Все это время в моей голове билась одна-единственная мысль, которую я не желала принять, допустить до своего сознания, позволить ей прозвучать и быть понятой.
Но она все-таки прозвучала. Не вслух, но мысленно я наконец произнесла эти слова: «Я — убийца. Я — паучиха. Я стала тем, кого во мне видели окружающие». И — осознание: где-то там, на другом конце паутины дворцовых коридоров с минуты на минуту смерть придет к тому, кто этой ночью стал для меня всем. К моему мужчине. К отцу моего будущего ребенка.
И я сорвалась с места, выскочила из комнаты, побежала по коридорам, заставляя сторониться удивленных слуг. Нет, я знала, что помочь ничем нельзя — противоядие надо было принимать вместе с ядом или почти сразу после него, иначе смерть неминуема. Но.. я могла бы успеть попросить у него прощения. Могла бы не дать ему умереть в одиночестве, проведя с ним последние минуты. Могла бы закрыть ему глаза в последний раз, чего не делала ни для одного из своих мужей...
Когда я, запыхавшись, ворвалась в апартаменты канцлера, он сидел в кресле и читал какой-то документ, который тут же отложил при моем появлении.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он спокойно, поднимаясь с кресла мне навстречу.
— Знал? — ошеломленно выдохнула я.
— Конечно. Я дал тебе время подумать.
— Но... я... — мне никак не удавалось совладать с дыханием.
— Не было никакого яда.
— Но как же?..
— Я подменил капсулу еще накануне.
— Ты знал?!.
— Я же знаю, все, что происходит во дворце, — мягко улыбнулся канцлер. — И пока ты не начала задавать новые вопросы, я попробую предварить их: я не убивал этих остолопов, твоих мужей. Первый консорт действительно свалился с лошади без посторонней помощи. Второму помогли отправиться на тот свет, но я тут совершенно ни при чем: бедняга столь ответственно отнесся к возложенной на него задаче, что не мог позволить себе ударить в грязь лицом и выпил купленного по случаю средства для усиления мужской силы. Его можно было бы спасти, если бы кому-то могло прийти в голову, что он не наслаждается близостью молодой супруги в ее спальне, а корчится от боли в собственных покоях. А утром было уже поздно. У третьего же действительно было слабое сердце, несчастный знал о двух предыдущих смертях, был перепуган и накрутил себя до приступа. Вот и все загадки, моя драгоценная...
Он положил руки мне на плечи, притянул меня к себе и жарко зашептал в ухо:
— Я знал, что ты придешь ко мне... Что ты будешь моей... Санни... Милая Санни... Моя Санни... Ты родишь мне дочь, а потом — когда-нибудь — и сына...
— Но... у повелительниц не может быть сыновей. Только дочери.
— Кто тебе такое сказал, глупышка? — он сел в кресло и усадил меня к себе на колени, как ребенка. — Милая, ты так мало знаешь... Мне жаль, что тебя ничему не учили.
Он прав. Не учили. Просто мама ушла слишком рано, а отцу никогда не было до меня дела. Все, что я знала, было мне известно из книг — но никто никогда не подсказывал, какие книги лучше выбрать для чтения, — и подслушанных обрывков чужих разговоров.
— Мне тоже.. жаль. Но ты ведь расскажешь мне?
— Все просто, милая: первенцем, наследницей может быть только девочка, но потом у Повелительницы могут быть и другие дети, и для их зачатия не нужны никакие Благоприятные Ночи. Просто мало кто из Повелительниц решался на второго ребенка, потому что над ними больше не довлел долг, а рядом не было любящего мужчины... А у тебя есть, — с этими словами мужчина ухватил меня губами за мочку уха, заставив на мгновение прикрыть глаза от удовольствия, — и твой мужчина мечтает, что когда-нибудь у него будет не только любимая женщина, но и дочь, а потом и сын.
— Но... как же... Вот вырастет дочь, она будет наследницей, потом Повелительницей, когда придет время. А мальчик? Что достанется ему?
— Ты думаешь, мне нечего оставить в наследство собственному сыну? — канцлер ухмыльнулся. — У меня, к твоему сведению, имеется титул и земли.
— Да?! — неподдельно изумилась я.
— Мало того, дорогая, — вкрадчиво прошептал мужчина, касаясь губами чувствительной точки под самым ушком, — у меня еще и имя есть.
— Какое? — на сей раз я была по-настоящему заинтригована: оказывается, за простым словом «канцлер» столько всего скрывается!
— Меня зовут Рэймо.
— Мне нравится твое имя, — и я сама потянулась губами к мужчине, коснулась шершавой щеки, потом уголка губ, позволила себе приникнуть к его рту, а затем и вовсе расслабилась, отдаваясь на его волю.
Отстранившись после долгого поцелуя, я посмотрела на своего мужчину, словно увидела его впервые.
И подумала, что он, оказывается, еще очень молодой. И... красивый.
А потом я уже не могла больше ни о чем думать...
31 декабря 2015 г.
Но она все-таки прозвучала. Не вслух, но мысленно я наконец произнесла эти слова: «Я — убийца. Я — паучиха. Я стала тем, кого во мне видели окружающие». И — осознание: где-то там, на другом конце паутины дворцовых коридоров с минуты на минуту смерть придет к тому, кто этой ночью стал для меня всем. К моему мужчине. К отцу моего будущего ребенка.
И я сорвалась с места, выскочила из комнаты, побежала по коридорам, заставляя сторониться удивленных слуг. Нет, я знала, что помочь ничем нельзя — противоядие надо было принимать вместе с ядом или почти сразу после него, иначе смерть неминуема. Но.. я могла бы успеть попросить у него прощения. Могла бы не дать ему умереть в одиночестве, проведя с ним последние минуты. Могла бы закрыть ему глаза в последний раз, чего не делала ни для одного из своих мужей...
Когда я, запыхавшись, ворвалась в апартаменты канцлера, он сидел в кресле и читал какой-то документ, который тут же отложил при моем появлении.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он спокойно, поднимаясь с кресла мне навстречу.
— Знал? — ошеломленно выдохнула я.
— Конечно. Я дал тебе время подумать.
— Но... я... — мне никак не удавалось совладать с дыханием.
— Не было никакого яда.
— Но как же?..
— Я подменил капсулу еще накануне.
— Ты знал?!.
— Я же знаю, все, что происходит во дворце, — мягко улыбнулся канцлер. — И пока ты не начала задавать новые вопросы, я попробую предварить их: я не убивал этих остолопов, твоих мужей. Первый консорт действительно свалился с лошади без посторонней помощи. Второму помогли отправиться на тот свет, но я тут совершенно ни при чем: бедняга столь ответственно отнесся к возложенной на него задаче, что не мог позволить себе ударить в грязь лицом и выпил купленного по случаю средства для усиления мужской силы. Его можно было бы спасти, если бы кому-то могло прийти в голову, что он не наслаждается близостью молодой супруги в ее спальне, а корчится от боли в собственных покоях. А утром было уже поздно. У третьего же действительно было слабое сердце, несчастный знал о двух предыдущих смертях, был перепуган и накрутил себя до приступа. Вот и все загадки, моя драгоценная...
Он положил руки мне на плечи, притянул меня к себе и жарко зашептал в ухо:
— Я знал, что ты придешь ко мне... Что ты будешь моей... Санни... Милая Санни... Моя Санни... Ты родишь мне дочь, а потом — когда-нибудь — и сына...
— Но... у повелительниц не может быть сыновей. Только дочери.
— Кто тебе такое сказал, глупышка? — он сел в кресло и усадил меня к себе на колени, как ребенка. — Милая, ты так мало знаешь... Мне жаль, что тебя ничему не учили.
Он прав. Не учили. Просто мама ушла слишком рано, а отцу никогда не было до меня дела. Все, что я знала, было мне известно из книг — но никто никогда не подсказывал, какие книги лучше выбрать для чтения, — и подслушанных обрывков чужих разговоров.
— Мне тоже.. жаль. Но ты ведь расскажешь мне?
— Все просто, милая: первенцем, наследницей может быть только девочка, но потом у Повелительницы могут быть и другие дети, и для их зачатия не нужны никакие Благоприятные Ночи. Просто мало кто из Повелительниц решался на второго ребенка, потому что над ними больше не довлел долг, а рядом не было любящего мужчины... А у тебя есть, — с этими словами мужчина ухватил меня губами за мочку уха, заставив на мгновение прикрыть глаза от удовольствия, — и твой мужчина мечтает, что когда-нибудь у него будет не только любимая женщина, но и дочь, а потом и сын.
— Но... как же... Вот вырастет дочь, она будет наследницей, потом Повелительницей, когда придет время. А мальчик? Что достанется ему?
— Ты думаешь, мне нечего оставить в наследство собственному сыну? — канцлер ухмыльнулся. — У меня, к твоему сведению, имеется титул и земли.
— Да?! — неподдельно изумилась я.
— Мало того, дорогая, — вкрадчиво прошептал мужчина, касаясь губами чувствительной точки под самым ушком, — у меня еще и имя есть.
— Какое? — на сей раз я была по-настоящему заинтригована: оказывается, за простым словом «канцлер» столько всего скрывается!
— Меня зовут Рэймо.
— Мне нравится твое имя, — и я сама потянулась губами к мужчине, коснулась шершавой щеки, потом уголка губ, позволила себе приникнуть к его рту, а затем и вовсе расслабилась, отдаваясь на его волю.
Отстранившись после долгого поцелуя, я посмотрела на своего мужчину, словно увидела его впервые.
И подумала, что он, оказывается, еще очень молодой. И... красивый.
А потом я уже не могла больше ни о чем думать...
31 декабря 2015 г.
