Как и в обычной сказке, жила-была прекрасная принцесса. Она обладала неземной красотой, бесконечно доброй душой и отзывчивым сердцем. Принцесса, как и полагается по статусу и положению, жила в замке вместе со своим любящим отцом-королем и преданным псом. А еще у них было множество слуг и подданных и все их любили и почитали.
На одном из балов прекрасная принцесса познакомилась с не менее прекрасным принцем и, как это обычно бывает, он был безмерно очарован неземной красотой девушки и вознамерился просить ее руки. Казалось бы, хэппи-энд не за горами. Но тут, само собой, вмешиваются темные силы! Ну куда уж без них. Тогда-то и начинается то, что никак не вписывается в рамки типичной сказки, потому что на самом деле еще предстоит разобраться кому какая роль отведена…
- Эта ведьма совсем озверела! Спасу с нее нет! Сколько ж можно королевство изводить?!! Отсюда уж столько нарду поуезжало, скоро тут совсем никого не останется.
- Злой рок, злой рок…
- Да тьфу ты, какой ищо злой рок?! Совсем сдурел, старый! Бабу эту приструнить надо, взбучку ей хорошую устроить, на этом все и порешится.
- Да кто ж туды сунется-то? Кто ж ее, ошалелую, вразумит? Говорят, все, кто пытался не вернулись и больше их никто и не видывал…
- Даааа… Делааа…
- А чаго это она на наш край всбеленилась, а? Никто не знает?
- Ходит тут байка одна… Поговаривают, мол, что обидел ее король – из королевства погнал. Вот она и мстит ему за «все хорошее». А шо да как никто не ведаеть.
- Вот прынц к нашей Велессушке свататься надумал и, говорят, положить конец этому беспределу собирается.
- Дай-то Бог, дай-то Бог…
Воздух в легких внезапно закончился, и я обессиленно упала на колени. Застрявшая в плече серебряная стрела больно обжигала плоть и лавой расплавляла кожу и кости. И если бы не своевременное перевоплощение в зверя, неизвестно чем все это могло для меня завершиться. Вот только темней магии нельзя давать много свободы, иначе она захватит разум и поглотит волю, превратив в бездушного полого – пустотелую сущность без чувств и эмоций. Зная это, я поспешила скинуть с себя колдовство и быстро возвратила человеческий облик. И, сжав от боли и злости зубы что было сил, дернула стрелу из плеча. Мой дикий крик эхом прокатился по заброшенным развалинам некогда процветавшего города. Теперь, на месте алтаря славы расстилались ковром дикие цветы, а дорога к замку порастала травой. Это и был мой дом. Я хорошо постаралась его защитить от тех, кто вот уже много лет подряд пытается меня убить. Они кричат мне вслед: «Ведьма! Вестница беды! Убийца!» А я до сих пор теряюсь в догадках, не понимая в чем моя вина. Но я уже устала думать о прошлом и прокручивать то, что уже не вернуть. Чувство обиды и злости ушло, и я отчаянно пытаюсь наладить свою разорванную в клочья жизнь. Но люди отчего-то упорно продолжают видеть во мне причину их бед, не давая возможности покончить с гнетущим прошлым и обрести долгожданную свободу.
В башню я поднялась, еле волоча за собой ноги. Оказавшись внутри, упала без сил на жесткую кровать и застонала от полыхнувшей в плече дикой боли. Серебро больше не опаляло плоть, но остатки его присутствия я не успела вымыть. А надо бы. Черти знают из чего они делают эти стрелы, но боль от них невыносимая, да и раны дольше заживают – целых три дня! Не то, что обычно – один день и как новенькая! Считается, что серебряные стрелы убивают нежить, вампиров и всякую магическую дрянь. Вот только я ни к тем, ни к другим, ни даже к третьим не причислялась! Я была человеком. Только обладала магией. Черной магией. Но в умелых руках такой же благотворной и безобидной, как и белая.
Моя глупая Тата – ворона с подбитым крылом, которую я из жалости подобрала прошлым летом – плюхнулась мне на спину, нагло потопталась, а потом спрыгнула на кровать и, подковыляв к моему лицу, деловито каркнула во все горло.
– Да-да, опять я простреленная приперлась… Ну, а что поделаешь, если житья не дают, гоняют по чем зря… – оправдывалась я, жалуясь вороне на свою нелегкую долю.
А она смотрела своими черными глазами-бусинками да головой взъерошенной крутила, словно действительно внимательно слушала и понимала мои жалобные речи. Помимо нее у меня ошивалась приблудная кошка – Пестрёна. И можно бы подумать, что черная. Я ведь средь людей темной магии чародейницей слыву! И по идее стоило бы соответствовать придуманному мне амплуа. Однако ж нет. Жила у меня трехцветная ласковая хитрунья, готовая на все ради вкусного угощения. Но в тоже время без меры гордая. Обижу если – на хвост наступлю или веником погоню – уйдет и не возвращается по нескольку дней. А потом с важным видом является и требовательно выпрашивает лакомство, словно в уплату понесенному ею от меня оскорблению.
Собаку в своем заброшенном замке я никогда не держала. Честно признаться, мне бы и хотелось, вот только боюсь, что лаем своим она излишнее внимание привлечь может, да и перевоплощения в зверя вряд ли спокойно перенесет. И кошка, и ворона - обе по-прежнему прячутся, когда я при них к темной силе взываю. Пестрена вовсю шипит да ершится, стоит ей почуять приток черной магии. Животные боятся и не принимают ее, сколько бы раз не лицезрели мое чародейство. Нет, нельзя мне собаку заводить. Хотя в детстве их у меня было много – всяких пород и мастей, от мала до велика… Но прошлое для меня табу, о нем я стараюсь больше не вспоминать.
Промыв рану раствором трав, я перевязала руку и принялась наскоро собираться в дорогу. Хоть и ненавидели меня люди в городе, без них я все равно не могла обойтись. Несколько раз в неделю мне приходилось наведываться к ним – в Берелинг. Вот только совсем в ином обличии.
На окраине города я держала лавку и продавала всяческие снадобья да зелья, давала рекомендации по травам и их сбору, а еще бесплатно оказывала первую помощь всем нуждающимся. Некогда в этой хижинке практиковал местный знахарь, но по старости лет отошел от дел, а меня, его подмастерье, за хорошие заслуги оставил вместо себя. Туда я являлась окутанная чарами с ног до головы. Из худо-бедно миловидной девушки двадцати семи лет я превращалась в помятую жизнью и потертую временем некрасивую и немолодую женщину. Такой образ вызывал у людей наибольшее доверие. Преклонный возраст говорил им об опыте в деле, а внешний вид – о спокойном нраве. Лицо у сотворенной мной маски излучало непробиваемый покой и безмятежность. Люди охотно обращались за моей помощью, более того – шли они настолько рьяно, что в недолгом времени парочка сторонних лавок окончательно и бесповоротно разорилась и, как следствие, закрылась за ненадобностью. Меня и оказанную мной помощь ценили и любили. Я это чувствовала. И сердце грела исходящая от светлых душ теплота. Вот только испытывали люди эти теплые чувства отнюдь не к Моране – отверженной изгнаннице, обитательнице проклятого заброшенного замка, и нареченной ведьме, а к милой пожилой женщине, которая, согласно придуманной мной байке, жила в селении через реку и переправлялась в город на лодке с рыбаками три раза в неделю. Жители города мне верили, и никто никогда не пытался усомниться в моей лжи. Все-таки хороший образ я создала – надежный. Бросить Берелинг я не могла, идти мне было некуда, да и обходиться без денег я не умела. Знаю ведьм-отшельниц, которые обитают в лесах и пользуются исключительно благами природы. Но мне такой участи не хотелось. Возможно, сытое детство и жизнь в роскоши и богатстве внесли в мое сознание и привычки определенные коррективы… Но, довольно о прошлом.
Пока я одиноко и задумчиво варила очередное снадобье в своей лавке, мои мысли варварски прервало звонкое бряцание колокольчика над входной дверью. «Любимый посетитель» - сквозь зубы тихо процедила я, заприметив гостя. Сгорбленная бабулька на удивление шустро прошуршала внутрь, бойко хлопнув за собой дверью и буркнув свое привычное «Здрасьти», по-свойски уселась напротив меня в широкое кресло. Мягкое и удобное место, которое она без зазрения совести всякий раз занимала, предназначалось исключительно для хромых и больных, а также раненных людей, частенько являвшихся ко мне за срочной помощью. Старушка поерзала в кресле и уставилась на меня, подспудно криво улыбаясь. В немолодых глазах сверкнул азартный огонек. Что-то занимательное принесла с собой она, и ее уже вовсю распирало от желания мне это поведать.
- Ну здравствуй, Егелия, - ответно поприветствовала я, состроив дружественную гримасу. – Как здоровье? Как жизнь? – монотонно добавила следом больше для приличия. Все равно ведь, что надо ей скажет сама, а что не надо – силой не вытянешь.
- Ох, Дарея, давненько я к тебе не захаживала, - начала она. – А меж тем, уж такое случилось! Ты ж поди не знаешь!
«Да уж, давно не захаживала, - усмехнулась я про себя. - На прошлой неделе чуть ли не каждый день у меня прохлаждалась, сплетница отпетая».
И все же мне было интересно, какой нелепый слух она на этот раз принесла «на хвосте». Нечасто я могу позабавиться, а потому визиты старухи все же разбавляют мои невеселые будни. Если бы только все эти небылицы жизнь местным не портили, да семьи не рушили, цены бы Егелии не было с ее сказками. Иной раз заслушаться можно.
- Так и что же там приключилось? – сделав внимательный вид, я сосредоточенно уставилась на нее и даже для вида отставила в сторону ступку со снадобьем.
- Шо твориться, дорогая! Шо деется! – принялась умело причитать она в своей привычной манере. – К Велессе нашей принц Роан насватывается… Красивый, статный… все при нем. Про богатство я уж и говорить не стану…
- Ну так это все знают, - хмыкнула я и скептически покачала головой, заподозрив Егелию в неловкой забывчивости.
- Так да, не это новость… Тут другое… Вот слушай, - нетерпеливо поерзала она в кресле и начала: - Роан, как вышло, не единственный охотник за рукой Велессушки, еще один выискался! Тот уж постарше, поматерее, но тоже при бохатстве! И выходит, что состязаться будуть, любовь свою делом доказывать! Во как!
Я сжала губы и удивленно повела бровью. Принцесса наша и впрямь красива, с этим сложно спорить, но, чтобы одновременно сразу два принца посватались, да еще и состязаться удумали… На моей памяти такое происходило впервые. Задумавшись над сей новостью, я взяла кружку с чаем, давненько приготовленным мною и благополучно забытым. А Егелия тем временем продолжала:
- А состязаться знаешь в чем будуть? Вот сейчас скажу… Прынцы енти решили с бесчинствами королевства покончить и извести ведьму лютую – Морану.
На последних ее словах я подавилась чаем, пустив бодрую струю изо рта и кажется даже опрыснув Егелию. Бабка поморщилась и, смахнув рукавом капли с пожухлого лица, как ни в чем не бывало принялась лепетать дальше, по всей видимости списав мою неожиданную реакцию на невольное изумление. И надо ли говорить, какой эффект произвела на меня такая наипрекраснейшая новость? Это что же получается, они там женихаются, а я у них что-то вроде трофея, что ли? Очередная голова кабана или лося над камином? Так получается? Вот уж, здрасьте, приехали….
- И кто одолеет эту ведьму злющую, - продолжала вещать бабка, - руку Велессушки получит. Ну и что там еще…, наверное, пол королевства в придачу… Не знаю… Я в эти дела царские не лезу, - хохотнув, махнула рукой она.
А вот мне было очень интересно, какой резон принцам – и сразу обоим – бороться за Велессу и заключать союз с нашим королевством. Давно принцесса в девках ходит, а все потому, что земли наши прокляты, и проклятия этого всякий люд да зверь боится. Они, глупые, меня гоняют, считая, что это моих рук дело. Но я и сама уже извелась в борьбе с темной силой, давно захватившей наше королевство и усердно принявшейся обращать людей в полые сущности, а зверей в диких и опасных тварей.
Егелия пробыла у меня в лавке еще с пол часа; она активно обгладывала новую сплетню вдоль и поперек, как собака кость, пока ей это дело не наскучило. Не поймав от меня нужной доли участия и внимания, бабка на мгновенье застопорилась, потом рассказала еще пару не столь животрепещущих новостей, после чего, сославшись на забытые важные дела, деликатно убралась из хижины, оставив меня наконец одну. А я еще долго не выпускала из памяти ее рассказ, осмысливая со всех сторон происходящие в королевстве события, которые напрямую касались мой собственной персоны.
Ежели Егелия и впрямь не сварганила эту весть всем сплетникам Берелинга на усладу, мои дела были плохи. Очень плохи. Я б даже сказала – ужасны! Местные и так не дают мне житья, а тут целых два принца на меня охоту затеяли! И стало быть следует опасаться не только серебряных стрел, а возможно и чего похлеще. Магии? А что, в королевстве Лерьен, откуда родом принц Роан, куча мастеров магии разных категорий. И вполне серьезно можно полагать их участие в моем отлове. А с ними шутки плохи. Суровые мысли подняли из недр моего желудка неслабую икоту. Все-таки сложно думы думать на голодный желудок.
Я вынула из своей сумки баранку, размашисто укусила и принялась задумчиво жевать, усевшись на краешек стола.
Егелия сказала еще об одном принце. Интересно, кто он? Южанин из земель за пустыней? Или, быть может, северных кровей? Дело было ясное, что дело темное! Понять, зачем он приперся, даже сложив все возможные аргументы «за» у меня не получалось. И как возвращаться сегодня домой я тоже не имела понятия.
«Так, хватит трусить, Морана!» - разозлилась я на себя и сердито ударила кулаком по столу, и в этот самый момент мое уединение было нарушено очередным посетителем.
Весь день я, как белка в колесе, крутилась в лавке, не ведая покоя и передыха. Людей нынче привалило много, так много, что я едва справлялась с их наплывом. Кому-то нужно было лекарство от бессонницы, кому-то травяную мазь на основе животного жира для спины от прострела. Наведались и охотники, один из которых был пойман собственным капканом. Чудак! В то время как другой, приволок его на своем горбе и слезливо умолял меня о помощи. Оба подпитые, что не удивительно. И как таких вот недотёп лес живыми выпускает, ума не приложу. Прибегала еще деваха, зелье приворотное просила. Только я ее отправила восвояси подобру-поздорову и велела с такими просьбами свой нос в мою лавку не совать, иначе космы повыдираю! Ишь чего удумали, чужую волю порабощать ради собственной прихоти! Да еще и свою душу губят, сами того не ведая! Как жить с этим бременем потом, никто не объясняет, а как приспичит – так вынь им да положь!
Умаявшаяся вусмерть, я закрыла лавчонку уже ближе к полуночи. Завозилась с новыми заказами и позабыла, что давно пора возвращаться домой.
Ночь уже вовсю главенствовала над городом и горделиво блестела полной луной, словно ценной серебряной медалью. Звезд, однако, почти не было видно, и темнота мне показалась какой-то липкой и вязкой, она, точно смола, обволакивала все мое тело, отчего на душе проклевывался невольный первобытный страх.
Съежившись я мерно топала вдоль сонных городских улиц, затем, выйдя за стены города, направилась к лесу. Перевоплощаться в волка хотелось дико – до колик в животе. Страх постепенно окутывал сознание, и темная сущность уже облизывала свои хищные зубки глубоко у меня в душе, предвкушая мой очередной призыв тьмы.
На одном из балов прекрасная принцесса познакомилась с не менее прекрасным принцем и, как это обычно бывает, он был безмерно очарован неземной красотой девушки и вознамерился просить ее руки. Казалось бы, хэппи-энд не за горами. Но тут, само собой, вмешиваются темные силы! Ну куда уж без них. Тогда-то и начинается то, что никак не вписывается в рамки типичной сказки, потому что на самом деле еще предстоит разобраться кому какая роль отведена…
***
- Эта ведьма совсем озверела! Спасу с нее нет! Сколько ж можно королевство изводить?!! Отсюда уж столько нарду поуезжало, скоро тут совсем никого не останется.
- Злой рок, злой рок…
- Да тьфу ты, какой ищо злой рок?! Совсем сдурел, старый! Бабу эту приструнить надо, взбучку ей хорошую устроить, на этом все и порешится.
- Да кто ж туды сунется-то? Кто ж ее, ошалелую, вразумит? Говорят, все, кто пытался не вернулись и больше их никто и не видывал…
- Даааа… Делааа…
- А чаго это она на наш край всбеленилась, а? Никто не знает?
- Ходит тут байка одна… Поговаривают, мол, что обидел ее король – из королевства погнал. Вот она и мстит ему за «все хорошее». А шо да как никто не ведаеть.
- Вот прынц к нашей Велессушке свататься надумал и, говорят, положить конец этому беспределу собирается.
- Дай-то Бог, дай-то Бог…
Глава 1 – Морана
Воздух в легких внезапно закончился, и я обессиленно упала на колени. Застрявшая в плече серебряная стрела больно обжигала плоть и лавой расплавляла кожу и кости. И если бы не своевременное перевоплощение в зверя, неизвестно чем все это могло для меня завершиться. Вот только темней магии нельзя давать много свободы, иначе она захватит разум и поглотит волю, превратив в бездушного полого – пустотелую сущность без чувств и эмоций. Зная это, я поспешила скинуть с себя колдовство и быстро возвратила человеческий облик. И, сжав от боли и злости зубы что было сил, дернула стрелу из плеча. Мой дикий крик эхом прокатился по заброшенным развалинам некогда процветавшего города. Теперь, на месте алтаря славы расстилались ковром дикие цветы, а дорога к замку порастала травой. Это и был мой дом. Я хорошо постаралась его защитить от тех, кто вот уже много лет подряд пытается меня убить. Они кричат мне вслед: «Ведьма! Вестница беды! Убийца!» А я до сих пор теряюсь в догадках, не понимая в чем моя вина. Но я уже устала думать о прошлом и прокручивать то, что уже не вернуть. Чувство обиды и злости ушло, и я отчаянно пытаюсь наладить свою разорванную в клочья жизнь. Но люди отчего-то упорно продолжают видеть во мне причину их бед, не давая возможности покончить с гнетущим прошлым и обрести долгожданную свободу.
В башню я поднялась, еле волоча за собой ноги. Оказавшись внутри, упала без сил на жесткую кровать и застонала от полыхнувшей в плече дикой боли. Серебро больше не опаляло плоть, но остатки его присутствия я не успела вымыть. А надо бы. Черти знают из чего они делают эти стрелы, но боль от них невыносимая, да и раны дольше заживают – целых три дня! Не то, что обычно – один день и как новенькая! Считается, что серебряные стрелы убивают нежить, вампиров и всякую магическую дрянь. Вот только я ни к тем, ни к другим, ни даже к третьим не причислялась! Я была человеком. Только обладала магией. Черной магией. Но в умелых руках такой же благотворной и безобидной, как и белая.
Моя глупая Тата – ворона с подбитым крылом, которую я из жалости подобрала прошлым летом – плюхнулась мне на спину, нагло потопталась, а потом спрыгнула на кровать и, подковыляв к моему лицу, деловито каркнула во все горло.
– Да-да, опять я простреленная приперлась… Ну, а что поделаешь, если житья не дают, гоняют по чем зря… – оправдывалась я, жалуясь вороне на свою нелегкую долю.
А она смотрела своими черными глазами-бусинками да головой взъерошенной крутила, словно действительно внимательно слушала и понимала мои жалобные речи. Помимо нее у меня ошивалась приблудная кошка – Пестрёна. И можно бы подумать, что черная. Я ведь средь людей темной магии чародейницей слыву! И по идее стоило бы соответствовать придуманному мне амплуа. Однако ж нет. Жила у меня трехцветная ласковая хитрунья, готовая на все ради вкусного угощения. Но в тоже время без меры гордая. Обижу если – на хвост наступлю или веником погоню – уйдет и не возвращается по нескольку дней. А потом с важным видом является и требовательно выпрашивает лакомство, словно в уплату понесенному ею от меня оскорблению.
Собаку в своем заброшенном замке я никогда не держала. Честно признаться, мне бы и хотелось, вот только боюсь, что лаем своим она излишнее внимание привлечь может, да и перевоплощения в зверя вряд ли спокойно перенесет. И кошка, и ворона - обе по-прежнему прячутся, когда я при них к темной силе взываю. Пестрена вовсю шипит да ершится, стоит ей почуять приток черной магии. Животные боятся и не принимают ее, сколько бы раз не лицезрели мое чародейство. Нет, нельзя мне собаку заводить. Хотя в детстве их у меня было много – всяких пород и мастей, от мала до велика… Но прошлое для меня табу, о нем я стараюсь больше не вспоминать.
Промыв рану раствором трав, я перевязала руку и принялась наскоро собираться в дорогу. Хоть и ненавидели меня люди в городе, без них я все равно не могла обойтись. Несколько раз в неделю мне приходилось наведываться к ним – в Берелинг. Вот только совсем в ином обличии.
На окраине города я держала лавку и продавала всяческие снадобья да зелья, давала рекомендации по травам и их сбору, а еще бесплатно оказывала первую помощь всем нуждающимся. Некогда в этой хижинке практиковал местный знахарь, но по старости лет отошел от дел, а меня, его подмастерье, за хорошие заслуги оставил вместо себя. Туда я являлась окутанная чарами с ног до головы. Из худо-бедно миловидной девушки двадцати семи лет я превращалась в помятую жизнью и потертую временем некрасивую и немолодую женщину. Такой образ вызывал у людей наибольшее доверие. Преклонный возраст говорил им об опыте в деле, а внешний вид – о спокойном нраве. Лицо у сотворенной мной маски излучало непробиваемый покой и безмятежность. Люди охотно обращались за моей помощью, более того – шли они настолько рьяно, что в недолгом времени парочка сторонних лавок окончательно и бесповоротно разорилась и, как следствие, закрылась за ненадобностью. Меня и оказанную мной помощь ценили и любили. Я это чувствовала. И сердце грела исходящая от светлых душ теплота. Вот только испытывали люди эти теплые чувства отнюдь не к Моране – отверженной изгнаннице, обитательнице проклятого заброшенного замка, и нареченной ведьме, а к милой пожилой женщине, которая, согласно придуманной мной байке, жила в селении через реку и переправлялась в город на лодке с рыбаками три раза в неделю. Жители города мне верили, и никто никогда не пытался усомниться в моей лжи. Все-таки хороший образ я создала – надежный. Бросить Берелинг я не могла, идти мне было некуда, да и обходиться без денег я не умела. Знаю ведьм-отшельниц, которые обитают в лесах и пользуются исключительно благами природы. Но мне такой участи не хотелось. Возможно, сытое детство и жизнь в роскоши и богатстве внесли в мое сознание и привычки определенные коррективы… Но, довольно о прошлом.
Пока я одиноко и задумчиво варила очередное снадобье в своей лавке, мои мысли варварски прервало звонкое бряцание колокольчика над входной дверью. «Любимый посетитель» - сквозь зубы тихо процедила я, заприметив гостя. Сгорбленная бабулька на удивление шустро прошуршала внутрь, бойко хлопнув за собой дверью и буркнув свое привычное «Здрасьти», по-свойски уселась напротив меня в широкое кресло. Мягкое и удобное место, которое она без зазрения совести всякий раз занимала, предназначалось исключительно для хромых и больных, а также раненных людей, частенько являвшихся ко мне за срочной помощью. Старушка поерзала в кресле и уставилась на меня, подспудно криво улыбаясь. В немолодых глазах сверкнул азартный огонек. Что-то занимательное принесла с собой она, и ее уже вовсю распирало от желания мне это поведать.
- Ну здравствуй, Егелия, - ответно поприветствовала я, состроив дружественную гримасу. – Как здоровье? Как жизнь? – монотонно добавила следом больше для приличия. Все равно ведь, что надо ей скажет сама, а что не надо – силой не вытянешь.
- Ох, Дарея, давненько я к тебе не захаживала, - начала она. – А меж тем, уж такое случилось! Ты ж поди не знаешь!
«Да уж, давно не захаживала, - усмехнулась я про себя. - На прошлой неделе чуть ли не каждый день у меня прохлаждалась, сплетница отпетая».
И все же мне было интересно, какой нелепый слух она на этот раз принесла «на хвосте». Нечасто я могу позабавиться, а потому визиты старухи все же разбавляют мои невеселые будни. Если бы только все эти небылицы жизнь местным не портили, да семьи не рушили, цены бы Егелии не было с ее сказками. Иной раз заслушаться можно.
- Так и что же там приключилось? – сделав внимательный вид, я сосредоточенно уставилась на нее и даже для вида отставила в сторону ступку со снадобьем.
- Шо твориться, дорогая! Шо деется! – принялась умело причитать она в своей привычной манере. – К Велессе нашей принц Роан насватывается… Красивый, статный… все при нем. Про богатство я уж и говорить не стану…
- Ну так это все знают, - хмыкнула я и скептически покачала головой, заподозрив Егелию в неловкой забывчивости.
- Так да, не это новость… Тут другое… Вот слушай, - нетерпеливо поерзала она в кресле и начала: - Роан, как вышло, не единственный охотник за рукой Велессушки, еще один выискался! Тот уж постарше, поматерее, но тоже при бохатстве! И выходит, что состязаться будуть, любовь свою делом доказывать! Во как!
Я сжала губы и удивленно повела бровью. Принцесса наша и впрямь красива, с этим сложно спорить, но, чтобы одновременно сразу два принца посватались, да еще и состязаться удумали… На моей памяти такое происходило впервые. Задумавшись над сей новостью, я взяла кружку с чаем, давненько приготовленным мною и благополучно забытым. А Егелия тем временем продолжала:
- А состязаться знаешь в чем будуть? Вот сейчас скажу… Прынцы енти решили с бесчинствами королевства покончить и извести ведьму лютую – Морану.
На последних ее словах я подавилась чаем, пустив бодрую струю изо рта и кажется даже опрыснув Егелию. Бабка поморщилась и, смахнув рукавом капли с пожухлого лица, как ни в чем не бывало принялась лепетать дальше, по всей видимости списав мою неожиданную реакцию на невольное изумление. И надо ли говорить, какой эффект произвела на меня такая наипрекраснейшая новость? Это что же получается, они там женихаются, а я у них что-то вроде трофея, что ли? Очередная голова кабана или лося над камином? Так получается? Вот уж, здрасьте, приехали….
- И кто одолеет эту ведьму злющую, - продолжала вещать бабка, - руку Велессушки получит. Ну и что там еще…, наверное, пол королевства в придачу… Не знаю… Я в эти дела царские не лезу, - хохотнув, махнула рукой она.
А вот мне было очень интересно, какой резон принцам – и сразу обоим – бороться за Велессу и заключать союз с нашим королевством. Давно принцесса в девках ходит, а все потому, что земли наши прокляты, и проклятия этого всякий люд да зверь боится. Они, глупые, меня гоняют, считая, что это моих рук дело. Но я и сама уже извелась в борьбе с темной силой, давно захватившей наше королевство и усердно принявшейся обращать людей в полые сущности, а зверей в диких и опасных тварей.
Прода от 12.08.2019, 14:34
Егелия пробыла у меня в лавке еще с пол часа; она активно обгладывала новую сплетню вдоль и поперек, как собака кость, пока ей это дело не наскучило. Не поймав от меня нужной доли участия и внимания, бабка на мгновенье застопорилась, потом рассказала еще пару не столь животрепещущих новостей, после чего, сославшись на забытые важные дела, деликатно убралась из хижины, оставив меня наконец одну. А я еще долго не выпускала из памяти ее рассказ, осмысливая со всех сторон происходящие в королевстве события, которые напрямую касались мой собственной персоны.
Ежели Егелия и впрямь не сварганила эту весть всем сплетникам Берелинга на усладу, мои дела были плохи. Очень плохи. Я б даже сказала – ужасны! Местные и так не дают мне житья, а тут целых два принца на меня охоту затеяли! И стало быть следует опасаться не только серебряных стрел, а возможно и чего похлеще. Магии? А что, в королевстве Лерьен, откуда родом принц Роан, куча мастеров магии разных категорий. И вполне серьезно можно полагать их участие в моем отлове. А с ними шутки плохи. Суровые мысли подняли из недр моего желудка неслабую икоту. Все-таки сложно думы думать на голодный желудок.
Я вынула из своей сумки баранку, размашисто укусила и принялась задумчиво жевать, усевшись на краешек стола.
Егелия сказала еще об одном принце. Интересно, кто он? Южанин из земель за пустыней? Или, быть может, северных кровей? Дело было ясное, что дело темное! Понять, зачем он приперся, даже сложив все возможные аргументы «за» у меня не получалось. И как возвращаться сегодня домой я тоже не имела понятия.
«Так, хватит трусить, Морана!» - разозлилась я на себя и сердито ударила кулаком по столу, и в этот самый момент мое уединение было нарушено очередным посетителем.
***
Весь день я, как белка в колесе, крутилась в лавке, не ведая покоя и передыха. Людей нынче привалило много, так много, что я едва справлялась с их наплывом. Кому-то нужно было лекарство от бессонницы, кому-то травяную мазь на основе животного жира для спины от прострела. Наведались и охотники, один из которых был пойман собственным капканом. Чудак! В то время как другой, приволок его на своем горбе и слезливо умолял меня о помощи. Оба подпитые, что не удивительно. И как таких вот недотёп лес живыми выпускает, ума не приложу. Прибегала еще деваха, зелье приворотное просила. Только я ее отправила восвояси подобру-поздорову и велела с такими просьбами свой нос в мою лавку не совать, иначе космы повыдираю! Ишь чего удумали, чужую волю порабощать ради собственной прихоти! Да еще и свою душу губят, сами того не ведая! Как жить с этим бременем потом, никто не объясняет, а как приспичит – так вынь им да положь!
Умаявшаяся вусмерть, я закрыла лавчонку уже ближе к полуночи. Завозилась с новыми заказами и позабыла, что давно пора возвращаться домой.
Ночь уже вовсю главенствовала над городом и горделиво блестела полной луной, словно ценной серебряной медалью. Звезд, однако, почти не было видно, и темнота мне показалась какой-то липкой и вязкой, она, точно смола, обволакивала все мое тело, отчего на душе проклевывался невольный первобытный страх.
Съежившись я мерно топала вдоль сонных городских улиц, затем, выйдя за стены города, направилась к лесу. Перевоплощаться в волка хотелось дико – до колик в животе. Страх постепенно окутывал сознание, и темная сущность уже облизывала свои хищные зубки глубоко у меня в душе, предвкушая мой очередной призыв тьмы.
