Лесник отключил остатки сознанья.
Он даже представить такого не мог...
Участь врага - любые желания.
Солнце. Речка. Золотое поле.
Чуть поодаль дуб и больше ничего.
Лес виднеется, и всюду воля -
Благодушье мира грезит своего.
Накупавшись вдоволь под палящим солнцем,
Полежать под тенью дуба всласть.
Не прельщаясь быть единоборцем,
И забыть про ту людскую власть...
И просто полежать... но вот беда -
Внезапно жизнь вокруг остановилось.
И больше в речке не шумит вода,
И дуба тень, выходит, не сгодилась.
Пошёл проверить тишину реки.
Покрыто русло оказалось льдом.
И пробиваясь сквозь всю толщину руки,
Мурашки охватили тело холодком.
Обернувшись, увидал поля в заснежье.
Ветер подымал снега в метель.
И закрывая, так, глаза небрежно,
В солнечное небо он хотел.
Глаза открыл и понял сразу -
Тот ветер был лишь ветром из щелей.
Читая мысленно немую фразу,
Осознавая все и становясь все злей.
Все тот же дом, все тот же запах крови.
Лишь только связан прочно на полу.
Не выбраться уже из тех условий,
Что предвещают тлеть, подпитывать золу.
Напрасны были всевозможные усилия.
Попытки встать прервала боль -
Порезаны у стоп ахилловы сухожилия.
Потери крови раскрывали свою роль.
Лесник подошёл и спросил пленённого -
Тихим тоном, спокойно, чтоб власть показать.
Слегка подпирая ножом угнетенного,-
О всем том, что хотел так давно он узнать.
За что семью забрали в детстве,
В подвал закинули судьбу встречать?
И после, продолжая жить в соседстве,
Наведались опять зверей стрелять?
Один вопрос - но самый важный.
Легко читался взгляд тот томный.
Последний где? Девятый, ражный,
Для хода мести переломный?
Мужик ответил все как есть,
Лишь возжелая искупления.
По глупости свершенных бед не счесть,
Но можно ль ожидать спасенья?
Девятый умер, но есть сын.
Ведь в нем течет все та же кровь.
И хоть теперь шанс лишь один,
В лес он придёт без лишних слов -
Охотой процветает гулкий город.
Наследнику чутья не занимать.
И это будет нужный повод,
Вот остается лишь немного подождать...
Лесник дослушал сказ и встал.
Лопату взял и направляясь к двери:
"Спасенье будет - молвил он, - как и обещал"
Но что-то за окном опять завыли звери.
Спасеньем будет лишь тот свет.
Вернувшись за ногу с собою потащил...
Последний встретишь свой рассвет
В одной из рытых девяти могил.
И бросил врага он в холодную яму.
Хрипя, продолжал тот кровоточить.
Как только восход лучом солнца грянул,
Лесник обещанье смог воплотить.
Гребок лопаты - земля на лицо.
Нет сил, чтоб выбраться - просто лежит.
Уж вскоре предстанет предсмертным гонцом.
И лишь, осипше, невнятно кричит.
Засыпано тело - лежит неподвижно.
Остались открыты лишь нос и глаза.
Гребок и бросок. Еще еле слышно...
Дыхание кончится и прильнёт в небеса.
Вот так, не спеша, сравнялась могила
С землей, что вела по себе лесника.
Судьба врага заживо в яме зарыла.
А может он сам ошибся слегка?
Лесник закопал всех. Восемь могил.
Одну лишь оставил открытой для веры...
И волка с почётом похоронил,
Под дубом развесистым с желудем серым...
Оставалось лишь ждать... теперь только ждать...
Надеяться, грезить о мести годами.
Девятая кровь должна увядать,
Но все же явиться теми тропами.
Сонную лощину заволок туман.
Охотники все реже заглядывают в лес...
Наверняка природу охватил дурман,
А злобный бедствий дух попросту исчез.
Жизнь поутихла. Лес полон сил.
И времена года разливались красками.
Теперь спокойно мир этот зажил,
Но все же прячась за чужими масками.
Избушка все стоит, но очень обветшала.
Открытая могила осыпалась землей
Чуть больше половины, но могила знала...
Лесник же верил, прольётся месть струёй.
В пепельный цвет уже окрашены волосы.
Годам счёт потерян, потеряна стать.
Не помнит и тембра пропавшего голоса,
Но продолжает судьбинушку ждать.
Размеренно ровно, но как-то однобоко
Протекает жизнь, секретов не тая.
Без друга рядом сердцу одиноко,
Теперь лишь памятью его любя.
Года идут, и дальше ждать нет мочи.
Зима. Весна. За летом поспевает осень.
То дольше длятся дни, то тянут время ночи.
И мысли смерти посещают тоже, впрочем.
Одна защита есть от мыслей скверных,
Но и она не может каждый раз спасать...
Забота о животных - участь верных...
Он с каждым днём сам начинает увядать...
Идут года... И в зиму вновь... однажды...
Средь вечера лесник заслышал стук.
Немного погодя, стук в дверь раздался дважды.
Вошедший вмиг убрал томившийся недуг.
Он увидал, что в доме убрано и чисто.
Немного пусто, но зато уютно и тепло.
И из щелей, совсем почти, не слышно свиста,
Хоть с трещиной видать давно стекло.
Вошедший парнем был под тридцать лет.
И вежливо, с опаской, попросил ночлега.
Мол, издали заметил в доме свет,
Когда блуждал промокший весь от снега.
Лесник гостеприимно его встретил,
Подкинул в печку дров, неловко пошутил,
И кружку чая крепкого налил, и тут ответил,
Чтоб тот за стол садиться проходил.
И он присел. Напротив, на конце стола
Сидел душой измученный калека.
Лесник давно не видел человека,
Но жизнь ему подарок привнесла.
Так завязался лёгкий диалог,
И поднимались лишь простые темы.
Один рассказывал, что вспомнить смог,
Другой расспрашивал насущные дилеммы.
И промелькнул рассказ давно забытый,
Еще ни разу не слетавший с уст.
Теперь лесник годами перебитый
Очищен был душой и пуст.
Неловко парень подхватил и выдал -
Он сын девятого мужчины по крови...
Тот час же диалог простецкий с виду
Пришёл на стадию хмурения брови.
Еще минут пятнадцать помолчали...
Решил лесник тут парня отпустить.
Ведь не с него обиду начинали...
Года прошли... Пускай останется он жить.
И выставил старик его под утро в лес,
За дверь, за час до мутного рассвета.
А сам, ворчав, в постель полез,
В тот сон, где жизнь мечтанием согрета.
Как парень вышел, увидал костры,
А ближе подходя, завидел зверя.
И все терпимо было до поры,
Но тут попятился, глазам своим не веря.
Вокруг огня медведи в лисьей шкуре,
На лисах заячьи пушистые меха.
По кругу двигались. А с виду по натуре
Похоже это было на карнавал слегка.
На кабанах красуются рога оленя,
И даже мыши в масках перьевых совы.
А пламя изредка, таинственно синея…
Виднелся чан для человечьей головы.
Испуганно парень попятился к дому,
Но тут же почуял зловещий оскал.
Волки, кружась, завывали от злобы,
А парень ужасный обряд начинал.
Безвыходно страшно, гонением беса,
Парень все ближе к костру подступал.
Вот и свершилась месть старого леса -
Последние крики огонь дожигал...
Кровавое варево чан захватил,
Добавив щепотку мозгов человека.
Лес землёю под снегом бурлил,
Хрипя от ран прошедшего века...
Светало. Опушка стала пустеть.
Животные все разбежались по норам.
Взбухшее тело закончило тлеть,
Мороз разнося по нависшим просторам.
И солнце взлетело ввысь над землей.
Сверкая от снега, окно побелело.
Вышел лесник, упиваясь зарей.
В могиле лежало сгоревшее тело...
Тихонько пошёл прогуляться и встал.
Тяжко вздохнул, задумался, плюнул.
Вернувшись, сказал: "Как я устал..."
И руки, озябшие, в шубу засунул.
Холодное солнце над головой.
Промерзший снег хрустит под ногами.
Опустошен и сломлен судьбой,
Стоит у могил над своими врагами.
Опустошен. Смысл жизни угас.
Угасла и жажда гонимого местью.
Но только вот помнится как сейчас -
Все те, кто ушёл, но будет с ним вместе.
Зарыты могилы, притоптан и снег.
Теперь уже не к чему больше стремиться.
Внутри лесника погиб человек.
Все кончено, время остановиться.
Пару ночей бездумно молчал,
Слушал, как лес с природой играет.
И вот, однажды, призрачно встал,
Понял, чем жизнь его увенчает.
Вспомнил завет, обещанье, петлю.
"Может другая жизнь будет со смыслом?
Может быть, в этой просто терплю,
А дальше появятся светлые мысли?"
Вот оно дерево, та же веревка.
Лишь седина отличает года.
Уже не запрыгнешь действием ловким,
Хрипя теперь забираться туда...
И стоя с завязанной туго удавкой,
Задумчиво бросил взгляд на обрыв.
Чуть подтянулся к старой оправке.
Слезу со щеки снёс ветра порыв.
И обернувшись к родимому лесу,
Поймал на себе скорбящий тот взгляд -
Сотни глаз провожали повесу.
Тоскливо, но гордо, "спасибо" твердят.
Моргнул с улыбкой. Покосились ноги.
Хруст позвонков на шее прозвучал.
Для лесника открылись все дороги.
Свободы жизнь - на небесах причал.
Семья встречала с облегченьем.
Там высоко за облаками
Его мечтаний детских сновиденья
Вдруг пролетели над грехами.
Медведь ударом сломал ветку
И вынул голову с петли.
Домой, в постель, как в склеп, как в клетку,
Все звери тело понесли.
И этим кончился обряд,
Давая шанс лесному духу,
Возглавить их лесной отряд,
Для леса быть хранимым звуком.
Теперь, когда приходишь в лес,
Вместо охоты зверя гнать,
Верь, что среди людских чудес,
Лесного духа должен знать.
Он иль покажет зверя тропки
И выведет назад домой,
Иль заведет кругами в сопки
И ничего не даст с собой.
А разозлишь - то он накажет.
Ведь каждый должен лес ценить.
Кто слово смерти зверю скажет,
Тот будет сам в могиле гнить.
Мне жаль, что кончился парад историй
О Звере, Леснике и Мужиках.
Где говорили мы без предисловий
О жизни, смерти, о грехах...
Напомнили о том любимо что, забыто,
Как огонек играет для души,
Как ноют раны в сердце перебитом,
Что злоба судьбы не вершит...
Теперь, пройдя года мечтаний
И горя жизни с Лесником,
Его оставлю для свиданий
И пожелаю книжный дом.
Пускай прочтённое в сознанье
Оставит только чистый свет,
А обреченный на признанье
Исполнит жизненный завет.
Он даже представить такого не мог...
Участь врага - любые желания.
Глава IX.
Солнце. Речка. Золотое поле.
Чуть поодаль дуб и больше ничего.
Лес виднеется, и всюду воля -
Благодушье мира грезит своего.
Накупавшись вдоволь под палящим солнцем,
Полежать под тенью дуба всласть.
Не прельщаясь быть единоборцем,
И забыть про ту людскую власть...
И просто полежать... но вот беда -
Внезапно жизнь вокруг остановилось.
И больше в речке не шумит вода,
И дуба тень, выходит, не сгодилась.
Пошёл проверить тишину реки.
Покрыто русло оказалось льдом.
И пробиваясь сквозь всю толщину руки,
Мурашки охватили тело холодком.
Обернувшись, увидал поля в заснежье.
Ветер подымал снега в метель.
И закрывая, так, глаза небрежно,
В солнечное небо он хотел.
Глаза открыл и понял сразу -
Тот ветер был лишь ветром из щелей.
Читая мысленно немую фразу,
Осознавая все и становясь все злей.
Все тот же дом, все тот же запах крови.
Лишь только связан прочно на полу.
Не выбраться уже из тех условий,
Что предвещают тлеть, подпитывать золу.
Напрасны были всевозможные усилия.
Попытки встать прервала боль -
Порезаны у стоп ахилловы сухожилия.
Потери крови раскрывали свою роль.
Лесник подошёл и спросил пленённого -
Тихим тоном, спокойно, чтоб власть показать.
Слегка подпирая ножом угнетенного,-
О всем том, что хотел так давно он узнать.
За что семью забрали в детстве,
В подвал закинули судьбу встречать?
И после, продолжая жить в соседстве,
Наведались опять зверей стрелять?
Один вопрос - но самый важный.
Легко читался взгляд тот томный.
Последний где? Девятый, ражный,
Для хода мести переломный?
Мужик ответил все как есть,
Лишь возжелая искупления.
По глупости свершенных бед не счесть,
Но можно ль ожидать спасенья?
Девятый умер, но есть сын.
Ведь в нем течет все та же кровь.
И хоть теперь шанс лишь один,
В лес он придёт без лишних слов -
Охотой процветает гулкий город.
Наследнику чутья не занимать.
И это будет нужный повод,
Вот остается лишь немного подождать...
Лесник дослушал сказ и встал.
Лопату взял и направляясь к двери:
"Спасенье будет - молвил он, - как и обещал"
Но что-то за окном опять завыли звери.
Спасеньем будет лишь тот свет.
Вернувшись за ногу с собою потащил...
Последний встретишь свой рассвет
В одной из рытых девяти могил.
И бросил врага он в холодную яму.
Хрипя, продолжал тот кровоточить.
Как только восход лучом солнца грянул,
Лесник обещанье смог воплотить.
Гребок лопаты - земля на лицо.
Нет сил, чтоб выбраться - просто лежит.
Уж вскоре предстанет предсмертным гонцом.
И лишь, осипше, невнятно кричит.
Засыпано тело - лежит неподвижно.
Остались открыты лишь нос и глаза.
Гребок и бросок. Еще еле слышно...
Дыхание кончится и прильнёт в небеса.
Вот так, не спеша, сравнялась могила
С землей, что вела по себе лесника.
Судьба врага заживо в яме зарыла.
А может он сам ошибся слегка?
Лесник закопал всех. Восемь могил.
Одну лишь оставил открытой для веры...
И волка с почётом похоронил,
Под дубом развесистым с желудем серым...
Оставалось лишь ждать... теперь только ждать...
Надеяться, грезить о мести годами.
Девятая кровь должна увядать,
Но все же явиться теми тропами.
Глава X.
Сонную лощину заволок туман.
Охотники все реже заглядывают в лес...
Наверняка природу охватил дурман,
А злобный бедствий дух попросту исчез.
Жизнь поутихла. Лес полон сил.
И времена года разливались красками.
Теперь спокойно мир этот зажил,
Но все же прячась за чужими масками.
Избушка все стоит, но очень обветшала.
Открытая могила осыпалась землей
Чуть больше половины, но могила знала...
Лесник же верил, прольётся месть струёй.
В пепельный цвет уже окрашены волосы.
Годам счёт потерян, потеряна стать.
Не помнит и тембра пропавшего голоса,
Но продолжает судьбинушку ждать.
Размеренно ровно, но как-то однобоко
Протекает жизнь, секретов не тая.
Без друга рядом сердцу одиноко,
Теперь лишь памятью его любя.
Года идут, и дальше ждать нет мочи.
Зима. Весна. За летом поспевает осень.
То дольше длятся дни, то тянут время ночи.
И мысли смерти посещают тоже, впрочем.
Одна защита есть от мыслей скверных,
Но и она не может каждый раз спасать...
Забота о животных - участь верных...
Он с каждым днём сам начинает увядать...
Идут года... И в зиму вновь... однажды...
Средь вечера лесник заслышал стук.
Немного погодя, стук в дверь раздался дважды.
Вошедший вмиг убрал томившийся недуг.
Он увидал, что в доме убрано и чисто.
Немного пусто, но зато уютно и тепло.
И из щелей, совсем почти, не слышно свиста,
Хоть с трещиной видать давно стекло.
Вошедший парнем был под тридцать лет.
И вежливо, с опаской, попросил ночлега.
Мол, издали заметил в доме свет,
Когда блуждал промокший весь от снега.
Лесник гостеприимно его встретил,
Подкинул в печку дров, неловко пошутил,
И кружку чая крепкого налил, и тут ответил,
Чтоб тот за стол садиться проходил.
И он присел. Напротив, на конце стола
Сидел душой измученный калека.
Лесник давно не видел человека,
Но жизнь ему подарок привнесла.
Так завязался лёгкий диалог,
И поднимались лишь простые темы.
Один рассказывал, что вспомнить смог,
Другой расспрашивал насущные дилеммы.
И промелькнул рассказ давно забытый,
Еще ни разу не слетавший с уст.
Теперь лесник годами перебитый
Очищен был душой и пуст.
Неловко парень подхватил и выдал -
Он сын девятого мужчины по крови...
Тот час же диалог простецкий с виду
Пришёл на стадию хмурения брови.
Еще минут пятнадцать помолчали...
Решил лесник тут парня отпустить.
Ведь не с него обиду начинали...
Года прошли... Пускай останется он жить.
И выставил старик его под утро в лес,
За дверь, за час до мутного рассвета.
А сам, ворчав, в постель полез,
В тот сон, где жизнь мечтанием согрета.
Как парень вышел, увидал костры,
А ближе подходя, завидел зверя.
И все терпимо было до поры,
Но тут попятился, глазам своим не веря.
Вокруг огня медведи в лисьей шкуре,
На лисах заячьи пушистые меха.
По кругу двигались. А с виду по натуре
Похоже это было на карнавал слегка.
На кабанах красуются рога оленя,
И даже мыши в масках перьевых совы.
А пламя изредка, таинственно синея…
Виднелся чан для человечьей головы.
Испуганно парень попятился к дому,
Но тут же почуял зловещий оскал.
Волки, кружась, завывали от злобы,
А парень ужасный обряд начинал.
Безвыходно страшно, гонением беса,
Парень все ближе к костру подступал.
Вот и свершилась месть старого леса -
Последние крики огонь дожигал...
Кровавое варево чан захватил,
Добавив щепотку мозгов человека.
Лес землёю под снегом бурлил,
Хрипя от ран прошедшего века...
Светало. Опушка стала пустеть.
Животные все разбежались по норам.
Взбухшее тело закончило тлеть,
Мороз разнося по нависшим просторам.
И солнце взлетело ввысь над землей.
Сверкая от снега, окно побелело.
Вышел лесник, упиваясь зарей.
В могиле лежало сгоревшее тело...
Тихонько пошёл прогуляться и встал.
Тяжко вздохнул, задумался, плюнул.
Вернувшись, сказал: "Как я устал..."
И руки, озябшие, в шубу засунул.
Глава XI.
Холодное солнце над головой.
Промерзший снег хрустит под ногами.
Опустошен и сломлен судьбой,
Стоит у могил над своими врагами.
Опустошен. Смысл жизни угас.
Угасла и жажда гонимого местью.
Но только вот помнится как сейчас -
Все те, кто ушёл, но будет с ним вместе.
Зарыты могилы, притоптан и снег.
Теперь уже не к чему больше стремиться.
Внутри лесника погиб человек.
Все кончено, время остановиться.
Пару ночей бездумно молчал,
Слушал, как лес с природой играет.
И вот, однажды, призрачно встал,
Понял, чем жизнь его увенчает.
Вспомнил завет, обещанье, петлю.
"Может другая жизнь будет со смыслом?
Может быть, в этой просто терплю,
А дальше появятся светлые мысли?"
Вот оно дерево, та же веревка.
Лишь седина отличает года.
Уже не запрыгнешь действием ловким,
Хрипя теперь забираться туда...
И стоя с завязанной туго удавкой,
Задумчиво бросил взгляд на обрыв.
Чуть подтянулся к старой оправке.
Слезу со щеки снёс ветра порыв.
И обернувшись к родимому лесу,
Поймал на себе скорбящий тот взгляд -
Сотни глаз провожали повесу.
Тоскливо, но гордо, "спасибо" твердят.
Моргнул с улыбкой. Покосились ноги.
Хруст позвонков на шее прозвучал.
Для лесника открылись все дороги.
Свободы жизнь - на небесах причал.
Семья встречала с облегченьем.
Там высоко за облаками
Его мечтаний детских сновиденья
Вдруг пролетели над грехами.
Медведь ударом сломал ветку
И вынул голову с петли.
Домой, в постель, как в склеп, как в клетку,
Все звери тело понесли.
И этим кончился обряд,
Давая шанс лесному духу,
Возглавить их лесной отряд,
Для леса быть хранимым звуком.
Теперь, когда приходишь в лес,
Вместо охоты зверя гнать,
Верь, что среди людских чудес,
Лесного духа должен знать.
Он иль покажет зверя тропки
И выведет назад домой,
Иль заведет кругами в сопки
И ничего не даст с собой.
А разозлишь - то он накажет.
Ведь каждый должен лес ценить.
Кто слово смерти зверю скажет,
Тот будет сам в могиле гнить.
Эпилог.
Мне жаль, что кончился парад историй
О Звере, Леснике и Мужиках.
Где говорили мы без предисловий
О жизни, смерти, о грехах...
Напомнили о том любимо что, забыто,
Как огонек играет для души,
Как ноют раны в сердце перебитом,
Что злоба судьбы не вершит...
Теперь, пройдя года мечтаний
И горя жизни с Лесником,
Его оставлю для свиданий
И пожелаю книжный дом.
Пускай прочтённое в сознанье
Оставит только чистый свет,
А обреченный на признанье
Исполнит жизненный завет.
