Песнь волчьих сердец
Северная Норвия.
Исбиткант. 30 июля 1760 год.
_
Улла сидела на берегу и внимательно вглядывалась в водную гладь фьорда. Сумар уже перевалил за второю половину и нужно было собираться на праздник урожая. Её не так напрягал факт праздника, как то, что молодой ярл снова отправит с вёльвой своего младшего братца. Парня уже второй год пытались женить, но засранец упорно не желал вешать себе на шею ярмо семьи.
Послышались громкие шаги. Ивар даже не пробовал двигаться бесшумно, зная, что его и так услышат. Кона Ниссен обреченно вздохнула, поднимая к облакам серые глаза и без слов вопрошая богов: за что?
– Утра, достопочтен...
– Да-да... прибереги подобные речи для девок, а меня избавь от этого, - сейдкона честно пыталась не злиться на глуповатого ярловского родича, но получалось плохо. - В этот раз ты ничего не забыл?
В прошлый раз этот умник додумался плыть в Упсаллу даже без пайка на день, что уж говорить о сменных портках?
Юноша обиженно насупился и надул губы.
Ну чисто дитя малое. Восемнадцать лет, а ума, как у сопливого мальчишки. И ведь выглядит он уже как мужчина, даже вон борода уже имеется козлячья.
– Да ничего я не забыл, - пробурчал Ивар.
– Ну пошли тогда, - Ульфра поднялась со своего места, отряхнула юбку от лесного мусора и зашагала в сторону деревни, откуда они двинутся верхом. Можно было и на ладьях, как это делают остальные, но тогда она бы не успела на Совет.
Упсалла не сильно отличалась от Исбитканта, во всяком случае ритуальная часть города, которая примыкала к лесу. Резная ставкирка возвышалась над поляной словно наросшие друг на друга вешенки. К остаткам кромлеха, прежде служившего капищем, стекались люди.
Народу было пока не так много, как на основном празднике, но достаточно, чтобы начать присматриваться. На подобных сборищах многие находили себе пару, не зря же праздник урожая за глаза еще называли «ярмаркой невест».
Ивар ходил по поляне и счастливо улыбался, разглядывая девушек под неодобрительное шипение сопровождающих их кон или матушек-тетушек. Улла же сидела у храма Фрейи и собиралась с мыслями.
«Сейчас начнется…»
– Мне кажется, или ты нервничаешь? – Юноша присел рядом, шутливо пихая женщину в бок. Вёльва метнула в него убийственный взгляд, и ярловский сынок моментально пожалел о сказанном.
– Ерунды не болтай почем зря. Просто не хочу туда идти.
– Так не иди!
– Надо. Это мой долг, - сейдкона хмурила брови и нервно поджимала губы. Поколебавшись пару мгновений, она резко поднялась, вздохнула полной грудью и зашагала навстречу темнеющему прогалу двери.
Зал пока не освещался высоким и жарким костром из жертвенных поленьев, поэтому легкий полумрак царил внутри ставкирки. Слабый свет пробивался из узких окон, освещая лишь отдельные клочки пространства и выхватывая из тьмы отдельные лавки и столы. Неужели пронесло?
– Ты задержалась, - послышался строгий женский голос. Кона Брунхильд сидела за ближним столом и шила куклу для ритуала.
– Я… - голос предательски дрогнул, - снова не одна. Ивар…
– Сын старого ярла Рольфа, знаю, - говорила Хильд спокойно и размеренно, явно больше увлеченная шитьем, нежели муторным разговором. – Я не об этом. Ты не хотела заходить. Опять в этом году оставишь парня здесь, а сама по чащам хорониться будешь?
– Да вы мне выбора не оставляете! - начала закипать рыжая кона, - Каждая считает своим долгом спросить, когда я там уже родить соберусь…Я вам что, кошка течная или овца племенная?
Брунхильд отложила шитье и внимательно посмотрела на молодую женщину. Некогда пронзительно синие глаза сейчас были мутновато-голубыми, но смотрели так же остро, как и тридцать лет назад.
Все они уходят и приходят, а Улла все также оставалась свежей и прекрасной, будто не была старше всех их.
– Не овца. Но тебе нужен приемник, а кто как не твое дитя станет самым достойным кандидатом? Здесь много хороших мужчин…
– Не нужен мне ребенок, - отрезала Ниссен. – Не хочу.
Старая кона покачала головой.
– Нужен, Улла, ты даже сама не понимаешь насколько. Может, года твои и складываются в века, но нрав у тебя, как у сопливой девчонки…
– Оскорблять меня вздумала, Старейшина? – почти прорычала вёльва.
– Ни в коей мере, - тепло улыбнулась старая кона и вернулась за шитье. – Подумай над моими словами. Праздник уже завтра на закате. Найди себе мужчину по душе, а дальше ты и так знаешь, как это делается.
Щеки коны Ниссен вспыхнули от негодования. Из года в год одно и то же! Резким движением отвесив поклон, женщина развернулась на пятках и почти что вылетела из храма, звеня подвесками на платье.
Как же ее раздражали эти сочувствующие взгляды со стороны норманнок!
Насмотрелась она на то, какими страданиями достаются эти «плоды любви и счастья», и теперь не особо рвалась пережить то же самое. Тем более, что обычай бытности сейдконой запрещал иметь супруга, чтобы всего себя отдавать служению.
Год назад Ульфра до последнего отсиживалась в лесу, лишь бы не столкнуться с кем-нибудь из юнцов. Они все были молоды, горячи и пустоголовы. Кровь в них кипела, а вот с умом было туговато. Мальчишки еще совсем, что с них взять? Связываться с кем-то из местных сейдманов ей не позволяли обычаи, а чужаков вёльва не переносила на дух. Что ж, придется снова изображать бурную деятельность в лесах Упсаллы, благо редких для Исбитканта трав тут было в достатке.
Ниссен шла через храмовую поляну в сторону леса и недовольно бубнила себе под нос, не особо заботясь о том, чтобы смотреть по сторонам.
– Эй?! – женщина плечом врезалась во что-то твердое и только потом удосужилась поднять глаза. Спиной к ней стоял огромный мужчина в черной медвежьей шкуре.
«Берсерк?» - промелькнуло в голове вёльвы.
Вот так новость! Каким же это ветром яростного зверовоина занесло на праздник плодородия? Их же кроме битв, грабежей и оргий ничего и не интересует…
Верзила медленно обернулся, и кона невольно скривилась. Нет, не берсерк, хуже. Готский жрец. Лицо мужчины пересекали широкие полосы черных татуировок, уходящие по шее вниз и ползущие по могучей груди, увешанной оберегами из звериных зубов. Темные глаза гота довольно сверкнули при виде озадаченной женщины.
– Ух ты, - присвистнул жрец, – прошу извинить, красавица, не заметил. Позволь, пригласить тебя в качестве извинений…
– Не стоит, - отрезала Улла, отдергивая руку, которую мужчина пытался взять в свою лапищу.
– Ну как же? - не унимался гость с Континента, - Не увидеть такую женщину – уже преступление! Хотя бы имя назови, чтобы я мог подобающе извиниться?
– Ис…
– Ульфра, вот ты где! – нарисовавшийся на поляне Ивар гаркнул это так громко, что невольные свидетели дифирамбов гота заулыбались, видя, что выкрутиться рыжеволосой жрице не получилось. Ниссен же сейчас страстно желала прикопать недотепу где-нибудь под кустом. – Представляешь, там сейчас ладья гардарийцев пристала!
– А этим тут чего понадобилось? – гот тут же забыл про Уллу, чем она и воспользовалась, цапнув ярловского родича за ухо и утащив его в сторону.
Парень ойкал и спотыкался, пока кипящая злобой сейдкона волокла его под сень молоденького ясеня.
– Еще раз будешь орать мое имя направо и налево, я тебе язык укорочу, - шикнула дева, делая страшные глаза и отпуская покрасневшее ухо. Парень виновато вжал голову в плечи и потер изувеченную часть тела, раскаянно стреляя в мучительницу глазами. Ниссен осталась довольна результатом.
– Извини…
– Я подумаю. Что там с гардарийцами? – она бы злилась и дальше, но не умела долго этого делать.
Тем более, что не такие уж они и частые гости в Упсалле эти гардарийцы. Ивар тут же просветлел и принялся рассказывать, как в гавани священного городища пристала светлая и широкая ладья с рогатым навершием на носу.
Волхвы. Бычья голова – знак их бога Велеса, которого чтили когда-то давно в Гардарике, пока один из их конунгов не принял христианство и не крестил страну. С тех пор братия всезнающих мужей заметно поредела, а часть из них вообще ушла в глухие леса. Собственно, как и везде.
Интересно было бы посмотреть.
– Ну, пошли, что ли, глянем на них, - вёльва заговорчески подмигнула юноше и направилась в сторону гавани. Ивар не отставал ни на шаг.
Корабль и правда был хорош: плавные линии корпуса, искусная резьба, серебристые паруса. Будто не люди делали, а сама Природа приложила к нему свою заботливую длань. На фоне старых массивных драккаров он казался тонким лебедем и, наверняка, был более маневренным и быстрым.
А вот волхвы не сильно удивили. Почти ничем от местных не они отличались, разве что волосы были темнее, да речь не норманнская. Не знай, что это гардарийцы, Улла бы решила, что восточные норманны или саамы.
Встречать их вышла и Брунхильд в сопровождении молодых преемниц, которые горделиво следовали за Старейшиной, неся в увитых лентами руках по чарке с медом. Проходя мимо Ульфры, девушки надменно фыркнули и задрали носы выше. Вёльва лишь покачала на это головой. Имей она желание, то стала бы главой Совета еще столетия назад, но эта роль ее не прельщала. Совсем. Пусть люди играются в бирюльки, у Ниссен были задачи поважнее. Да и преемниц мудрые коны больше использовали как разменные монеты в своих игрищах, так что и тут она не прогадала.
Навстречу Почтенной коне Брунхильд вышел седовласый старец в длинной робе и резным посохом, который служил ему еще и клюкой. Не сказать, что волхв был дряхлым и немощным, но он заметно уступал собратьям в мощи. Позади него стояли загорелые и крепкие мужи, которые не боялись работы в поле.
Все знали, что жрецы Велеса были отменными пахарями, а теперь это еще и видели. По стати и мощи с ними могли соревноваться разве что южане с их полями и бесконечными битвами с природой за урожай.
– Добро пожаловать, дорогие гости! Это великая честь для нас, - громко поприветствовала на всеобщем гостей кона Хильд и уважительно склонила голову в венке из лесных цветов, тронутую нитками седины, улыбаясь гардарийскому волхву. Старец сдержанно кивнул в ответ, мужчины же за ним поклонились. – Испробуйте же урожайного меда, который мы открыли в честь праздника сегодня. Улла!
Внутри Ниссен все похолодело.
«Вот же гадюка старая!»
Брунхильд тепло улыбалась и протягивала в ее сторону руку, а вот девушки буквально прожигали ненавидящими взглядами. Вёльва знала, что, если откажется – подобная выходка дорогого будет стоить Исбитканту, точнее ее спокойствию. Ничего серьезного с ней-то не случится, но плешь ярлу проедят знатно. Да и народ там шибко верующий, даже священник молоденький пока не смог достучаться до местных. Гудеть этот рой потом будет долго.
Наступив на горло своей гордости, рыжая кона подошла к Старейшине и приняла из рук одной из преемниц чарку.
«Паскуда, чтоб тебе пусто было», - Улла почти слышала, что думала прислужница, когда та нехотя отдавала ей сосуд с напитком. Нацепив на лицо самое доброжелательное выражение, Ниссен шагнула к старому волхву и протянула чарку ему. Старец что-то шепнул ближнему из волхвов. Тот кивнул и махнул рукой куда-то за спину верховному жрецу, говоря на своем языке, явно к кому-то обращаясь.
Из толпы гардарийцев вышел высокий молодой волхв в куртке из светлой кожи. Щеки Уллы моментально обдало жаром, потому что парень смотрел на нее не моргая. Женщина приветливо улыбнулась ему и протянула чарку. Тонких пальцев коны коснулись суховатые руки волхва, которые тут же нагло накрыли их целиком. Парень не отводил пристального взгляда, в котором уже полыхал огонь интереса.
«Только этого не хватало,» - взмолилась вёльва.
Кона с удивлением отметила, что глаза у молодого волхва были разного цвета: один ярко-голубой, второй – зеленовато-серый. А еще он был единственным, кого из них можно было спутать с местным – перехваченные на лбу тесьмой волосы и борода и мужчины были светлее, чем пшеничные колосья. Разноглазый сделал из чарки глоток, не сводя восхищенного взгляда с женщины и теперь предложил мед ей. По правилам – гостю отказывать нельзя, а потому она сделала то же самое.
Медовуха была легкой, но приторно-сладкой, и Улла невольно облизнула губы, чем взбудоражила гардарйица еще сильнее – парень крепче сжал руки вёльвы. Теперь ей как-то нужно было передать чарку дальше, но мужчина продолжал крепко держать ее ладони в своих. Благо другой волхв, с лихими темными кудрями, хлопнул разноглазого по плечу, отчего тот вздрогнул и нехотя обернулся. Мгновения хватило, чтобы Ниссен легко освободила сосуд и передала его следующему волхву.
Рыжая кона сделала шаг назад и растворилась в толпе норманнов, которые теперь радостно приветствовали гардарийцев. Сердце бешено колотилось у нее в груди, грозясь выпрыгнуть сквозь ребра.
Нет, теперь точно придется отсиживаться в лесу.
Предпраздничный вечер начался с хвалебной речи богам-покровителям и последующего распития урожайного меда. Как всегда. Жертву будут приносить лишь завтра в полдень, да и назвать это полноценным закланием – язык не повернется. В поле просто срежут последний колос, возложат на алтарь с остальным добром и подожгут во имя будущего посева и урожая. Никаких козлов, баранов или, на худой конец, кур. Это не Йоль или Мидсоммар.
Народ радостно общался за чаркой-другой, а Улла сидела в неприметном углу поляны, потягивая из чаши медовуху, и внимательно наблюдала за всеми. В первую очередь за Иваром, который на данный момент лихо миловался с одной из преемниц Совета. Девушка скромно улыбалась и стреляла в юношу глазками, а тот и рад был стараться. Главное, чтобы не связался с дайдасигдами, которых позвали в этом году раньше Йоля, что удивительно.
Да, а мед в этом году весьма хорош.
Готский жрец слонялся по окрестностям, явно пытаясь еще раз «столкнуться» с вёльвой, но уже более настырно. Ниссен это забавляло и злило одновременно, потому что намерения мужчины были крайне очевидными. За размышлениями об упертом готе, Ульфра не заметила, как к ней кто-то подошел.
– Могу? – приятный глубокий голос выдернул женщину из полутранса. Она покосилась на нарушителя своего спокойствия, и внутри все похолодело.
Разноглазый.
Не дождавшись ответа, волхв присел рядом с Уллой прямо на траву, скрещивая ноги. Удивленная наглостью гостя, кона уставилась на сидящего рядом. Парень же ответил широкой улыбкой и теплым взглядом.
– Вот ты где, красавица! – гаркнул гот, который, к несчастью, заметил-таки сидящую в отдалении Ульфру.
– Тебя только не хватало… - устало выдохнула сейдкона.
Медвежья шкура жреца сменилась на рубаху, расшитую вязью, но обаяния она мужчине не добавила. Гот резво направлялся в сторону Ниссен, но стоило ему приблизиться, как разноглазый волхв поднялся на ноги. Ростом он был даже выше жреца, но значительно уже в плечах. Если германец был просто воплощением своего зверя-хранителя, то гардариец напоминал молодой дубок – тонкий, но от этого не менее сильный, чем взрослые деревья.
– Эт ты правильно уходить собрался, - рыкнул на конкурента гот, насупливаясь, - я лишних глаз не люблю в этом деле…
Северная Норвия.
Исбиткант. 30 июля 1760 год.
_
Глава 1
Улла сидела на берегу и внимательно вглядывалась в водную гладь фьорда. Сумар уже перевалил за второю половину и нужно было собираться на праздник урожая. Её не так напрягал факт праздника, как то, что молодой ярл снова отправит с вёльвой своего младшего братца. Парня уже второй год пытались женить, но засранец упорно не желал вешать себе на шею ярмо семьи.
Послышались громкие шаги. Ивар даже не пробовал двигаться бесшумно, зная, что его и так услышат. Кона Ниссен обреченно вздохнула, поднимая к облакам серые глаза и без слов вопрошая богов: за что?
– Утра, достопочтен...
– Да-да... прибереги подобные речи для девок, а меня избавь от этого, - сейдкона честно пыталась не злиться на глуповатого ярловского родича, но получалось плохо. - В этот раз ты ничего не забыл?
В прошлый раз этот умник додумался плыть в Упсаллу даже без пайка на день, что уж говорить о сменных портках?
Юноша обиженно насупился и надул губы.
Ну чисто дитя малое. Восемнадцать лет, а ума, как у сопливого мальчишки. И ведь выглядит он уже как мужчина, даже вон борода уже имеется козлячья.
– Да ничего я не забыл, - пробурчал Ивар.
– Ну пошли тогда, - Ульфра поднялась со своего места, отряхнула юбку от лесного мусора и зашагала в сторону деревни, откуда они двинутся верхом. Можно было и на ладьях, как это делают остальные, но тогда она бы не успела на Совет.
***
Упсалла не сильно отличалась от Исбитканта, во всяком случае ритуальная часть города, которая примыкала к лесу. Резная ставкирка возвышалась над поляной словно наросшие друг на друга вешенки. К остаткам кромлеха, прежде служившего капищем, стекались люди.
Народу было пока не так много, как на основном празднике, но достаточно, чтобы начать присматриваться. На подобных сборищах многие находили себе пару, не зря же праздник урожая за глаза еще называли «ярмаркой невест».
Ивар ходил по поляне и счастливо улыбался, разглядывая девушек под неодобрительное шипение сопровождающих их кон или матушек-тетушек. Улла же сидела у храма Фрейи и собиралась с мыслями.
«Сейчас начнется…»
– Мне кажется, или ты нервничаешь? – Юноша присел рядом, шутливо пихая женщину в бок. Вёльва метнула в него убийственный взгляд, и ярловский сынок моментально пожалел о сказанном.
– Ерунды не болтай почем зря. Просто не хочу туда идти.
– Так не иди!
– Надо. Это мой долг, - сейдкона хмурила брови и нервно поджимала губы. Поколебавшись пару мгновений, она резко поднялась, вздохнула полной грудью и зашагала навстречу темнеющему прогалу двери.
Зал пока не освещался высоким и жарким костром из жертвенных поленьев, поэтому легкий полумрак царил внутри ставкирки. Слабый свет пробивался из узких окон, освещая лишь отдельные клочки пространства и выхватывая из тьмы отдельные лавки и столы. Неужели пронесло?
– Ты задержалась, - послышался строгий женский голос. Кона Брунхильд сидела за ближним столом и шила куклу для ритуала.
– Я… - голос предательски дрогнул, - снова не одна. Ивар…
– Сын старого ярла Рольфа, знаю, - говорила Хильд спокойно и размеренно, явно больше увлеченная шитьем, нежели муторным разговором. – Я не об этом. Ты не хотела заходить. Опять в этом году оставишь парня здесь, а сама по чащам хорониться будешь?
– Да вы мне выбора не оставляете! - начала закипать рыжая кона, - Каждая считает своим долгом спросить, когда я там уже родить соберусь…Я вам что, кошка течная или овца племенная?
Брунхильд отложила шитье и внимательно посмотрела на молодую женщину. Некогда пронзительно синие глаза сейчас были мутновато-голубыми, но смотрели так же остро, как и тридцать лет назад.
Все они уходят и приходят, а Улла все также оставалась свежей и прекрасной, будто не была старше всех их.
– Не овца. Но тебе нужен приемник, а кто как не твое дитя станет самым достойным кандидатом? Здесь много хороших мужчин…
– Не нужен мне ребенок, - отрезала Ниссен. – Не хочу.
Старая кона покачала головой.
– Нужен, Улла, ты даже сама не понимаешь насколько. Может, года твои и складываются в века, но нрав у тебя, как у сопливой девчонки…
– Оскорблять меня вздумала, Старейшина? – почти прорычала вёльва.
– Ни в коей мере, - тепло улыбнулась старая кона и вернулась за шитье. – Подумай над моими словами. Праздник уже завтра на закате. Найди себе мужчину по душе, а дальше ты и так знаешь, как это делается.
Щеки коны Ниссен вспыхнули от негодования. Из года в год одно и то же! Резким движением отвесив поклон, женщина развернулась на пятках и почти что вылетела из храма, звеня подвесками на платье.
Как же ее раздражали эти сочувствующие взгляды со стороны норманнок!
Насмотрелась она на то, какими страданиями достаются эти «плоды любви и счастья», и теперь не особо рвалась пережить то же самое. Тем более, что обычай бытности сейдконой запрещал иметь супруга, чтобы всего себя отдавать служению.
Год назад Ульфра до последнего отсиживалась в лесу, лишь бы не столкнуться с кем-нибудь из юнцов. Они все были молоды, горячи и пустоголовы. Кровь в них кипела, а вот с умом было туговато. Мальчишки еще совсем, что с них взять? Связываться с кем-то из местных сейдманов ей не позволяли обычаи, а чужаков вёльва не переносила на дух. Что ж, придется снова изображать бурную деятельность в лесах Упсаллы, благо редких для Исбитканта трав тут было в достатке.
Ниссен шла через храмовую поляну в сторону леса и недовольно бубнила себе под нос, не особо заботясь о том, чтобы смотреть по сторонам.
– Эй?! – женщина плечом врезалась во что-то твердое и только потом удосужилась поднять глаза. Спиной к ней стоял огромный мужчина в черной медвежьей шкуре.
«Берсерк?» - промелькнуло в голове вёльвы.
Вот так новость! Каким же это ветром яростного зверовоина занесло на праздник плодородия? Их же кроме битв, грабежей и оргий ничего и не интересует…
Верзила медленно обернулся, и кона невольно скривилась. Нет, не берсерк, хуже. Готский жрец. Лицо мужчины пересекали широкие полосы черных татуировок, уходящие по шее вниз и ползущие по могучей груди, увешанной оберегами из звериных зубов. Темные глаза гота довольно сверкнули при виде озадаченной женщины.
– Ух ты, - присвистнул жрец, – прошу извинить, красавица, не заметил. Позволь, пригласить тебя в качестве извинений…
– Не стоит, - отрезала Улла, отдергивая руку, которую мужчина пытался взять в свою лапищу.
– Ну как же? - не унимался гость с Континента, - Не увидеть такую женщину – уже преступление! Хотя бы имя назови, чтобы я мог подобающе извиниться?
– Ис…
– Ульфра, вот ты где! – нарисовавшийся на поляне Ивар гаркнул это так громко, что невольные свидетели дифирамбов гота заулыбались, видя, что выкрутиться рыжеволосой жрице не получилось. Ниссен же сейчас страстно желала прикопать недотепу где-нибудь под кустом. – Представляешь, там сейчас ладья гардарийцев пристала!
– А этим тут чего понадобилось? – гот тут же забыл про Уллу, чем она и воспользовалась, цапнув ярловского родича за ухо и утащив его в сторону.
Парень ойкал и спотыкался, пока кипящая злобой сейдкона волокла его под сень молоденького ясеня.
– Еще раз будешь орать мое имя направо и налево, я тебе язык укорочу, - шикнула дева, делая страшные глаза и отпуская покрасневшее ухо. Парень виновато вжал голову в плечи и потер изувеченную часть тела, раскаянно стреляя в мучительницу глазами. Ниссен осталась довольна результатом.
– Извини…
– Я подумаю. Что там с гардарийцами? – она бы злилась и дальше, но не умела долго этого делать.
Тем более, что не такие уж они и частые гости в Упсалле эти гардарийцы. Ивар тут же просветлел и принялся рассказывать, как в гавани священного городища пристала светлая и широкая ладья с рогатым навершием на носу.
Волхвы. Бычья голова – знак их бога Велеса, которого чтили когда-то давно в Гардарике, пока один из их конунгов не принял христианство и не крестил страну. С тех пор братия всезнающих мужей заметно поредела, а часть из них вообще ушла в глухие леса. Собственно, как и везде.
Интересно было бы посмотреть.
– Ну, пошли, что ли, глянем на них, - вёльва заговорчески подмигнула юноше и направилась в сторону гавани. Ивар не отставал ни на шаг.
Корабль и правда был хорош: плавные линии корпуса, искусная резьба, серебристые паруса. Будто не люди делали, а сама Природа приложила к нему свою заботливую длань. На фоне старых массивных драккаров он казался тонким лебедем и, наверняка, был более маневренным и быстрым.
А вот волхвы не сильно удивили. Почти ничем от местных не они отличались, разве что волосы были темнее, да речь не норманнская. Не знай, что это гардарийцы, Улла бы решила, что восточные норманны или саамы.
Встречать их вышла и Брунхильд в сопровождении молодых преемниц, которые горделиво следовали за Старейшиной, неся в увитых лентами руках по чарке с медом. Проходя мимо Ульфры, девушки надменно фыркнули и задрали носы выше. Вёльва лишь покачала на это головой. Имей она желание, то стала бы главой Совета еще столетия назад, но эта роль ее не прельщала. Совсем. Пусть люди играются в бирюльки, у Ниссен были задачи поважнее. Да и преемниц мудрые коны больше использовали как разменные монеты в своих игрищах, так что и тут она не прогадала.
Навстречу Почтенной коне Брунхильд вышел седовласый старец в длинной робе и резным посохом, который служил ему еще и клюкой. Не сказать, что волхв был дряхлым и немощным, но он заметно уступал собратьям в мощи. Позади него стояли загорелые и крепкие мужи, которые не боялись работы в поле.
Все знали, что жрецы Велеса были отменными пахарями, а теперь это еще и видели. По стати и мощи с ними могли соревноваться разве что южане с их полями и бесконечными битвами с природой за урожай.
– Добро пожаловать, дорогие гости! Это великая честь для нас, - громко поприветствовала на всеобщем гостей кона Хильд и уважительно склонила голову в венке из лесных цветов, тронутую нитками седины, улыбаясь гардарийскому волхву. Старец сдержанно кивнул в ответ, мужчины же за ним поклонились. – Испробуйте же урожайного меда, который мы открыли в честь праздника сегодня. Улла!
Внутри Ниссен все похолодело.
«Вот же гадюка старая!»
Брунхильд тепло улыбалась и протягивала в ее сторону руку, а вот девушки буквально прожигали ненавидящими взглядами. Вёльва знала, что, если откажется – подобная выходка дорогого будет стоить Исбитканту, точнее ее спокойствию. Ничего серьезного с ней-то не случится, но плешь ярлу проедят знатно. Да и народ там шибко верующий, даже священник молоденький пока не смог достучаться до местных. Гудеть этот рой потом будет долго.
Наступив на горло своей гордости, рыжая кона подошла к Старейшине и приняла из рук одной из преемниц чарку.
«Паскуда, чтоб тебе пусто было», - Улла почти слышала, что думала прислужница, когда та нехотя отдавала ей сосуд с напитком. Нацепив на лицо самое доброжелательное выражение, Ниссен шагнула к старому волхву и протянула чарку ему. Старец что-то шепнул ближнему из волхвов. Тот кивнул и махнул рукой куда-то за спину верховному жрецу, говоря на своем языке, явно к кому-то обращаясь.
Из толпы гардарийцев вышел высокий молодой волхв в куртке из светлой кожи. Щеки Уллы моментально обдало жаром, потому что парень смотрел на нее не моргая. Женщина приветливо улыбнулась ему и протянула чарку. Тонких пальцев коны коснулись суховатые руки волхва, которые тут же нагло накрыли их целиком. Парень не отводил пристального взгляда, в котором уже полыхал огонь интереса.
«Только этого не хватало,» - взмолилась вёльва.
Кона с удивлением отметила, что глаза у молодого волхва были разного цвета: один ярко-голубой, второй – зеленовато-серый. А еще он был единственным, кого из них можно было спутать с местным – перехваченные на лбу тесьмой волосы и борода и мужчины были светлее, чем пшеничные колосья. Разноглазый сделал из чарки глоток, не сводя восхищенного взгляда с женщины и теперь предложил мед ей. По правилам – гостю отказывать нельзя, а потому она сделала то же самое.
Медовуха была легкой, но приторно-сладкой, и Улла невольно облизнула губы, чем взбудоражила гардарйица еще сильнее – парень крепче сжал руки вёльвы. Теперь ей как-то нужно было передать чарку дальше, но мужчина продолжал крепко держать ее ладони в своих. Благо другой волхв, с лихими темными кудрями, хлопнул разноглазого по плечу, отчего тот вздрогнул и нехотя обернулся. Мгновения хватило, чтобы Ниссен легко освободила сосуд и передала его следующему волхву.
Рыжая кона сделала шаг назад и растворилась в толпе норманнов, которые теперь радостно приветствовали гардарийцев. Сердце бешено колотилось у нее в груди, грозясь выпрыгнуть сквозь ребра.
Нет, теперь точно придется отсиживаться в лесу.
Глава 2
Предпраздничный вечер начался с хвалебной речи богам-покровителям и последующего распития урожайного меда. Как всегда. Жертву будут приносить лишь завтра в полдень, да и назвать это полноценным закланием – язык не повернется. В поле просто срежут последний колос, возложат на алтарь с остальным добром и подожгут во имя будущего посева и урожая. Никаких козлов, баранов или, на худой конец, кур. Это не Йоль или Мидсоммар.
Народ радостно общался за чаркой-другой, а Улла сидела в неприметном углу поляны, потягивая из чаши медовуху, и внимательно наблюдала за всеми. В первую очередь за Иваром, который на данный момент лихо миловался с одной из преемниц Совета. Девушка скромно улыбалась и стреляла в юношу глазками, а тот и рад был стараться. Главное, чтобы не связался с дайдасигдами, которых позвали в этом году раньше Йоля, что удивительно.
Да, а мед в этом году весьма хорош.
Готский жрец слонялся по окрестностям, явно пытаясь еще раз «столкнуться» с вёльвой, но уже более настырно. Ниссен это забавляло и злило одновременно, потому что намерения мужчины были крайне очевидными. За размышлениями об упертом готе, Ульфра не заметила, как к ней кто-то подошел.
– Могу? – приятный глубокий голос выдернул женщину из полутранса. Она покосилась на нарушителя своего спокойствия, и внутри все похолодело.
Разноглазый.
Не дождавшись ответа, волхв присел рядом с Уллой прямо на траву, скрещивая ноги. Удивленная наглостью гостя, кона уставилась на сидящего рядом. Парень же ответил широкой улыбкой и теплым взглядом.
– Вот ты где, красавица! – гаркнул гот, который, к несчастью, заметил-таки сидящую в отдалении Ульфру.
– Тебя только не хватало… - устало выдохнула сейдкона.
Медвежья шкура жреца сменилась на рубаху, расшитую вязью, но обаяния она мужчине не добавила. Гот резво направлялся в сторону Ниссен, но стоило ему приблизиться, как разноглазый волхв поднялся на ноги. Ростом он был даже выше жреца, но значительно уже в плечах. Если германец был просто воплощением своего зверя-хранителя, то гардариец напоминал молодой дубок – тонкий, но от этого не менее сильный, чем взрослые деревья.
– Эт ты правильно уходить собрался, - рыкнул на конкурента гот, насупливаясь, - я лишних глаз не люблю в этом деле…
