Она кивнула и, пряча глаза, поведала, что до слуг дошли слухи о предстоящей изоляции Сёлванда. Выходило, наша гостиница остается без постояльцев, а они – без работы. Со вчерашнего вечера в их комнатах не смолкали разговоры об этом.
– Вы правы, такой вопрос стоит обсудить немедленно, – согласилась я. – Пусть все соберутся в холле, прямо сейчас, чтобы каждый лично мог меня услышать.
Они собрались через несколько минут и встретили меня напряженным молчанием. Все, кто много лет проработал здесь, кроме тех горничной и официантки, которые сегодня были выходные. Они стояли и ждали, глядя на меня с надеждой.
– Лилианн рассказала о ваших опасениях. Боюсь, что слухи не врут, и скоро в Сёлванд перестанут пускать приезжих, – начала я. В ответ донеслись вздохи и перешептывания. – Но я не собираюсь никому отказывать от места и буду платить жалование как обычно. Разве что чаевые получать будет не от кого, но, надеюсь, это не слишком сильно ударит по вашим карманам.
– А что потом? – спросила Аманда. – Если не будет посетителей, вам не понадобится так много слуг.
– Возможно. Но останется огромный дом, за которым все еще нужно будет присматривать. Работа для всех найдется, а я могу себе позволить содержать весь штат прислуги. По крайней мере, ближайшие пару лет. – Я обвела их взглядом, стараясь передать свою уверенность. – Я не выставлю вас за порог. Что бы ни случилось, буду держаться до последнего. Но если кто-то хочет уйти, я пойму.
– Я проработала здесь большую часть жизни и хотела бы работать до старости, – заявила Лилианн.
Я ответила благодарным взглядом – уж ее-то приняли бы с распростертыми объятьями в любом заведении, хоть в Сёлванде, хоть за его пределами.
– Помню времена, когда за рекой только начинало твориться что-то странное. Тогда вокруг поднялась такая паника, какую сложно вообразить. Многие сбежали, а госпожа Соммер сказала, что пока этот дом не рухнет, она не оставит дело. Мы выстояли тогда, справимся и сейчас, – сказал Фредерик.
Обычно он был скуп на слова и не бросал их на ветер. Такая длинная речь означала, что он и впрямь готов приложить все усилия, чтобы помочь мне сохранить дело его любимой хозяйки.
– Надо думать, кухни этот сыр-бор не касается? – усмехнулся в усы повар. – Обедать-то надо не только гостям, но и хозяевам.
– Я постараюсь, чтобы он никого не коснулся, – пообещала я. Возможно, опрометчиво, но они были для меня почти семьей, и заставлять кого-то срываться с привычного места казалось неправильным.
Ничего, как-нибудь протянем. Долгое время я тратила совсем немного и сумела накопить достаточно средств, не считая счетов и ценных бумаг, что остались с лучших времен. Даже если мама жила на широкую ногу и не экономила, все равно должно хватить надолго.
Мама... Наверняка она разволнуется, узнав вести из Сёлванда, и разозлится, если я не сообщу о них немедленно. Надо бы отправить ей письмо, но пока писать было не о чем – не стоило зря огорчать ее, пересказывая чьи-то домыслы.
В результате нашего маленького собрания никто из слуг не выразил желания покинуть меня. Напротив, то, что я оставляю их на ближайшее время, всех успокоило и обнадежило. Они разошлись, я же все-таки отправилась к себе и засела над бумагами.
Сосредоточиться никак не получалось – я постоянно ловила себя на том, что прислушиваюсь, не идет ли кто. Ждала Евгения с новостями. Но он вернулся нескоро, к тому времени я успела худо-бедно разобрать счета.
– Наконец-то! – не удержавшись, я вскочила со стула и шагнула навстречу, когда он возник в дверях. – Как все прошло? Удалось что-нибудь выяснить?
Если честно, больше всего меня волновало, как троица искателей приняла Евгения, но спросить напрямую значило показать, что я в нем сомневалась.
– Ничего утешительного. Та Сторона растревожена и очень опасна, даже для опытных следопытов. Подробностей я не выведал, но старший из ребят признался, что все было так, будто каждая тварь за рекой решила на них поохотиться. Что касается Фриды... – он покосился на меня, словно раздумывая, говорить или не стоит.
– Не тяни, умоляю! Я вовсе не хрупкая барышня, в обморок не упаду. Все равно когда-нибудь узнаю, уж лучше от тебя.
– Они нашли ее платье. Аккуратно висело на дереве, как если бы она его сама сняла и там оставила. Целое, понимаешь? То есть его не сорвали с нее, а расстегнули и осторожно сняли, даже оборки не помяв. Больше ни следа, как сквозь землю провалилась, раздевшись перед этим до белья. Не представляю, что писать в отчете, но я начинаю подозревать, будто существо, которое в нее вселилось, обмануло нас. Дочь губернатора сгинула вместе с отцом.
– Нет, вряд ли оно вообще умеет обманывать. Раз обещало вернуть Фриду, значит, вернет рано или поздно. Но в каком состоянии она тогда будет... – я вздохнула, ощутив навалившуюся усталость и жалость к несчастной девочке. Оставалось лишь надеяться, что она ничего не осознает и не страдает. – Пиши все, что сочтешь нужным – в Третьем отделении ждут доклада, ты должен телеграфировать завтра же. Их интересуют результаты поисков? Вот и сообщи о них, нам скрывать нечего.
– Именно так я и хотел поступить. А еще собирался завтра нанести визит градоначальнику Сёлванда и добиться личного приема. Ты ведь хорошо знаешь господина Оливера Гротта? Расскажешь, как завоевать его расположение?
Представив, как Евгений входит в кабинет господина Гротта и тот читает его мысли словно раскрытую книгу, я вспыхнула. Ну уж нет. Не позволю старому пройдохе проделывать такое с близким мне человеком!
– Не вздумай. Все, что тебя интересует, ты можешь узнать через его заместителя – не самый приятный в общении малый, но поверь мне, с ним гораздо проще договориться. Его превосходительства советую избегать и не встречаться с ним без исключительной необходимости.
– Уна, ты опять что-то недоговариваешь? – спросил он и взял меня за подбородок, заставив смотреть в глаза. – До сих пор мне не доверяешь?
От его прикосновений мысли путались, и я терялась, с трудом сохраняя лицо. Хотелось немедленно рассказать ему все, о чем пожелает услышать, неважно, свои ли секреты, чужие ли – только бы укор в серо-голубых глазах сменился улыбкой. Или тем особым выражением, с которым он порой смотрит на меня...
– Давай поговорим об этом после ужина, – уловив мое настроение, сказал он. – Ты наверняка устала, да и я немного притомился, пытаясь разговорить тех суровых господ в таверне.
Он погладил меня по щеке, кончиками пальцев зарылся в волосы, а я поймала его ладонь и накрыла своей, прижимая к лицу. А потом он поцеловал меня, и я подумала, что дела и вправду могут подождать, и что я успела соскучиться за какие-то несколько часов.
К вечеру небо над Той Стороной прояснилось, и тишина сменилась перекличкой и трелями множества птичьих голосов. Будто таинственные существа за рекой радовались, что чужаки ушли и наконец-то оставили их в покое. Начинался закат. В золотистом вечернем свете все казалось ярче и красивее. На том берегу распустились какие-то фиолетовые цветы, ветер доносил их горьковатый пряный запах.
Мы сидели на старой кованой скамье возле берега и смотрели на реку. От созерцания вечернего пейзажа в душе невольно разливалось спокойствие и умиротворение, заставляя позабыть обо всех хлопотах, которые занимали нас целый день.
– И все же почему ты велела избегать встреч с градоначальником Сёлванда? – одной лишь фразой Евгений умудрился развеять созерцательное настроение без следа. – Прости, но я прямо-таки сгораю от любопытства и не успокоюсь, пока не расскажешь об этом человеке.
– Догадываюсь, – вздохнула я. Ну что с ним поделаешь! – Видишь ли, господин Гротт тоже... изменился под влиянием Той Стороны. Я не знаю наверняка, на что он способен, достаточно того, что он слышит мысли собеседника так ясно, как если бы тот выкрикивал их во весь голос. Вот и решай, стоит ли встречаться с таким господином.
Он взял мою руку и положил к себе на колено, переплетая свои пальцы с моими, исследуя линии на ладони. Я искоса взглянула на его лицо – он все так же безмятежно смотрел, как солнце готовится опуститься за реку. Длинные ресницы отбрасывали тень на щеку, губы изогнулись в полуулыбке.
– Мне нечего скрывать, – отозвался он беспечно. – Третье отделение пока не доверило мне ни единой государственной тайны, а личные дела...
Евгений осекся и вдруг посерьезнел. Посмотрел на меня пристально, кивнул каким-то своим мыслям. Снова взял мою руку, коснулся губами ладони и отпустил.
– Я представлял себе это совершенно иначе, но... Не желаю, чтобы о наших отношениях сплетничали как о чем-то неприличном. И пробираться в твою комнату украдкой порядком надоело. Конечно, я не самая удачная партия, но...
– Не стоит говорить то, о чем можешь потом пожалеть, – перебила я, чувствуя, как сердце едва не выскочило из груди от волнения. – Это крайне легкомысленно с твоей стороны, ведь мы знакомы без году неделя. К тому же, сейчас для тебя все ново и интересно, но со временем особенности некоторых жителей города начнут причинять определенное неудобство. Каково знать, что я в любой момент способна забраться в твои мысли, да еще повлиять на них?
– От тебя мне точно скрывать нечего! – рассмеялся он. – Чем дольше я тобой любуюсь, тем сильнее влюбляюсь. Еще немного – и я просто не смогу прожить без тебя ни дня, так почему бы не подстраховаться прямо сейчас?
– Ты способен хоть к чему-то относиться серьезно?
– Я абсолютно серьезен. Не хочу торопить события, мы ведь можем просто заключить помолвку. Я готов ждать, сколько потребуется, но... Мне важно понять, что я для тебя что-то значу. И называть своей невестой на законных основаниях, пусть все об этом узнают, – он встал со скамейки, поискав глазами, сорвал цветок с клумбы с бархатцами и опустился передо мной на колено. – Уна Соммер, вы выйдете за меня?
Выглядел он несколько комично, и мне стоило большого труда не улыбнуться, глядя на это представление.
– Я подумаю, – ответила я строго, принимая цветок из его руки. – Не стоило пачкать брюки, встань, пожалуйста. Мне неловко.
– Нет в тебе ни капли романтики, – притворно проворчал он, усаживаясь на прежнее место. – Я буду задавать этот вопрос каждый день, пока не ответишь согласием.
– Или пока на клумбах вокруг гостиницы не кончатся цветы, – парировала я. – Кстати, в качестве приданого за мной убыточное предприятие. Ты хорошо подумал?
– Увы – мое жалование пока что не позволит нам жить в роскоши, но ни капли не сомневаюсь: вместе мы справимся.
– Вместе... – эхом повторила я, до сих пор слабо представляя, каково это, делить жизнь на двоих.
– Вместе, – сказал он уверенно и поцеловал меня в переносицу. – Если ты этого хочешь, конечно.
– Ох, Евгений... Я больше всего на свете хочу, чтобы ты был рядом, но...
– Никаких “но”, умоляю. “Но” вечно все портит. Давай просто проводим закат, а этот разговор продолжим как-нибудь потом, когда у тебя не останется возражений.
В действительности у меня их вовсе и не было, напротив, я начинала осознавать, что его поспешное и немного нелепое предложение – не шутка и не забава, все всерьез. Он и вправду собирается провести со мной рядом всю жизнь, понимая, что она будет долгой-долгой. И мы будем приходить сюда в ясные дни любоваться закатом снова и снова, и через год, и через десять лет, кто знает – может, и через сотню.
– Знаешь, я рада, что ты остался, – тихонько проговорила я, не отводя взгляда от огненно-золотой дорожки на воде. – Безо всяких “но”.
Остаток вечера мы не расставались, а утром снова проснулись вместе. Точнее, Евгений проснулся первым и попытался осторожно встать, чтобы меня не потревожить, но я поймала его за запястье и открыла глаза.
– Еще только рассвело, спи, – шепнул он и нежно провел ладонью по моим волосам. – Я отправлю телеграмму и вернусь.
– Почему так рано?
– Чтобы скорее закончить и больше времени побыть с тобой. Не провожай меня, отдыхай.
Он так ласково поцеловал меня на прощание и так уютно накрыл одеялом, что я не смогла себя заставить подняться. Решила немного понежиться в постели, но не заметила, как провалилась в сон. Неизвестно, сколько бы он продлился, если бы в дверь не постучали.
Я отозвалась сонным голосом, натянув одеяло до подбородка, и в спальню заглянула взволнованная Бриджит.
– Простите, госпожа Соммер, но господин Ларс... он вроде как очнулся! – выпалила она, глядя на меня круглыми от испуга глазами.
– С ним что-то не так? – спросила я и вскочила, не обращая внимание на выглянувшие из-под одеяла голые плечи – сейчас не до приличий. – Он... не в себе?
– Не знаю, сиделка велела позвать вас, послала за врачом и тут же выставила меня вон! – пожаловалась Бриджит. – Позвольте я помогу вам одеться, и пойдемте скорее – вдруг им нужна помощь.
Наскоро облачившись в домашнее платье, я поспешила на второй этаж, бегом преодолела последний пролет лестницы и без стука влетела в номер Ларса. Сиделка вышла навстречу из спальни, бросила неодобрительный взгляд за мою спину, где любопытная горничная пыталась заглянуть в комнату, и дверь захлопнулась.
– Где он? – воскликнула я, оглядывая пустую гостиную.
– В спальне. Я дала ему сильного успокоительного, так что он немного вялый, а в остальном... Впрочем, можете сами взглянуть, тем более он звал вас.
Ларс сидел на краю разобранной постели, одетый в темно-серый стеганый халат, небрежно наброшенный поверх пижамы. Голова его была наискось перевязана бинтом, полностью закрывавшим поврежденный глаз. При виде меня он вскинулся, запахнул полы халата и виновато улыбнулся.
– Простите, что вынужден принимать вас в таком виде, – голос его звучал немного сипло, наверное, от того, что он долгое время провел в молчании. – Я был чересчур взволнован и позвал вас прежде, чем привел себя в порядок.
– Пустое, – отмахнулась я, пристально его разглядывая. – Я рада, что вы очнулись и, кажется, ваш разум не пострадал. Как вы себя чувствуете? И почему наложили повязку? Болит? Слишком яркий свет?
Он мотнул головой, посмотрел на меня с отсутствующим выражением, потер заросшую щетиной щеку. Я заметила, что скулы его заострились – за время болезни Ларс похудел. Ничего. Теперь все будет хорошо. Я распоряжусь, чтобы в ближайшие дни готовили исключительно его любимые блюда, и больше никаких каш и муссов.
– Не будем обсуждать мое здоровье, это не самая приятная тема. К тому же я чувствую себя неплохо, учитывая, как долго был без сознания... Кстати, сколько времени я отсутствовал?
– Чуть больше недели. Не волнуйтесь, Евгений отвечал на письма вашего начальства. По этому поводу его приняли в штат, – на это Ларс кивнул, как мне показалось, с некоторым облегчением. – А господин Фогг и Ханна уехали, просили передать вам наилучшие пожелания, когда очнетесь.
– Благодарю. Полагаю, их поспешный отъезд вызван новостями о закрытии Сёлванда?
– Да, но официально никто их не подтвердил. Но откуда вы знаете? – в голову закралась безумная мысль, что все это время Ларс за нами наблюдал, но он тут же ее опроверг.
– К этому давно шло, но у противников оказалась серьезная поддержка, – он сдержал зевоту. – Теперь, после гибели его превосходительства с дочерью, наверняка будет принято решение о введении особого режима.
– Вы правы, такой вопрос стоит обсудить немедленно, – согласилась я. – Пусть все соберутся в холле, прямо сейчас, чтобы каждый лично мог меня услышать.
Они собрались через несколько минут и встретили меня напряженным молчанием. Все, кто много лет проработал здесь, кроме тех горничной и официантки, которые сегодня были выходные. Они стояли и ждали, глядя на меня с надеждой.
– Лилианн рассказала о ваших опасениях. Боюсь, что слухи не врут, и скоро в Сёлванд перестанут пускать приезжих, – начала я. В ответ донеслись вздохи и перешептывания. – Но я не собираюсь никому отказывать от места и буду платить жалование как обычно. Разве что чаевые получать будет не от кого, но, надеюсь, это не слишком сильно ударит по вашим карманам.
– А что потом? – спросила Аманда. – Если не будет посетителей, вам не понадобится так много слуг.
– Возможно. Но останется огромный дом, за которым все еще нужно будет присматривать. Работа для всех найдется, а я могу себе позволить содержать весь штат прислуги. По крайней мере, ближайшие пару лет. – Я обвела их взглядом, стараясь передать свою уверенность. – Я не выставлю вас за порог. Что бы ни случилось, буду держаться до последнего. Но если кто-то хочет уйти, я пойму.
– Я проработала здесь большую часть жизни и хотела бы работать до старости, – заявила Лилианн.
Я ответила благодарным взглядом – уж ее-то приняли бы с распростертыми объятьями в любом заведении, хоть в Сёлванде, хоть за его пределами.
– Помню времена, когда за рекой только начинало твориться что-то странное. Тогда вокруг поднялась такая паника, какую сложно вообразить. Многие сбежали, а госпожа Соммер сказала, что пока этот дом не рухнет, она не оставит дело. Мы выстояли тогда, справимся и сейчас, – сказал Фредерик.
Обычно он был скуп на слова и не бросал их на ветер. Такая длинная речь означала, что он и впрямь готов приложить все усилия, чтобы помочь мне сохранить дело его любимой хозяйки.
– Надо думать, кухни этот сыр-бор не касается? – усмехнулся в усы повар. – Обедать-то надо не только гостям, но и хозяевам.
– Я постараюсь, чтобы он никого не коснулся, – пообещала я. Возможно, опрометчиво, но они были для меня почти семьей, и заставлять кого-то срываться с привычного места казалось неправильным.
Ничего, как-нибудь протянем. Долгое время я тратила совсем немного и сумела накопить достаточно средств, не считая счетов и ценных бумаг, что остались с лучших времен. Даже если мама жила на широкую ногу и не экономила, все равно должно хватить надолго.
Мама... Наверняка она разволнуется, узнав вести из Сёлванда, и разозлится, если я не сообщу о них немедленно. Надо бы отправить ей письмо, но пока писать было не о чем – не стоило зря огорчать ее, пересказывая чьи-то домыслы.
В результате нашего маленького собрания никто из слуг не выразил желания покинуть меня. Напротив, то, что я оставляю их на ближайшее время, всех успокоило и обнадежило. Они разошлись, я же все-таки отправилась к себе и засела над бумагами.
Сосредоточиться никак не получалось – я постоянно ловила себя на том, что прислушиваюсь, не идет ли кто. Ждала Евгения с новостями. Но он вернулся нескоро, к тому времени я успела худо-бедно разобрать счета.
– Наконец-то! – не удержавшись, я вскочила со стула и шагнула навстречу, когда он возник в дверях. – Как все прошло? Удалось что-нибудь выяснить?
Если честно, больше всего меня волновало, как троица искателей приняла Евгения, но спросить напрямую значило показать, что я в нем сомневалась.
– Ничего утешительного. Та Сторона растревожена и очень опасна, даже для опытных следопытов. Подробностей я не выведал, но старший из ребят признался, что все было так, будто каждая тварь за рекой решила на них поохотиться. Что касается Фриды... – он покосился на меня, словно раздумывая, говорить или не стоит.
– Не тяни, умоляю! Я вовсе не хрупкая барышня, в обморок не упаду. Все равно когда-нибудь узнаю, уж лучше от тебя.
– Они нашли ее платье. Аккуратно висело на дереве, как если бы она его сама сняла и там оставила. Целое, понимаешь? То есть его не сорвали с нее, а расстегнули и осторожно сняли, даже оборки не помяв. Больше ни следа, как сквозь землю провалилась, раздевшись перед этим до белья. Не представляю, что писать в отчете, но я начинаю подозревать, будто существо, которое в нее вселилось, обмануло нас. Дочь губернатора сгинула вместе с отцом.
– Нет, вряд ли оно вообще умеет обманывать. Раз обещало вернуть Фриду, значит, вернет рано или поздно. Но в каком состоянии она тогда будет... – я вздохнула, ощутив навалившуюся усталость и жалость к несчастной девочке. Оставалось лишь надеяться, что она ничего не осознает и не страдает. – Пиши все, что сочтешь нужным – в Третьем отделении ждут доклада, ты должен телеграфировать завтра же. Их интересуют результаты поисков? Вот и сообщи о них, нам скрывать нечего.
– Именно так я и хотел поступить. А еще собирался завтра нанести визит градоначальнику Сёлванда и добиться личного приема. Ты ведь хорошо знаешь господина Оливера Гротта? Расскажешь, как завоевать его расположение?
Представив, как Евгений входит в кабинет господина Гротта и тот читает его мысли словно раскрытую книгу, я вспыхнула. Ну уж нет. Не позволю старому пройдохе проделывать такое с близким мне человеком!
– Не вздумай. Все, что тебя интересует, ты можешь узнать через его заместителя – не самый приятный в общении малый, но поверь мне, с ним гораздо проще договориться. Его превосходительства советую избегать и не встречаться с ним без исключительной необходимости.
– Уна, ты опять что-то недоговариваешь? – спросил он и взял меня за подбородок, заставив смотреть в глаза. – До сих пор мне не доверяешь?
От его прикосновений мысли путались, и я терялась, с трудом сохраняя лицо. Хотелось немедленно рассказать ему все, о чем пожелает услышать, неважно, свои ли секреты, чужие ли – только бы укор в серо-голубых глазах сменился улыбкой. Или тем особым выражением, с которым он порой смотрит на меня...
– Давай поговорим об этом после ужина, – уловив мое настроение, сказал он. – Ты наверняка устала, да и я немного притомился, пытаясь разговорить тех суровых господ в таверне.
Он погладил меня по щеке, кончиками пальцев зарылся в волосы, а я поймала его ладонь и накрыла своей, прижимая к лицу. А потом он поцеловал меня, и я подумала, что дела и вправду могут подождать, и что я успела соскучиться за какие-то несколько часов.
Глава 9.3
К вечеру небо над Той Стороной прояснилось, и тишина сменилась перекличкой и трелями множества птичьих голосов. Будто таинственные существа за рекой радовались, что чужаки ушли и наконец-то оставили их в покое. Начинался закат. В золотистом вечернем свете все казалось ярче и красивее. На том берегу распустились какие-то фиолетовые цветы, ветер доносил их горьковатый пряный запах.
Мы сидели на старой кованой скамье возле берега и смотрели на реку. От созерцания вечернего пейзажа в душе невольно разливалось спокойствие и умиротворение, заставляя позабыть обо всех хлопотах, которые занимали нас целый день.
– И все же почему ты велела избегать встреч с градоначальником Сёлванда? – одной лишь фразой Евгений умудрился развеять созерцательное настроение без следа. – Прости, но я прямо-таки сгораю от любопытства и не успокоюсь, пока не расскажешь об этом человеке.
– Догадываюсь, – вздохнула я. Ну что с ним поделаешь! – Видишь ли, господин Гротт тоже... изменился под влиянием Той Стороны. Я не знаю наверняка, на что он способен, достаточно того, что он слышит мысли собеседника так ясно, как если бы тот выкрикивал их во весь голос. Вот и решай, стоит ли встречаться с таким господином.
Он взял мою руку и положил к себе на колено, переплетая свои пальцы с моими, исследуя линии на ладони. Я искоса взглянула на его лицо – он все так же безмятежно смотрел, как солнце готовится опуститься за реку. Длинные ресницы отбрасывали тень на щеку, губы изогнулись в полуулыбке.
– Мне нечего скрывать, – отозвался он беспечно. – Третье отделение пока не доверило мне ни единой государственной тайны, а личные дела...
Евгений осекся и вдруг посерьезнел. Посмотрел на меня пристально, кивнул каким-то своим мыслям. Снова взял мою руку, коснулся губами ладони и отпустил.
– Я представлял себе это совершенно иначе, но... Не желаю, чтобы о наших отношениях сплетничали как о чем-то неприличном. И пробираться в твою комнату украдкой порядком надоело. Конечно, я не самая удачная партия, но...
– Не стоит говорить то, о чем можешь потом пожалеть, – перебила я, чувствуя, как сердце едва не выскочило из груди от волнения. – Это крайне легкомысленно с твоей стороны, ведь мы знакомы без году неделя. К тому же, сейчас для тебя все ново и интересно, но со временем особенности некоторых жителей города начнут причинять определенное неудобство. Каково знать, что я в любой момент способна забраться в твои мысли, да еще повлиять на них?
– От тебя мне точно скрывать нечего! – рассмеялся он. – Чем дольше я тобой любуюсь, тем сильнее влюбляюсь. Еще немного – и я просто не смогу прожить без тебя ни дня, так почему бы не подстраховаться прямо сейчас?
– Ты способен хоть к чему-то относиться серьезно?
– Я абсолютно серьезен. Не хочу торопить события, мы ведь можем просто заключить помолвку. Я готов ждать, сколько потребуется, но... Мне важно понять, что я для тебя что-то значу. И называть своей невестой на законных основаниях, пусть все об этом узнают, – он встал со скамейки, поискав глазами, сорвал цветок с клумбы с бархатцами и опустился передо мной на колено. – Уна Соммер, вы выйдете за меня?
Выглядел он несколько комично, и мне стоило большого труда не улыбнуться, глядя на это представление.
– Я подумаю, – ответила я строго, принимая цветок из его руки. – Не стоило пачкать брюки, встань, пожалуйста. Мне неловко.
– Нет в тебе ни капли романтики, – притворно проворчал он, усаживаясь на прежнее место. – Я буду задавать этот вопрос каждый день, пока не ответишь согласием.
– Или пока на клумбах вокруг гостиницы не кончатся цветы, – парировала я. – Кстати, в качестве приданого за мной убыточное предприятие. Ты хорошо подумал?
– Увы – мое жалование пока что не позволит нам жить в роскоши, но ни капли не сомневаюсь: вместе мы справимся.
– Вместе... – эхом повторила я, до сих пор слабо представляя, каково это, делить жизнь на двоих.
– Вместе, – сказал он уверенно и поцеловал меня в переносицу. – Если ты этого хочешь, конечно.
– Ох, Евгений... Я больше всего на свете хочу, чтобы ты был рядом, но...
– Никаких “но”, умоляю. “Но” вечно все портит. Давай просто проводим закат, а этот разговор продолжим как-нибудь потом, когда у тебя не останется возражений.
В действительности у меня их вовсе и не было, напротив, я начинала осознавать, что его поспешное и немного нелепое предложение – не шутка и не забава, все всерьез. Он и вправду собирается провести со мной рядом всю жизнь, понимая, что она будет долгой-долгой. И мы будем приходить сюда в ясные дни любоваться закатом снова и снова, и через год, и через десять лет, кто знает – может, и через сотню.
– Знаешь, я рада, что ты остался, – тихонько проговорила я, не отводя взгляда от огненно-золотой дорожки на воде. – Безо всяких “но”.
Остаток вечера мы не расставались, а утром снова проснулись вместе. Точнее, Евгений проснулся первым и попытался осторожно встать, чтобы меня не потревожить, но я поймала его за запястье и открыла глаза.
– Еще только рассвело, спи, – шепнул он и нежно провел ладонью по моим волосам. – Я отправлю телеграмму и вернусь.
– Почему так рано?
– Чтобы скорее закончить и больше времени побыть с тобой. Не провожай меня, отдыхай.
Он так ласково поцеловал меня на прощание и так уютно накрыл одеялом, что я не смогла себя заставить подняться. Решила немного понежиться в постели, но не заметила, как провалилась в сон. Неизвестно, сколько бы он продлился, если бы в дверь не постучали.
Я отозвалась сонным голосом, натянув одеяло до подбородка, и в спальню заглянула взволнованная Бриджит.
– Простите, госпожа Соммер, но господин Ларс... он вроде как очнулся! – выпалила она, глядя на меня круглыми от испуга глазами.
– С ним что-то не так? – спросила я и вскочила, не обращая внимание на выглянувшие из-под одеяла голые плечи – сейчас не до приличий. – Он... не в себе?
– Не знаю, сиделка велела позвать вас, послала за врачом и тут же выставила меня вон! – пожаловалась Бриджит. – Позвольте я помогу вам одеться, и пойдемте скорее – вдруг им нужна помощь.
Наскоро облачившись в домашнее платье, я поспешила на второй этаж, бегом преодолела последний пролет лестницы и без стука влетела в номер Ларса. Сиделка вышла навстречу из спальни, бросила неодобрительный взгляд за мою спину, где любопытная горничная пыталась заглянуть в комнату, и дверь захлопнулась.
– Где он? – воскликнула я, оглядывая пустую гостиную.
– В спальне. Я дала ему сильного успокоительного, так что он немного вялый, а в остальном... Впрочем, можете сами взглянуть, тем более он звал вас.
Ларс сидел на краю разобранной постели, одетый в темно-серый стеганый халат, небрежно наброшенный поверх пижамы. Голова его была наискось перевязана бинтом, полностью закрывавшим поврежденный глаз. При виде меня он вскинулся, запахнул полы халата и виновато улыбнулся.
– Простите, что вынужден принимать вас в таком виде, – голос его звучал немного сипло, наверное, от того, что он долгое время провел в молчании. – Я был чересчур взволнован и позвал вас прежде, чем привел себя в порядок.
– Пустое, – отмахнулась я, пристально его разглядывая. – Я рада, что вы очнулись и, кажется, ваш разум не пострадал. Как вы себя чувствуете? И почему наложили повязку? Болит? Слишком яркий свет?
Он мотнул головой, посмотрел на меня с отсутствующим выражением, потер заросшую щетиной щеку. Я заметила, что скулы его заострились – за время болезни Ларс похудел. Ничего. Теперь все будет хорошо. Я распоряжусь, чтобы в ближайшие дни готовили исключительно его любимые блюда, и больше никаких каш и муссов.
– Не будем обсуждать мое здоровье, это не самая приятная тема. К тому же я чувствую себя неплохо, учитывая, как долго был без сознания... Кстати, сколько времени я отсутствовал?
– Чуть больше недели. Не волнуйтесь, Евгений отвечал на письма вашего начальства. По этому поводу его приняли в штат, – на это Ларс кивнул, как мне показалось, с некоторым облегчением. – А господин Фогг и Ханна уехали, просили передать вам наилучшие пожелания, когда очнетесь.
– Благодарю. Полагаю, их поспешный отъезд вызван новостями о закрытии Сёлванда?
– Да, но официально никто их не подтвердил. Но откуда вы знаете? – в голову закралась безумная мысль, что все это время Ларс за нами наблюдал, но он тут же ее опроверг.
– К этому давно шло, но у противников оказалась серьезная поддержка, – он сдержал зевоту. – Теперь, после гибели его превосходительства с дочерью, наверняка будет принято решение о введении особого режима.
