Часть первая. Глава — 1.
Ранняя весна.
Г. Бийск.
Воспитательно-трудовая колония для несовершеннолетних. (БВТК)
Камера штрафного изолятора (ШИЗО)
Сон. Время когда человек переносится в другие миры и пространства, когда-то жуткие и ужасные, из-за своей вязкой невозможности убежать или как-то изменить окружающую ситуацию, и добрые, домашние, когда не хочется просыпаться и видеть окружающую действительность.
Так и сейчас, парню свернувшимся под колючим, казенным одеялом, снился сон, домашний и уютный. И он ожидая когда мамуля из кухни позовет его завтракать свежими блинами, потянувшись открыл глаза….и тут же захлопнул их, сильно зажмурившись.
Блин… блин… блин, кушай не обляпайся.
Реальность ударила по нервам пудовой кувалдой, он осторожно открыв глаза уперся взглядом в стальные полосы над ним, собранные неаккуратным сварщиком в рамку лежанки второго яруса «шконаря» в камере, куда его закинули вчера вечером перед отбоем.
Сразу калейдоскопом событий в памяти, с камерными запахами немытого тела, вокзального сан. узла, дешевого табака, шумом из-за двери с глазком и дверцей кормушки, вернулась реальность, от которой захотелось завыть и разбивая в кровь руки об «шубу», долбить по стене от безысходности и злости. Он сразу вспомнил что сегодня мамуля должна приехать на «свиданку», а поезд из Томска, где они жили своей небольшой семьей, уже должен прибыть на вокзал. А он здесь….теперь и матери откажут в свидании из-за злостного нарушения им режима содержания.
Представив как она с мокрыми от слез глазами идет, сгорбившись от веса сумок идет обратно в сторону вокзала, рывком вскочил, но тут же плюхнулся обратно на «шконку» сжав зубы и замычав что-то не членораздельное.
Минутой погодя по «продолу» прошел «дубак», тарабаня в закрытые двери, оббитые железом, какой-то металлической херней, и изредка заглядывая в «глазок», орал на весь корпус;
— Подъем, подъем сукины дети. Подъем.
Бубня что-то себе под нос прокуренным голосом между этими криками, похожими на карканье больного ворона.
Уже окончательно проснувшись, встав и справив нужду, скривив лицо, вспомнив вчерашние дебильные шутки дежурного прапора по кличке «Колхоз», про благоустроенное жилье для него со всеми удобствами, на ближайшие десять суток. Быстро сделав энергичную разминку, умылся и прополоскал зубы, шипя из-за дерганной боли в разбитых костяшках правого кулака подумал; — ну вот..теперь наверняка загниет, как уже было, когда после дискотеки в горсаду, они с пацанами сцепились с «Зареченскими», и один из них, цыганявый Аркаша, оставил свою зубную эмаль на стесанных казанках левой руки, они потом две недели не могли зажить… сука ядовитая…. Брякнула открываясь «кормушка»;
— Пристегни «шканарь», и получай завтрак — пробурчал «дубак». По коридору загрохотала тележка «баландера», и Миха, а именно так звали, героя текущих событий, приподнял «шконку», чтобы дежурный контролер задвинул защелку, пристегивающую шконку на день к стене. Это все было продумано каким то садистом, чтобы по максимуму утяжелить существование заключенных и сидельцы не валялись днем.. ибо не фиг.
Получив миску жидкой каши и кружку такого-же жиденького чая, Миха брякая ложкой по алюминиевой миске, прокручивал в голове события вчерашнего дня и ситуацию, из-за чего он и угодил в «цугундер» накануне первого длительного свидания с родственниками, хотя «отрядник» уже обещал ему выписать «постанову» на лишение свиданки, если он не перестанет «быковать» и не встанет на путь исправления.
Но понимание сути исправления у нас с ним разные, и цеплять красное «крыло», и «стучать» в качестве сексота, в понимании Михи было «западло», а не путь исправления, что подразумевали «отрядник» и «кум». Очередной передачки «кум» его уже лишил, да и пусть подавится, может ему в прикол наблюдать, как худые, затюканные пацаны провожают голодными взглядами мороженное, которое он демонстративно, принеся с воли, с причмокиванием поглощает перед построением на проверку. Но этот раз он не успел его лишить «свиданки», зато успел сам Миха, когда у уличного туалета «уронил» двух утырков из Заринского землячества, прям на глазах у ВОХРовки с вышки, горланившей во все горло о малолетних бандитах, названивая в это время ДПНК, вызывая дежурный наряд.
А началось все со столовой, когда один из них, по окончании обеда пододвинул к Михе пустую «девятку» с мисками, чтобы он унес ее к посудомоям, но нести пришлось самому, да еще с напутствием и указанием пешего эротического маршрута.
А как иначе? Сперва соль передай, потом посуду унеси, затем трусы постирай и в итоге еще жопу вазелином смажь…..отсосут сявки. И сявки, а вернее огорченный отказом этот «урка с мыльного завода», подтянув в помощь своего «кентуху» решили поставить на место чудилу томского, подкараулив его перед отбоем у уличного туалета. Но что-то пошло не так как они планировали и теперь один из них в санчасти с переломом носа, другому к стоматологу надо будет записываться, но это уже на воле, а так пусть щербатый походит.
Миха потрогал свой нос, немного искривленный в результате повторной спортивной травмы, вспоминая как на соревнованиях Сибирского федерального округа по боксу, пропущенный удар в финале, привел его на второе место, когда дежурившая на соревнованиях, сердобольная бабуля-врачиха, отстранила его во втором раунде, с формулировкой; -«из-за невозможности ведения поединка».
Здорово тогда было, весело, и боли он тогда не чувствовал, казалось что разбитый нос это такая ерунда что не стоит даже малейшего внимания, а не то что остановки боя, но у медицины было свое мнение оспаривать которое было бесполезно.
Тренер только похвалил, сказав что сам бой в целом он вывозил по очкам, а нос заживет и надо готовится ехать в Иркутск, набираться опыта на первенстве Сибири и Дальнего востока.
Потом случилась и небольшая вроде-бы заруба, с одним бывшим каторжанским сидельцем из соседнего дома, пытавшегося под «синькой» учить его правильной жизни. Тогда поздним вечером, провожая Иринку до дома, Миха услышал со стороны лавочки, стоящей в темноте, рядом с соседским домом короткий оклик.
— Эй шкет, закурить дай побырому — на лавочке Миха увидел два силуэта, явно, судя по росту и голосу, принадлежавших взрослым. А еще по голосу и манере разговора, стало понятно что кто-то из этих взрослых мужиков принадлежит к категории «сидельцев», коих в их районе, до этого окруженного спец. камендатурами для условно освобожденных, «химиков» как их называли, было немало. Слава богу, как говорила мать, когда эти комендатуры разогнали не так давно, в связи с реорганизацией ФСИНовской системы и «химиков» стало на порядок меньше.
Миха остановился и шепнул Иринке. — Давай беги домой, рядом уже. Иринка закрутила головой в отрицательном жесте и спряталась Мишке за спину.
— Давай шкет..чего застыл, не сцы, не обидим сильно… и вааще, первый раз не считается — со смехуечками продолжил уркаганистый типчик. — И«мурку» свою сюда тащи….ги, ги, ги… познакомимся поближе — вплелся в разговор гнусавый и ехидный голос второго персонажа.
— А я не курю, и тебе не советую, а то изо рта потом вонять будет как из помойки -ответил Миха, понимая что не отстанут и решил обострить ситуацию и стараясь вывести урку из себя, ведь злость и ярость плохие помощники в драке. И «сиделец» не заставил себя ждать.
— че ты сказал!!!! Ты че полупокер, рамс попутал…..
— У тебя еще и уши гавном забиты, если переспрашиваешь- услышал в ответ этот «гад» под «достойного бродягу» закосивший.
Вскочив с лавки и быстром темпе тот двинулся к подросткам, собираясь восстановить справедливость в его понимании
— Ты че шкет, совсем нюх потерял, я шас научу тебя старших уважать… вытягивая руку, явно пытаясь ухватить пацана за шкирку.
Миха подпустил «сидельца» на пару метров, и потом с подшагом, поднырнув тому под руку, всадил резкий хук в подбородок противнику. Тот хрюкнув, засеменил ногами назад, споткнувшись о край детской, полуразломанной песочницы, с размаху грохнулся на темневший позади канализационный люк. Второй его собутыльник вскочил со словами
-Ты че сука, щенок вонючий творишь, — кинулся в драку.
Но тут-же скрючился от встречного удара ногой в пах, затем после тройки ударов в голову, улегся рядом с другом, закрыв голову руками и поскуливая.
— Вот… теперь тебе «мурки» не нужны и за суку ответил — сказал Миха гнусавому недомерку.
Сиделец этот, в результате падения с высоты роста и ударившись головой об люк, получил закрытую ЧМТ и через несколько часов скончался в больнице, что на суде потом Михе классифицировали как тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни в момент нанесения и повлекшие смерть потерпевшего, усугбленные хулиганскими побуждениями.
Хулиганские побуждения пришили из-за второго потерпевшего, гнусавого, оказавшегося водителем одного из руководителей администрации города, постаравшегося отмазать своего подчиненного.
Теперь вот опять, из-за таких «учителей» с их понтами дешевыми и сам в Шизо угодил, и мамку подставил, теперь уже наверняка «лишенка» будет, и ближайшие полгода не видать свиданки как своих ушей…
Вот же твари.. через 10 суток выйду из «трюма», еще раз носопырку «размоложу» гавнюку, чтоб хорошо запомнили что не стоит к людям приставать.
В коридоре прогрохотала тележка «баландера», забубнили голоса, через некоторое время лязгнул дверной замок, открылась дверь и камеру осмотрел корпусной старшина, затем взглянув на Миху скомандывал; — На выход, руки за спину, лицом к стене.
Этим утром Валерка напросился у дежурного по коридору «дубака», вынести мусор из камеры, чтоб без лишних ушей переговорить с ним насчет «грева» с воли. Дежуривший в эту смену «дубак» с кликухой «Лайба», был хоть и не конченным барыгой, но вполне договороспособен, и периодически подтягивал с воли подогрев от кентов сокамерника — Вити Голубя, который проживал раньше практически по соседству с колонией на ул. Угольной.
Валерка постоянно подкалывал его на эту тему, — мол ты братуха раньше жил рядом с «зоной», а теперь рядом с домом…., на что Витя со специфической черной иронией, отвечал; — « Хорошо хоть что рядом с кладбищем не жил…»
Выйдя из камеры и оттащив пластиковую корзину с мусором к стоящему в конце коридора, у разделительной решетки, мусорному мешку, Валерка посторонился, пропуская корпусного старшину, ругнувшись по себя;
— «Принесла же тебя не легкая, паскуда такая…, весь «базар» обломал своим приходом».
Старшина пройдя к крайней камере, рядом с «карантинкой», открыл своим ключом дверь в камеру и скомандовал;
— «На выход, руки за спину, лицом к стене».
Из камеры вышел, боком протискиваясь мимо старшины, Мишаня — земеля с Томска, некогда «чалившийся» вместе с ним в СИЗО, в одной «хате», прикольный типус, и такой-же «безбашенный».
— О..оо, Миха привет, ты когда «на кичу» заехал» — проговорил Валерка, но старшина вызверился;
— Разговорчики.. отвернулся бл… ь лицом к стене», и тут-же сорвался на «Лайбу»;
— Хули он у тебя на коридоре делает???? Какой к х…м мусор, у тебя «отрицалово» на коридоре пасется, «баландер» есть пусть и таскает… В камеру его…
И «Лайба» подтолкнув Валерку в сторону камеры, прошипел — палево устроили мне..сука.
Валерка проходя мимо Мишани, увидел краем глаза как тот ему подмигнул, мол крепись братан…, и он усмехнувшись в ответ на эту маленькую пантомиму, нырнул в проем приоткрывшейся двери камеры.
— Слышал кого вчера после отбоя в крайнюю хату закинули? — спросил он у «Голубя» проходя в «хату».
— Да нет, в «лом» было вставать, думал с утра с «Мозолем», «отзвоню» через «кабуру», от него через стену достучаться можно, а че..кто там?» — ответил Витя.
— Угу, промычал Валерка, потом ответил; — « Да «кентярика» моего томского закинули, Миху Метиса, знаешь такого? Надо узнать за что его «грузанули».
Витя ощерился и проходя мимо него к умывальнику проговорил;
— «Ха… да за что этого «отмороженного» могут «грузануть», и дураку ясно за что. За кулак само собой, он же как что не так, не по пацански, сразу может в «дыню» зарядить или по ливеру пробить. Помнишь когда он у своей тумбочки пом. бугра Шмоню «запалил, так он ему «крысятничество» предЪявил и так всек в «бубен», что тот потом две недели китайцем ходил… ха-ха, только синим………
Фыррр. Холодна водица.
Потом еще рубился в одного, со всей их «прикентовкой»…я ж говорю… отмороженный.
— Да помню, только я тогда тоже на «киче» чалился, но «маляву» пацанам всем томским отписал, они с обоих отрядов подтянулись, «рамсили» с активом, но потом замять все порешали, все при своих остались. Жаль меня не было.
Валерка зло цыкнул и пробил двоечку по воздуху.
— Но-но… потише, лось сохатый в брата..ха-ха — «Голубь» поднырнув у него под рукой глянув на покрытую изморосью решетку на небольшом окне, пропел — А за окном, буянила весна, и на решетках иней серебрился, но а сегодня не увидеть мне зари, сегодня я последний раз побрился, — после чего устроился в углу хаты с книжкой в руке, даже не подозревая насколько эти пару куплетов окажутся пророческими в ближайшем будущем.
Валерка нарезая «тусняк» по камере, четыре шага вперед, — четыре назад, погрузился в воспоминания. Сам он был родом из таежной деревни, посему трудится научился еще в детстве, когда его, малого еще, старшие братья брали с собой на покос, и он старался не отставать от них, когда они сгребали валки сена и сметывали копны. Здоровые, по сибирски могучие, как кряжистые кедры, все ростом за метр девяносто, оба его брата держали мазу на всю округу и таким же вымахал и Валерка, широкоплечий, высокий… погибель всех девок в деревне, как говорила бабуля- покойница, царство ей небесное.
И когда однажды к ним привезли студентов — стройотрядовцев из Томска, те стали группками приходить на воскресные дискотеки, заигрывать с их девчонками, а с парнями вести себя высокомерно, заносчиво, Валерке это не понравилось и приняв на грудь самогонки он решил восстановить справедливость.
Кабанистым, 19—20 летним городским парням регулярно посещавшим спортзалы и тренировки, втроем удалось справится с 16 летним деревенским юнцом, и тогда тот прихватив из подсобки клуба, черенок от лопаты, развернувшись во всю ширь богатырского организма, подогретого самогоном, пошел в атаку на заезжих франтов. Черенок оказался крепким и выдержал этот бой, череп одного из противников оказался хлипче, в итоге максимальный по малолетке срок на показательном судебном процессе.
В томском Сизо Валерка и познакомился с «Метисом», Мишаня тогда уже был «старичком» в «хате», и не посчитал нужным «гнобить» новенького малолетскими «игрушками», так для приличия задав пару подковыристых вопросов, да так, походя, осветив ему весь цикл босяцких приколов и подковырок.
Потом был суд и Валерка первым в этой очереди, уехал этапом в Бийск, на зону- малолетку для «тяжелостатейников», а Михе назначили еще судебно-психиатрическую экспертизу, — адвокат постарался, но ничего хорошего как оказалось, из этого не вышло. Там он тоже отчебучил, охерачив не по детски, «косящего» солдатика южных кровей, который решил свое гавно размазывать по общему столу. А затем еще оказав сопротивление санитарам, что решили успокоить
Ранняя весна.
Г. Бийск.
Воспитательно-трудовая колония для несовершеннолетних. (БВТК)
Камера штрафного изолятора (ШИЗО)
Глава — 2.Миха.
Сон. Время когда человек переносится в другие миры и пространства, когда-то жуткие и ужасные, из-за своей вязкой невозможности убежать или как-то изменить окружающую ситуацию, и добрые, домашние, когда не хочется просыпаться и видеть окружающую действительность.
Так и сейчас, парню свернувшимся под колючим, казенным одеялом, снился сон, домашний и уютный. И он ожидая когда мамуля из кухни позовет его завтракать свежими блинами, потянувшись открыл глаза….и тут же захлопнул их, сильно зажмурившись.
Блин… блин… блин, кушай не обляпайся.
Реальность ударила по нервам пудовой кувалдой, он осторожно открыв глаза уперся взглядом в стальные полосы над ним, собранные неаккуратным сварщиком в рамку лежанки второго яруса «шконаря» в камере, куда его закинули вчера вечером перед отбоем.
Сразу калейдоскопом событий в памяти, с камерными запахами немытого тела, вокзального сан. узла, дешевого табака, шумом из-за двери с глазком и дверцей кормушки, вернулась реальность, от которой захотелось завыть и разбивая в кровь руки об «шубу», долбить по стене от безысходности и злости. Он сразу вспомнил что сегодня мамуля должна приехать на «свиданку», а поезд из Томска, где они жили своей небольшой семьей, уже должен прибыть на вокзал. А он здесь….теперь и матери откажут в свидании из-за злостного нарушения им режима содержания.
Представив как она с мокрыми от слез глазами идет, сгорбившись от веса сумок идет обратно в сторону вокзала, рывком вскочил, но тут же плюхнулся обратно на «шконку» сжав зубы и замычав что-то не членораздельное.
Минутой погодя по «продолу» прошел «дубак», тарабаня в закрытые двери, оббитые железом, какой-то металлической херней, и изредка заглядывая в «глазок», орал на весь корпус;
— Подъем, подъем сукины дети. Подъем.
Бубня что-то себе под нос прокуренным голосом между этими криками, похожими на карканье больного ворона.
Уже окончательно проснувшись, встав и справив нужду, скривив лицо, вспомнив вчерашние дебильные шутки дежурного прапора по кличке «Колхоз», про благоустроенное жилье для него со всеми удобствами, на ближайшие десять суток. Быстро сделав энергичную разминку, умылся и прополоскал зубы, шипя из-за дерганной боли в разбитых костяшках правого кулака подумал; — ну вот..теперь наверняка загниет, как уже было, когда после дискотеки в горсаду, они с пацанами сцепились с «Зареченскими», и один из них, цыганявый Аркаша, оставил свою зубную эмаль на стесанных казанках левой руки, они потом две недели не могли зажить… сука ядовитая…. Брякнула открываясь «кормушка»;
— Пристегни «шканарь», и получай завтрак — пробурчал «дубак». По коридору загрохотала тележка «баландера», и Миха, а именно так звали, героя текущих событий, приподнял «шконку», чтобы дежурный контролер задвинул защелку, пристегивающую шконку на день к стене. Это все было продумано каким то садистом, чтобы по максимуму утяжелить существование заключенных и сидельцы не валялись днем.. ибо не фиг.
Получив миску жидкой каши и кружку такого-же жиденького чая, Миха брякая ложкой по алюминиевой миске, прокручивал в голове события вчерашнего дня и ситуацию, из-за чего он и угодил в «цугундер» накануне первого длительного свидания с родственниками, хотя «отрядник» уже обещал ему выписать «постанову» на лишение свиданки, если он не перестанет «быковать» и не встанет на путь исправления.
Но понимание сути исправления у нас с ним разные, и цеплять красное «крыло», и «стучать» в качестве сексота, в понимании Михи было «западло», а не путь исправления, что подразумевали «отрядник» и «кум». Очередной передачки «кум» его уже лишил, да и пусть подавится, может ему в прикол наблюдать, как худые, затюканные пацаны провожают голодными взглядами мороженное, которое он демонстративно, принеся с воли, с причмокиванием поглощает перед построением на проверку. Но этот раз он не успел его лишить «свиданки», зато успел сам Миха, когда у уличного туалета «уронил» двух утырков из Заринского землячества, прям на глазах у ВОХРовки с вышки, горланившей во все горло о малолетних бандитах, названивая в это время ДПНК, вызывая дежурный наряд.
А началось все со столовой, когда один из них, по окончании обеда пододвинул к Михе пустую «девятку» с мисками, чтобы он унес ее к посудомоям, но нести пришлось самому, да еще с напутствием и указанием пешего эротического маршрута.
А как иначе? Сперва соль передай, потом посуду унеси, затем трусы постирай и в итоге еще жопу вазелином смажь…..отсосут сявки. И сявки, а вернее огорченный отказом этот «урка с мыльного завода», подтянув в помощь своего «кентуху» решили поставить на место чудилу томского, подкараулив его перед отбоем у уличного туалета. Но что-то пошло не так как они планировали и теперь один из них в санчасти с переломом носа, другому к стоматологу надо будет записываться, но это уже на воле, а так пусть щербатый походит.
Миха потрогал свой нос, немного искривленный в результате повторной спортивной травмы, вспоминая как на соревнованиях Сибирского федерального округа по боксу, пропущенный удар в финале, привел его на второе место, когда дежурившая на соревнованиях, сердобольная бабуля-врачиха, отстранила его во втором раунде, с формулировкой; -«из-за невозможности ведения поединка».
Здорово тогда было, весело, и боли он тогда не чувствовал, казалось что разбитый нос это такая ерунда что не стоит даже малейшего внимания, а не то что остановки боя, но у медицины было свое мнение оспаривать которое было бесполезно.
Тренер только похвалил, сказав что сам бой в целом он вывозил по очкам, а нос заживет и надо готовится ехать в Иркутск, набираться опыта на первенстве Сибири и Дальнего востока.
Потом случилась и небольшая вроде-бы заруба, с одним бывшим каторжанским сидельцем из соседнего дома, пытавшегося под «синькой» учить его правильной жизни. Тогда поздним вечером, провожая Иринку до дома, Миха услышал со стороны лавочки, стоящей в темноте, рядом с соседским домом короткий оклик.
— Эй шкет, закурить дай побырому — на лавочке Миха увидел два силуэта, явно, судя по росту и голосу, принадлежавших взрослым. А еще по голосу и манере разговора, стало понятно что кто-то из этих взрослых мужиков принадлежит к категории «сидельцев», коих в их районе, до этого окруженного спец. камендатурами для условно освобожденных, «химиков» как их называли, было немало. Слава богу, как говорила мать, когда эти комендатуры разогнали не так давно, в связи с реорганизацией ФСИНовской системы и «химиков» стало на порядок меньше.
Миха остановился и шепнул Иринке. — Давай беги домой, рядом уже. Иринка закрутила головой в отрицательном жесте и спряталась Мишке за спину.
— Давай шкет..чего застыл, не сцы, не обидим сильно… и вааще, первый раз не считается — со смехуечками продолжил уркаганистый типчик. — И«мурку» свою сюда тащи….ги, ги, ги… познакомимся поближе — вплелся в разговор гнусавый и ехидный голос второго персонажа.
— А я не курю, и тебе не советую, а то изо рта потом вонять будет как из помойки -ответил Миха, понимая что не отстанут и решил обострить ситуацию и стараясь вывести урку из себя, ведь злость и ярость плохие помощники в драке. И «сиделец» не заставил себя ждать.
— че ты сказал!!!! Ты че полупокер, рамс попутал…..
— У тебя еще и уши гавном забиты, если переспрашиваешь- услышал в ответ этот «гад» под «достойного бродягу» закосивший.
Вскочив с лавки и быстром темпе тот двинулся к подросткам, собираясь восстановить справедливость в его понимании
— Ты че шкет, совсем нюх потерял, я шас научу тебя старших уважать… вытягивая руку, явно пытаясь ухватить пацана за шкирку.
Миха подпустил «сидельца» на пару метров, и потом с подшагом, поднырнув тому под руку, всадил резкий хук в подбородок противнику. Тот хрюкнув, засеменил ногами назад, споткнувшись о край детской, полуразломанной песочницы, с размаху грохнулся на темневший позади канализационный люк. Второй его собутыльник вскочил со словами
-Ты че сука, щенок вонючий творишь, — кинулся в драку.
Но тут-же скрючился от встречного удара ногой в пах, затем после тройки ударов в голову, улегся рядом с другом, закрыв голову руками и поскуливая.
— Вот… теперь тебе «мурки» не нужны и за суку ответил — сказал Миха гнусавому недомерку.
Сиделец этот, в результате падения с высоты роста и ударившись головой об люк, получил закрытую ЧМТ и через несколько часов скончался в больнице, что на суде потом Михе классифицировали как тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни в момент нанесения и повлекшие смерть потерпевшего, усугбленные хулиганскими побуждениями.
Хулиганские побуждения пришили из-за второго потерпевшего, гнусавого, оказавшегося водителем одного из руководителей администрации города, постаравшегося отмазать своего подчиненного.
Теперь вот опять, из-за таких «учителей» с их понтами дешевыми и сам в Шизо угодил, и мамку подставил, теперь уже наверняка «лишенка» будет, и ближайшие полгода не видать свиданки как своих ушей…
Вот же твари.. через 10 суток выйду из «трюма», еще раз носопырку «размоложу» гавнюку, чтоб хорошо запомнили что не стоит к людям приставать.
В коридоре прогрохотала тележка «баландера», забубнили голоса, через некоторое время лязгнул дверной замок, открылась дверь и камеру осмотрел корпусной старшина, затем взглянув на Миху скомандывал; — На выход, руки за спину, лицом к стене.
Глава — 3. Валерка.
Этим утром Валерка напросился у дежурного по коридору «дубака», вынести мусор из камеры, чтоб без лишних ушей переговорить с ним насчет «грева» с воли. Дежуривший в эту смену «дубак» с кликухой «Лайба», был хоть и не конченным барыгой, но вполне договороспособен, и периодически подтягивал с воли подогрев от кентов сокамерника — Вити Голубя, который проживал раньше практически по соседству с колонией на ул. Угольной.
Валерка постоянно подкалывал его на эту тему, — мол ты братуха раньше жил рядом с «зоной», а теперь рядом с домом…., на что Витя со специфической черной иронией, отвечал; — « Хорошо хоть что рядом с кладбищем не жил…»
Выйдя из камеры и оттащив пластиковую корзину с мусором к стоящему в конце коридора, у разделительной решетки, мусорному мешку, Валерка посторонился, пропуская корпусного старшину, ругнувшись по себя;
— «Принесла же тебя не легкая, паскуда такая…, весь «базар» обломал своим приходом».
Старшина пройдя к крайней камере, рядом с «карантинкой», открыл своим ключом дверь в камеру и скомандовал;
— «На выход, руки за спину, лицом к стене».
Из камеры вышел, боком протискиваясь мимо старшины, Мишаня — земеля с Томска, некогда «чалившийся» вместе с ним в СИЗО, в одной «хате», прикольный типус, и такой-же «безбашенный».
— О..оо, Миха привет, ты когда «на кичу» заехал» — проговорил Валерка, но старшина вызверился;
— Разговорчики.. отвернулся бл… ь лицом к стене», и тут-же сорвался на «Лайбу»;
— Хули он у тебя на коридоре делает???? Какой к х…м мусор, у тебя «отрицалово» на коридоре пасется, «баландер» есть пусть и таскает… В камеру его…
И «Лайба» подтолкнув Валерку в сторону камеры, прошипел — палево устроили мне..сука.
Валерка проходя мимо Мишани, увидел краем глаза как тот ему подмигнул, мол крепись братан…, и он усмехнувшись в ответ на эту маленькую пантомиму, нырнул в проем приоткрывшейся двери камеры.
— Слышал кого вчера после отбоя в крайнюю хату закинули? — спросил он у «Голубя» проходя в «хату».
— Да нет, в «лом» было вставать, думал с утра с «Мозолем», «отзвоню» через «кабуру», от него через стену достучаться можно, а че..кто там?» — ответил Витя.
— Угу, промычал Валерка, потом ответил; — « Да «кентярика» моего томского закинули, Миху Метиса, знаешь такого? Надо узнать за что его «грузанули».
Витя ощерился и проходя мимо него к умывальнику проговорил;
— «Ха… да за что этого «отмороженного» могут «грузануть», и дураку ясно за что. За кулак само собой, он же как что не так, не по пацански, сразу может в «дыню» зарядить или по ливеру пробить. Помнишь когда он у своей тумбочки пом. бугра Шмоню «запалил, так он ему «крысятничество» предЪявил и так всек в «бубен», что тот потом две недели китайцем ходил… ха-ха, только синим………
Фыррр. Холодна водица.
Потом еще рубился в одного, со всей их «прикентовкой»…я ж говорю… отмороженный.
— Да помню, только я тогда тоже на «киче» чалился, но «маляву» пацанам всем томским отписал, они с обоих отрядов подтянулись, «рамсили» с активом, но потом замять все порешали, все при своих остались. Жаль меня не было.
Валерка зло цыкнул и пробил двоечку по воздуху.
— Но-но… потише, лось сохатый в брата..ха-ха — «Голубь» поднырнув у него под рукой глянув на покрытую изморосью решетку на небольшом окне, пропел — А за окном, буянила весна, и на решетках иней серебрился, но а сегодня не увидеть мне зари, сегодня я последний раз побрился, — после чего устроился в углу хаты с книжкой в руке, даже не подозревая насколько эти пару куплетов окажутся пророческими в ближайшем будущем.
Валерка нарезая «тусняк» по камере, четыре шага вперед, — четыре назад, погрузился в воспоминания. Сам он был родом из таежной деревни, посему трудится научился еще в детстве, когда его, малого еще, старшие братья брали с собой на покос, и он старался не отставать от них, когда они сгребали валки сена и сметывали копны. Здоровые, по сибирски могучие, как кряжистые кедры, все ростом за метр девяносто, оба его брата держали мазу на всю округу и таким же вымахал и Валерка, широкоплечий, высокий… погибель всех девок в деревне, как говорила бабуля- покойница, царство ей небесное.
И когда однажды к ним привезли студентов — стройотрядовцев из Томска, те стали группками приходить на воскресные дискотеки, заигрывать с их девчонками, а с парнями вести себя высокомерно, заносчиво, Валерке это не понравилось и приняв на грудь самогонки он решил восстановить справедливость.
Кабанистым, 19—20 летним городским парням регулярно посещавшим спортзалы и тренировки, втроем удалось справится с 16 летним деревенским юнцом, и тогда тот прихватив из подсобки клуба, черенок от лопаты, развернувшись во всю ширь богатырского организма, подогретого самогоном, пошел в атаку на заезжих франтов. Черенок оказался крепким и выдержал этот бой, череп одного из противников оказался хлипче, в итоге максимальный по малолетке срок на показательном судебном процессе.
В томском Сизо Валерка и познакомился с «Метисом», Мишаня тогда уже был «старичком» в «хате», и не посчитал нужным «гнобить» новенького малолетскими «игрушками», так для приличия задав пару подковыристых вопросов, да так, походя, осветив ему весь цикл босяцких приколов и подковырок.
Потом был суд и Валерка первым в этой очереди, уехал этапом в Бийск, на зону- малолетку для «тяжелостатейников», а Михе назначили еще судебно-психиатрическую экспертизу, — адвокат постарался, но ничего хорошего как оказалось, из этого не вышло. Там он тоже отчебучил, охерачив не по детски, «косящего» солдатика южных кровей, который решил свое гавно размазывать по общему столу. А затем еще оказав сопротивление санитарам, что решили успокоить
