— И что это было?
— Ловушка сработала, это точно. Но никаких следов.
— Которая?
Молчание. Снова шаги. Скрип ступенек и тяжелый стук. Едва уловимый слухом щелчок и свист.
И тут до меня дошло, что я упустила: с лестницы кровь убрала, а вот на лезвии она, несомненно, осталась.
И точно:
— Тут кровь!
— А толку-то? Чтобы по кровит искать, нужен Лексан, а он появится здесь не раньше, чем послезавтра.
— Зачем нам Лексан? Хигра — яд безотказный. Даже если сразу не подействовал, то далеко раненый все равно уйти не мог. Пустим собак, обыщем сад.
Однако, прежде чем уйти, хозяева все же спустились с лестницы и еще раз осмотрели площадку перед дверью, заглядывая в каждый уголок... По крайней мере, они были в этом убеждены.
Через несколько минут стихли в отдалении шаги, и снова наступила тишина, прерываемая лишь неровным дыханием моего напарника. Но теперь я была за него спокойна: с хигрой Бьяртино противоядие справится. Конечно, Дрозду понадобится не меньше двенадцати часов, прежде чем он окончательно придет в себя и сможет нормально двигаться и соображать, но это время у нас есть.
Я вздохнула и покосилась на парня. Все-таки он повел себя неосмотрительно. Это мне, чтобы хорошо работало магическое зрение, необходимо было оставаться в плотной форме, а Дрозд вполне мог спуститься Тенью, тогда бы не пострадал. И не понять: то ли клановые Тени, избалованные своей неуязвимостью, стали излишне самонадеянны и недостаточно внимания уделяют воспитанию в своих чадах осторожности, то ли Дрозд пока слишком молод и глуп. Да и я виновата, наверно — могла бы подсказать, раз уж была ведущей в паре. Но не догадалась.
Напарник пришел в сознание через несколько часов, когда я уже устала пялиться на запертую дверь хранилища. Увы, справиться с замком без Дрозда мне было не по силам, а потому я маялась бездельем. Вот уж когда нашлось время подумать обо всем, о чем хотела. Впрочем, мысли крутились в голове без толку, я не приняла никаких решений, да и сделать прямо сейчас ничего не могла.
— Где мы? — хрипло спросил Дрозд.
— Да все там же, — отозвалась я.
Парень снова отключился. Я посмотрела его рану: растревоженная ядом, она не спешила затягиваться, и кровь продолжала сочиться сквозь повязку. Мне это не нравилось, но дать Дрозду яресицу я пока не могла: надо было дождаться, пока организм справится с ядом, и только потом запускать регенерацию.
К полудню взгляд напарника окончательно прояснился.
— Что это было?
— Яд, — ответила и, заметив мелькнувший в глазах испуг, добавила: — Все уже в порядке, у меня было противоядие.
— Спасибо.
Сил на разговоры у Дрозда пока не было, да и рана, наверно, донимала. Яресицу я взяла из его запасов — теперь мастер Лист снабжал этим снадобьем всех учеников и взрослых наемников, отправлявшихся на задание, — и, приподняв парню голову, пролила пару капель ему на язык.
Час спустя Дрозд уже вполне уверенно сидел и со зверским аппетитом запихивал в себя лепешку с мясом из наших дорожных запасов.
А потом занялся хитрым замком хранилища.
Дверь открылась практически беззвучно, и я шагнула вперед, всматриваясь в темноту магическим зрением в поисках охранных плетений. Но внутри, на наше счастье, никакой магии не было — кроме той, что исходила от самого артефакта.
Я его узнала. Вернее, не так: я поняла, что это такое. Родовой артефакт, очень мощный. И, судя по символам, украшавшим обрамляющие сияющий камень лепестки, коронационный. Мне это показалось странным: регалии и родовые артефакты правящих родов завоеванных стран изымали и помещали в королевскую сокровищницу Тауналя. Каким же образом этот оказался в такой глуши? Был похищен какими-то третьими лицами в неразберихе боев? Или просто зачарован так, чтобы не было возможности вывезти его за границы королевства? И если да, то скорее всего мы сейчас выполняем поручение какой-нибудь повстанческой группы, мечтающей восстановить династию. И страну, вероятно, ждет очередная волна беспорядков. Едва ли выжил кто-нибудь из наследников прямой линии, и будет сначала восстание против захватчиков, а потом, если оно увенчается успехом, что сомнительно, — борьба за корону между представителями боковых ветвей в отделившемся королевстве.
В общем, политика, как я и опасалась.
Из хранилища мы перенеслись обратно в охотничью избушку, из которой начинали свой путь. Нам предстояла еще встреча с посредником, который ждал в условленном месте.
В домике мы на ночлег не остались, нашли в себе силы пройти несколько часов, прежде чем устроить стоянку. А поздним вечером случился разговор, которого я ждала.
— Прости.
— За что?
— Все это было игрой — и мое предложение дружбы, и попытки ухаживать за тобой.
— Я почти и не сомневалась в этом. Но зачем?
— Глава велел... приручить тебя, добиться доверия, выведать планы. Чтобы ты, если задумаешь что, обратилась именно ко мне.
— И что, если бы я тебе поддалась, смог бы — с девушкой, которая тебе даже не нравится?
— Ты мне нравишься, — возразил Дрозд, — и уверен, нам было бы хорошо вдвоем.
— Богатый опыт? — хмыкнула я.
Дрозд смутился:
— Не то чтобы... но девчонкам я нравлюсь, и... ни одна не жаловалась. У нас, знаешь, проще с этим, чем во внешнем мире. И безопасно — в непроявленном состоянии невозможно зачать ребенка.
Вот это было ударом. Да, о детях думать мне было пока рановато, но все равно мечталось... не о детях даже, а о тихом счастье, которое меня когда-нибудь ждет. А уж дети были неотъемлемым признаком этой далекой мечты. Оказалось, никакого «когда-нибудь» у меня нет. Проявиться я не смогу, а значит, даже в долине, среди других Теней, мне не стоит рассчитывать на семейное счастье. Неполноценная.
— Зачем ты мне все это сейчас рассказываешь? Неужели надеешься, что я поверю в твое искреннее раскаяние?
— Не надеюсь, — вздохнул парень, — я понимаю, что слишком долго обманывал, и не могу рассчитывать ни на твое доверие, ни на прощение. Но я обязан тебе жизнью, а потому просто расскажу о замыслах Главы, а ты уж, что хочешь, то и думай. Он не желает отпускать тебя.
— И это для меня не новость.
— Дело даже не в том, что ты можешь принести пользу клану. В конце концов, за несколько лет можно научить младших ребят тому, что умеешь ты, и тогда ты перестанешь быть единственной, особенной. Но за время жизни в долине ты успела слишком много узнать о клане, и Глава желает избежать распространения сведений. В обмен на ритуал проявления он мог бы потребовать у тебя клятву верности, но ритуала ведь не будет. И он понимает, что просто так ты свою верность не отдашь. И значит, можешь просто не вернуться в долину после очередного задания. Так что Глава будет тянуть, морочить тебе голову. Но он понимает и то, что ты не дура и вскоре разберешься, что к чему. И тогда, если не получится получить с тебя клятву, он просто избавится от тебя. Или убьет, или лишит памяти и выкинет где-нибудь за пределами долины. У нас есть маг, способный на вмешательство в разум. Поэтому я советую тебе уйти. Прямо сейчас. Ты хорошо знаешь внешний мир, теней полно вокруг, шагнешь — и никто не догадается, куда именно.
— Почему именно тебе поручили за мной... присматривать? — полюбопытствовала я.
— Глава — мой дядя, брат матери, — криво усмехнулся парень, — и он прочит меня на свое место. Со временем.
— Не боишься поссориться с дядюшкой, если я сбегу? Получится ведь, что не справился с поручением.
— Ничего. Мне позволительно — ранен был, устал, утратил бдительность.
— Ладно... ложись уж спать, усталый-раненый.
— Так ты пойдешь?
— Не сейчас, — отрезала я.
Я действительно слишком устала за прошедшие сутки, чтобы срываться с места. В конце концов, если я захочу сбежать, Дрозд и утром не сможет мне помешать. А сейчас ночь, тело просит покоя, и только голова... Да, от мыслей никуда не денешься...
Снова утратить память, потерять себя — это казалось мне чудовищным. Страшнее смерти. И брат не защитит, это понятно. Если речь идет о безопасности клана, Глава имеет право принять единоличное решение, не спрашивая согласия Совета. Да и подставлять Ирье не хочется — если он узнает, что мне грозит, бросится отстаивать... Нет, возвращаться нельзя. А брат... если захочет, найдет меня.
С этой мыслью я и погрузилась в сон, а утром...
Утром я проснулась от рвущей грудь боли, от неожиданной тяжести сердца внутри и невозможности сделать вдох. Я не сразу поняла, что это не моя боль. Да и не боль даже, я просто уловила чувства названного брата: горе и безысходность. И поняла, что вернуться все-таки придется, иначе я никогда не прощу себе, что бросила его в таком состоянии. Ничего, ничего... Вместе мы со всем справимся.
До места встречи, такой же точно охотничьей хижины, оказалось несколько часов хорошим шагом. Передав посреднику артефакт, мы дождались, пока он скроется из виду и прямо оттуда перенеслись в клан.
Мне не терпелось повидать брата, но сначала Глава потребовал подробного отчета, потом он распорядился, чтобы я проводила напарника к целителю, и только после этого я смогла отправиться на поиски.
Сердце само привело меня к тому самому дереву, на ветвях которого мы недавно связали себя узами крови. Ирье сидел на ветке с ничего не выражающим лицом и пустым взглядом. Правда, он попытался улыбнуться, увидев меня, но я ему не поверила.
— Что случилось, брат?
— Дед... умер.
Я забралась к нему на ветку, пристроилась рядом и крепко обняла. Он не плакал, только дышал как-то прерывисто и вздрагивал плечами, а потом поднял на меня глаза:
— Я знал, что это случится скоро. Свыкся уже с мыслью, но... Ты понимаешь, что я теперь такой же, как ты?
Я нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем он.
— У меня нет больше близких родственников. Я знал... Я просил Главу, чтобы мне позволили пройти все проверки и ритуал раньше, чем положено по возрасту. Он не позволил. Я тоже останусь навсегда непроявленным. Последний в роду.
У меня не было слов ему в утешение. Я просто гладила брата — по плечам, по голове, а потом не придумала ничего лучше, чем рассказать о том, что произошло со мной на задании. Обо всем, кроме реакции брачной метки — мы ведь условились, что о своем прошлом я поведаю ему не раньше, чем буду в безопасности.
Ирье слушал с напряженным вниманием, а потом снова заговорил:
— Я догадывался, что будет плохо, но чтобы настолько... Это чудовищно! И ведь ты права: в вопросах безопасности Главе клана и Совет не указ. И делать вид, что ты ничего не замечаешь и ни о чем не догадываешься, тоже долго не получится.
— Угу. Только я не понимаю, что мне теперь делать.
— Нам.
— Что?
— Не «мне», а «нам». Что бы ты ни решила, я с тобой.
— Бра-а-атик... — всхлипнула я.
— Ты вернулась из-за меня, да? Оттого, что почувствовала, как мне плохо? Можешь не отвечать, я уверен в этом. Знаешь... я надеялся, что наше родство даст мне возможность и тебя проявить. С дедом советовался, но он сомневался, что это сработает, потому я и не стал тебя обнадеживать. Но я думал и о другой возможности. Слышал рассказы об одном артефакте, который позволяет совершить ритуал проявления без участия кровных родственников. Раньше думал, что сказки, но когда встретил тебя, стал расспрашивать деда. И он уверял меня, что артефакт существует. Это браслет, который испокон веков хранят Владыки Нимтиори. Но из тех, кто осмелился отправиться за этим сокровищем, назад не вернулся ни один. Но мы... нам-то возвращаться будет все равно некуда.
— А как ты хочешь уйти?
— Заданий нам в ближайшее время никто не даст — мне еще месяц до восемнадцати лет, а с тобой другая история.
— Мне тоже вроде бы пока нет восемнадцати, но точно я не знаю.
— Речь не о том. Нам придется уходить другим путем, не тенями.
— Ты знаешь этот путь?
— Есть цепочка пещер, через которую можно покинуть долину. И я примерно представляю себе, где может быть вход, но точно, увы, не знаю — его показывают только посвященным.
— Надо искать.
— Надо искать, — согласился брат, — и готовиться.
На самом деле, никакая особенная подготовка к побегу нам была не нужна. Найти бы только путь, а там — ждать подходящего момента. Ну и делать вид, что все в порядке, чтобы не выдать себя ни словом, ни жестом, ни взглядом.
Я даже принимала ухаживания Дрозда, только теперь это было игрой для нас обоих. Нет, мы ни о чем не договаривались, просто после совместного задания он считал себя обязанным оберегать меня и потому продолжал делать вид, что по-прежнему морочит мне голову. А я делала вид, что поддаюсь.
А потом Дрозд ушел на последнее проверочное задание, и его долго не было видно, хотя я знала, что он уже вернулся. Спустя пару недель он пришел в школу уже проявившимся. Красивый парень оказался. Впрочем, я нисколько не сомневалась в этом и раньше. Вот только вечером, когда он присел рядом со мной у костра и привычно притянул к себе за плечи, я почувствовала неловкость и отодвинулась.
То, что казалось естественным, пока мы оба были безликими Тенями, теперь ощущалось мной неправильным, словно пройденный им ритуал стал между нами пропастью. Даже зная, что мы всего лишь притворяемся на публику, я не могла заставить себя оставаться с ним рядом. Он вроде бы понял — нахмурился, убрал руку, отстранился, но смотрел с тревогой.
А мне почему-то стало жалко его — куда жальче, чем тогда, когда он умирал от яда, а я вливала ему в рот Бьяртино снадобье и не знала, подействует ли оно. Но тогда шла борьба за жизнь, а теперь ему предстоит внутренняя борьба. Нет, я была уверена, что сейчас он не выдаст меня — по крайней мере, намеренно. Но что в итоге победит в нем — гордость и честь или привычка подчиняться авторитарному дяде?
Я понимала, как трудно ему придется. Оставалось только надеяться, что он справится и когда-нибудь во главе клана Теней встанет тот, кому не безразличны чужие жизни и судьбы, кто будет понимать, что не все и не всех можно принести в жертву благополучию клана... или собственным представлениям о нем.
Но что если парень сломается? Было страшно за него и грустно...
Однако время шло, на последнее задание меня никто, разумеется, не посылал, и было бы подозрительно, если бы я не поинтересовалась, в чем дело. Я спросила у Лисы, она отговорилась тем, что подходящего задания для меня пока что нет. Возможно, она неплохо умела притворяться, но меня ей провести не удалось — заметно было, что это не та тема, которую ей хотелось бы обсуждать, и что обманывать меня ей неприятно.
Я выждала недельку и решила отметиться с тем же вопросом у Главы. Мне даже неинтересно было, какую ложь он для меня заготовил, я всего лишь хотела составить у него обманчивое впечатление, что я по-прежнему верю в его обещания.
Я шла к Главе днем, совершенно открыто — у меня и в мыслях не было шпионить за ним, но на подходе к дому что-то словно толкнуло меня под локоть — ну да, не просто «что-то», а мой неуемный дар, — и я перешла в теневую форму, прежде чем перешагнуть порог.
Мне повезло, я никого не встретила по пути, хотя обычно у дома Главы дежурил кто-нибудь из Теней, да и внутри вечно толкался народ — редко какое клановое дело обходилось без личного участия Главы.
Вот и сейчас у него в кабинете сидел посетитель, и через дверь, которую кто-то небрежно оставил приоткрытой, доносились негромкие голоса.
— Ловушка сработала, это точно. Но никаких следов.
— Которая?
Молчание. Снова шаги. Скрип ступенек и тяжелый стук. Едва уловимый слухом щелчок и свист.
И тут до меня дошло, что я упустила: с лестницы кровь убрала, а вот на лезвии она, несомненно, осталась.
И точно:
— Тут кровь!
— А толку-то? Чтобы по кровит искать, нужен Лексан, а он появится здесь не раньше, чем послезавтра.
— Зачем нам Лексан? Хигра — яд безотказный. Даже если сразу не подействовал, то далеко раненый все равно уйти не мог. Пустим собак, обыщем сад.
Однако, прежде чем уйти, хозяева все же спустились с лестницы и еще раз осмотрели площадку перед дверью, заглядывая в каждый уголок... По крайней мере, они были в этом убеждены.
Через несколько минут стихли в отдалении шаги, и снова наступила тишина, прерываемая лишь неровным дыханием моего напарника. Но теперь я была за него спокойна: с хигрой Бьяртино противоядие справится. Конечно, Дрозду понадобится не меньше двенадцати часов, прежде чем он окончательно придет в себя и сможет нормально двигаться и соображать, но это время у нас есть.
Я вздохнула и покосилась на парня. Все-таки он повел себя неосмотрительно. Это мне, чтобы хорошо работало магическое зрение, необходимо было оставаться в плотной форме, а Дрозд вполне мог спуститься Тенью, тогда бы не пострадал. И не понять: то ли клановые Тени, избалованные своей неуязвимостью, стали излишне самонадеянны и недостаточно внимания уделяют воспитанию в своих чадах осторожности, то ли Дрозд пока слишком молод и глуп. Да и я виновата, наверно — могла бы подсказать, раз уж была ведущей в паре. Но не догадалась.
Напарник пришел в сознание через несколько часов, когда я уже устала пялиться на запертую дверь хранилища. Увы, справиться с замком без Дрозда мне было не по силам, а потому я маялась бездельем. Вот уж когда нашлось время подумать обо всем, о чем хотела. Впрочем, мысли крутились в голове без толку, я не приняла никаких решений, да и сделать прямо сейчас ничего не могла.
— Где мы? — хрипло спросил Дрозд.
— Да все там же, — отозвалась я.
Парень снова отключился. Я посмотрела его рану: растревоженная ядом, она не спешила затягиваться, и кровь продолжала сочиться сквозь повязку. Мне это не нравилось, но дать Дрозду яресицу я пока не могла: надо было дождаться, пока организм справится с ядом, и только потом запускать регенерацию.
К полудню взгляд напарника окончательно прояснился.
— Что это было?
— Яд, — ответила и, заметив мелькнувший в глазах испуг, добавила: — Все уже в порядке, у меня было противоядие.
— Спасибо.
Сил на разговоры у Дрозда пока не было, да и рана, наверно, донимала. Яресицу я взяла из его запасов — теперь мастер Лист снабжал этим снадобьем всех учеников и взрослых наемников, отправлявшихся на задание, — и, приподняв парню голову, пролила пару капель ему на язык.
Час спустя Дрозд уже вполне уверенно сидел и со зверским аппетитом запихивал в себя лепешку с мясом из наших дорожных запасов.
А потом занялся хитрым замком хранилища.
Дверь открылась практически беззвучно, и я шагнула вперед, всматриваясь в темноту магическим зрением в поисках охранных плетений. Но внутри, на наше счастье, никакой магии не было — кроме той, что исходила от самого артефакта.
Я его узнала. Вернее, не так: я поняла, что это такое. Родовой артефакт, очень мощный. И, судя по символам, украшавшим обрамляющие сияющий камень лепестки, коронационный. Мне это показалось странным: регалии и родовые артефакты правящих родов завоеванных стран изымали и помещали в королевскую сокровищницу Тауналя. Каким же образом этот оказался в такой глуши? Был похищен какими-то третьими лицами в неразберихе боев? Или просто зачарован так, чтобы не было возможности вывезти его за границы королевства? И если да, то скорее всего мы сейчас выполняем поручение какой-нибудь повстанческой группы, мечтающей восстановить династию. И страну, вероятно, ждет очередная волна беспорядков. Едва ли выжил кто-нибудь из наследников прямой линии, и будет сначала восстание против захватчиков, а потом, если оно увенчается успехом, что сомнительно, — борьба за корону между представителями боковых ветвей в отделившемся королевстве.
В общем, политика, как я и опасалась.
Из хранилища мы перенеслись обратно в охотничью избушку, из которой начинали свой путь. Нам предстояла еще встреча с посредником, который ждал в условленном месте.
В домике мы на ночлег не остались, нашли в себе силы пройти несколько часов, прежде чем устроить стоянку. А поздним вечером случился разговор, которого я ждала.
— Прости.
— За что?
— Все это было игрой — и мое предложение дружбы, и попытки ухаживать за тобой.
— Я почти и не сомневалась в этом. Но зачем?
— Глава велел... приручить тебя, добиться доверия, выведать планы. Чтобы ты, если задумаешь что, обратилась именно ко мне.
— И что, если бы я тебе поддалась, смог бы — с девушкой, которая тебе даже не нравится?
— Ты мне нравишься, — возразил Дрозд, — и уверен, нам было бы хорошо вдвоем.
— Богатый опыт? — хмыкнула я.
Дрозд смутился:
— Не то чтобы... но девчонкам я нравлюсь, и... ни одна не жаловалась. У нас, знаешь, проще с этим, чем во внешнем мире. И безопасно — в непроявленном состоянии невозможно зачать ребенка.
Вот это было ударом. Да, о детях думать мне было пока рановато, но все равно мечталось... не о детях даже, а о тихом счастье, которое меня когда-нибудь ждет. А уж дети были неотъемлемым признаком этой далекой мечты. Оказалось, никакого «когда-нибудь» у меня нет. Проявиться я не смогу, а значит, даже в долине, среди других Теней, мне не стоит рассчитывать на семейное счастье. Неполноценная.
— Зачем ты мне все это сейчас рассказываешь? Неужели надеешься, что я поверю в твое искреннее раскаяние?
— Не надеюсь, — вздохнул парень, — я понимаю, что слишком долго обманывал, и не могу рассчитывать ни на твое доверие, ни на прощение. Но я обязан тебе жизнью, а потому просто расскажу о замыслах Главы, а ты уж, что хочешь, то и думай. Он не желает отпускать тебя.
— И это для меня не новость.
— Дело даже не в том, что ты можешь принести пользу клану. В конце концов, за несколько лет можно научить младших ребят тому, что умеешь ты, и тогда ты перестанешь быть единственной, особенной. Но за время жизни в долине ты успела слишком много узнать о клане, и Глава желает избежать распространения сведений. В обмен на ритуал проявления он мог бы потребовать у тебя клятву верности, но ритуала ведь не будет. И он понимает, что просто так ты свою верность не отдашь. И значит, можешь просто не вернуться в долину после очередного задания. Так что Глава будет тянуть, морочить тебе голову. Но он понимает и то, что ты не дура и вскоре разберешься, что к чему. И тогда, если не получится получить с тебя клятву, он просто избавится от тебя. Или убьет, или лишит памяти и выкинет где-нибудь за пределами долины. У нас есть маг, способный на вмешательство в разум. Поэтому я советую тебе уйти. Прямо сейчас. Ты хорошо знаешь внешний мир, теней полно вокруг, шагнешь — и никто не догадается, куда именно.
— Почему именно тебе поручили за мной... присматривать? — полюбопытствовала я.
— Глава — мой дядя, брат матери, — криво усмехнулся парень, — и он прочит меня на свое место. Со временем.
— Не боишься поссориться с дядюшкой, если я сбегу? Получится ведь, что не справился с поручением.
— Ничего. Мне позволительно — ранен был, устал, утратил бдительность.
— Ладно... ложись уж спать, усталый-раненый.
— Так ты пойдешь?
— Не сейчас, — отрезала я.
Я действительно слишком устала за прошедшие сутки, чтобы срываться с места. В конце концов, если я захочу сбежать, Дрозд и утром не сможет мне помешать. А сейчас ночь, тело просит покоя, и только голова... Да, от мыслей никуда не денешься...
Снова утратить память, потерять себя — это казалось мне чудовищным. Страшнее смерти. И брат не защитит, это понятно. Если речь идет о безопасности клана, Глава имеет право принять единоличное решение, не спрашивая согласия Совета. Да и подставлять Ирье не хочется — если он узнает, что мне грозит, бросится отстаивать... Нет, возвращаться нельзя. А брат... если захочет, найдет меня.
С этой мыслью я и погрузилась в сон, а утром...
Утром я проснулась от рвущей грудь боли, от неожиданной тяжести сердца внутри и невозможности сделать вдох. Я не сразу поняла, что это не моя боль. Да и не боль даже, я просто уловила чувства названного брата: горе и безысходность. И поняла, что вернуться все-таки придется, иначе я никогда не прощу себе, что бросила его в таком состоянии. Ничего, ничего... Вместе мы со всем справимся.
До места встречи, такой же точно охотничьей хижины, оказалось несколько часов хорошим шагом. Передав посреднику артефакт, мы дождались, пока он скроется из виду и прямо оттуда перенеслись в клан.
Мне не терпелось повидать брата, но сначала Глава потребовал подробного отчета, потом он распорядился, чтобы я проводила напарника к целителю, и только после этого я смогла отправиться на поиски.
Сердце само привело меня к тому самому дереву, на ветвях которого мы недавно связали себя узами крови. Ирье сидел на ветке с ничего не выражающим лицом и пустым взглядом. Правда, он попытался улыбнуться, увидев меня, но я ему не поверила.
— Что случилось, брат?
— Дед... умер.
Я забралась к нему на ветку, пристроилась рядом и крепко обняла. Он не плакал, только дышал как-то прерывисто и вздрагивал плечами, а потом поднял на меня глаза:
— Я знал, что это случится скоро. Свыкся уже с мыслью, но... Ты понимаешь, что я теперь такой же, как ты?
Я нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем он.
— У меня нет больше близких родственников. Я знал... Я просил Главу, чтобы мне позволили пройти все проверки и ритуал раньше, чем положено по возрасту. Он не позволил. Я тоже останусь навсегда непроявленным. Последний в роду.
У меня не было слов ему в утешение. Я просто гладила брата — по плечам, по голове, а потом не придумала ничего лучше, чем рассказать о том, что произошло со мной на задании. Обо всем, кроме реакции брачной метки — мы ведь условились, что о своем прошлом я поведаю ему не раньше, чем буду в безопасности.
Ирье слушал с напряженным вниманием, а потом снова заговорил:
— Я догадывался, что будет плохо, но чтобы настолько... Это чудовищно! И ведь ты права: в вопросах безопасности Главе клана и Совет не указ. И делать вид, что ты ничего не замечаешь и ни о чем не догадываешься, тоже долго не получится.
— Угу. Только я не понимаю, что мне теперь делать.
— Нам.
— Что?
— Не «мне», а «нам». Что бы ты ни решила, я с тобой.
— Бра-а-атик... — всхлипнула я.
— Ты вернулась из-за меня, да? Оттого, что почувствовала, как мне плохо? Можешь не отвечать, я уверен в этом. Знаешь... я надеялся, что наше родство даст мне возможность и тебя проявить. С дедом советовался, но он сомневался, что это сработает, потому я и не стал тебя обнадеживать. Но я думал и о другой возможности. Слышал рассказы об одном артефакте, который позволяет совершить ритуал проявления без участия кровных родственников. Раньше думал, что сказки, но когда встретил тебя, стал расспрашивать деда. И он уверял меня, что артефакт существует. Это браслет, который испокон веков хранят Владыки Нимтиори. Но из тех, кто осмелился отправиться за этим сокровищем, назад не вернулся ни один. Но мы... нам-то возвращаться будет все равно некуда.
— А как ты хочешь уйти?
— Заданий нам в ближайшее время никто не даст — мне еще месяц до восемнадцати лет, а с тобой другая история.
— Мне тоже вроде бы пока нет восемнадцати, но точно я не знаю.
— Речь не о том. Нам придется уходить другим путем, не тенями.
— Ты знаешь этот путь?
— Есть цепочка пещер, через которую можно покинуть долину. И я примерно представляю себе, где может быть вход, но точно, увы, не знаю — его показывают только посвященным.
— Надо искать.
— Надо искать, — согласился брат, — и готовиться.
На самом деле, никакая особенная подготовка к побегу нам была не нужна. Найти бы только путь, а там — ждать подходящего момента. Ну и делать вид, что все в порядке, чтобы не выдать себя ни словом, ни жестом, ни взглядом.
Я даже принимала ухаживания Дрозда, только теперь это было игрой для нас обоих. Нет, мы ни о чем не договаривались, просто после совместного задания он считал себя обязанным оберегать меня и потому продолжал делать вид, что по-прежнему морочит мне голову. А я делала вид, что поддаюсь.
А потом Дрозд ушел на последнее проверочное задание, и его долго не было видно, хотя я знала, что он уже вернулся. Спустя пару недель он пришел в школу уже проявившимся. Красивый парень оказался. Впрочем, я нисколько не сомневалась в этом и раньше. Вот только вечером, когда он присел рядом со мной у костра и привычно притянул к себе за плечи, я почувствовала неловкость и отодвинулась.
То, что казалось естественным, пока мы оба были безликими Тенями, теперь ощущалось мной неправильным, словно пройденный им ритуал стал между нами пропастью. Даже зная, что мы всего лишь притворяемся на публику, я не могла заставить себя оставаться с ним рядом. Он вроде бы понял — нахмурился, убрал руку, отстранился, но смотрел с тревогой.
А мне почему-то стало жалко его — куда жальче, чем тогда, когда он умирал от яда, а я вливала ему в рот Бьяртино снадобье и не знала, подействует ли оно. Но тогда шла борьба за жизнь, а теперь ему предстоит внутренняя борьба. Нет, я была уверена, что сейчас он не выдаст меня — по крайней мере, намеренно. Но что в итоге победит в нем — гордость и честь или привычка подчиняться авторитарному дяде?
Я понимала, как трудно ему придется. Оставалось только надеяться, что он справится и когда-нибудь во главе клана Теней встанет тот, кому не безразличны чужие жизни и судьбы, кто будет понимать, что не все и не всех можно принести в жертву благополучию клана... или собственным представлениям о нем.
Но что если парень сломается? Было страшно за него и грустно...
Однако время шло, на последнее задание меня никто, разумеется, не посылал, и было бы подозрительно, если бы я не поинтересовалась, в чем дело. Я спросила у Лисы, она отговорилась тем, что подходящего задания для меня пока что нет. Возможно, она неплохо умела притворяться, но меня ей провести не удалось — заметно было, что это не та тема, которую ей хотелось бы обсуждать, и что обманывать меня ей неприятно.
Я выждала недельку и решила отметиться с тем же вопросом у Главы. Мне даже неинтересно было, какую ложь он для меня заготовил, я всего лишь хотела составить у него обманчивое впечатление, что я по-прежнему верю в его обещания.
Я шла к Главе днем, совершенно открыто — у меня и в мыслях не было шпионить за ним, но на подходе к дому что-то словно толкнуло меня под локоть — ну да, не просто «что-то», а мой неуемный дар, — и я перешла в теневую форму, прежде чем перешагнуть порог.
Мне повезло, я никого не встретила по пути, хотя обычно у дома Главы дежурил кто-нибудь из Теней, да и внутри вечно толкался народ — редко какое клановое дело обходилось без личного участия Главы.
Вот и сейчас у него в кабинете сидел посетитель, и через дверь, которую кто-то небрежно оставил приоткрытой, доносились негромкие голоса.
