А я все это время крутила в голове, как его убить.
Да, моя ненависть за эту грубость, за насилие надо мной, достигла апогея.
В своих фантазиях я уже искромсала его ножом, отравила ядом, снесла
голову из дробовика… в то самое время, как отвечала на его поцелуи и извивалась
под ним, охваченная животным желанием.
«Хочешь дрянную девчонку? Ты ее получишь, мразь! Сполна получишь, так,
чтоб аж захлебнуться…»
Если мне хочется защитить своих родных, свою семью — стоит усыпить
бдительность любовничка, порадовать его собой, раскаяться в «грехе» отвержения
его несравненности.
— О, да… Еще… сильнее… как же я оказывается соскучилась по всему
этому… — стонала я самозабвенно.
— Нравится, сучка? Вот так вот…. Тоже мне, зефирная принцесса… Ты моя
королева секса! — долбил меня Макс словами, одновременно с членом.
— Прости дуру неразумную… я твоя… я всегда была только твоей… ты
разбудил во мне тьму.
И тут на его телефон прилетело спасительное смс.
— Пора заканчивать! — коротко бросил Макс, прочитав сообщение. И просто
вышел из меня, тут же. Оделся. — Продолжим завтра. А сейчас иди мойся и…
съешь лимон. Твой Юзек будет у двери через двадцать минут.
Мы встретились на природе. Я потащила любовничка в горы, чтоб пропитать
секс адреналином.
— Давай быстрее! Карабкаешься, как черепаха, — подбадриваю Макса, уже
оседлав одну из отвесных скал. — Признайся, ты боишься высоты?
— Вот еще! — храбрился любовничек, с явным напряжением в голосе. —
Просто не понимаю, на фиг это все надо. Я рассчитывал на секс в машине, а у тебя
— желание какой-то первобытной дикости.
— Да… у меня дикие порнофантазии с участием снежного человека. — Я
рассмеялась. Сердце пульсировало в ушах, с бешеной частотой. — Иди уже
быстрее, я хочу тебя! Смотри, какой офигенный вид открывается отсюда…
Как только Макс вылез на скалу и повернулся ко мне спиной, наслаждаясь
видом, он получил охуетительный пинок ниже спины.
Крик отчаянья и гнева пронзил воздух, отразился эхом, но быстро прервался.
Треск веток, звук двойного удара. Я не стала смотреть на него сверху, лучше
не высовываться. Быстро спустилась к Максу вниз. Хорошее место, долго не найдут.
Может, и животные постараются. Аккуратно достала его телефон — утоплю в
ближайшей луже.
Макс был еще жив. Я стояла над ним и смотрела: как лопаются с забавным
шипением кровавые пузыри из пробитого лёгкого, как сотрясается от судорог его
тело, как молят о пощаде его глаза — глаза обезумевшего на бойне животного. В
горле застрял хрип, пальцы скрючило, сломанные кости торчат наружу…
Похож на поломанного, издыхающего воробушка.
Нет, я не стала добивать его, пусть мучается, просто дождусь конца и вернусь
домой умиротворенной.
Я надеялась, что со смертью Макса все встанет на свои места. Тьма исчезнет,
и опять мы с Юзеком срастемся в единое целое. Но этого не произошло.
Когда-то мы были едины душой и телом… но я прошлась по нам ножом
измены, опалила раны ложью и недосказанностью.
Теперь два обрубка с грубыми шрамами тянутся друг к другу, любят,
страдают, но эту тёмную пропасть нам не преодолеть.
Через год люди Макса забрались в дом, ночью, и перерезали всех.
Тьма напиталась кровью и сыто улыбнулась.
Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»
Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.
Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.
Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,
— Что за чёрт? — думает Юзек. — Куда она могла деться?..
«Магда умерла, Магды давно уже нет», — вдруг вспоминает,
И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем…
Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.
— Юзек, я открою окно, ладно? — шепчет ему на ушко,
Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,
Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.
— Хочешь пить? — а никого уже нет, никто уже не отвечает.
«Он же умер давно!» — Магда на пол садится и воет белугой.
Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.
А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу...
(Стих Елены Касьян)
Да, моя ненависть за эту грубость, за насилие надо мной, достигла апогея.
В своих фантазиях я уже искромсала его ножом, отравила ядом, снесла
голову из дробовика… в то самое время, как отвечала на его поцелуи и извивалась
под ним, охваченная животным желанием.
«Хочешь дрянную девчонку? Ты ее получишь, мразь! Сполна получишь, так,
чтоб аж захлебнуться…»
Если мне хочется защитить своих родных, свою семью — стоит усыпить
бдительность любовничка, порадовать его собой, раскаяться в «грехе» отвержения
его несравненности.
— О, да… Еще… сильнее… как же я оказывается соскучилась по всему
этому… — стонала я самозабвенно.
— Нравится, сучка? Вот так вот…. Тоже мне, зефирная принцесса… Ты моя
королева секса! — долбил меня Макс словами, одновременно с членом.
— Прости дуру неразумную… я твоя… я всегда была только твоей… ты
разбудил во мне тьму.
И тут на его телефон прилетело спасительное смс.
— Пора заканчивать! — коротко бросил Макс, прочитав сообщение. И просто
вышел из меня, тут же. Оделся. — Продолжим завтра. А сейчас иди мойся и…
съешь лимон. Твой Юзек будет у двери через двадцать минут.
***
Мы встретились на природе. Я потащила любовничка в горы, чтоб пропитать
секс адреналином.
— Давай быстрее! Карабкаешься, как черепаха, — подбадриваю Макса, уже
оседлав одну из отвесных скал. — Признайся, ты боишься высоты?
— Вот еще! — храбрился любовничек, с явным напряжением в голосе. —
Просто не понимаю, на фиг это все надо. Я рассчитывал на секс в машине, а у тебя
— желание какой-то первобытной дикости.
— Да… у меня дикие порнофантазии с участием снежного человека. — Я
рассмеялась. Сердце пульсировало в ушах, с бешеной частотой. — Иди уже
быстрее, я хочу тебя! Смотри, какой офигенный вид открывается отсюда…
Как только Макс вылез на скалу и повернулся ко мне спиной, наслаждаясь
видом, он получил охуетительный пинок ниже спины.
Крик отчаянья и гнева пронзил воздух, отразился эхом, но быстро прервался.
Треск веток, звук двойного удара. Я не стала смотреть на него сверху, лучше
не высовываться. Быстро спустилась к Максу вниз. Хорошее место, долго не найдут.
Может, и животные постараются. Аккуратно достала его телефон — утоплю в
ближайшей луже.
Макс был еще жив. Я стояла над ним и смотрела: как лопаются с забавным
шипением кровавые пузыри из пробитого лёгкого, как сотрясается от судорог его
тело, как молят о пощаде его глаза — глаза обезумевшего на бойне животного. В
горле застрял хрип, пальцы скрючило, сломанные кости торчат наружу…
Похож на поломанного, издыхающего воробушка.
Нет, я не стала добивать его, пусть мучается, просто дождусь конца и вернусь
домой умиротворенной.
***
Я надеялась, что со смертью Макса все встанет на свои места. Тьма исчезнет,
и опять мы с Юзеком срастемся в единое целое. Но этого не произошло.
Когда-то мы были едины душой и телом… но я прошлась по нам ножом
измены, опалила раны ложью и недосказанностью.
Теперь два обрубка с грубыми шрамами тянутся друг к другу, любят,
страдают, но эту тёмную пропасть нам не преодолеть.
Через год люди Макса забрались в дом, ночью, и перерезали всех.
Тьма напиталась кровью и сыто улыбнулась.
***
Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»
Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.
Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.
Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,
— Что за чёрт? — думает Юзек. — Куда она могла деться?..
«Магда умерла, Магды давно уже нет», — вдруг вспоминает,
И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем…
Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.
— Юзек, я открою окно, ладно? — шепчет ему на ушко,
Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,
Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.
— Хочешь пить? — а никого уже нет, никто уже не отвечает.
«Он же умер давно!» — Магда на пол садится и воет белугой.
Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.
А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу...
(Стих Елены Касьян)
