Я стояла над ним и смотрела: как лопаются с забавным шипением кровавые
пузыри из пробитого лёгкого, как сотрясается от судорог его тело, как молят о
пощаде его глаза — глаза обезумевшего на бойне животного. В горле застрял хрип,
пальцы скрючило, сломанные кости торчат наружу…
Похож на поломанного, издыхающего воробушка. Жалко ли мне его?
Нисколько. Эмоций нет, они спрятаны где-то глубоко, в животе, стиснуты намертво и
наружу уже не вырвутся. Сама себя не узнаю. Как я изменилась за последние
месяцы… как изменилась моя привычная, когда-то вполне себе счастливая, жизнь!
Меня зовут Магда. Тридцать пять лет хожу по Земле, пританцовывая. Радуюсь
солнышку, своему крепкому здоровью и любимому мужу. Юзек — моя половинка,
второе крыло, мудрость, сила, честь и совесть. Двое мальчишек-сорванцов, погодки,
и дом: с одной стороны — горы, с другой — море… Что еще надо для счастья? А вот
оказалось, что надо…
Мы встретились молодыми и очень горячими. В постели оказались уже на
втором свидании и не вылезали из нее, наверное, первых четыре года.
Шучу, конечно! Ласкались и любились по ночам, а днём жили обычной жизнью, как
все. Прекрасное было времечко!
Только вот оказалось, что если я — вечный огонь, то Юзек — пионерский
костёр: сперва — пламя до небес, а потом я продолжаю пылать, как прежде, а он
медленно угасает, растворяясь в ночи. Мне хотелось столько же секса, сколько и
раньше, ни больше, ни меньше, а муж с каждым днём всё больше и больше терял к
этому занятию интерес. Оправдательный приговор от врача («Низкий тестостерон.
Так бывает, к сожалению») меня не то, что не успокоил — поразил, как выстрел в
сердце.
Не спорю, в остальном у нас были прекрасные отношения. Души наши крепко
сплелись воедино, и всего-то нам хватало, кроме жаркой любви ночами.
— Так нечестно, Юз! Ты меня взял себе на определённых условиях, так?
Почему же не хочешь их больше соблюдать? Купленной машине ты каждый день
подливаешь масла и бензина ровно столько, сколько и в первые дни после покупки,
и собаку кормишь не меньше с каждым днём, а даже больше… — возмущалась я в
период особо затяжных воздержаний. — Чем я хуже?
Он лишь нежно целовал меня в нос и обнимал за плечи
— Ты моя нимфоманочка… иди сюда. Хватит дуться и требовать! Где же
женская ласка, где соблазнение? — Дышал горячо в ухо, покусывая за краешек.
— Ты требуешь от голодающей девочки из Африки, чтобы она прилично вела
себя за шикарным столом, как истинная леди! А ей так кушать хочется, что живот от
боли сводит и в глазах мутно. Ей хочется сейчас же наброситься на вожделенную
еду и сожрать всё сразу, прямо руками! И тебя сожрать. Точнее, вылизать. —
Надуваю губки, как нашкодившая малышка, чувствуя при этом, что оттаиваю.
— О, вот это мне уже нравится, насчёт «вылизать»! Одна только мысль об
этом возбуждает…
Да, секс у нас, безусловно, перешел из количества в качество. Каждое
прикосновение — поэма, каждая поза — новая бездна ощущений. Меня знают, как
облупленную, и все равно умудряются удивлять раз за разом. Иногда кажется, что
мой Юз — это чудная реинкарнация бога секса, отсюда такая искусность, и вместе с
тем — лёгкая небрежность: всё получается будто само собой. Отсыпает мне
пригоршню оргазмов, будто разноцветных стёклышек, и с чувством полного
удовлетворения прикрывает лавочку на пару месяцев. На пару чудовищных
месяцев!
Первую неделю я летаю… Люблю себя, люблю весь этот долбанутый на всю
голову мир. Обожаю сыновей и свои материнские обязанности.
Вторую и третью неделю я обостренно люблю мужа, хочу его радовать, жажду
его внимания, хожу за ним хвостиком, мы много общаемся и мечтаем вместе.
С четвертой по шестую просыпается во мне какая-то злобная ведьма, которой
все не так и все не то. Я ударяюсь в работу или хобби, доводя ими себя до
изнеможения. Ощущаю себя больной пенсионеркой и так же противно брюзжу. Я уже
не я, а такой себе гневный, жесткий цензор — критикан всего и вся.
С седьмой по девятую неделю я могу спеть оду своей боли — ощущению, что
ношу внутри себя, внизу живота, медленно застывающий цемент. Тяжелая,
холодная жижа каменеет, высасывая из меня всю жизнь. Больно до одури. Ходить,
лежать, даже спать — невозможно. Кажется, я вынашиваю труп, мумию или
могильную плиту. Какой там флирт, какие там танцы с бубном в качестве
соблазнения — просто вытащите из меня эту ноющую, мерзкую каменную занозу!
И да, все прочие способы с этим справиться я пробовала.
Самоудовлетворение проблем не решает. Только полноценный секс, только
многочасовой хардкор и рок-н-ролл.
Вот всего этого мой Юзек понять и не может.
Нет у меня таланта выносить мужчине мозг или выедать его чайной ложечкой.
Только скулю, заглядываю в глазки, прошу, объясняю. Вымаливаю, одним
словом.
Бр-р-р… От себя тошно.
Любящий и нежный Юз в ответ на все это окружает меня бархатом внимания и
поддержки, даже психоанализ подключает. И любая другая, наверное, была бы
этому рада, но не я. Мне нужен только секс!
Ах да, забыла… После этих двух страшных месяцев в голове что-то щелкает,
и все мужики вокруг становятся чертовски привлекательными. Представьте, что
человек, только что бросивший курить, оказался на выставке табачных изделий, с
возможностью дегустации. Все такое вкусненькое, такое вожделенное. Но низя-я-я-я!
Вот именно в такое время мне и написал Максим.
Мы пересеклись случайно, на каком-то заумном форуме, который нам обоим
быстро наскучил. Стали переписываться в личке, и понеслось.
Вроде ни о чем таком я не обмолвилась, но он в два счёта просчитал, что
именно прячется за моими хохотушками. И давай уговаривать вместе съездить в
солнечную Грузию.
— Ты ничего такого не подумай, я просто мужчина, который любит тратить
деньги. Хотела исколесить Грузию? Ну так вперед! Считай меня своим личным
Дедом Морозом по тарифу «Безлимит». И это, между прочим, ни к чему тебя не
обязывает…
— С ума сошел! А что я скажу родным? Что это за сверхурочный отпуск, да
еще и в одиночестве… — начала вяло сопротивляться. Но цементная жижа внутри
меня завибрировала, стала разогреваться.
Мысли крамольные так и принялись лезть в голову: «Это же совсем другая
страна, за морями и горами. Съездишь, как в другую жизнь! Почувствуешь себя
Богиней — молодой, красивой, желанной. Что в этом плохого? Ведь мужа ты не
бросаешь, любишь его безумно, и он тебя — тоже. Ведь если тебе снятся красивые,
загорелые парни, и там, в снах, ты с ними безумствуешь — это разве уже измена?!»
— Почему в отпуск? Ты едешь в командировку! Магда, я все устрою! Разреши
себе быть счастливой.
И я разрешила.
Юзек порадовался за меня. Так искренне принял эту новость и поверил в мою
ложь, что даже обидно стало.
Сам довез до аэропорта, дотащил чемодан, поцеловал в лобик и… отправил к
другому мужчине.
Честно скажу, полет прошел в рыданиях. Я ненавидела Юзека, ненавидела
себя, Макса и Грузию. Нос распух, глаза как у краба — офигительная красотка!
«Возьми себя в руки, мямля! Пути назад уже нет! Будь добра, получи
запланированное удовольствие, вернись домой обновленной, счастливой, на
радость детям и мужу!»
С этой мыслью нарисовала на лице улыбку роковой женщины, приосанилась и
шагнула на грузинскую землю шпионкой на задании — нарочито легко и
непринужденно.
Макс расстарался.
Вино, скрипач, камин и дом на отшибе. Ох, бедный мальчик, если бы он знал,
что все это было совсем не обязательно. Затащить голодную женщину в постель —
проще простого!
Но было приятно. И рубиновый напиток в хрустале, и платье змеиной кожи,
вечно спадающее с плеча, и лукавая игра взглядов. Давно я не погружалась в мир
изящных интриг…
Все было прекрасно до первого прикосновения.
Макс провел пальцами по глубокому вырезу на спине. Такие теплые, но
совершенно чужие пальцы. И я сжалась внутри: не мой мужчина, совсем не мой. Что
я вообще делаю здесь? Зачем творю это с собой и Юзеком?
Макс заметил, на секунду помрачнел, но быстро взял себя в руки и, как ни в
чем не бывало, продолжил непринужденную беседу.
Уф, пронесло! Может и вправду совсем пронесет, ведь он говорил раньше, что
ни к чему не обязывает.
Принесли десерт — фруктовый салат с ликером. Прекрасное лакомство! Я
была счастлива, как пятилетний ребёнок. Ах, Юз, тебе обязательно нужно
попробовать…
А потом мир почему-то закружился в вальсе, и внизу живота сладко заныло.
Причудилось, что у меня между ног стал распускаться диковинный бутон. Такой
нежно-розовый, трепетный, с капельками нектара.
— Смотри, смотри, Макс, какое чудо!
— Ого… красота какая! — подхватил Макс. — Можно потрогать?
— Только осторожно! Не помни лепестки! Не поломай их! — Мне было уже не
пять лет, а еще меньше. Вокруг летали феи, бабочки, звенели хрустальные
колокольчики.
— Тогда я только поцелую их. Мои губы гораздо нежнее. — И он стал
целовать цветок, собирая нектар, как большая бабочка. Все сильнее и сильнее.
Нажимая, проникая внутрь.
Очень горячо и сладко. От всего этого цветок принялся расти, наливаться
силой. От тесноты он пустил побеги по всему животу, добрался до зернышек сосков
и распустил там еще два бутона.
— Я превращаюсь в клумбу! — завопила маленькая девочка. — Я совсем
пропаду, спаси меня!
И Макс бросился на помощь! Он стал жадно пить что-то из новых цветов на
моей груди, а рукой старался смять, сокрушить, разорвать предательский розовый
лотос, прорастающий в меня.
Но не успевал!
И тогда он достал свой яркий меч, направил его в самый центр моего трепета
и жара и пронзил его бесстрашно. А потом еще, и еще, и еще…
Мне не было больно, было тягуче вкусно. Принимая горячий меч, я уже сама
стремилась навстречу лезвию, насаживаясь до упора, по рукоять. И кровь текла
бурным, прозрачным, хрустальным потоком… Нет, это не кровь, это сок цветка, его
нектар, его жизнь.
— Какая ты, нежная! — простонал Макс — Какая ты восхитительная
маленькая дрянь!
— Я умру? — спросила я, наивно и искренне.
— Если не будешь слушаться, то умрешь!
— Я буду слушаться! Я буду очень-очень послушной!
— Тогда очисти его! — Он поднес меч к самому моему лицу. — Убери губами и
языком все соки. Будь хорошей девочкой, постарайся.
Было немного страшно и непонятно, но умирать совсем не хотелось. И потому
малышка усердно принялась за работу.
Макс взревел!
— Больно? Я плохая? Ты меня не спасешь? Я превращусь в клумбу? —
залепетала испуганно.
— Заткнись! — Он толкнул меня вперед, уложил на живот, навалился всем
телом. Вжал в пол, развел ноги и грубо насадил на спасительный меч.
Мир раскололся!
Вихрь темного, липкого, грязного сорвал все со своих мест. Искромсал,
изничтожил и вошел в меня, вместе со всем этим мусором, по острию адового жала.
Макс — это, оказывается, мерзкая оса, которая жалит и жалит меня, в самое
сердце.
— Не сопротивляйся, маленькая дрянь. Не сопротивляйся! — шипел он в ухо,
сотрясаясь, извиваясь на мне и во мне.
И я приняла его, согласилась… открылась полностью, дала вспыхнуть огню,
темному и прекрасному, в моем животе, в моем лоне. Подняться по спине вверх и
сжечь меня всю, целиком. Стало адово хорошо!
Макс рычал и кончал очень долго, но это было уже неважно.
***
Я проснулась в объятьях чужого мужчины, под его мирное сопение.
Весь вчерашний вечер помнился обрывками, цветными лоскутами странного
сна. Во рту было вязко, голова гудела. Но при всем при этом чувствовала животное
желание и буквально истекала им.
Это было гадко! Я вся была гадкой…
Дура, зачем сюда приехала? Зачем поддалась на искусное соблазнение
своего животного «Я»? Так захотелось позвонить Юзеку. Попросить приехать за
мной, забрать. Хотелось во всем ему покаяться и вымолить прощение.
— Привет. — Макс проснулся и обнял меня своей большущей лапой. — Тебе
понравилось ночью?
— О, да! Конечно! — выпалила я с растерянности. — Ты прекрасный
любовник!
Макс нырнул рукой между моих бедер. И заиграл пальцами с моей
«девочкой».
— Хочешь ещё?
Я застонала и выгнулась ему навстречу.
А ведь не хотела этого… Или хотела?
Черт, Юзек, и поделом тебе за то, что так жестоко меня игнорил.
Всё, начинаю тебе самозабвенно мстить!
— Да…. Хочу еще, и еще, и еще… и много раз по столько же! — Принимала
его ласки уже открыто, без душевных мук и терзаний.
Все просто — мы наказываем Юзека.
— Твой муж — идиот! Такую женщину нельзя отпускать дальше, чем на метр.
— И он закрыл мне рот поцелуем.
Все две недели мы кувыркались в постели, ещё пару раз использовав ту
хитрую, гремучую трип-смесь, которую Макс мне подсыпал на первом свидании.
«Постель», конечно, подразумевает наслаждение сексом, а так были еще и джакузи,
и бильярдный стол, и даже лужайка перед домом. В последние сутки решено было
всё-таки сделать марш-бросок по распиаренным достопримечательностям, а потом
— в аэропорт.
Всходя по трапу, я оставляла свои секс-каникулы за спиной, в прошлом, за
наглухо запаянной бронированной дверью, раз и навсегда.
Ну, по крайней мере, мне тогда так казалось.
***
Дома все было как-то не так. Вроде все, как прежде, но между мной и Юзеком
пролегла бездна.
Он изменился, неуловимо, в мелочах, но чем дальше, тем меньше был похож
на себя прежнего. Словно моя тьма прорастала в нём грибницей, опутывая и меняя
изнутри.
С каждой нашей близостью тьмы в моем мужчине становилось все больше.
Хотя я уже уничтожила Макса всюду. Удалила из друзей, отправила в черные
списки, не отвечала на сообщения с новых аккаунтов, им созданных. Вообще
зачеркнула для себя все соцсети и прочие радости интернета, стараясь с головой
окунуться в реальность, вычистить и Юзека, и себя.
Юз стал грубым. Он любил меня, как и прежде, и нежничал, и окутывал
добротой, но в мелких штрихах, в неосознанных прикосновениях проступала
грубость и жесткость Макса.
И вот однажды, я выхожу из дома, полить цветы, а у калитки стоит Макс
собственной персоной.
— Здравствуй, Магда! В отличном месте живешь. Пригласишь на чашечку чая
старого друга?
— Нет. Убирайся из моей жизни! — прошипела я с остервенением, подойдя
поближе, чтобы никто из соседей ненароком не услышал.
— Не груби, дрянная девчонка. — Он схватил меня за волосы, больно, и
притянул к себе. — Дура, ты что, не видишь, что мы созданы друг для друга? Не
надоело еще играть в зефирную принцессу? Впусти в дом, я знаю, что все твои
разъехались по обычным делам. Мои парни за ними присматривают и предупредят,
если что. А вот если не будешь сговорчивой, станешь строптиветь, то бедному Юзе,
при попытке ограбления, битой вывернут коленные чашечки. Хочешь мужа-
кузнечика?
— Мразь!
— От такой же мрази слышу. Детка, пошли в дом. Я же очень соскучился. Мне
в штанах сильно теснит, прелюдия как-то затянулась.
Я его ненавижу! И как мне раньше вообще могла нравиться эта его
властность, брутальность? Тоже мне — сильный мужчина.
— Заходи. — Я приняла неизбежность.
***
Теперь мой дом осквернен. И наша спальня, и уютная кухонька, и диван в
гостиной.
Макс трахал меня, как зверь, помечающий свою территорию. Спуская в меня
весь голод последних месяцев и азарт поиска женщины, что посмела его отвергнуть.
пузыри из пробитого лёгкого, как сотрясается от судорог его тело, как молят о
пощаде его глаза — глаза обезумевшего на бойне животного. В горле застрял хрип,
пальцы скрючило, сломанные кости торчат наружу…
Похож на поломанного, издыхающего воробушка. Жалко ли мне его?
Нисколько. Эмоций нет, они спрятаны где-то глубоко, в животе, стиснуты намертво и
наружу уже не вырвутся. Сама себя не узнаю. Как я изменилась за последние
месяцы… как изменилась моя привычная, когда-то вполне себе счастливая, жизнь!
***
Меня зовут Магда. Тридцать пять лет хожу по Земле, пританцовывая. Радуюсь
солнышку, своему крепкому здоровью и любимому мужу. Юзек — моя половинка,
второе крыло, мудрость, сила, честь и совесть. Двое мальчишек-сорванцов, погодки,
и дом: с одной стороны — горы, с другой — море… Что еще надо для счастья? А вот
оказалось, что надо…
Мы встретились молодыми и очень горячими. В постели оказались уже на
втором свидании и не вылезали из нее, наверное, первых четыре года.
Шучу, конечно! Ласкались и любились по ночам, а днём жили обычной жизнью, как
все. Прекрасное было времечко!
Только вот оказалось, что если я — вечный огонь, то Юзек — пионерский
костёр: сперва — пламя до небес, а потом я продолжаю пылать, как прежде, а он
медленно угасает, растворяясь в ночи. Мне хотелось столько же секса, сколько и
раньше, ни больше, ни меньше, а муж с каждым днём всё больше и больше терял к
этому занятию интерес. Оправдательный приговор от врача («Низкий тестостерон.
Так бывает, к сожалению») меня не то, что не успокоил — поразил, как выстрел в
сердце.
Не спорю, в остальном у нас были прекрасные отношения. Души наши крепко
сплелись воедино, и всего-то нам хватало, кроме жаркой любви ночами.
— Так нечестно, Юз! Ты меня взял себе на определённых условиях, так?
Почему же не хочешь их больше соблюдать? Купленной машине ты каждый день
подливаешь масла и бензина ровно столько, сколько и в первые дни после покупки,
и собаку кормишь не меньше с каждым днём, а даже больше… — возмущалась я в
период особо затяжных воздержаний. — Чем я хуже?
Он лишь нежно целовал меня в нос и обнимал за плечи
— Ты моя нимфоманочка… иди сюда. Хватит дуться и требовать! Где же
женская ласка, где соблазнение? — Дышал горячо в ухо, покусывая за краешек.
— Ты требуешь от голодающей девочки из Африки, чтобы она прилично вела
себя за шикарным столом, как истинная леди! А ей так кушать хочется, что живот от
боли сводит и в глазах мутно. Ей хочется сейчас же наброситься на вожделенную
еду и сожрать всё сразу, прямо руками! И тебя сожрать. Точнее, вылизать. —
Надуваю губки, как нашкодившая малышка, чувствуя при этом, что оттаиваю.
— О, вот это мне уже нравится, насчёт «вылизать»! Одна только мысль об
этом возбуждает…
Да, секс у нас, безусловно, перешел из количества в качество. Каждое
прикосновение — поэма, каждая поза — новая бездна ощущений. Меня знают, как
облупленную, и все равно умудряются удивлять раз за разом. Иногда кажется, что
мой Юз — это чудная реинкарнация бога секса, отсюда такая искусность, и вместе с
тем — лёгкая небрежность: всё получается будто само собой. Отсыпает мне
пригоршню оргазмов, будто разноцветных стёклышек, и с чувством полного
удовлетворения прикрывает лавочку на пару месяцев. На пару чудовищных
месяцев!
Первую неделю я летаю… Люблю себя, люблю весь этот долбанутый на всю
голову мир. Обожаю сыновей и свои материнские обязанности.
Вторую и третью неделю я обостренно люблю мужа, хочу его радовать, жажду
его внимания, хожу за ним хвостиком, мы много общаемся и мечтаем вместе.
С четвертой по шестую просыпается во мне какая-то злобная ведьма, которой
все не так и все не то. Я ударяюсь в работу или хобби, доводя ими себя до
изнеможения. Ощущаю себя больной пенсионеркой и так же противно брюзжу. Я уже
не я, а такой себе гневный, жесткий цензор — критикан всего и вся.
С седьмой по девятую неделю я могу спеть оду своей боли — ощущению, что
ношу внутри себя, внизу живота, медленно застывающий цемент. Тяжелая,
холодная жижа каменеет, высасывая из меня всю жизнь. Больно до одури. Ходить,
лежать, даже спать — невозможно. Кажется, я вынашиваю труп, мумию или
могильную плиту. Какой там флирт, какие там танцы с бубном в качестве
соблазнения — просто вытащите из меня эту ноющую, мерзкую каменную занозу!
И да, все прочие способы с этим справиться я пробовала.
Самоудовлетворение проблем не решает. Только полноценный секс, только
многочасовой хардкор и рок-н-ролл.
Вот всего этого мой Юзек понять и не может.
Нет у меня таланта выносить мужчине мозг или выедать его чайной ложечкой.
Только скулю, заглядываю в глазки, прошу, объясняю. Вымаливаю, одним
словом.
Бр-р-р… От себя тошно.
Любящий и нежный Юз в ответ на все это окружает меня бархатом внимания и
поддержки, даже психоанализ подключает. И любая другая, наверное, была бы
этому рада, но не я. Мне нужен только секс!
Ах да, забыла… После этих двух страшных месяцев в голове что-то щелкает,
и все мужики вокруг становятся чертовски привлекательными. Представьте, что
человек, только что бросивший курить, оказался на выставке табачных изделий, с
возможностью дегустации. Все такое вкусненькое, такое вожделенное. Но низя-я-я-я!
Вот именно в такое время мне и написал Максим.
Мы пересеклись случайно, на каком-то заумном форуме, который нам обоим
быстро наскучил. Стали переписываться в личке, и понеслось.
Вроде ни о чем таком я не обмолвилась, но он в два счёта просчитал, что
именно прячется за моими хохотушками. И давай уговаривать вместе съездить в
солнечную Грузию.
— Ты ничего такого не подумай, я просто мужчина, который любит тратить
деньги. Хотела исколесить Грузию? Ну так вперед! Считай меня своим личным
Дедом Морозом по тарифу «Безлимит». И это, между прочим, ни к чему тебя не
обязывает…
— С ума сошел! А что я скажу родным? Что это за сверхурочный отпуск, да
еще и в одиночестве… — начала вяло сопротивляться. Но цементная жижа внутри
меня завибрировала, стала разогреваться.
Мысли крамольные так и принялись лезть в голову: «Это же совсем другая
страна, за морями и горами. Съездишь, как в другую жизнь! Почувствуешь себя
Богиней — молодой, красивой, желанной. Что в этом плохого? Ведь мужа ты не
бросаешь, любишь его безумно, и он тебя — тоже. Ведь если тебе снятся красивые,
загорелые парни, и там, в снах, ты с ними безумствуешь — это разве уже измена?!»
— Почему в отпуск? Ты едешь в командировку! Магда, я все устрою! Разреши
себе быть счастливой.
И я разрешила.
***
Юзек порадовался за меня. Так искренне принял эту новость и поверил в мою
ложь, что даже обидно стало.
Сам довез до аэропорта, дотащил чемодан, поцеловал в лобик и… отправил к
другому мужчине.
Честно скажу, полет прошел в рыданиях. Я ненавидела Юзека, ненавидела
себя, Макса и Грузию. Нос распух, глаза как у краба — офигительная красотка!
«Возьми себя в руки, мямля! Пути назад уже нет! Будь добра, получи
запланированное удовольствие, вернись домой обновленной, счастливой, на
радость детям и мужу!»
С этой мыслью нарисовала на лице улыбку роковой женщины, приосанилась и
шагнула на грузинскую землю шпионкой на задании — нарочито легко и
непринужденно.
***
Макс расстарался.
Вино, скрипач, камин и дом на отшибе. Ох, бедный мальчик, если бы он знал,
что все это было совсем не обязательно. Затащить голодную женщину в постель —
проще простого!
Но было приятно. И рубиновый напиток в хрустале, и платье змеиной кожи,
вечно спадающее с плеча, и лукавая игра взглядов. Давно я не погружалась в мир
изящных интриг…
Все было прекрасно до первого прикосновения.
Макс провел пальцами по глубокому вырезу на спине. Такие теплые, но
совершенно чужие пальцы. И я сжалась внутри: не мой мужчина, совсем не мой. Что
я вообще делаю здесь? Зачем творю это с собой и Юзеком?
Макс заметил, на секунду помрачнел, но быстро взял себя в руки и, как ни в
чем не бывало, продолжил непринужденную беседу.
Уф, пронесло! Может и вправду совсем пронесет, ведь он говорил раньше, что
ни к чему не обязывает.
Принесли десерт — фруктовый салат с ликером. Прекрасное лакомство! Я
была счастлива, как пятилетний ребёнок. Ах, Юз, тебе обязательно нужно
попробовать…
А потом мир почему-то закружился в вальсе, и внизу живота сладко заныло.
Причудилось, что у меня между ног стал распускаться диковинный бутон. Такой
нежно-розовый, трепетный, с капельками нектара.
— Смотри, смотри, Макс, какое чудо!
— Ого… красота какая! — подхватил Макс. — Можно потрогать?
— Только осторожно! Не помни лепестки! Не поломай их! — Мне было уже не
пять лет, а еще меньше. Вокруг летали феи, бабочки, звенели хрустальные
колокольчики.
— Тогда я только поцелую их. Мои губы гораздо нежнее. — И он стал
целовать цветок, собирая нектар, как большая бабочка. Все сильнее и сильнее.
Нажимая, проникая внутрь.
Очень горячо и сладко. От всего этого цветок принялся расти, наливаться
силой. От тесноты он пустил побеги по всему животу, добрался до зернышек сосков
и распустил там еще два бутона.
— Я превращаюсь в клумбу! — завопила маленькая девочка. — Я совсем
пропаду, спаси меня!
И Макс бросился на помощь! Он стал жадно пить что-то из новых цветов на
моей груди, а рукой старался смять, сокрушить, разорвать предательский розовый
лотос, прорастающий в меня.
Но не успевал!
И тогда он достал свой яркий меч, направил его в самый центр моего трепета
и жара и пронзил его бесстрашно. А потом еще, и еще, и еще…
Мне не было больно, было тягуче вкусно. Принимая горячий меч, я уже сама
стремилась навстречу лезвию, насаживаясь до упора, по рукоять. И кровь текла
бурным, прозрачным, хрустальным потоком… Нет, это не кровь, это сок цветка, его
нектар, его жизнь.
— Какая ты, нежная! — простонал Макс — Какая ты восхитительная
маленькая дрянь!
— Я умру? — спросила я, наивно и искренне.
— Если не будешь слушаться, то умрешь!
— Я буду слушаться! Я буду очень-очень послушной!
— Тогда очисти его! — Он поднес меч к самому моему лицу. — Убери губами и
языком все соки. Будь хорошей девочкой, постарайся.
Было немного страшно и непонятно, но умирать совсем не хотелось. И потому
малышка усердно принялась за работу.
Макс взревел!
— Больно? Я плохая? Ты меня не спасешь? Я превращусь в клумбу? —
залепетала испуганно.
— Заткнись! — Он толкнул меня вперед, уложил на живот, навалился всем
телом. Вжал в пол, развел ноги и грубо насадил на спасительный меч.
Мир раскололся!
Вихрь темного, липкого, грязного сорвал все со своих мест. Искромсал,
изничтожил и вошел в меня, вместе со всем этим мусором, по острию адового жала.
Макс — это, оказывается, мерзкая оса, которая жалит и жалит меня, в самое
сердце.
— Не сопротивляйся, маленькая дрянь. Не сопротивляйся! — шипел он в ухо,
сотрясаясь, извиваясь на мне и во мне.
И я приняла его, согласилась… открылась полностью, дала вспыхнуть огню,
темному и прекрасному, в моем животе, в моем лоне. Подняться по спине вверх и
сжечь меня всю, целиком. Стало адово хорошо!
Макс рычал и кончал очень долго, но это было уже неважно.
***
Я проснулась в объятьях чужого мужчины, под его мирное сопение.
Весь вчерашний вечер помнился обрывками, цветными лоскутами странного
сна. Во рту было вязко, голова гудела. Но при всем при этом чувствовала животное
желание и буквально истекала им.
Это было гадко! Я вся была гадкой…
Дура, зачем сюда приехала? Зачем поддалась на искусное соблазнение
своего животного «Я»? Так захотелось позвонить Юзеку. Попросить приехать за
мной, забрать. Хотелось во всем ему покаяться и вымолить прощение.
— Привет. — Макс проснулся и обнял меня своей большущей лапой. — Тебе
понравилось ночью?
— О, да! Конечно! — выпалила я с растерянности. — Ты прекрасный
любовник!
Макс нырнул рукой между моих бедер. И заиграл пальцами с моей
«девочкой».
— Хочешь ещё?
Я застонала и выгнулась ему навстречу.
А ведь не хотела этого… Или хотела?
Черт, Юзек, и поделом тебе за то, что так жестоко меня игнорил.
Всё, начинаю тебе самозабвенно мстить!
— Да…. Хочу еще, и еще, и еще… и много раз по столько же! — Принимала
его ласки уже открыто, без душевных мук и терзаний.
Все просто — мы наказываем Юзека.
— Твой муж — идиот! Такую женщину нельзя отпускать дальше, чем на метр.
— И он закрыл мне рот поцелуем.
***
Все две недели мы кувыркались в постели, ещё пару раз использовав ту
хитрую, гремучую трип-смесь, которую Макс мне подсыпал на первом свидании.
«Постель», конечно, подразумевает наслаждение сексом, а так были еще и джакузи,
и бильярдный стол, и даже лужайка перед домом. В последние сутки решено было
всё-таки сделать марш-бросок по распиаренным достопримечательностям, а потом
— в аэропорт.
Всходя по трапу, я оставляла свои секс-каникулы за спиной, в прошлом, за
наглухо запаянной бронированной дверью, раз и навсегда.
Ну, по крайней мере, мне тогда так казалось.
***
Дома все было как-то не так. Вроде все, как прежде, но между мной и Юзеком
пролегла бездна.
Он изменился, неуловимо, в мелочах, но чем дальше, тем меньше был похож
на себя прежнего. Словно моя тьма прорастала в нём грибницей, опутывая и меняя
изнутри.
С каждой нашей близостью тьмы в моем мужчине становилось все больше.
Хотя я уже уничтожила Макса всюду. Удалила из друзей, отправила в черные
списки, не отвечала на сообщения с новых аккаунтов, им созданных. Вообще
зачеркнула для себя все соцсети и прочие радости интернета, стараясь с головой
окунуться в реальность, вычистить и Юзека, и себя.
Юз стал грубым. Он любил меня, как и прежде, и нежничал, и окутывал
добротой, но в мелких штрихах, в неосознанных прикосновениях проступала
грубость и жесткость Макса.
И вот однажды, я выхожу из дома, полить цветы, а у калитки стоит Макс
собственной персоной.
— Здравствуй, Магда! В отличном месте живешь. Пригласишь на чашечку чая
старого друга?
— Нет. Убирайся из моей жизни! — прошипела я с остервенением, подойдя
поближе, чтобы никто из соседей ненароком не услышал.
— Не груби, дрянная девчонка. — Он схватил меня за волосы, больно, и
притянул к себе. — Дура, ты что, не видишь, что мы созданы друг для друга? Не
надоело еще играть в зефирную принцессу? Впусти в дом, я знаю, что все твои
разъехались по обычным делам. Мои парни за ними присматривают и предупредят,
если что. А вот если не будешь сговорчивой, станешь строптиветь, то бедному Юзе,
при попытке ограбления, битой вывернут коленные чашечки. Хочешь мужа-
кузнечика?
— Мразь!
— От такой же мрази слышу. Детка, пошли в дом. Я же очень соскучился. Мне
в штанах сильно теснит, прелюдия как-то затянулась.
Я его ненавижу! И как мне раньше вообще могла нравиться эта его
властность, брутальность? Тоже мне — сильный мужчина.
— Заходи. — Я приняла неизбежность.
***
Теперь мой дом осквернен. И наша спальня, и уютная кухонька, и диван в
гостиной.
Макс трахал меня, как зверь, помечающий свою территорию. Спуская в меня
весь голод последних месяцев и азарт поиска женщины, что посмела его отвергнуть.
