Мы переместились в долину прямо от крепости — для этого было достаточно всего клочка тени.
Отсутствовали мы меньше недели, но мне чудилось, будто прошла вечность. Оказывается, я успела свыкнуться с этим замкнутым мирком и, хоть и не ощущала его домом, испытывала чувства, похожие на те, что должен испытывать человек, вернувшийся под родной кров.
Наверно, я просто нуждалась в этом ощущении. Каждому человеку нужен дом, куда он может вернуться после долгого путешествия. И даже если он не путешествует... В этом случае дом, пожалуй, еще нужнее.
И я пообещала себе, что когда-нибудь — когда я миную все вехи, расставленные для меня неведомой плетельщицей и смогу сама распоряжаться своей судьбой — я непременно обзаведусь собственным домом. Пусть не самым большим и богатым — просто домом, в который можно возвращаться. Местом, где меня ждут.
Здесь, в долине, меня ждал по-настоящему один-единственный человек, и я спешила с ним увидеться. Дело было уже к вечеру, и мы встретились за ужином, за общим столом, а потом вдвоем ушли в темнеющий лес.
Лесовой не расспрашивал меня о задании, сказал только:
— Я рад, что ты вернулась, — и замолчал.
— Я тоже рада. Честно говоря, было искушение сбежать, исчезнуть, а потом я поняла, что мне обязательно надо назад. К тебе.
— Меня зовут Ирье, — сказал он, и я не сразу поняла, что это значит.
Высшая степень доверия — имя, которое открывают только самым близким. А я не могла ответить ему тем же.
— У меня нет имени, — призналась я, — наверно, когда-то было, но я его не помню.
Больше в тот вечер мы не сказали друг другу ни слова, а на следующий день нам не удалось встретиться наедине. Эта невозможность поговорить заставила меня нервничать и сомневаться: а ну как Ирье мне не поверил, что нет имени, обиделся на недоверие и станет избегать встреч? И я вздохнула с облегчением, когда день спустя он вновь позвал меня за собой.
Мы устроились в развилке корявого дерева, болтали ногами и слушали журчание сбегающего с горы ручья. Ирье был задумчив, но я знала, что он просто подбирает правильные слова, чтобы сказать мне что-то очень важное. И не ошиблась.
— Я хочу тебе кое-что предложить... Не знаю, сможешь ли ты покинуть долину... Я просил тебя вернуться, а теперь жалею об этом. Нет, ты не подумай, я очень рад тебе, но переживаю о том, что, возможно, лишил тебя шанса на свободу. Ты ведь понимаешь, что здесь ты навсегда останешься чужачкой? И что у тебя нет шансов на проявление?
— Как это — нет? — растерялась я.
— В обряде должен участвовать кровный родственник не дальше второго колена. А у тебя нет... Что, тебе об этом никто не сказал?!
Я нашла в себе силы только помотать головой. Это было сродни удару под дых. Я догадывалась, почти уверена была, что мне не будет легко получить то, ради чего я здесь осталась, но чтобы так, без шансов... Навсегда невидимой во внешнем мире, лишенной человеческого общения — или навсегда чужой в долине?
— Я не знал, что от тебя это скрыли, а то бы давно сказал... В общем, выбор у тебя невелик, а в долине ты все же смогла бы жить, разговаривать с кем-то, работать на клан... И я хотел бы предложить тебе защиту: если ты войдешь в одну из семей клана, люди могут относиться к тебе как угодно, но никто не посмеет поступать с тобой незаконно, даже Глава.
Войти в семью — это как? Замуж, что ли, позовет?..
— Как ты смотришь на то, чтобы стать моей сестрой?
— Сестрой? — бессмысленным эхом откликнулась я.
Это было слишком неожиданно.
— Да, — кивнул он, — именно сестрой. Помолвку и брак в нашем возрасте никто не позволит, нужно на клан отработать несколько лет, прежде чем связывать себя подобного рода узами, а защита тебе может понадобиться уже скоро.
— Я согласна!
Сама не ждала от себя этих слов, а они почему-то сказались. И осталось убеждение, что всё правильно.
— Я всё подготовил.
У него и правда оказался с собой маленький ножик с незнакомыми символами на костяной рукоятке — я таких знаков не видела ни в одной книге, ни у Бьярты, ни у Райнера. Но меня почему-то не оставляло ощущение, что я вот-вот смогу их понять, прочитать. Словно встретилась с чем-то, что давно знала, но позабыла.
— Это ритуальный, — пояснил Ирье, — очень древний.
Два разреза на запястьях — и мы соединили, сплели наши руки, и зазвучали слова клятвы:
— Призывая в свидетели богов всех миров, известных и неизвестных, я нарекаю и признаю тебя, не знающая имени, своей сестрой и клянусь быть тебе братом, защитником и советчиком.
— Призывая в свидетели богов всех миров, известных и неизвестных, я нарекаю и признаю тебя, Ирье, своим братом и клянусь быть тебе сестрой, поддержкой и утешением.
— Вот и всё, — подытожил Ирье. — Мой дом — твой дом, сестра.
— Как странно, — отозвалась я, — никогда прежде не слышала такой клятвы, а слова сами ложились на язык, словно я знаю их давным-давно.
— Это очень древняя клятва. Она сама себя говорит, достаточно искреннего желания.
— И что теперь?
— Теперь... Если останешься, будешь под моей защитой. А если решишь уйти, то помни, что здесь у тебя остался брат. Ну а если я окажусь во внешнем мире, то смогу перенестись к тебе тенями из любого места, как и ты ко мне. На такое не способны даже настоящие кровные родственники или супруги, а ритуал дарит нам эту возможность.
— Удивительно! Откуда ты все это знаешь?
— Мой род — хранители древних традиций. Мы знаем даже то, что другие уже давно забыли.
С тенехождением друг к другу мы решили пока не экспериментировать — кто знает, как далеко простирается власть хозяина теней. Может, он отслеживает любое перемещение внутри долины. Мы же хотели держать нашу связь в секрете, покуда нет необходимости ее обнародовать.
Сейчас нам хватало того, что мы стали еще ближе друг к другу. Я даже обнаружила, что начала чувствовать брата на расстоянии. Не так, как когда-то принцессу, с которой у меня даже сердце порой билось в одном ритме. Нет, я улавливала лишь сильные эмоции — гнев, раздражение, радость. Ирье признался, что чувствует то же самое.
А еще я решилась рассказать ему все о себе, брат все-таки... Кому еще довериться?
Но Ирье остановил меня:
— Не стоит. Когда-нибудь потом, когда наше с тобой будущее станет более определенным. Пока же, чем меньше я о тебе знаю, тем лучше — никто не сможет узнать о тебе от меня.
А дальше события развивались стремительно, и одно открытие следовало за другим.
Я, конечно, знала, что второе проверочное задание обычно назначают довольно скоро вслед за первым, но рассчитывала, что успею отдохнуть и подумать — мне очень нужно было время на то, чтобы собраться с мыслями и понять, как быть дальше. Но такой возможности мне не предоставили.
Сначала после торопливого прощания исчез Ирье. Было грустно, особенно потому, что я втайне лелеяла надежду, что нас отправят вместе — все же выбор напарников был весьма невелик. Не повезло. Два дня спустя я узнала, что со мной в паре будет выполнять задание Дрозд.
Сперва я насторожилась — уж больно подозрительным мне казался этот парень, а потом даже обрадовалась: совместное задание — это шанс присмотреться к напарнику, когда он вырван из привычной обстановки, а если ситуация будет сложной, то он, возможно, раскроется невольно, и я пойму, что или кто стоит за его поведением. В искренние чувства парня я по-прежнему не верила.
Нас вывели из тени в охотничьей избушке, обозначили наше местонахождение на карте — это оказалась область на восточной границе Тауналя — и подробно объяснили суть задания. Мне не понравилось. Совсем не понравилось.
Во-первых, из-за Тауналя: даже зная, что в любой момент могу покинуть страну теневым путем, я не испытывала никакого желания возвращаться сюда. Во-вторых, область была еще пару десятков лет назад самостоятельным королевством Лайверим — тем самым, которое соседи хотели получить в приданное за Нэл, — и обстановка здесь все еще была нестабильной: борцы за свободу время от времени совершали покушения на государственных чиновников высокого ранга (пару раз даже успешно), саботировали разработку месторождений ценных металлов, приводили в негодность дороги, связывающие эти места с центром страны. Словом, устраивали всяческие беспорядки. И моя интуиция вопила в голос: здесь замешана политика!
В-третьих, и само задание выглядело довольно паршиво: забрать из некоего имения тщательно охраняемый артефакт. Уже сам факт, что придется заняться воровством, не вызывал у меня никакого энтузиазма. Это Совет и Глава клана могли прикрываться высокими целями и своими представлениями о справедливости, а для меня кража все равно оставалась кражей. Причем по сложности задание явно превосходило средний ученический уровень, как мне показалось.
— Что, откажетесь? — ехидно осведомился наш сопровождающий.
Дрозд, которому задание тоже было явно не по душе, зыркнул на него сердито и ответил за обоих:
— И не подумаем.
И мы остались вдвоем.
До особняка нам предлагалось добираться больше суток своим ходом. Я удивилась, что не нашлось точки переброски поближе к цели, но смолчала. И ушла в себя, оставив снаружи своего недоверчивого наблюдателя.
Дрозд шел уверенно, экономно расходуя силы, говорил только по делу и вообще вел себя как идеальный напарник. И только на вечерней стоянке, когда мы, скромно поужинав, сидели у догорающего костра, он придвинулся ко мне поближе и положил руку на плечо. Первым моим стремлением было сбросить ее, дернув плечом, но я удержалась, а парень принял это как приглашение к действию и продолжил свою атаку. Дальше скрывать свою неприязнь к происходящему стало сложнее. Да я и не пыталась, наоборот — выставила руки, попыталась остановить, удержать на расстоянии. Но парень предпочел ничего не заметить. А может, и впрямь не замечал, настолько был убежден в собственной неотразимости.
А потом все закончилось. Внезапно. Мне показалось, я ощутила короткую злую волну, которая резко накатила изнутри, ударила, оттолкнула парня, так что он отлетел на расстояние нескольких шагов, едва не усевшись в костер, — и тут же исчезла бесследно.
— У тебя что, защита какая-то? Амулет? — недовольно спросил Дрозд, отряхивая штаны.
— Угу. Против назойливых ухажеров.
И не соврала. Брачный рисунок до сих пор зудел. И волну породил именно он, я почувствовала. Не знала раньше о таких его свойствах, а теперь задумалась.
Свою связь с Владыкой Нимтиори я успешно скрывала: одежда с длинным рукавом тому способствовала, а когда я научилась делать теневые мороки, стало совсем просто — тонкий туманный браслетик вокруг запястья, который практически невозможно было заметить, если не приглядываться специально (а приглядываться не было нужды), надежно защитил мою тайну. Возможно, все это было излишними предосторожностями, я не уверена была, что на Тени вообще можно заметить рисунок, но лучше уж было перестраховаться.
Странным мне казалось, что Владыка до сих пор не разорвал помолвку. В течение года это можно было сделать в присутствии обеих сторон, но год уже минул, «жених» имел право избавиться от обременительной связи в любой момент, но почему-то не спешил это делать. И рисунок не только сохранялся на моем запястье, но и был, как выяснилось, весьма активен...
На ночлег мы с Дроздом устроились рядом, спина к спине, и никаких поползновений с его стороны больше не было. А утром он вел себя так, словно ничего не случилось.
К имению мы явились около полудня. Для невидимых Теней нет разницы, в темноте вторгаться в чужое жилище или при свете дня, но мы все-таки решили дождаться ночи, в надежде, что часть беспрерывно снующих людей с наступлением темноты разойдется по спальням.
Особняк не спал до позднего часа, а когда все это движение окончательно стихло, от цели нас отделяло совсем немного: собаки, бегающие без привязи по саду, пост охраны в сторожке, из которой начинался путь в подземное хранилище, и — предположительно — магические и не только ловушки, ожидающие нас на этом пути.
Собак взял на себя Дрозд, и вскоре зубастые псы устремились в дальнюю часть сада, привлеченные дивным ароматом специально для них приготовленного зелья. Четверть часа — и они заснут до самого утра.
С охранниками тоже особых хлопот не предвиделось: еще одно зелье Дрозд распылил через замочную скважину, а мы уселись, прислонившись к стене сторожки — ждать. Охрана-то отключилась уже через несколько минут, но нам надо было еще дождаться, пока зелье осядет, чтобы и самим не вкусить навеянного сна.
А вот дальше напарнику пришлось пропустить меня вперед — в отличие от него, я могла видеть магические ловушки. Похоже, как раз из-за них на это задание отправили именно меня. Зато Дрозд играючи справлялся с замками любой сложности. Меня этому никогда не учили.
Путь по подземелью занял около часа, и мы были уже у самой цели — мощной двери, за которой скрывался искомый артефакт, — когда все и произошло.
Ловушка была не магической, а механической, и я, ведомая своим чутьем, просто перешагнула через опасную ступеньку, не задумываясь. А Дрозд на нее наступил. Острое узкое лезвие стремительно выскочило из стены и почти тут же убралось обратно. Напарник среагировал, но недостаточно быстро. Рана, которую он получил, не казалась опасной, однако Дрозд почему-то начал заваливаться — вперед, на меня. Придавленная тяжелым телом, я согнулась, но устояла.
Что это могло быть — яд, снотворное? Одно ясно — обратно мне Дрозда ни за что не вытащить, просто сил не хватит, слишком далеко от входа.
Кряхтя и задыхаясь, я сволокла напарника со ступенек и уложила в закутке под лестницей. Я разрывалась: с одной стороны, нужно было оказать парню помощь, с другой — ловушка могла быть с сигналом, который поступает не к охранникам в сторожке, а непосредственно в дом, и тогда здесь вот-вот будут хозяева. И если я не поспешу замести следы, в лечении уже не будет никакого толка.
Прикинув, что людям все-таки требуется время, чтобы добраться сюда, я принялась потрошить свой алхимический пояс. Какой яд поразил моего напарника, я не знала, оставалось только надеяться, что он из тех, с которым способно справиться Бьяртино универсальное противоядие. Я влила несколько капель парню в рот, потом обработала рану, залив ее вытягивающей настойкой — не слишком эффективно, но все-таки лучше, чем ничего.
После этого уже можно было заняться следами. Затерев пару капель крови, которые успели упасть на ступеньку, я посыпала их порошком — еще одним подарком незабвенной наставницы. Несколько мгновений — и здесь не останется следов ни крови, ни порошка, ни одна собака не унюхает. Остатки состава я распылила вокруг нашего укрытия под лестницей.
И еще два круга защиты, два зелья: одно поглотит звуки из укрытия, ибо я могла в любой момент уйти в тень, а то и вовсе перенестись в безопасное место, а Дрозд сменить форму был не в состоянии, и его хриплое, прерывистое дыхание могло нас выдать; второе — секретный состав, изобретенный Бьяртой, — воздвигло вокруг нас завесу невнимания. Теперь никому и в голову не придет заглянуть под лестницу или, того хуже, потыкать туда чем-нибудь в надежде обнаружить лазутчиков.
Едва успела.
Хозяева преодолели расстояние от входа до заветной двери куда быстрее, чем мы. Ничего удивительного, они-то, в отличие от нас, были прекрасно осведомлены о расположении и свойствах ловушек, а то и защиту от них имели.
Отсутствовали мы меньше недели, но мне чудилось, будто прошла вечность. Оказывается, я успела свыкнуться с этим замкнутым мирком и, хоть и не ощущала его домом, испытывала чувства, похожие на те, что должен испытывать человек, вернувшийся под родной кров.
Наверно, я просто нуждалась в этом ощущении. Каждому человеку нужен дом, куда он может вернуться после долгого путешествия. И даже если он не путешествует... В этом случае дом, пожалуй, еще нужнее.
И я пообещала себе, что когда-нибудь — когда я миную все вехи, расставленные для меня неведомой плетельщицей и смогу сама распоряжаться своей судьбой — я непременно обзаведусь собственным домом. Пусть не самым большим и богатым — просто домом, в который можно возвращаться. Местом, где меня ждут.
Здесь, в долине, меня ждал по-настоящему один-единственный человек, и я спешила с ним увидеться. Дело было уже к вечеру, и мы встретились за ужином, за общим столом, а потом вдвоем ушли в темнеющий лес.
Лесовой не расспрашивал меня о задании, сказал только:
— Я рад, что ты вернулась, — и замолчал.
— Я тоже рада. Честно говоря, было искушение сбежать, исчезнуть, а потом я поняла, что мне обязательно надо назад. К тебе.
— Меня зовут Ирье, — сказал он, и я не сразу поняла, что это значит.
Высшая степень доверия — имя, которое открывают только самым близким. А я не могла ответить ему тем же.
— У меня нет имени, — призналась я, — наверно, когда-то было, но я его не помню.
Больше в тот вечер мы не сказали друг другу ни слова, а на следующий день нам не удалось встретиться наедине. Эта невозможность поговорить заставила меня нервничать и сомневаться: а ну как Ирье мне не поверил, что нет имени, обиделся на недоверие и станет избегать встреч? И я вздохнула с облегчением, когда день спустя он вновь позвал меня за собой.
Мы устроились в развилке корявого дерева, болтали ногами и слушали журчание сбегающего с горы ручья. Ирье был задумчив, но я знала, что он просто подбирает правильные слова, чтобы сказать мне что-то очень важное. И не ошиблась.
— Я хочу тебе кое-что предложить... Не знаю, сможешь ли ты покинуть долину... Я просил тебя вернуться, а теперь жалею об этом. Нет, ты не подумай, я очень рад тебе, но переживаю о том, что, возможно, лишил тебя шанса на свободу. Ты ведь понимаешь, что здесь ты навсегда останешься чужачкой? И что у тебя нет шансов на проявление?
— Как это — нет? — растерялась я.
— В обряде должен участвовать кровный родственник не дальше второго колена. А у тебя нет... Что, тебе об этом никто не сказал?!
Я нашла в себе силы только помотать головой. Это было сродни удару под дых. Я догадывалась, почти уверена была, что мне не будет легко получить то, ради чего я здесь осталась, но чтобы так, без шансов... Навсегда невидимой во внешнем мире, лишенной человеческого общения — или навсегда чужой в долине?
— Я не знал, что от тебя это скрыли, а то бы давно сказал... В общем, выбор у тебя невелик, а в долине ты все же смогла бы жить, разговаривать с кем-то, работать на клан... И я хотел бы предложить тебе защиту: если ты войдешь в одну из семей клана, люди могут относиться к тебе как угодно, но никто не посмеет поступать с тобой незаконно, даже Глава.
Войти в семью — это как? Замуж, что ли, позовет?..
— Как ты смотришь на то, чтобы стать моей сестрой?
— Сестрой? — бессмысленным эхом откликнулась я.
Это было слишком неожиданно.
— Да, — кивнул он, — именно сестрой. Помолвку и брак в нашем возрасте никто не позволит, нужно на клан отработать несколько лет, прежде чем связывать себя подобного рода узами, а защита тебе может понадобиться уже скоро.
— Я согласна!
Сама не ждала от себя этих слов, а они почему-то сказались. И осталось убеждение, что всё правильно.
— Я всё подготовил.
У него и правда оказался с собой маленький ножик с незнакомыми символами на костяной рукоятке — я таких знаков не видела ни в одной книге, ни у Бьярты, ни у Райнера. Но меня почему-то не оставляло ощущение, что я вот-вот смогу их понять, прочитать. Словно встретилась с чем-то, что давно знала, но позабыла.
— Это ритуальный, — пояснил Ирье, — очень древний.
Два разреза на запястьях — и мы соединили, сплели наши руки, и зазвучали слова клятвы:
— Призывая в свидетели богов всех миров, известных и неизвестных, я нарекаю и признаю тебя, не знающая имени, своей сестрой и клянусь быть тебе братом, защитником и советчиком.
— Призывая в свидетели богов всех миров, известных и неизвестных, я нарекаю и признаю тебя, Ирье, своим братом и клянусь быть тебе сестрой, поддержкой и утешением.
— Вот и всё, — подытожил Ирье. — Мой дом — твой дом, сестра.
— Как странно, — отозвалась я, — никогда прежде не слышала такой клятвы, а слова сами ложились на язык, словно я знаю их давным-давно.
— Это очень древняя клятва. Она сама себя говорит, достаточно искреннего желания.
— И что теперь?
— Теперь... Если останешься, будешь под моей защитой. А если решишь уйти, то помни, что здесь у тебя остался брат. Ну а если я окажусь во внешнем мире, то смогу перенестись к тебе тенями из любого места, как и ты ко мне. На такое не способны даже настоящие кровные родственники или супруги, а ритуал дарит нам эту возможность.
— Удивительно! Откуда ты все это знаешь?
— Мой род — хранители древних традиций. Мы знаем даже то, что другие уже давно забыли.
С тенехождением друг к другу мы решили пока не экспериментировать — кто знает, как далеко простирается власть хозяина теней. Может, он отслеживает любое перемещение внутри долины. Мы же хотели держать нашу связь в секрете, покуда нет необходимости ее обнародовать.
Сейчас нам хватало того, что мы стали еще ближе друг к другу. Я даже обнаружила, что начала чувствовать брата на расстоянии. Не так, как когда-то принцессу, с которой у меня даже сердце порой билось в одном ритме. Нет, я улавливала лишь сильные эмоции — гнев, раздражение, радость. Ирье признался, что чувствует то же самое.
А еще я решилась рассказать ему все о себе, брат все-таки... Кому еще довериться?
Но Ирье остановил меня:
— Не стоит. Когда-нибудь потом, когда наше с тобой будущее станет более определенным. Пока же, чем меньше я о тебе знаю, тем лучше — никто не сможет узнать о тебе от меня.
А дальше события развивались стремительно, и одно открытие следовало за другим.
Я, конечно, знала, что второе проверочное задание обычно назначают довольно скоро вслед за первым, но рассчитывала, что успею отдохнуть и подумать — мне очень нужно было время на то, чтобы собраться с мыслями и понять, как быть дальше. Но такой возможности мне не предоставили.
Сначала после торопливого прощания исчез Ирье. Было грустно, особенно потому, что я втайне лелеяла надежду, что нас отправят вместе — все же выбор напарников был весьма невелик. Не повезло. Два дня спустя я узнала, что со мной в паре будет выполнять задание Дрозд.
Сперва я насторожилась — уж больно подозрительным мне казался этот парень, а потом даже обрадовалась: совместное задание — это шанс присмотреться к напарнику, когда он вырван из привычной обстановки, а если ситуация будет сложной, то он, возможно, раскроется невольно, и я пойму, что или кто стоит за его поведением. В искренние чувства парня я по-прежнему не верила.
Нас вывели из тени в охотничьей избушке, обозначили наше местонахождение на карте — это оказалась область на восточной границе Тауналя — и подробно объяснили суть задания. Мне не понравилось. Совсем не понравилось.
Во-первых, из-за Тауналя: даже зная, что в любой момент могу покинуть страну теневым путем, я не испытывала никакого желания возвращаться сюда. Во-вторых, область была еще пару десятков лет назад самостоятельным королевством Лайверим — тем самым, которое соседи хотели получить в приданное за Нэл, — и обстановка здесь все еще была нестабильной: борцы за свободу время от времени совершали покушения на государственных чиновников высокого ранга (пару раз даже успешно), саботировали разработку месторождений ценных металлов, приводили в негодность дороги, связывающие эти места с центром страны. Словом, устраивали всяческие беспорядки. И моя интуиция вопила в голос: здесь замешана политика!
В-третьих, и само задание выглядело довольно паршиво: забрать из некоего имения тщательно охраняемый артефакт. Уже сам факт, что придется заняться воровством, не вызывал у меня никакого энтузиазма. Это Совет и Глава клана могли прикрываться высокими целями и своими представлениями о справедливости, а для меня кража все равно оставалась кражей. Причем по сложности задание явно превосходило средний ученический уровень, как мне показалось.
— Что, откажетесь? — ехидно осведомился наш сопровождающий.
Дрозд, которому задание тоже было явно не по душе, зыркнул на него сердито и ответил за обоих:
— И не подумаем.
И мы остались вдвоем.
До особняка нам предлагалось добираться больше суток своим ходом. Я удивилась, что не нашлось точки переброски поближе к цели, но смолчала. И ушла в себя, оставив снаружи своего недоверчивого наблюдателя.
Дрозд шел уверенно, экономно расходуя силы, говорил только по делу и вообще вел себя как идеальный напарник. И только на вечерней стоянке, когда мы, скромно поужинав, сидели у догорающего костра, он придвинулся ко мне поближе и положил руку на плечо. Первым моим стремлением было сбросить ее, дернув плечом, но я удержалась, а парень принял это как приглашение к действию и продолжил свою атаку. Дальше скрывать свою неприязнь к происходящему стало сложнее. Да я и не пыталась, наоборот — выставила руки, попыталась остановить, удержать на расстоянии. Но парень предпочел ничего не заметить. А может, и впрямь не замечал, настолько был убежден в собственной неотразимости.
А потом все закончилось. Внезапно. Мне показалось, я ощутила короткую злую волну, которая резко накатила изнутри, ударила, оттолкнула парня, так что он отлетел на расстояние нескольких шагов, едва не усевшись в костер, — и тут же исчезла бесследно.
— У тебя что, защита какая-то? Амулет? — недовольно спросил Дрозд, отряхивая штаны.
— Угу. Против назойливых ухажеров.
И не соврала. Брачный рисунок до сих пор зудел. И волну породил именно он, я почувствовала. Не знала раньше о таких его свойствах, а теперь задумалась.
Свою связь с Владыкой Нимтиори я успешно скрывала: одежда с длинным рукавом тому способствовала, а когда я научилась делать теневые мороки, стало совсем просто — тонкий туманный браслетик вокруг запястья, который практически невозможно было заметить, если не приглядываться специально (а приглядываться не было нужды), надежно защитил мою тайну. Возможно, все это было излишними предосторожностями, я не уверена была, что на Тени вообще можно заметить рисунок, но лучше уж было перестраховаться.
Странным мне казалось, что Владыка до сих пор не разорвал помолвку. В течение года это можно было сделать в присутствии обеих сторон, но год уже минул, «жених» имел право избавиться от обременительной связи в любой момент, но почему-то не спешил это делать. И рисунок не только сохранялся на моем запястье, но и был, как выяснилось, весьма активен...
На ночлег мы с Дроздом устроились рядом, спина к спине, и никаких поползновений с его стороны больше не было. А утром он вел себя так, словно ничего не случилось.
К имению мы явились около полудня. Для невидимых Теней нет разницы, в темноте вторгаться в чужое жилище или при свете дня, но мы все-таки решили дождаться ночи, в надежде, что часть беспрерывно снующих людей с наступлением темноты разойдется по спальням.
Особняк не спал до позднего часа, а когда все это движение окончательно стихло, от цели нас отделяло совсем немного: собаки, бегающие без привязи по саду, пост охраны в сторожке, из которой начинался путь в подземное хранилище, и — предположительно — магические и не только ловушки, ожидающие нас на этом пути.
Собак взял на себя Дрозд, и вскоре зубастые псы устремились в дальнюю часть сада, привлеченные дивным ароматом специально для них приготовленного зелья. Четверть часа — и они заснут до самого утра.
С охранниками тоже особых хлопот не предвиделось: еще одно зелье Дрозд распылил через замочную скважину, а мы уселись, прислонившись к стене сторожки — ждать. Охрана-то отключилась уже через несколько минут, но нам надо было еще дождаться, пока зелье осядет, чтобы и самим не вкусить навеянного сна.
А вот дальше напарнику пришлось пропустить меня вперед — в отличие от него, я могла видеть магические ловушки. Похоже, как раз из-за них на это задание отправили именно меня. Зато Дрозд играючи справлялся с замками любой сложности. Меня этому никогда не учили.
Путь по подземелью занял около часа, и мы были уже у самой цели — мощной двери, за которой скрывался искомый артефакт, — когда все и произошло.
Ловушка была не магической, а механической, и я, ведомая своим чутьем, просто перешагнула через опасную ступеньку, не задумываясь. А Дрозд на нее наступил. Острое узкое лезвие стремительно выскочило из стены и почти тут же убралось обратно. Напарник среагировал, но недостаточно быстро. Рана, которую он получил, не казалась опасной, однако Дрозд почему-то начал заваливаться — вперед, на меня. Придавленная тяжелым телом, я согнулась, но устояла.
Что это могло быть — яд, снотворное? Одно ясно — обратно мне Дрозда ни за что не вытащить, просто сил не хватит, слишком далеко от входа.
Кряхтя и задыхаясь, я сволокла напарника со ступенек и уложила в закутке под лестницей. Я разрывалась: с одной стороны, нужно было оказать парню помощь, с другой — ловушка могла быть с сигналом, который поступает не к охранникам в сторожке, а непосредственно в дом, и тогда здесь вот-вот будут хозяева. И если я не поспешу замести следы, в лечении уже не будет никакого толка.
Прикинув, что людям все-таки требуется время, чтобы добраться сюда, я принялась потрошить свой алхимический пояс. Какой яд поразил моего напарника, я не знала, оставалось только надеяться, что он из тех, с которым способно справиться Бьяртино универсальное противоядие. Я влила несколько капель парню в рот, потом обработала рану, залив ее вытягивающей настойкой — не слишком эффективно, но все-таки лучше, чем ничего.
После этого уже можно было заняться следами. Затерев пару капель крови, которые успели упасть на ступеньку, я посыпала их порошком — еще одним подарком незабвенной наставницы. Несколько мгновений — и здесь не останется следов ни крови, ни порошка, ни одна собака не унюхает. Остатки состава я распылила вокруг нашего укрытия под лестницей.
И еще два круга защиты, два зелья: одно поглотит звуки из укрытия, ибо я могла в любой момент уйти в тень, а то и вовсе перенестись в безопасное место, а Дрозд сменить форму был не в состоянии, и его хриплое, прерывистое дыхание могло нас выдать; второе — секретный состав, изобретенный Бьяртой, — воздвигло вокруг нас завесу невнимания. Теперь никому и в голову не придет заглянуть под лестницу или, того хуже, потыкать туда чем-нибудь в надежде обнаружить лазутчиков.
Едва успела.
Хозяева преодолели расстояние от входа до заветной двери куда быстрее, чем мы. Ничего удивительного, они-то, в отличие от нас, были прекрасно осведомлены о расположении и свойствах ловушек, а то и защиту от них имели.
