ГЛАВА 1
Система планет Канрия-6, 8935 год
Объект Гамма III, в галактике Касорх-94.
Посол особого назначения по межгалактическим отношениям, Лада Митронова.
Монотонный гул вибраций прошел по корпусу станции, сменившись глухим, утробным ударом, который на секунду заглушил даже шум жизнеобеспечения. На тактическом дисплее в центре командного зала сфера Гаммы-3 содрогнулась. Контролируемый заряд кинетической энергии, заложенный в одну из глубинных жил, сработал безупречно. В абсолютной тишине вакуума взрыв вырвал из недр спутника гигантский пласт породы, выбросив в пространство выдолбленного ядра фонтаны базальта, железной руды и щебня.
Осколки, летящие с баллистической скоростью, густо усекали бронещиты, защищавшие нашу смотровую площадку. На несколько долгих минут обзор на главный экран стал бесполезным — его полностью заслонил хаос медленно, лениво вращающихся обломков, купающихся в багровом свете далекого газового гиганта. Я наблюдала, как круглые универсальные уборщики, похожие на стайку металлических скатов, неторопливо принялись за работу, их гравитационные буфера поглощали крупные фрагменты, а ионные щетки счищали мелкую пыль. Когда поле зрения наконец очистилось, на месте взрыва зияла лишь глубокая вогнутая трещина, уходящая в темноту недр.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнула я, больше себе, чем кому-либо.
Голос прозвучал сразу за моим левым ухом, тихий и невозмутимый.
— Фаза селенологического формирования приближается к завершению, мэм. Остаточная нестабильность составляет 2,3%.
— Знаю, Уолтер, — ответила я, намеренно смягчив интонацию, выжимая из себя все капли формальной вежливости. Новый операционный ИИ, назначенный корабельным «Марри», казалось, видел свою миссию в тотальном микроскопическом контроле. Он пытался быть полезным до тошноты.
Мой взгляд прилип к главному голографическому проектору, где пульсировали столбцы телеметрии, требующие полного внимания. Демонтаж коренной породы с помощью направленных взрывов был чудовищно сложной задачей. Каждая детонация — это не просто удаление массы, это импульс, толчок. Чем меньше становилась масса Гаммы-3, тем сильнее на нее влияли кинетические силы взрывов и, что было куда опаснее, приливные силы газового гиганта-хозяина, чье гравитационное поле было подобно невидимой, могучей руке, готовой сорвать спутник с его насиженной орбиты.
Рассчитать корректирующий импульс для возврата на стабильную орбиту было делом тривиальным. Сложность была во времени. Его катастрофически не хватало. А здесь, в зоне операции, уже дежурили несколько грузовых ковчегов и небольшие автоматические минники. И особенно критичным был скорый визит «НоваСтил» — их команда должна была начать монтаж судостроительных линий и квантовых сборщиков. Любое, даже минимальное смещение орбиты, которое привело бы к столкновению Гаммы-3 с одним из этих кораблей, было бы фатальным. У них просто не хватило бы реактивной массы для уклонения.
Не в первый раз я мысленно выругалась, вспоминая о запрете на молекулярные разделители. О, с МР вся эта операция заняла бы дни, а не недели. Чистые срезы, нулевая вибрация, полный контроль. Но нет. Железное ядро спутника было нашим алиби. Молекулярные разделители оставляли характерный спектрографический след — оплавленную, бесполезную для коммерции руду. А наблюдателям из «НоваСтил» было жизненно необходимо верить, что они строят верфь на месте законного и перспективного горнодобывающего предприятия.
— Лада, — голос Уолтера снова прорезал тишину, и на этот раз в его ровном баритоне я уловила отчетливую ноту раздражения. — Пожалуйста, обратите внимание на всплеск гамма-излучения в секторе семь. Уровень приближается к 85% от допустимого порога.
Я скользнула взглядом по показаниям датчиков на боковой консоли. Чего он нервничал? Фон был повышенным, но стабильным, и далек от красной зоны. Я не могла понять, что «Марри», планетарный ИИ нашего судна, нашел в этом гипертрофированно осторожном модуле. Что заставило его рекомендовать Уолтера в качестве замены Элис?
С Элис мы работали в идеальном симбиозе. Она предвосхищала мои запросы, ее анализ был быстр и лаконичен, а ее молчание в критические моменты было красноречивее любых отчетов. Мне было до боли грустно, когда ее контракт истек, и ее отозвали для апгрейда. Теперь же я не просто скучала по старому коллеге — я тратила драгоценные когнитивные ресурсы на то, чтобы сглаживать углы с новым ИИ, с которым, казалось, не могла найти и точки соприкосновения. Он был не помощником, а еще одной переменной в и без того сложном уравнении.
Мои мысли, сосредоточенные на сложной орбитальной механике, были резко прерваны голосом, прозвучавшим из общего канала.
— Запускаю обратный отсчет детонации заряда номер сорок два. Пять... четыре...
Это был заместитель инженера Маккарти, его голос был ровным и лишенным эмоций, словно он отдавал команду на чашку кофе, а не на контролируемый подрыв нескольких мегатонн породы.
— ...три... два... один. Инициирую.
Глухой, утробный гул, больше тактильный, чем звуковой, прошел по каркасу смотровой площадки. За бронированным стеклом, в беззвучном вакууме, вспыхнула еще одна ослепительная точка, и поверхность Гаммы-3 содрогнулась. Веер выброшенного вещества — расплавленного базальта и металлической руды — медленно расплылся в пространстве, словно капля чернил в воде.
Сетка телеметрии на главном голографическом дисплее позеленела, подтверждая успешность операции. Мы почти у цели. Еще несколько таких точечных ударов — и фаза селенологического формирования будет завершена. Тогда я смогу, наконец, перевести дух и передать эстафету строителям из «НоваСтил», которые под началом Маккарти начнут монтаж верфи. Инженер был новичком в моей команде, но за последние циклы он доказал свою надежность и острый, аналитический ум. В нем чувствовалась редкая для его возраста способность сохранять хладнокровие под давлением и принимать решения, основанные на чистой логике, а не на панике.
Директивный график, спущенный нам руководством, был немыслимо сжат и не оставлял места на ошибку. Но сейчас, наблюдая за безупречной работой команды и точностью расчетов, я впервые позволила себе мысль, что мы уложимся в срок. При условии, конечно, что Вселенная не приготовила нам какой-нибудь незапланированной катастрофы вроде гравитационной аномалии или внезапного визита корпоративных ревизоров. Пока же все шло если и не идеально, то максимально близко к тому.
Прода от 11.11.2025, 19:46
— Сброс массы за красную черту! — голос Маккарти, обычно спокойный, сорвался на крик, прорезав гул тревоги. — Взрыв сорок два выбросил на семь процентов больше материала, чем прогнозировало моделирование! Орбитальная стабильность падает!
Холодная волна пробежала у меня по спине. На тактическом дисплее ровная линия траектории спутника начала изгибаться, уходя за пределы безопасного коридора.
— Вектор стабилизации — юг-юго-запад! Направляйте гравитационные колонны! — мой собственный голос прозвучал резко, но без тени паники.
— Сколько колонн задействовать, мэм? — пальцы Маккарти уже летали по панели управления.
— Все! Весь массив, на полную мощность!
Именно на такой случай мы и развернули вокруг спутника кольцо этих массивных стабилизаторов — гравитационных буксиров, чьи силовые поля могли мягко, но неумолимо толкать многотонные объекты. Теоретически, у них было больше чем достаточно совокупной тяги, чтобы вернуть спутник на курс. Но единственный вопрос, который жёг мне мозг: успеем ли мы?
Мой взгляд метнулся к потоку телеметрии, сканируя данные об остаточной толщине и плотности коры, пытаясь вычислить причину такого резкого дисбаланса.
И я нашла её.
На периферии зоны контроля один из автоматических рудовозов класса «Магнит» не выполнил манёвр по переносу добытой породы на корректную орбиту утилизации. И, что было фатальной ошибкой, его система связи не передала отчёт о задержке. Дисбаланс этих неучтённых килотонн, соединённый с импульсом от последнего взрыва, и стал тем толчком, что отправил спутник на более высокую, нестабильную орбиту.
Прода от 21.11.2025, 16:47
Я метнулась к голографическому интерфейсу, вызывая тактическую карту сектора. На темном полотне экрана зажглись десятки значков, каждый — корабль, чье местоположение и предсказанная траектория выстраивались в зловещий узор вокруг смещающегося спутника.
— Уолтер, идентифицируй капитана «Резолюшн», — скомандовала она, не отрывая взгляда от дисплея.
Ответ ИИ прозвучал мгновенно, прямо в нейроимплант:
— Пенни Бланшар. Уже устанавливаю с ней канал связи.
Почти тут же в командном центре раздался спокойный голос:
— Атташе Лада? Мы уже выполняем маневр уклонения, уходим на безопасную дистанцию. Уолтер сообщил о чрезвычайной ситуации.
— Подтверждаю, — откликнулась я, следя, как значок «Резолюшн» начинает плавно смещаться в сторону от зоны риска. — Сообщите ваш новый курс и пеленг.
Получив от Пенни точные координаты, я коротко кивнула:
— Отлично. Благодарю, Уолтер.
— Всего лишь выполняю свои протоколы.
— А теперь мы... Погодите-ка. Что это? — взгляд зацепился за новый, стремительно приближающийся к спутнику сигнал. Его траектория, рассчитанная для стандартного торможения на орбите газового гиганта, теперь вела прямиком в эпицентр катастрофы.
— Это «Холгейт», — прокомментировал Маккарти, сверившись с данными телеметрии. — Тяжелый грузовоз. На его борту редкоземельные элементы для каркасов новых крейсеров. По расписанию его прибытие было запланировано на следующий цикл.
— Какого черта он делает здесь сейчас? Уолтер! — рявкнула я, и одна из ее помощниц тут же повернулась к ней. — Немедленно вызови капитана «Холгейта». Прикажи ему, чтобы он немедленно изменил курс по вектору орбитального вращения! Маккарти, как там наши гравитационные колонны?
— Беспилотные буксиры перемещают их на максимальной скорости. Одна уже на позиции и вышла на номинальную мощность, но эффект статистически незначителен. Последний взрыв передал спутнику колоссальный импульс. Вторая колонна на подходе, остальные следуют за ней, но, по моим расчетам, потребуется не менее тридцати минут, чтобы хоть как-то компенсировать смещение и стабилизировать орбиту.
Я не могла физически ощутить, как спутник уходит на новую орбиту — искусственная гравитация командного центра надежно компенсировала внешнее движение, но я могла представить, как маленький спутник медленно и неумолимо отдаляется в темноту, вырываясь из гравитационных объятий своей планеты-хозяина.
— Не могу установить связь с «Холгейтом», — голос Уолтера был, как всегда, безмятежен. — Корабль в «мертвой зоне». Магнитные бури в радиационном поясе создают непреодолимые помехи. Установить стабильный канал связи сможем не ранее, чем через четыре минуты. Если «Холгейт» не инициирует аварийный корректирующий маневр в течение следующих двух минут и двадцати двух секунд...
— Я знаю, — оборвала его, сама только что закончив мысленный расчет. — Он станет еще одним кратером на поверхности спутника.
