Сердце её колотилось быстрее, потому что она не пряталась, как обычно, а просто спокойно шла.
Калитка пастушьего дома была открыта. Арсен стоял во дворе с кастрюлей, в которой была каша для коз. Увидев Сатеник, он чуть не вылил всё на себя.
— Сатеник-джан! — воскликнул он, и глаза его округлились.
Не зная, что сказать, Арсен постоял немного, затем — покрутил головой. Кастрюлю он торопливо поставил на лавочку, где когда-то тётушка Сирануш расчёсывала Сатеник.
— Сумасшедшая, — прошептал Арсен, хватая Сатеник за плечи и выталкивая со двора, — тебя же увидят!
— Все видели, — ответила Сатеник.
Её слова оказались холодными, словно снег, который покрывает верхушки Сис и Масис, они обожгли и Арсена, и саму Сатеник.
Арсен медленно покраснел, нехотя отпустил Сатеник, упрямо стоящую посередине двора. Всё читалось в его глазах, словно в церковной книге. Теперь ему не нужно было уметь говорить, как когда-то не нужно было уметь говорить Сатеник.
Насупившись, сведя брови в галку на лбу, Арсен пнул камешек под ногами.
— Вай, ну и чего пришла? — спросил он понарошку сердито, хотя стыдливо по-настоящему.
Сатеник прямо сказала, как и хотела:
— Ты меня обзываешь, Арсен-джан.
— Не обзываю совсем, — нагло соврал Арсен.
— Мне очень больно.
— Вот глупости!.. Несерьёзно!..
Арсен отвернулся и больше никогда не смотрел Сатеник в глаза.
— Уходи отсюда, — сказал он, поднимая кастрюлю и собираясь подкармливать коз. — Папка сейчас вернётся. Уйди.
Что-то поползло к горлу у Сатеник, она схватилась за шею: там опять — ничего. Но давило, давило, скрючивало! Она вынула из-за пазухи грязный платок и швырнула на землю. Какие-то несказанные слова почти вытекли из её рта. Тут — заскрипела калитка: вошёл Егиш-джан. Он застыл, как застывал обычно его сын, удивившись.
Сатеник не испугалась. Она посмотрела на Егиш-джана, затем — на Арсена… и вдруг схватила кастрюлю с кашей и побежала, понеслась по деревне, как бешеная, горстями засовывая кашу в себя на бегу, не оглядываясь. Волосы её выбились из-под платка.
Пастух Егиш-джан выбежал вслед не с палкой, а с настоящим ружьём.
Прокричал:
— Застрелю тебя, Сатеник! — и прицелился даже, но не пальнул. — Будешь воровать — застрелю!
Всполошились коровы, раскудахтались куры, индюк вздулся, как туча, и побежал следом за Сатеник, пытаясь клюнуть её за пятки. Не удержавшись на ногах, Сатеник скатилась вниз — прямо в реку. Удавка на её шее так затянулась, что не было сил, и Сатеник захлебнулась кашей, сладкой речной водой и слезами.
* * *
В ночь перед свадьбой в деревне играл дудук. Его мелодия текла, словно речка, между гор и холмов, достигая ушей Сатеник, лежащей под звёздами возле церкви. Сатеник слушала, слушала, слушала…
Она закрывала глаза, и ей казалось, что сейчас её точно что-то затопит. Осталось совсем чуть-чуть.
Ей очень хотелось сидеть у костра в деревне со всеми, есть мягкий лаваш и запивать его таном. Она представляла, как тётушка Сирануш мешает в кастрюле хаш, как Егиш-джан играет, сложив по-особенному чёрные руки, как у Арсена на волосах играют блики, похожие на огоньки.
И звёзды танцевали перед глазами у Сатеник, пока люди танцевали у костра под ярхушту — и плакали под дудук.
Читать дальше: https://www.litres.ru/o-kit-31899036/ni-slova-o-satenik/
Калитка пастушьего дома была открыта. Арсен стоял во дворе с кастрюлей, в которой была каша для коз. Увидев Сатеник, он чуть не вылил всё на себя.
— Сатеник-джан! — воскликнул он, и глаза его округлились.
Не зная, что сказать, Арсен постоял немного, затем — покрутил головой. Кастрюлю он торопливо поставил на лавочку, где когда-то тётушка Сирануш расчёсывала Сатеник.
— Сумасшедшая, — прошептал Арсен, хватая Сатеник за плечи и выталкивая со двора, — тебя же увидят!
— Все видели, — ответила Сатеник.
Её слова оказались холодными, словно снег, который покрывает верхушки Сис и Масис, они обожгли и Арсена, и саму Сатеник.
Арсен медленно покраснел, нехотя отпустил Сатеник, упрямо стоящую посередине двора. Всё читалось в его глазах, словно в церковной книге. Теперь ему не нужно было уметь говорить, как когда-то не нужно было уметь говорить Сатеник.
Насупившись, сведя брови в галку на лбу, Арсен пнул камешек под ногами.
— Вай, ну и чего пришла? — спросил он понарошку сердито, хотя стыдливо по-настоящему.
Сатеник прямо сказала, как и хотела:
— Ты меня обзываешь, Арсен-джан.
— Не обзываю совсем, — нагло соврал Арсен.
— Мне очень больно.
— Вот глупости!.. Несерьёзно!..
Арсен отвернулся и больше никогда не смотрел Сатеник в глаза.
— Уходи отсюда, — сказал он, поднимая кастрюлю и собираясь подкармливать коз. — Папка сейчас вернётся. Уйди.
Что-то поползло к горлу у Сатеник, она схватилась за шею: там опять — ничего. Но давило, давило, скрючивало! Она вынула из-за пазухи грязный платок и швырнула на землю. Какие-то несказанные слова почти вытекли из её рта. Тут — заскрипела калитка: вошёл Егиш-джан. Он застыл, как застывал обычно его сын, удивившись.
Сатеник не испугалась. Она посмотрела на Егиш-джана, затем — на Арсена… и вдруг схватила кастрюлю с кашей и побежала, понеслась по деревне, как бешеная, горстями засовывая кашу в себя на бегу, не оглядываясь. Волосы её выбились из-под платка.
Пастух Егиш-джан выбежал вслед не с палкой, а с настоящим ружьём.
Прокричал:
— Застрелю тебя, Сатеник! — и прицелился даже, но не пальнул. — Будешь воровать — застрелю!
Всполошились коровы, раскудахтались куры, индюк вздулся, как туча, и побежал следом за Сатеник, пытаясь клюнуть её за пятки. Не удержавшись на ногах, Сатеник скатилась вниз — прямо в реку. Удавка на её шее так затянулась, что не было сил, и Сатеник захлебнулась кашей, сладкой речной водой и слезами.
* * *
В ночь перед свадьбой в деревне играл дудук. Его мелодия текла, словно речка, между гор и холмов, достигая ушей Сатеник, лежащей под звёздами возле церкви. Сатеник слушала, слушала, слушала…
Она закрывала глаза, и ей казалось, что сейчас её точно что-то затопит. Осталось совсем чуть-чуть.
Ей очень хотелось сидеть у костра в деревне со всеми, есть мягкий лаваш и запивать его таном. Она представляла, как тётушка Сирануш мешает в кастрюле хаш, как Егиш-джан играет, сложив по-особенному чёрные руки, как у Арсена на волосах играют блики, похожие на огоньки.
И звёзды танцевали перед глазами у Сатеник, пока люди танцевали у костра под ярхушту — и плакали под дудук.
Читать дальше: https://www.litres.ru/o-kit-31899036/ni-slova-o-satenik/
