Удар. Короткая боль, ослепительная вспышка хрусталя под люстрой, и следом — звон осколков, рассыпающихся по полу серебристыми колокольчиками. Колокольчики звона, колокольчики осколков… Но звенит всё-таки в ушах, от удара.
Этот сон Ярослав всегда видел так ясно, словно всё случилось вчера. Сколько раз ночью в его сознании разбивался папин хрустальный кораблик? Не сосчитать! Только образ мамы рассмотреть не удавалось… А пока он жил у Фроди, ему даже сны не снились. Возможно, жрица читала над ним какие-то исцеляющие заклинания?
Через некоторое время после того, как Ярослав вместе с дядей переехал в собственную квартиру, он снова стал видеть сны. Иногда в них кто-то пел на красивом старинном наречии, а из глубины пространства лился голубоватый свет, будто бы от полной луны или яркой звезды. Сердце сжималось в щемящем неясном предчувствии, и хотелось, чтобы ночь длилась вечно.
Но гораздо чаще Лунного рыцаря преследовали кошмары. Отчим грубо встряхивал его за плечо со словами: «А ну-ка, сгоняй за эликсиром», — и Ярик тут же послушно вскакивал, бормоча спросонья: «Сейчас, я быстро…» Если вспыльчивый отчим выйдет из себя и начнёт его бить — не страшно. Боль можно перетерпеть, а синяки и ссадины заживут. Ярик боялся другого: потерять контроль над собственным телом и в таком беспомощном положении остаться наедине с Танькой, гражданской женой отчима. Этот страх был настолько сильным, что Ярослав не оставался дома даже для того, чтобы отлежаться во время болезни. Впрочем, и болел он крайне редко, наверное, тоже из-за этого страха.
И до сих пор он, едва почувствовав во сне железную руку отчима, поспешно вскакивал с постели, готовый бежать в ларёк за водкой. Поначалу отличить кошмар от реальности удавалось не сразу. Один раз засидевшийся за своими научными трудами дядя поймал племянника уже у двери и, вернув назад, в уютную квартиру, до утра на кухне отпаивал горячим чаем и успокоительным. Ярославу было ужасно стыдно за свою слабость и за то, что не сумел ничего объяснить. С тех пор он категорически перестал завешивать окна своей спальни шторами: неяркий свет, льющийся ночью из окна, помогал быстрее сориентироваться в окружающей обстановке, чтобы отделить кошмар от реальности.
Сегодня всё было так же. Вслед за звоном бьющегося хрусталя — похотливая улыбка Таньки и суровый окрик отчима: «Чтобы к нашему приходу в квартире было убрано. Ясно?» «Да, конечно». Ярослав быстро вскочил, протирая глаза, но сообразив, что это сон, снова опустился на кровать и долго сидел, закрыв лицо руками. За большим окном элитной многоэтажки мигала разноцветными огнями главная ёлка города — высокая, сказочная. Фонари и праздничные гирлянды заливали светом городскую площадь и центральный перекрёсток, по которому уже сновали машины. Это его дом — дом рыцаря Итиля. И сейчас здесь спокойно. Прошлое осталось в прошлом…
Несмотря на ранний час, дядя был уже на ногах. С кухни доносился его весёлый голос, напевающий бодрый мотив популярной песенки, а по всей квартире расплывался густой аромат свежесваренного кофе. На секунду замерев у двери, Ярослав невольно улыбнулся, глядя, как дядя ловко орудует деревянной лопаточкой, переворачивая на сковородке ломтики бекона. Дядя Валера — учёный. Он — мамин младший брат, но почти совсем на неё не похож. Только немного… иногда… когда вот так же ласково смотрит, близоруко моргая. У дяди жгучие карие глаза с длинными ресницами, как у испанца, и очки он дома не носит. В этом есть что-то доверительно-родственное, личное и домашнее… что-то от мамы.
— Ну, племяш, доброе утро! И охота тебе в каникулы вставать так рано?
В ответ на весёлый дядин возглас Ярослав зажмурился и рассмеялся:
— А ты чего не спишь? У вас тоже каникулы.
— Э, брат, наше время — дорогое! Если я буду спать, то мой бутерброд с маслом уплывёт к более ушлым коллегам. А я жадный, делиться ни с кем не собираюсь.
— Шутишь?
Дядя тоже рассмеялся, раскладывая яичницу по тарелкам.
— Шучу, конечно. Просто в выходные хотелось посидеть над своими проектами, а то опять завалят работой, и времени совсем не останется. А ты чем собираешься заниматься?
— Не знаю, — пожал плечами Ярослав. — Надо бы стрелы доделать, а вечером хотел сходить в филармонию: сегодня вечер Гайдна.
Дядя Валера поводил рукой по гладко выбритому подбородку и остановил на лице племянника долгий заинтересованный взгляд.
— Музыка — это прекрасно. Но почему ты всегда ходишь туда один?
— А с кем? — искренне удивился Ярослав. — Ты не любишь. Сэма я один раз позвал, так он заснул прямо в зале, не хочу его больше мучить.
— Пригласил бы девушку. Наташу, например. Вы же с ней дружите?
Потянувшись было за чашкой кофе, Ярослав отвёл руку и опустил глаза. Дядя догадался? Да, конечно, сомнений нет. Значит, спрашивать он не перестанет. Тогда, может, больше не стоит пытаться скрывать очевидное? Дядя Валера его не выдаст, в этом Итиль был уверен на все сто процентов. А принцесса… это принцесса! Она — одна. Единственная. Навсегда.
Немного помедлив, словно перед прыжком в холодную воду, Ярослав поднял голову и серьёзно посмотрел на дядю:
— Пока рано. Не хочу быть навязчивым.
Дядя Валера одобрительно кивнул, и больше к этой теме они не возвращались.
Классическую музыку Итиль действительно любил, но всегда этого стеснялся, словно было здесь что-то неправильное, оскорбительное для окружающих. Ещё в шестом классе, когда он единственный не поддержал одноклассников в том, чтобы коллективно прогулять урок музыки, ему устроили настоящую травлю. Потом товарищи по учёбе просто перестали с ним общаться и демонстративно игнорировали до самого окончания школы. Ярик был слишком на них непохожим, а потому представлял угрозу. Конечно, от такой несправедливости было очень обидно, а после смерти мамы стало ещё и больно. Но Ярослав не умел менять своего мнения в угоду кому бы то ни было и не желал расставаться со своими странными вкусами и привычками. Поэтому, подумав, решил, что будет лучше, если он совершенно перестанет искать сближения с людьми и надеяться на их помощь. Так спокойнее — и ему, и людям. Впрочем, у него был Сэм, надёжный и преданный, и это обстоятельство не позволяло окончательно потерять веру, что где-то на свете есть и ещё такие же странные чудаки.
Всё изменилось, когда Итиль стал сумеречным эльфом и рыцарем Элберет. Но смутное чувство вины за свою непохожесть уже слишком прочно въелось в сознание. В университете новые товарищи относились по-другому: доверяли его мнению, искали его общества и всячески подталкивали к тому, чтобы он взял на себя роль лидера. Ярослав неизменно отказывался: мягко, тактично, но очень твёрдо отклонял предложения стать старостой группы, поучаствовать в художественной самодеятельности или просто сходить с товарищами в кино. Для того чтобы отправиться на концерт классической музыки или прогуляться по заснеженному вечернему городу Итилю не нужна была компания, он гораздо комфортнее чувствовал себя один.
В филармонию Ярослав стал ходить только тогда, когда появились деньги: дядя Валера был обеспеченным человеком и ни в чём не отказывал любимому племяннику — своему единственному родственнику. А такие вещи как музеи, театры, выставки, концерты и книги являлись, по его мнению, первоочередной необходимостью, и расходы на них стояли для дяди в том же ряду, что расходы на питание и транспорт. Поэтому Итиль сейчас в полной мере наслаждался удовольствиями, которых был так долго лишён. Раньше он хватался за любую доступную ему возможность послушать живую музыку. Годилось всё: от городского духового оркестра, раз в году на День Победы бесплатно выступавшего в парке, до доморощенного джаз-бэнда, игравшего в сомнительном ресторанчике, куда Ярослав время от времени ходил на подработку уборщиком. Иногда по вечерам он подолгу стоял под окнами музыкальной школы, радуясь, когда в поток неумелых ученических звуков вдруг вплеталась красивая мелодия, исполнявшаяся уверенной рукой преподавателя. В те времена он даже не мог мечтать о том, чтобы купить билет в концертный зал, и, проходя мимо вечерней очереди в кассу филармонии, неизменно кусал губы от досады.
Сейчас жизнь Итиля изменилась до неузнаваемости, так что вспоминать прошлое совсем не хотелось. Только оно само настойчиво врывалось в сознание ночными кошмарами и случайными ассоциациями. Ярослав многое бы отдал, чтобы избавиться от него, но понимал: никогда и никому он не сможет рассказать о своих кошмарах, а тем более попросить помощи. Проблем от этого меньше не станет, только чувства вины прибавится.
Синий зимний вечер был на удивление уютным. Крупные хлопья снега, касаясь ресниц, не таяли, а вспыхивали, отражая огни машин и праздничную иллюминацию, так что город сквозь эти искры виделся огромным живым калейдоскопом. Очередь у кассы филармонии сегодня оказалась более оживлённой, чем обычно, вероятно из-за новогодних каникул. Ярослав выкупил заказанный заранее билет и уже направился к двери в концертный зал, когда взгляд его упал на одинокую фигуру, замершую в тени входной колоннады. На секунду мелькнула мысль, что эта девушка — студентка, и она просто ждёт кого-то из своих знакомых, стоящих в очереди за билетом. Но Итиль тут же отмёл эту мысль, показавшуюся слишком трусливой и обывательской, и решительно шагнул в тень колоннады.
Лица девушки он не рассмотрел или не запомнил: её образ скользнул мимо сознания, оставив в памяти только светлые волосы, припорошенные снегом, и синие незабудки, старательно вышитые на дешёвом стареньком пуховике.
«Ты хочешь на концерт, но не можешь купить билет? Возьми мой».
Девушка вздрогнула так, словно услышала его мысли. Опустила голову, совершенно пряча лицо в лохматой опушке капюшона.
«А ты?»
«Я схожу завтра».
Итиль вытащил из кармана куртки билет. Девушка протянула руку, поспешно стаскивая вязаную варежку. Её замёрзшие пальцы не слушались. Ярослав ободряюще улыбнулся.
«Бери, бери! А то скоро уже начало!»
Девушка наконец справилась с варежками, но от волнения замешкалась, засовывая их в карман пуховика. Уронила одну, порывисто подняла, рассмеялась коротко и смущённо и, выхватив из руки Ярослава билет, сразу исчезла в толпе у входа. И только тут Лунный рыцарь сообразил, что за всё это время они не сказали друг другу ни слова. На снегу, под колонной, где только что стояла девушка, лежал яркий картонный прямоугольник визитной карточки. Наверное, выпал из кармана, когда она поднимала варежку. Итиль машинально взял визитку, на ней значилось: «Салон магии Лотос» и адрес.
Район, где находился салон «Лотос» был Ярославу хорошо известен: там жила принцесса. С сентября, со времени знакомства, он уже несколько раз провожал её до дома, а всё остальное время мысли сумеречного эльфа были заняты тем, чтобы в своих бесцельных блужданиях по городу ненароком не очутиться в этом районе под Наташиным окном. Соблазн казался почти непреодолимым, но Итиль героически с ним боролся, отметая любые поводы прогулок, которые могли окончиться якобы случайной встречей с принцессой у её подъезда.
Но сегодня всё было не так. Ярослав и сам не заметил, как оказался рядом с дверью, ведущей в полуподвальную каморку в торце жилого «сталинского» дома. Всю дорогу сюда он пытался восстановить в памяти образ девушки, уронившей визитку. Незабудки на её пуховике помнились хорошо, до последней ниточки. Вспоминались варежки из вытертой чёрной шерсти, растрёпанный искусственный мех капюшона, старые ботинки с разлохмаченными на концах шнурками. Волосы — светло-русые, такого же цвета, как у Наташи, только чуть короче. А вот лица девушки Итиль вспомнить не мог, как ни старался. Судя по бедной одежде, у неё действительно не было денег на билет. Значит, и на посещение магического салона не хватило бы. Зачем ей тогда визитка? Или она здесь работает?
Хлопнула дверь подвальчика, звякнула «музыка ветра», и до Ярослава долетел сладкий запах восточных благовоний. На улицу вышла женщина в модной норковой шубке.
— Молодой человек, извините, — озабоченно попросила вдруг она. — Я загадала одну вещь, скажите только «да» или «нет».
Губы Итиля дрогнули в едва заметной улыбке.
— Да.
— Спасибо! — лицо женщины вмиг просветлело. — А что вы здесь стоите? Мадам Аделаида — хорошая гадалка, настоящий профессионал. Заходите, пока нет очереди.
Потрогав в кармане куртки визитную карточку, оброненную странной девушкой у дверей концертного зала, Ярослав благодарно кивнул женщине и вошёл внутрь.
Магический подвальчик оказался оборудован очень уютно. Две крохотные комнаты — приёмная и зал для сеансов, — вероятно, были образованы из одного помещения, разделённого звукоизолирующей перегородкой. В приёмной стояло всего три стула (больше не помещалось), накрытых шерстяными ковриками с восточным орнаментом. С одной стены на посетителей таращилось чучело полярной совы, а другая стена была полностью задрапирована тканью с изображением звёзд, цветов и планет. У двери висела «музыка ветра» с мелодичным, тонким и словно бы изящным звуком. Небольшое окно находилось почти под потолком, едва пропуская в подвальчик свет уличных фонарей. А на резной полочке под ним рядом с медной курильницей были разложены свежие номера журналов с астрологическими прогнозами.
Ярослав заворожено рассматривал этот волшебный антураж, не пытаясь даже скрыть своего изумления, когда из соседней комнатки вышла гадалка. Это была женщина средних лет с боярской статью и цыганской красотой. Яркий «колдовской» макияж и длинная юбка с пышными оборами многократно усиливали впечатление от внешности гадалки, делая его поистине незабываемым. Её чёрные волосы были уложены в затейливую причёску, а руки и грудь украшало такое количество блестящих камней, что у эльфа зарябило в глазах. Длинные массивные серьги, несколько низок бус и парное к серьгам ожерелье, руки почти до локтей увиты разнообразными браслетами, на каждом пальце — кольцо с камнем. Ярослав невольно зажмурился, собираясь с духом, чтобы как-то начать разговор с этой распрекрасной пифией, но когда открыл глаза, оказалось, что «колдунья» улыбается ему просто, приветливо и немного лукаво, словно продавщица сладостей на рынке.
— Здравствуй, посланник Владычицы Звёзд. Чем могу служить?
Ярослав тоже улыбнулся. От сердца отлегло: кажется, эта гадалка — настоящая, из тех, у кого действительно есть дар. Ведь она сразу признала в нём рыцаря Элберет! Но смущение не покидало: Итиль в первый раз оказался в подобной ситуации, он просто не знал, как себя вести.
— Вы — мадам Аделаида?
Заметив замешательство гостя, гадалка рассмеялась:
— Мария Степановна. Потомственная ведьма, как сейчас модно говорить. А до недавнего времени, пока не сократили, работала во Дворце Культуры по части организации праздников. Да не смотри ты на эти побрякушки! Они только для имиджа. Людям нужна красивая сказка: кто поверит в предсказания ведьмы, если она не будет одета, как ведьма? Вроде того, как мы на Новый год переодеваемся в Деда Мороза, чтобы детишек веселить.
Даже сквозь отчаянную неловкость Итиль почувствовал, что ему и правда становится весело. Словно на короткое мгновение вернулось детство, когда мама водила его на «Ёлку» во Дворец Культуры. Там высокий Дед Мороз с бородой из белой ваты водил с малышами хороводы и раздавал подарки. Может, это была Мария Степановна?
Этот сон Ярослав всегда видел так ясно, словно всё случилось вчера. Сколько раз ночью в его сознании разбивался папин хрустальный кораблик? Не сосчитать! Только образ мамы рассмотреть не удавалось… А пока он жил у Фроди, ему даже сны не снились. Возможно, жрица читала над ним какие-то исцеляющие заклинания?
Через некоторое время после того, как Ярослав вместе с дядей переехал в собственную квартиру, он снова стал видеть сны. Иногда в них кто-то пел на красивом старинном наречии, а из глубины пространства лился голубоватый свет, будто бы от полной луны или яркой звезды. Сердце сжималось в щемящем неясном предчувствии, и хотелось, чтобы ночь длилась вечно.
Но гораздо чаще Лунного рыцаря преследовали кошмары. Отчим грубо встряхивал его за плечо со словами: «А ну-ка, сгоняй за эликсиром», — и Ярик тут же послушно вскакивал, бормоча спросонья: «Сейчас, я быстро…» Если вспыльчивый отчим выйдет из себя и начнёт его бить — не страшно. Боль можно перетерпеть, а синяки и ссадины заживут. Ярик боялся другого: потерять контроль над собственным телом и в таком беспомощном положении остаться наедине с Танькой, гражданской женой отчима. Этот страх был настолько сильным, что Ярослав не оставался дома даже для того, чтобы отлежаться во время болезни. Впрочем, и болел он крайне редко, наверное, тоже из-за этого страха.
И до сих пор он, едва почувствовав во сне железную руку отчима, поспешно вскакивал с постели, готовый бежать в ларёк за водкой. Поначалу отличить кошмар от реальности удавалось не сразу. Один раз засидевшийся за своими научными трудами дядя поймал племянника уже у двери и, вернув назад, в уютную квартиру, до утра на кухне отпаивал горячим чаем и успокоительным. Ярославу было ужасно стыдно за свою слабость и за то, что не сумел ничего объяснить. С тех пор он категорически перестал завешивать окна своей спальни шторами: неяркий свет, льющийся ночью из окна, помогал быстрее сориентироваться в окружающей обстановке, чтобы отделить кошмар от реальности.
Сегодня всё было так же. Вслед за звоном бьющегося хрусталя — похотливая улыбка Таньки и суровый окрик отчима: «Чтобы к нашему приходу в квартире было убрано. Ясно?» «Да, конечно». Ярослав быстро вскочил, протирая глаза, но сообразив, что это сон, снова опустился на кровать и долго сидел, закрыв лицо руками. За большим окном элитной многоэтажки мигала разноцветными огнями главная ёлка города — высокая, сказочная. Фонари и праздничные гирлянды заливали светом городскую площадь и центральный перекрёсток, по которому уже сновали машины. Это его дом — дом рыцаря Итиля. И сейчас здесь спокойно. Прошлое осталось в прошлом…
Несмотря на ранний час, дядя был уже на ногах. С кухни доносился его весёлый голос, напевающий бодрый мотив популярной песенки, а по всей квартире расплывался густой аромат свежесваренного кофе. На секунду замерев у двери, Ярослав невольно улыбнулся, глядя, как дядя ловко орудует деревянной лопаточкой, переворачивая на сковородке ломтики бекона. Дядя Валера — учёный. Он — мамин младший брат, но почти совсем на неё не похож. Только немного… иногда… когда вот так же ласково смотрит, близоруко моргая. У дяди жгучие карие глаза с длинными ресницами, как у испанца, и очки он дома не носит. В этом есть что-то доверительно-родственное, личное и домашнее… что-то от мамы.
— Ну, племяш, доброе утро! И охота тебе в каникулы вставать так рано?
В ответ на весёлый дядин возглас Ярослав зажмурился и рассмеялся:
— А ты чего не спишь? У вас тоже каникулы.
— Э, брат, наше время — дорогое! Если я буду спать, то мой бутерброд с маслом уплывёт к более ушлым коллегам. А я жадный, делиться ни с кем не собираюсь.
— Шутишь?
Дядя тоже рассмеялся, раскладывая яичницу по тарелкам.
— Шучу, конечно. Просто в выходные хотелось посидеть над своими проектами, а то опять завалят работой, и времени совсем не останется. А ты чем собираешься заниматься?
— Не знаю, — пожал плечами Ярослав. — Надо бы стрелы доделать, а вечером хотел сходить в филармонию: сегодня вечер Гайдна.
Дядя Валера поводил рукой по гладко выбритому подбородку и остановил на лице племянника долгий заинтересованный взгляд.
— Музыка — это прекрасно. Но почему ты всегда ходишь туда один?
— А с кем? — искренне удивился Ярослав. — Ты не любишь. Сэма я один раз позвал, так он заснул прямо в зале, не хочу его больше мучить.
— Пригласил бы девушку. Наташу, например. Вы же с ней дружите?
Потянувшись было за чашкой кофе, Ярослав отвёл руку и опустил глаза. Дядя догадался? Да, конечно, сомнений нет. Значит, спрашивать он не перестанет. Тогда, может, больше не стоит пытаться скрывать очевидное? Дядя Валера его не выдаст, в этом Итиль был уверен на все сто процентов. А принцесса… это принцесса! Она — одна. Единственная. Навсегда.
Немного помедлив, словно перед прыжком в холодную воду, Ярослав поднял голову и серьёзно посмотрел на дядю:
— Пока рано. Не хочу быть навязчивым.
Дядя Валера одобрительно кивнул, и больше к этой теме они не возвращались.
Классическую музыку Итиль действительно любил, но всегда этого стеснялся, словно было здесь что-то неправильное, оскорбительное для окружающих. Ещё в шестом классе, когда он единственный не поддержал одноклассников в том, чтобы коллективно прогулять урок музыки, ему устроили настоящую травлю. Потом товарищи по учёбе просто перестали с ним общаться и демонстративно игнорировали до самого окончания школы. Ярик был слишком на них непохожим, а потому представлял угрозу. Конечно, от такой несправедливости было очень обидно, а после смерти мамы стало ещё и больно. Но Ярослав не умел менять своего мнения в угоду кому бы то ни было и не желал расставаться со своими странными вкусами и привычками. Поэтому, подумав, решил, что будет лучше, если он совершенно перестанет искать сближения с людьми и надеяться на их помощь. Так спокойнее — и ему, и людям. Впрочем, у него был Сэм, надёжный и преданный, и это обстоятельство не позволяло окончательно потерять веру, что где-то на свете есть и ещё такие же странные чудаки.
Всё изменилось, когда Итиль стал сумеречным эльфом и рыцарем Элберет. Но смутное чувство вины за свою непохожесть уже слишком прочно въелось в сознание. В университете новые товарищи относились по-другому: доверяли его мнению, искали его общества и всячески подталкивали к тому, чтобы он взял на себя роль лидера. Ярослав неизменно отказывался: мягко, тактично, но очень твёрдо отклонял предложения стать старостой группы, поучаствовать в художественной самодеятельности или просто сходить с товарищами в кино. Для того чтобы отправиться на концерт классической музыки или прогуляться по заснеженному вечернему городу Итилю не нужна была компания, он гораздо комфортнее чувствовал себя один.
В филармонию Ярослав стал ходить только тогда, когда появились деньги: дядя Валера был обеспеченным человеком и ни в чём не отказывал любимому племяннику — своему единственному родственнику. А такие вещи как музеи, театры, выставки, концерты и книги являлись, по его мнению, первоочередной необходимостью, и расходы на них стояли для дяди в том же ряду, что расходы на питание и транспорт. Поэтому Итиль сейчас в полной мере наслаждался удовольствиями, которых был так долго лишён. Раньше он хватался за любую доступную ему возможность послушать живую музыку. Годилось всё: от городского духового оркестра, раз в году на День Победы бесплатно выступавшего в парке, до доморощенного джаз-бэнда, игравшего в сомнительном ресторанчике, куда Ярослав время от времени ходил на подработку уборщиком. Иногда по вечерам он подолгу стоял под окнами музыкальной школы, радуясь, когда в поток неумелых ученических звуков вдруг вплеталась красивая мелодия, исполнявшаяся уверенной рукой преподавателя. В те времена он даже не мог мечтать о том, чтобы купить билет в концертный зал, и, проходя мимо вечерней очереди в кассу филармонии, неизменно кусал губы от досады.
Сейчас жизнь Итиля изменилась до неузнаваемости, так что вспоминать прошлое совсем не хотелось. Только оно само настойчиво врывалось в сознание ночными кошмарами и случайными ассоциациями. Ярослав многое бы отдал, чтобы избавиться от него, но понимал: никогда и никому он не сможет рассказать о своих кошмарах, а тем более попросить помощи. Проблем от этого меньше не станет, только чувства вины прибавится.
Синий зимний вечер был на удивление уютным. Крупные хлопья снега, касаясь ресниц, не таяли, а вспыхивали, отражая огни машин и праздничную иллюминацию, так что город сквозь эти искры виделся огромным живым калейдоскопом. Очередь у кассы филармонии сегодня оказалась более оживлённой, чем обычно, вероятно из-за новогодних каникул. Ярослав выкупил заказанный заранее билет и уже направился к двери в концертный зал, когда взгляд его упал на одинокую фигуру, замершую в тени входной колоннады. На секунду мелькнула мысль, что эта девушка — студентка, и она просто ждёт кого-то из своих знакомых, стоящих в очереди за билетом. Но Итиль тут же отмёл эту мысль, показавшуюся слишком трусливой и обывательской, и решительно шагнул в тень колоннады.
Лица девушки он не рассмотрел или не запомнил: её образ скользнул мимо сознания, оставив в памяти только светлые волосы, припорошенные снегом, и синие незабудки, старательно вышитые на дешёвом стареньком пуховике.
«Ты хочешь на концерт, но не можешь купить билет? Возьми мой».
Девушка вздрогнула так, словно услышала его мысли. Опустила голову, совершенно пряча лицо в лохматой опушке капюшона.
«А ты?»
«Я схожу завтра».
Итиль вытащил из кармана куртки билет. Девушка протянула руку, поспешно стаскивая вязаную варежку. Её замёрзшие пальцы не слушались. Ярослав ободряюще улыбнулся.
«Бери, бери! А то скоро уже начало!»
Девушка наконец справилась с варежками, но от волнения замешкалась, засовывая их в карман пуховика. Уронила одну, порывисто подняла, рассмеялась коротко и смущённо и, выхватив из руки Ярослава билет, сразу исчезла в толпе у входа. И только тут Лунный рыцарь сообразил, что за всё это время они не сказали друг другу ни слова. На снегу, под колонной, где только что стояла девушка, лежал яркий картонный прямоугольник визитной карточки. Наверное, выпал из кармана, когда она поднимала варежку. Итиль машинально взял визитку, на ней значилось: «Салон магии Лотос» и адрес.
Район, где находился салон «Лотос» был Ярославу хорошо известен: там жила принцесса. С сентября, со времени знакомства, он уже несколько раз провожал её до дома, а всё остальное время мысли сумеречного эльфа были заняты тем, чтобы в своих бесцельных блужданиях по городу ненароком не очутиться в этом районе под Наташиным окном. Соблазн казался почти непреодолимым, но Итиль героически с ним боролся, отметая любые поводы прогулок, которые могли окончиться якобы случайной встречей с принцессой у её подъезда.
Но сегодня всё было не так. Ярослав и сам не заметил, как оказался рядом с дверью, ведущей в полуподвальную каморку в торце жилого «сталинского» дома. Всю дорогу сюда он пытался восстановить в памяти образ девушки, уронившей визитку. Незабудки на её пуховике помнились хорошо, до последней ниточки. Вспоминались варежки из вытертой чёрной шерсти, растрёпанный искусственный мех капюшона, старые ботинки с разлохмаченными на концах шнурками. Волосы — светло-русые, такого же цвета, как у Наташи, только чуть короче. А вот лица девушки Итиль вспомнить не мог, как ни старался. Судя по бедной одежде, у неё действительно не было денег на билет. Значит, и на посещение магического салона не хватило бы. Зачем ей тогда визитка? Или она здесь работает?
Хлопнула дверь подвальчика, звякнула «музыка ветра», и до Ярослава долетел сладкий запах восточных благовоний. На улицу вышла женщина в модной норковой шубке.
— Молодой человек, извините, — озабоченно попросила вдруг она. — Я загадала одну вещь, скажите только «да» или «нет».
Губы Итиля дрогнули в едва заметной улыбке.
— Да.
— Спасибо! — лицо женщины вмиг просветлело. — А что вы здесь стоите? Мадам Аделаида — хорошая гадалка, настоящий профессионал. Заходите, пока нет очереди.
Потрогав в кармане куртки визитную карточку, оброненную странной девушкой у дверей концертного зала, Ярослав благодарно кивнул женщине и вошёл внутрь.
Магический подвальчик оказался оборудован очень уютно. Две крохотные комнаты — приёмная и зал для сеансов, — вероятно, были образованы из одного помещения, разделённого звукоизолирующей перегородкой. В приёмной стояло всего три стула (больше не помещалось), накрытых шерстяными ковриками с восточным орнаментом. С одной стены на посетителей таращилось чучело полярной совы, а другая стена была полностью задрапирована тканью с изображением звёзд, цветов и планет. У двери висела «музыка ветра» с мелодичным, тонким и словно бы изящным звуком. Небольшое окно находилось почти под потолком, едва пропуская в подвальчик свет уличных фонарей. А на резной полочке под ним рядом с медной курильницей были разложены свежие номера журналов с астрологическими прогнозами.
Ярослав заворожено рассматривал этот волшебный антураж, не пытаясь даже скрыть своего изумления, когда из соседней комнатки вышла гадалка. Это была женщина средних лет с боярской статью и цыганской красотой. Яркий «колдовской» макияж и длинная юбка с пышными оборами многократно усиливали впечатление от внешности гадалки, делая его поистине незабываемым. Её чёрные волосы были уложены в затейливую причёску, а руки и грудь украшало такое количество блестящих камней, что у эльфа зарябило в глазах. Длинные массивные серьги, несколько низок бус и парное к серьгам ожерелье, руки почти до локтей увиты разнообразными браслетами, на каждом пальце — кольцо с камнем. Ярослав невольно зажмурился, собираясь с духом, чтобы как-то начать разговор с этой распрекрасной пифией, но когда открыл глаза, оказалось, что «колдунья» улыбается ему просто, приветливо и немного лукаво, словно продавщица сладостей на рынке.
— Здравствуй, посланник Владычицы Звёзд. Чем могу служить?
Ярослав тоже улыбнулся. От сердца отлегло: кажется, эта гадалка — настоящая, из тех, у кого действительно есть дар. Ведь она сразу признала в нём рыцаря Элберет! Но смущение не покидало: Итиль в первый раз оказался в подобной ситуации, он просто не знал, как себя вести.
— Вы — мадам Аделаида?
Заметив замешательство гостя, гадалка рассмеялась:
— Мария Степановна. Потомственная ведьма, как сейчас модно говорить. А до недавнего времени, пока не сократили, работала во Дворце Культуры по части организации праздников. Да не смотри ты на эти побрякушки! Они только для имиджа. Людям нужна красивая сказка: кто поверит в предсказания ведьмы, если она не будет одета, как ведьма? Вроде того, как мы на Новый год переодеваемся в Деда Мороза, чтобы детишек веселить.
Даже сквозь отчаянную неловкость Итиль почувствовал, что ему и правда становится весело. Словно на короткое мгновение вернулось детство, когда мама водила его на «Ёлку» во Дворец Культуры. Там высокий Дед Мороз с бородой из белой ваты водил с малышами хороводы и раздавал подарки. Может, это была Мария Степановна?
