Песочить станет, причем тихо и вежливо, от чего еще стыднее будет...
— Так чего звонил-то? — спросил Сергей.
— Да дома сидеть тошно, — честно признался Андрей.
— О, отлично! — обрадовался приятель. — Мы с девчатами как раз искали четвертого. Маришка будет очень рада тебя видеть. А потом у тебя зависнуть можно будет? В общаге-то сам понимаешь, не фонтан, а ко мне никак, батя дома...
— Не проблема, — согласился Андрей.
Правда, Маришка была не лучшим вариантом, поскольку уже давно облизывалась на Андрея, как кошка на мясо, и не давала ему прохода. Внешностью Марину Стрельникову бог не обидел — красивое лицо, точеная фигурка, широкие и крутые бедра, большая грудь, зеленые ведьмовские шалые глаза и черные прямые волосы ниже лопаток. Разве что рот великоват. Но Андрей старался обходить красавицу по дуге, опасаясь ее матримониальных планов — ну не собирался он жениться до того, как встанет на ноги! А вдруг ребенок родится? Учебу же придется бросать! Тем более что Маришку он не любил. Да, с ней приятно было бы провести некоторое время, очень уж хороша собой, но без всяких обязательств. Тем более что по слухам девушка была весьма любвеобильна и охотно участвовала в групповухах. Правда это или нет Андрей не знал, но все равно предпочитал держать некую дистанцию. Впрочем, сегодня кто угодно сойдет, слишком гнусно на душе.
Он вообще был довольно нелюдимым и равнодушным человеком. Но это внешне, никто не подозревал о страстях, которые порой кипели в его душе. Больше всего на свете Андрей не терпел несправедливости, когда подонок оставался безнаказанным. И столкнувшись с таким, мог неделями кипеть от холодного гнева, застилающего глаза белой пеленой. При этом мышление становилось кристально-ясным, каким-то объемным, что ли. Казалось даже, что мысли текут несколькими потоками одновременно. Поняв эту свою особенность, Андрей старался, чтобы перед экзаменами его разозлили — подготовка облегчалась вдесятеро, память впитывала знания, словно губка.
— Где встречаемся?
— В новой «Африке», на Лиговке которая, сегодня там прикольный концерт.
Андрей согласился, это арт-кафе он любил — недорого, вкусно кормят и атмосфера приятная. Там собирались большей частью неформалы разного толка, среди которых ему, хоть сам он и не относил себя к таковым, почему-то было уютно. Они, по крайней мере, не говорили о деньгах — Андрею подобные разговоры были настолько неприятны, что вызывали тошноту. Ехать с Гражданки, где он жил, конечно, неблизко, но зато только на метро, что уже большой плюс.
Выходя, Андрей окинул взглядом свою однокомнатную квартиру и тяжело вздохнул, вспомнив умершую полтора года назад маму. Она долго болела — сердце, а однажды просто уснула и не проснулась. Бог оказался к ней милостив — легко ушла, не мучилась, как многие другие. Отца парень вообще не знал, мать избегала говорить о нем, однажды только сказала, что лучше бы его и вовсе не встречать. По ее словам, Андрей был на него невероятно похож, но только внешностью, отнюдь не характером.
Сунув в уши наушники от телефона, он поставил последний концерт «Гранъ-Куража» и быстро добежал до метро. Ехать пришлось с пересадкой, зато от метро до кафе было всего метров триста. Сергей с девчонками уже сидели в ближнем к выходу зале. Концерты шли в дальнем, при желании можно было пойти послушать. Зато здесь можно без помех поговорить.
— Привет! — бросил он, пожимая руку Сергею и целуя в щечку зардевшуюся Маришку.
Вторая девушка, на которую явно положил глаз приятель, симпатичная шатенка, оказалась незнакома. Она назвалась Викой. Андрей представился, потом сходил за меню и принялся выбирать, что будет пить и есть. Сегодня хотелось напиться, впервые за много месяцев — спиртное он почти не употреблял. Ну, раз хочется, то почему бы и нет? Сбегав к стойке, взял для затравки пива и вкуснейшие чебуреки с мясом и сыром — такие подавали только здесь.
— Андрюш, что с тобой? — поинтересовалась Маришка, встревоженно глядя на сокурсника. — На тебе лица нет! Похудел, побледнел, осунулся...
— Да так, — отмахнулся он. — Не обращай внимания.
— И на занятия почти не ходишь...
— Не до них мне сейчас.
— Давай, колись, что за проблемы! — хлопнул друга по плечу Сергей.
— Провалы в памяти, — вздохнул Андрей, которому нестерпимо хотелось обсудить хоть с кем-нибудь творящееся с ним. — Часов по пять-шесть. Причем что я в это время делал — понятия не имею! Открываю глаза на том же месте, где был, только время не то.
— Ни фига себе! — изумился сокурсник.
— А к врачам обращался? — сочувственно поинтересовалась Маришка, захлопав зелеными глазищами.
— Нет, — мотнул головой он. — Ощущаю — нельзя мне к ним. Объяснить не могу, но чувствую.
— А к... э-э-э... магам? — вмешалась Вика.
— А они существуют? — иронично поинтересовался Сергей, не веривший ни в какую мистику.
— Ну, человеческие способности не ограничиваются всем известными, — уклончиво ответила девушка. — Я своими глазами кое-что видела, поэтому могу допустить, что необычное все же есть.
— Не будем обо мне,— решил закрыть обсуждение Андрей. — Я вот, блин, сегодня телик посмотрел, снова про Украину говорят. Совсем там люди озверели...
— Да уж, укропитеки в своем репертуаре, — хмыкнул Сергей. — Скоты, больше слов нет. Правда, мозги им там хорошо промывают...
— У них же революция! — возмутилась Вика.
— Я бы не назвал это революцией. — Андрей пожал плечами. — Может, в в 14-м году на майдане и были прекраснодушные идиоты, стоявшие за все хорошее, вот только потом ими воспользовались откровенные подонки. И еще хуже — нацисты, бандеровская шваль. Чем можно оправдать войну с собственным народом на Донбассе? А ведь люди всего лишь хотели говорить на родном русском языке и чтобы им не навязывали «мову». И за это их начали убивать? Нет уж, твари, это устроившие, должны заплатить за сделанное, причем заплатить страшно.
Немного помолчав, он решил сменить тему, ощутив отголоски нарождающегося гнева. Поэтому спросил:
— Да и что хорошего в революции? Что? Когда хоть одна революция приводила к чему-то хорошему?
— Ну, после Октябрьской Советский Союз образовался...
— Если бы не Сталин, который пламенных «революционеров» потом к ногтю взял и стал, по сути, императором, то ни о каком Союзе и речи бы не шло! Пойми, протестами недовольных всегда пользуются ради своих целей враги страны. Всегда!
Андрей залпом допил пиво, закусив чебуреком. Потом, по недолгому размышлению, все же заказал графинчик водки и стейк с картошкой «Айдахо». Раз уж решил сегодня выпить, то можно и потратиться немного, хоть денег и маловато. Надо поискать новый заказ на сайт, вроде были желающие. Сайты Андрея ценились и стоили дорого, он отличался нестандартным мышлением, и компании, желающие выделиться, за это охотно платили. И немало. Один заказ обеспечивал полгода безбедной жизни, как минимум.
— Ну, мне кажется, ты не совсем прав... — протянула Вика.
— У каждого своя точка зрения, — пожал плечами Андрей. — Я — имперец. Был, есть и буду. И никакие доказательства не принудят меня отойти от этого хотя бы потому, что только империя, великая империя сможет вывести людей в большой космос. При этом империя должна быть социалистической, как ни странно это звучит, — люди должны иметь социальные гарантии. А страна, в которой все измеряется только выгодой, по-настоящему в космос никогда не выйдет, поскольку это требует слишком много не приносящих немедленной прибыли затрат. Куда больше средств тратится на новые духи и кремы, чем на исследования!
— Ну, это тоже нужно... — томно протянула Маришка. — Это я тебе как женщина говорю.
— Нужно. Но всему есть предел. Это всего лишь приятные пустячки, тогда как исследования космоса жизненно важны для выживания всей расы. Нам нужно распространиться хотя бы по нескольким планетам, иначе вид хомо сапиенс в результате любой катастрофы может исчезнуть.
— Но монархия — это же устарело!.. — В глазах красавицы светился огонек интереса, она явно получала от спора удовольствие.
— Да кто тебе такое сказал? — насмешливо приподнял бровь Андрей. — При монархии, если монарх, конечно, толковый, страна развивается значительно быстрее и лучше. Да и вообще эти две формы правления — два разных пути развития цивилизации. При монархии правит одно лицо, а не стая шакалов, тянущих одеяло каждый в свою сторону, как при демократии. Причем учти, что никто, кроме шакалов, при демократии к власти прийти не может. Случаются редкие исключения, но это именно исключения — нашего президента хоть взять, но он больше царь, чем президент, и это очень хорошо. Это надежда для нашей страны снова встать, а потом и взлететь. Сравни то, что было при Ельцине, и то, что сейчас. Разница огромная.
Он выпил стопку водки, закусил и продолжил:
— Смотри, как только приходит демократия, начинается развращение народа. Неужели главное — это права гомиков, лесби и прочих им подобных?.. Нет, это всего лишь инструмент воздействия на людей — для шакалов у власти важно другое: пусть народ будет занят этими вопросами и не лезет в их дела. Никогда ни один политик не выполнил своих обещаний просто потому, что все их обещания — ложь. А самое главное, как мне кажется, — это то, что временщики просто не способны выстроить долгосрочную стратегию развития государства. Им не до того, успеть бы карманы себе набить. Они не могут мыслить категориями десятилетий, тогда как монарх — может и должен.
— Не слишком понятно, — пристально посмотрела на Андрея Вика. Не вижу преимуществ монархии.
— Хорошо, попробую сформулировать преимущества более внятно, — немного подумав, произнес он. — По пунктам. Итак, первое: скорость принятия решений при монархии в экстремальной ситуации превышают таковую при демократии в разы — в республике слишком много вопросов придется согласовывать, причем никто из чиновников не желает брать на себя ответственность и максимально затягивает принятие решений. Тогда как монарх принимает решение единолично и несет за него всю полноту ответственности. Второе: возможность выработки долгосрочной, на десятилетия вперед стратегии развития страны. Третье: возможность быстрого выдвижения на ответственные посты талантливых и честных людей, а не тех, кто наиболее подл и беспринципен. При демократии наверх выбираются только такие, а если каким-то чудом происходит иначе, то белых ворон быстро съедают «группы товарищей». И они либо становятся такими, как все, либо уничтожаются. Четвертое: народ выбирает тех, кто ему понятен, тех, кто пообещает средства на развитие личных огородиков, а не тех, кто станет развивать ту же космическую отрасль. Пятое: при монархии в развитие фундаментальной науки и в культуру вкладываются огромные средства, тогда как при демократии развивается только прикладная наука, способная принести выгоду в ближайшем будущем. Культура вообще брошена на произвол судьбы и выживает, как может. В итоге наверх выбиваются чаще всего бездари. Пример: возьмите нашу музыкальную попсу и популярную литературу, детективы там всякие и прочую мерзость. При этом талантливые книги если и выходят, то мизерными тиражами. О настоящей музыке я даже не говорю — чтобы записать альбом, ребята вынуждены собирать деньги, и не всем это удается. И, наконец, шестое: монарху и так принадлежит все, ему не нужно воровать у самого себя, он стремится оставить детям богатую и сильную страну.
— Сумбурно объясняешь, дружище! — хлопнул сокурсника по плечу Сергей, отчего тот дернулся: никогда не любил чужих прикосновений и позволял их только женщинам.
— Во многом ты прав, конечно. — С лица Маришки на мгновение спала маска шалавы, которую она предпочитала носить почти постоянно. — Но представь, что принц вырастет убогим ничтожеством, способным погубить все, чего достигли предки. Такое в истории не раз случалось...
— Да, преемственность — основная проблема, — вздохнул Андрей. — Нужны предохраняющие механизмы на такой случай. Или...
— Или монархия должна быть не наследственной, — опередила его девушка.
А она совсем не глупа! Только зачем-то мастерски притворяется дурой. Мужики же видят только роскошное тело, пускают слюни и не замечают ничего другого. Зря, многое теряют. К сожалению, ему самому она тоже не слишком нужна, как, впрочем, и любая другая — не интересовали Андрея все эти женско-мужские игры, абсолютно не интересовали. Куда более интересен путь души человеческой. Вверх или вниз, это уж как кто выберет.
— Именно так, — подтвердил он. — Впрочем, главное, чтобы страна была реальной империей, которой являлся Советский Союз. А уж как там называется правитель — не слишком важно. Хоть президентом, хоть императором, хоть главным шляпником. Да, монархия предпочтительнее, причины я уже назвал. Лишь бы не демократия, которую скорее можно назвать дерьмократией, поскольку при ней наверх всплывает в основном упомянутое вещество.
— Это так, вот у нас на первый взгляд все нормально... — махнул рукой Сергей. — Но только на первый. Да, во внешней политике мы наконец-то начали хоть как-то стоять за себя. А внутри... Каждый только набивает себе карман. Чем заняты те, кто должен соблюдать законы? Да все тем же — рвачеством! А потом делают благостные мины и гонят по телику про законность и борьбу с коррупцией. Тьфу! Противно!
— Мне тоже... — нахмурился Андрей. — Я ведь было поверил, что кое-что в нашей стране начало меняться к лучшему. По крайней мере, снова начали выделяться немалые деньги на науку, космос, армию. Строиться заводы. Но за последние годы эта вера ушла...
— Почему?
— А потому, что я хорошо помню слова президента, сказанные, когда встал против фашистов Донбасс: «Русские своих не бросают!». А что на деле вышло? Бросили... Мне больно каждый раз, когда сообщают об очередных зверствах укров, о погибших женщинах и детях... В 14-м году огромный всплеск патриотизма был, особенно после Крыма, и что? Все сошло на нет, власть имущие, наверное, испугались, когда народ снова ощутил себя великим, и постарались все сгладить...
— Нельзя нам было тогда вводить войска на Украину, никак нельзя, — скривился Сергей. — Это даже я понимаю. Ввод войск означал бы войну с НАТО, а у нас перевооружение армии не закончено, да и не хочется ядерки...
— Умом я тоже все понимаю... — грустно сказал Андрей. — А вот в душе ощущение предательства.
— Думаешь, у меня не так? — невесело усмехнулся приятель. — Но нельзя в политике на чувства опираться, раздавят. Нам главное свою страну как-то удержать, а соседи... Ну что соседи? Им помогают, как могут, сам знаешь, сколько туда гуманитарных конвоев ушло. Думаю, если по всей Украине народ встанет, то и войсками помогут. Но не раньше.
— Наверное, ты прав. Только все равно тошно. К тому же ты сам говорил, что те, кто должен думать о стране, думают только о собственном кармане.
— Увы и ах. Но есть только то, что есть. Будем реалистами.
— Мне весь этот мир неправильным, искаженным кажется... — очень тихо сказала Вика. — Скоты преуспевают, чем гаже, подлее и мерзее человечишко, тем лучше он живет...
— Точно, — согласился Сергей. — Читывал я как-то про закон Воздаяния. Брехня. Не работает этот закон! Ни одному козлу по заслугам не прилетело!
— Ничего, скоро заработает... — Андрей и сам не понял, почему это сказал, слова вырвались из самой глубины души.
— Так чего звонил-то? — спросил Сергей.
— Да дома сидеть тошно, — честно признался Андрей.
— О, отлично! — обрадовался приятель. — Мы с девчатами как раз искали четвертого. Маришка будет очень рада тебя видеть. А потом у тебя зависнуть можно будет? В общаге-то сам понимаешь, не фонтан, а ко мне никак, батя дома...
— Не проблема, — согласился Андрей.
Правда, Маришка была не лучшим вариантом, поскольку уже давно облизывалась на Андрея, как кошка на мясо, и не давала ему прохода. Внешностью Марину Стрельникову бог не обидел — красивое лицо, точеная фигурка, широкие и крутые бедра, большая грудь, зеленые ведьмовские шалые глаза и черные прямые волосы ниже лопаток. Разве что рот великоват. Но Андрей старался обходить красавицу по дуге, опасаясь ее матримониальных планов — ну не собирался он жениться до того, как встанет на ноги! А вдруг ребенок родится? Учебу же придется бросать! Тем более что Маришку он не любил. Да, с ней приятно было бы провести некоторое время, очень уж хороша собой, но без всяких обязательств. Тем более что по слухам девушка была весьма любвеобильна и охотно участвовала в групповухах. Правда это или нет Андрей не знал, но все равно предпочитал держать некую дистанцию. Впрочем, сегодня кто угодно сойдет, слишком гнусно на душе.
Он вообще был довольно нелюдимым и равнодушным человеком. Но это внешне, никто не подозревал о страстях, которые порой кипели в его душе. Больше всего на свете Андрей не терпел несправедливости, когда подонок оставался безнаказанным. И столкнувшись с таким, мог неделями кипеть от холодного гнева, застилающего глаза белой пеленой. При этом мышление становилось кристально-ясным, каким-то объемным, что ли. Казалось даже, что мысли текут несколькими потоками одновременно. Поняв эту свою особенность, Андрей старался, чтобы перед экзаменами его разозлили — подготовка облегчалась вдесятеро, память впитывала знания, словно губка.
— Где встречаемся?
— В новой «Африке», на Лиговке которая, сегодня там прикольный концерт.
Андрей согласился, это арт-кафе он любил — недорого, вкусно кормят и атмосфера приятная. Там собирались большей частью неформалы разного толка, среди которых ему, хоть сам он и не относил себя к таковым, почему-то было уютно. Они, по крайней мере, не говорили о деньгах — Андрею подобные разговоры были настолько неприятны, что вызывали тошноту. Ехать с Гражданки, где он жил, конечно, неблизко, но зато только на метро, что уже большой плюс.
Выходя, Андрей окинул взглядом свою однокомнатную квартиру и тяжело вздохнул, вспомнив умершую полтора года назад маму. Она долго болела — сердце, а однажды просто уснула и не проснулась. Бог оказался к ней милостив — легко ушла, не мучилась, как многие другие. Отца парень вообще не знал, мать избегала говорить о нем, однажды только сказала, что лучше бы его и вовсе не встречать. По ее словам, Андрей был на него невероятно похож, но только внешностью, отнюдь не характером.
Сунув в уши наушники от телефона, он поставил последний концерт «Гранъ-Куража» и быстро добежал до метро. Ехать пришлось с пересадкой, зато от метро до кафе было всего метров триста. Сергей с девчонками уже сидели в ближнем к выходу зале. Концерты шли в дальнем, при желании можно было пойти послушать. Зато здесь можно без помех поговорить.
— Привет! — бросил он, пожимая руку Сергею и целуя в щечку зардевшуюся Маришку.
Вторая девушка, на которую явно положил глаз приятель, симпатичная шатенка, оказалась незнакома. Она назвалась Викой. Андрей представился, потом сходил за меню и принялся выбирать, что будет пить и есть. Сегодня хотелось напиться, впервые за много месяцев — спиртное он почти не употреблял. Ну, раз хочется, то почему бы и нет? Сбегав к стойке, взял для затравки пива и вкуснейшие чебуреки с мясом и сыром — такие подавали только здесь.
— Андрюш, что с тобой? — поинтересовалась Маришка, встревоженно глядя на сокурсника. — На тебе лица нет! Похудел, побледнел, осунулся...
— Да так, — отмахнулся он. — Не обращай внимания.
— И на занятия почти не ходишь...
— Не до них мне сейчас.
— Давай, колись, что за проблемы! — хлопнул друга по плечу Сергей.
— Провалы в памяти, — вздохнул Андрей, которому нестерпимо хотелось обсудить хоть с кем-нибудь творящееся с ним. — Часов по пять-шесть. Причем что я в это время делал — понятия не имею! Открываю глаза на том же месте, где был, только время не то.
— Ни фига себе! — изумился сокурсник.
— А к врачам обращался? — сочувственно поинтересовалась Маришка, захлопав зелеными глазищами.
— Нет, — мотнул головой он. — Ощущаю — нельзя мне к ним. Объяснить не могу, но чувствую.
— А к... э-э-э... магам? — вмешалась Вика.
— А они существуют? — иронично поинтересовался Сергей, не веривший ни в какую мистику.
— Ну, человеческие способности не ограничиваются всем известными, — уклончиво ответила девушка. — Я своими глазами кое-что видела, поэтому могу допустить, что необычное все же есть.
— Не будем обо мне,— решил закрыть обсуждение Андрей. — Я вот, блин, сегодня телик посмотрел, снова про Украину говорят. Совсем там люди озверели...
— Да уж, укропитеки в своем репертуаре, — хмыкнул Сергей. — Скоты, больше слов нет. Правда, мозги им там хорошо промывают...
— У них же революция! — возмутилась Вика.
— Я бы не назвал это революцией. — Андрей пожал плечами. — Может, в в 14-м году на майдане и были прекраснодушные идиоты, стоявшие за все хорошее, вот только потом ими воспользовались откровенные подонки. И еще хуже — нацисты, бандеровская шваль. Чем можно оправдать войну с собственным народом на Донбассе? А ведь люди всего лишь хотели говорить на родном русском языке и чтобы им не навязывали «мову». И за это их начали убивать? Нет уж, твари, это устроившие, должны заплатить за сделанное, причем заплатить страшно.
Немного помолчав, он решил сменить тему, ощутив отголоски нарождающегося гнева. Поэтому спросил:
— Да и что хорошего в революции? Что? Когда хоть одна революция приводила к чему-то хорошему?
— Ну, после Октябрьской Советский Союз образовался...
— Если бы не Сталин, который пламенных «революционеров» потом к ногтю взял и стал, по сути, императором, то ни о каком Союзе и речи бы не шло! Пойми, протестами недовольных всегда пользуются ради своих целей враги страны. Всегда!
Андрей залпом допил пиво, закусив чебуреком. Потом, по недолгому размышлению, все же заказал графинчик водки и стейк с картошкой «Айдахо». Раз уж решил сегодня выпить, то можно и потратиться немного, хоть денег и маловато. Надо поискать новый заказ на сайт, вроде были желающие. Сайты Андрея ценились и стоили дорого, он отличался нестандартным мышлением, и компании, желающие выделиться, за это охотно платили. И немало. Один заказ обеспечивал полгода безбедной жизни, как минимум.
— Ну, мне кажется, ты не совсем прав... — протянула Вика.
— У каждого своя точка зрения, — пожал плечами Андрей. — Я — имперец. Был, есть и буду. И никакие доказательства не принудят меня отойти от этого хотя бы потому, что только империя, великая империя сможет вывести людей в большой космос. При этом империя должна быть социалистической, как ни странно это звучит, — люди должны иметь социальные гарантии. А страна, в которой все измеряется только выгодой, по-настоящему в космос никогда не выйдет, поскольку это требует слишком много не приносящих немедленной прибыли затрат. Куда больше средств тратится на новые духи и кремы, чем на исследования!
— Ну, это тоже нужно... — томно протянула Маришка. — Это я тебе как женщина говорю.
— Нужно. Но всему есть предел. Это всего лишь приятные пустячки, тогда как исследования космоса жизненно важны для выживания всей расы. Нам нужно распространиться хотя бы по нескольким планетам, иначе вид хомо сапиенс в результате любой катастрофы может исчезнуть.
— Но монархия — это же устарело!.. — В глазах красавицы светился огонек интереса, она явно получала от спора удовольствие.
— Да кто тебе такое сказал? — насмешливо приподнял бровь Андрей. — При монархии, если монарх, конечно, толковый, страна развивается значительно быстрее и лучше. Да и вообще эти две формы правления — два разных пути развития цивилизации. При монархии правит одно лицо, а не стая шакалов, тянущих одеяло каждый в свою сторону, как при демократии. Причем учти, что никто, кроме шакалов, при демократии к власти прийти не может. Случаются редкие исключения, но это именно исключения — нашего президента хоть взять, но он больше царь, чем президент, и это очень хорошо. Это надежда для нашей страны снова встать, а потом и взлететь. Сравни то, что было при Ельцине, и то, что сейчас. Разница огромная.
Он выпил стопку водки, закусил и продолжил:
— Смотри, как только приходит демократия, начинается развращение народа. Неужели главное — это права гомиков, лесби и прочих им подобных?.. Нет, это всего лишь инструмент воздействия на людей — для шакалов у власти важно другое: пусть народ будет занят этими вопросами и не лезет в их дела. Никогда ни один политик не выполнил своих обещаний просто потому, что все их обещания — ложь. А самое главное, как мне кажется, — это то, что временщики просто не способны выстроить долгосрочную стратегию развития государства. Им не до того, успеть бы карманы себе набить. Они не могут мыслить категориями десятилетий, тогда как монарх — может и должен.
— Не слишком понятно, — пристально посмотрела на Андрея Вика. Не вижу преимуществ монархии.
— Хорошо, попробую сформулировать преимущества более внятно, — немного подумав, произнес он. — По пунктам. Итак, первое: скорость принятия решений при монархии в экстремальной ситуации превышают таковую при демократии в разы — в республике слишком много вопросов придется согласовывать, причем никто из чиновников не желает брать на себя ответственность и максимально затягивает принятие решений. Тогда как монарх принимает решение единолично и несет за него всю полноту ответственности. Второе: возможность выработки долгосрочной, на десятилетия вперед стратегии развития страны. Третье: возможность быстрого выдвижения на ответственные посты талантливых и честных людей, а не тех, кто наиболее подл и беспринципен. При демократии наверх выбираются только такие, а если каким-то чудом происходит иначе, то белых ворон быстро съедают «группы товарищей». И они либо становятся такими, как все, либо уничтожаются. Четвертое: народ выбирает тех, кто ему понятен, тех, кто пообещает средства на развитие личных огородиков, а не тех, кто станет развивать ту же космическую отрасль. Пятое: при монархии в развитие фундаментальной науки и в культуру вкладываются огромные средства, тогда как при демократии развивается только прикладная наука, способная принести выгоду в ближайшем будущем. Культура вообще брошена на произвол судьбы и выживает, как может. В итоге наверх выбиваются чаще всего бездари. Пример: возьмите нашу музыкальную попсу и популярную литературу, детективы там всякие и прочую мерзость. При этом талантливые книги если и выходят, то мизерными тиражами. О настоящей музыке я даже не говорю — чтобы записать альбом, ребята вынуждены собирать деньги, и не всем это удается. И, наконец, шестое: монарху и так принадлежит все, ему не нужно воровать у самого себя, он стремится оставить детям богатую и сильную страну.
— Сумбурно объясняешь, дружище! — хлопнул сокурсника по плечу Сергей, отчего тот дернулся: никогда не любил чужих прикосновений и позволял их только женщинам.
— Во многом ты прав, конечно. — С лица Маришки на мгновение спала маска шалавы, которую она предпочитала носить почти постоянно. — Но представь, что принц вырастет убогим ничтожеством, способным погубить все, чего достигли предки. Такое в истории не раз случалось...
— Да, преемственность — основная проблема, — вздохнул Андрей. — Нужны предохраняющие механизмы на такой случай. Или...
— Или монархия должна быть не наследственной, — опередила его девушка.
А она совсем не глупа! Только зачем-то мастерски притворяется дурой. Мужики же видят только роскошное тело, пускают слюни и не замечают ничего другого. Зря, многое теряют. К сожалению, ему самому она тоже не слишком нужна, как, впрочем, и любая другая — не интересовали Андрея все эти женско-мужские игры, абсолютно не интересовали. Куда более интересен путь души человеческой. Вверх или вниз, это уж как кто выберет.
— Именно так, — подтвердил он. — Впрочем, главное, чтобы страна была реальной империей, которой являлся Советский Союз. А уж как там называется правитель — не слишком важно. Хоть президентом, хоть императором, хоть главным шляпником. Да, монархия предпочтительнее, причины я уже назвал. Лишь бы не демократия, которую скорее можно назвать дерьмократией, поскольку при ней наверх всплывает в основном упомянутое вещество.
— Это так, вот у нас на первый взгляд все нормально... — махнул рукой Сергей. — Но только на первый. Да, во внешней политике мы наконец-то начали хоть как-то стоять за себя. А внутри... Каждый только набивает себе карман. Чем заняты те, кто должен соблюдать законы? Да все тем же — рвачеством! А потом делают благостные мины и гонят по телику про законность и борьбу с коррупцией. Тьфу! Противно!
— Мне тоже... — нахмурился Андрей. — Я ведь было поверил, что кое-что в нашей стране начало меняться к лучшему. По крайней мере, снова начали выделяться немалые деньги на науку, космос, армию. Строиться заводы. Но за последние годы эта вера ушла...
— Почему?
— А потому, что я хорошо помню слова президента, сказанные, когда встал против фашистов Донбасс: «Русские своих не бросают!». А что на деле вышло? Бросили... Мне больно каждый раз, когда сообщают об очередных зверствах укров, о погибших женщинах и детях... В 14-м году огромный всплеск патриотизма был, особенно после Крыма, и что? Все сошло на нет, власть имущие, наверное, испугались, когда народ снова ощутил себя великим, и постарались все сгладить...
— Нельзя нам было тогда вводить войска на Украину, никак нельзя, — скривился Сергей. — Это даже я понимаю. Ввод войск означал бы войну с НАТО, а у нас перевооружение армии не закончено, да и не хочется ядерки...
— Умом я тоже все понимаю... — грустно сказал Андрей. — А вот в душе ощущение предательства.
— Думаешь, у меня не так? — невесело усмехнулся приятель. — Но нельзя в политике на чувства опираться, раздавят. Нам главное свою страну как-то удержать, а соседи... Ну что соседи? Им помогают, как могут, сам знаешь, сколько туда гуманитарных конвоев ушло. Думаю, если по всей Украине народ встанет, то и войсками помогут. Но не раньше.
— Наверное, ты прав. Только все равно тошно. К тому же ты сам говорил, что те, кто должен думать о стране, думают только о собственном кармане.
— Увы и ах. Но есть только то, что есть. Будем реалистами.
— Мне весь этот мир неправильным, искаженным кажется... — очень тихо сказала Вика. — Скоты преуспевают, чем гаже, подлее и мерзее человечишко, тем лучше он живет...
— Точно, — согласился Сергей. — Читывал я как-то про закон Воздаяния. Брехня. Не работает этот закон! Ни одному козлу по заслугам не прилетело!
— Ничего, скоро заработает... — Андрей и сам не понял, почему это сказал, слова вырвались из самой глубины души.
