Поляну покрывал толстый слой снега. Выходить на открытое пространство или нет? Напрямик короче, но будешь виден, как на ладони, и по глубокому снегу быстро не убежишь. Но и погоню заметить легче.
Нет, только не стоять на месте. Усилием воли Матвей заставил себя шагнуть вперёд, к дому на том конце поляны, потом ещё и ещё, просто переставлять босые ноги по снегу и не давать воли воображению, которое рисовало косматые силуэты между деревьями.
В доме можно спрятаться.
Здесь как будто никто не жил — да и кто бы поселился в лесу с волколаками? Ни тебе дымка из печной трубы, ни следов вокруг. Резные наличники на окнах второго этажа плотно закрыты.
Матвей взобрался по ступеням крыльца и дёрнул дверь. Тяжёлая створка медленно отворилась. Не сдержав стон облегчения, Матвей ввалился в сени и с усилием закрыл за собой тугую дверь. Засова не было.
— Эй! Здесь есть кто? — на всякий случай крикнул Матвей.
В доме стояла тишина.
Запнувшись в полутьме о лавку, Матвей едва не растянулся на полу. С трудом передвигая ноги, он побрёл вглубь дома. Окоченевшее тело слушалось плохо. Обморозил ли он себе что-нибудь, кто знает?
Первая комната, куда его занесло, больше напоминала дворцовые покои: настоящие ковры, два массивных кресла со спинками в человеческий рост, картина с какой-то чудной птицей и вдоль стен шкафы, шкафы, шкафы… Матвей распахнул дверцы ближайшего шкафа. На полках ровными рядами стояли книги. Лучше бы одежда или, на худой конец, оружие.
Матвей обхватил себя руками. Давно же здесь не топили. Из стены выступал бок печи, как иногда строили к востоку отсюда, по ту сторону гор. Матвей потрогал печную стенку — чуть тёплая.
Помыкавшись по первому этажу, он забрёл на кухню. В углу притулился стол без скатерти, маленького самовара на нём хватило бы и чашки на две. Матвей пошарил на полках. Несколько тарелок и мисок, чугунок, вышитое полотенце. На дальней полке нашёлся кухонный нож. Матвей провёл ногтем по лезвию — таким ножичком много не навоюешь.
Наверняка где-то должен быть топор, чем-то же хозяева кололи дрова.
В выстуженном доме нормально не согреешься, но ощущение холода сменилось чувством усталости. Сколько он бежал по этому лесу? Казалось, дни, месяцы и целые годы, а на самом деле минут двадцать или почти полчаса.
Страх и холод плохие помощники, но надо успокоиться и хорошенько подумать, что делать дальше. Матвей откинул край половика. Точно, вот крышка подпола. Только от волколаков там не спрячешься — запора изнутри не бывает, а снаружи волколаки откроют руками, это же не волки. Может, на втором этаже можно куда-нибудь забиться или хотя бы найти одежду?
В сенях скрипнула половица. Матвей рывком обернулся, выставив перед собой бесполезный нож.
На пороге стояла настоящая Снегурочка. Тоненькая и светленькая, как будто только что вылепленная из снега и по ошибке заглянувшая в этот заброшенный дом.
— Как ты сюда попал? — спросила Снегурочка. Голос у неё тихий, мягкий, как падающий с неба снег.
Матвей опустил нож.
— Ты настоящая?
— Так же, как и ты. Что ты делаешь в моём доме?
— Я бежал… — мысль о волколаках заставила его встрепенуться. Ни в какую сказку он не попал, и погоня никуда не делась. — В доме есть мужчины? За мной гонятся волколаки, а у тебя даже дверь не запирается!
— Здесь не укрыться, — Снегурочка отвела глаза. — Если ты смог зайти, то и они смогут.
— У тебя есть оружие?
— Нет. Беги отсюда. Стая ещё далеко, ты успеешь уйти.
В этом Матвей сомневался, но и сдаваться не собирался. Всё-таки на кону целая жизнь, есть за что побороться.
— Ладно, пойдём со мной. Может, ещё успеем уйти, тут вроде уже недалеко.
Вздрогнув, Снегурочка отступила.
— Не подходи ко мне!
В полумраке сеней белела меховая оторочка её рукавов. Матвей отложил нож.
— Честное слово, я ничего тебе не сделаю. Просто ты одна вряд ли далеко уйдёшь, вдвоём выберемся.
Как именно он будет помогать девушке, если их догонят волколаки, Матвей пока и сам не представлял.
— Я никуда не пойду, — Снегурочка скрестила руки на груди. — А вот тебе пора.
— Но ты же здесь погибнешь!
— Нет. Я живу здесь уже много лет.
Матвей не глядя зашарил рукой по столу в поисках ножа.
— Так ты колдунья? — догадался он. Не успели его пальцы сомкнуться на деревянной рукоятке, как в голове шевельнулось смутное воспоминание, что-то из слухов и перешёптываний, которые повторяли каждый на свой лад. — Нет, подожди, ты же дочь Савелия? Того волшебника?
— Внучка. Это дедушка заставил волколаков охранять меня.
— Но я на тебя не нападал! — воскликнул Матвей. — Я вообще не нападаю на людей, я простой кузнец. Зачем ты натравила на меня своих волколаков?
Девушка опустила глаза.
— Я не натравила, они сами. Ты ехал мимо, а они на тебя напали, всё отобрали и заставили играть, да?
— Играть? — пальцы стиснули рукоять ножа. — Это называется играть? Бежать по снегу через лес, без оружия и одежды? Каждую минуту ждать, что один из них приземлится тебе на загривок?
— Они дают час форы…
— Полчаса, — сквозь зубы бросил Матвей.
Не проронив ни слова, девушка скрылась в глубине дома. Матвей воткнул нож в столешницу. Толку от него всё равно нет.
Когда он вышел в сени, на ступенях лестницы на второй этаж шевельнулась тень. Матвей прыгнул первым. Пальцы сжали короткий мех, прямо в лицо кто-то коротко выдохнул. Пахнуло лавандой.
На секунду Матвей замер, радуясь, что не успел ударить. Он выпустил из пальцев меховой ворот. Девушка отстранилась, но не убежала, а подняла с пола мягкий свёрток и развернула его.
— Извини.
Матвею протянули шерстяной балахон.
— Это дедушкин, — тихий голос был едва различим. — Вот там валенки.
— Спасибо.
Балахона хватило бы на двух Матвеев, но ему и в голову не пришло воротить нос. Одежда подарила долгожданное тепло. Обувшись, Матвей вышел на крыльцо, щурясь на яркое, но не греющее солнце.
— Не сердись на меня, — попросила девушка. Она стояла, прислонившись к косяку и теребя меховую оторочку рукава. — И на дедушку. Волколаки раньше никого не трогали, просто после того… после того, как дедушки не стало, заклятье слабеет и слабеет.
— Пойдём со мной, — снова предложил Матвей.
Девушка покачала головой.
— Некуда мне идти. А ты не теряй время, там тропинка, — она показала рукой. — Выйдешь прямо на дорогу.
Спустившись по ступенькам, Матвей обернулся.
— Как тебя зовут?
— Лита, — ответила Снегурочка. — Беги.
Матвей спрыгнул в собственные следы и свернул в сторону дороги. За голенище завалился и тут же растаял снег. Далеко в лесу раздался протяжный вой. Игра началась.
Последние три дня с неба не упало ни снежинки, так что глубокий снег на поляне хранил на себе историю последних дней. Вон оттуда кузнец шёл к дому, а вот это он ушёл в лес. Лита слушала вой, когда началась его игра. До самой темноты она прислушивалась к звукам леса, но победного клича так и не прозвучало.
Вдоль стены дома кто-то прошёл. Лита спустилась с крыльца и пошла к поленнице. Там лежала новая порция растопки. Дровами это не назовёшь: ветки, поломанный ствол тонкой осинки — топором они последние два года не пользовались. Но дрова пока ещё приносили. Иногда.
Собрав всё, что сложили в поленницу, Лита вернулась в дом.
В печи затрещал огонь. Лита поставила внутрь горшок и уселась за стол, кутаясь в душегрейку. Сегодня дров положили больше, чем обычно, так что скоро дом немного прогреется.
Скрежетнула входная дверь.
Лита бесшумно выскользнула из-за стола и кинулась к печке. Как назло, лесенка осталась в зале. Приподнявшись на цыпочки, она шарила наверху, пока пальцы наконец не наткнулись тряпичный ком. Лита выволокла его и дёрнула узел, неловко прижав свёрток к себе. Это ж надо было так затянуть! Ну чего ей стоило просто положить шар между тряпками — нет, надо было замотать, затянуть, как будто от этого он сможет согреться.
В коридоре скрипнула половица. Узел поддался. В дверях появился очередной игрок, раздетый и измотанный.
Тряпичный ком расползся в руках Литы, и из него выскользнул шар размером с яблоко, больно стукнул по ноге и покатился по полу. Игрок отшатнулся и едва не вывалился в сени спиной вперёд.
Лита выпустила тряпьё из ослабших пальцев. Заклятье не выветрилось. Пусть посторонний человек может зайти в дом, но приблизиться к самому шару — нет. Хоть какая-то защита у неё осталась.
Стараясь не смотреть на игрока, Лита сложила пуховые и шерстяные вещи, в которые заворачивала шар, затем подняла сам шар и отошла с ним к столу. Игрок перестал возиться в сенях и показался в дверном проёме.
— Зачем вы все ездите через лес? — спросила она, поднимая глаза.
Перед ней стоял кузнец.
— Значит, говоришь, ты не волшебница и волколаки тебя не слушаются? — он осторожно вытянул вперёд руку, пробуя, насколько далеко пустит его защита шара.
— Ты снова поехал этой дорогой, — повторила Лита. — Думаешь, один раз выиграл, и второй повезёт?
— Сказать честно, я собирался тебя спасать.
Кузнец шагнул вперёд, вплотную к созданной шаром границе. На голом теле блестел растаявший снег.
— Но я смотрю, у тебя всё схвачено. Что это? — он указал на шар.
— Дедушка вложил сюда своё заклятие, — пробормотала Лита, по привычке оглаживая его пальцами. Толстая, шершавая корка инея плотным слоем покрывала поверхность. — Это горный хрусталь, просто за последние годы он совсем замёрз…
— Понятно. Собирайся.
Лита опустилась на стул, обеими ладонями сжимая шар.
— Я туда не пойду.
— Не бойся, ты прекрасно устроишься в деревне. У нас ткачиха себе ученицу ищет, а хочешь, там дом старый можно подправить, я тебе помогу…
— Ты сошёл с ума, — прошептала она.
Кузнец привалился боком к тёплой печи.
— Пойдём, — мягко повторил он. — Нечего тебе делать в лесу среди чудовищ.
— Я останусь здесь, — повторила Лита.
— Что тебя здесь держит? Оставляй шар, от волколаков мы уйдём, да и не тронут они тебя, наверное.
Ладони сами собой сжали шар.
— А кто меня защитит?
— От кого? У нас тихая деревня, ничего ужасного не происходит. Если что, обращайся ко мне. Ну же?
Что-то капнуло на подол платья. Не веря своим глазам, Лита провела погладила влажную поверхность шара. Таявший иней оставался на кончиках пальцев.
— Рассказывай, — игрок обхватил себя руками. — Время есть, мои полчаса ещё не вышли.
История вышла короткой. Как дедушка спешил на выручку маме с папой, а сумел спасти только маленькую внучку, Лита не помнила, а дедушка говорить об этом не любил. Лита тоже.
Вспоминать, как угасал дедушка, было грустно. Смерти он не боялся, но волновался за внучку: Лите только исполнилось двенадцать, как такую посреди леса оставишь? Мысль о том, что его девочка останется совсем одна, без защиты и поддержки, не давала старику покоя.
Однажды он позвал Литу и вручил ей шар из горного хрусталя.
— В нём будет храниться заклинание, — сказал дедушка и закашлялся.
Из его кашля и хрипа Лита поняла, что он призвал в окрестности стаю волколаков и возложил на них обязанность охранять обитателей дома, покуда в нём теплится жизнь.
— Дедушка любил красивые слова, — закончила Лита. — А ещё он хотел, чтобы заклятие охраняло и его правнуков, и праправнуков, и так далее. Откуда они возьмутся, он, наверное, не подумал. А я не догадалась попросить его просто заговорить шар на моё имя.
Во время рассказа она всё гладила шар. С него больше не капало, он и внешне не изменился — слишком мало инея растаяло, — но сердце Литы пело.
— Сейчас заклятье как будто не считает меня одну за полноценную жизнь в доме, оно как-то ослабло, — продолжала она. — Волколаки стали словно выходить из-под его власти, прошлой осенью вообще эту свою игру начали… Они раньше так не делали, они даже на глаза никому не показывались, если к дому не подходить, ну и дичь приносили…
Матвей сидел у печи, откинувшись на спинку стула. Чтобы он смог присесть, Лите пришлось отойти вместе с шаром в самый угол.
— Можно как-то исправить заклятие?
Лита пожала плечами.
— Я же не волшебница.
— А если в доме будет жить много людей, шар оттает?
— Я никого не хочу видеть.
Перестав барабанить пальцами по колену, Матвей подвернул рукава. Очередной балахон болтался на нём, как на вешалке. Как и любого кузнеца, его нельзя было назвать тощим, но дедушка в последние годы сильно располнел.
— Ну нельзя же всю жизнь прожить затворницей, хоть кто-то должен быть рядом.
— Я хочу жить одна. Всё? — Лита поднялась из-за стола. — Ты всё спросил или решил дождаться волколаков?
Матвей молча встал. Лита вышла в сени, держась от него на расстоянии, чтобы не подпихнуть заклятием в спину. Шар как будто набрал чуть-чуть силы.
Спустившись по ступеням крыльца, Матвей оглянулся так же, как и в прошлый раз.
— Лита, а ты думала, что от ослабевшего заклятия страдают другие люди? Или ты так мстишь?
— Дорога в объезд леса ненамного длиннее. Вас никто сюда силком не тянет.
Лита взялась за ручку входной двери. Тяжёлую дубовую створку нельзя было захлопнуть быстро, и настырный кузнец успел спросить:
— А что ты будешь делать, когда заклятье совсем исчезнет?
Снаружи раздался вой. Стая уже близко.
Белизна резала глаз. К Лите медленно возвращалось сознание. Всё тело окоченело, но руки и ноги ещё слушались, значит, она пролежала в лесу не так уж долго. Голова кружилась. Лита ощупала лоб: налилась шишка, но крови нет.
Этот игрок был пятым за месяц. Четыре раза Лита слышала победный вой стаи. Пятый игрок наткнулся на её дом и при виде одинокой девушки решил, что ему улыбнулась удача.
Лита пиналась и царапалась, но силы были неравны. Она не помнила, как её оглушили, но это не имело значения — хорошо, что просто оглушили, такой здоровенный бугай мог и шею свернуть. Всё понятно: игрок бросил на своём следу кого-то, кого можно съесть вместо него. А он сможет убежать.
В глазах потемнело от резкого движения, но Лита села в сугробе. Где-то рядом захрустел снег. Между елями показалась тёмная спина волка, который целеустремлённо пробирался к ней.
Уже две недели Лита не выходила из дома без хрустального шара. После второй встречи с Матвеем шар словно ожил и даже заставил волколаков снова принести ей дичь, небольшого оленя. Только кузнец больше не приходил. Сначала Лита по-детски надеялась, что увидит его снова, но на другой день осознала собственную глупость. Корка инея на шаре выросла, а волколаки разошлись пуще прежнего.
В любом случае, сейчас шар остался под подушкой. Окоченевшими пальцами Лита потянула ворот промокшего платья. Бежать она не может, но у неё есть серебряная цепочка, можно… да ничего не можно.
Последним прыжком волк приземлился в сугроб в шаге от Литы. Волчьи глаза смерили девушку пристальным взглядом. Охотничий огонёк в них медленно погас. Зверь опустился на брюхо, полностью скрывшись в снегу.
По непонятной причине волколаки не любили, когда на них смотрят во время превращения.
Из сугроба поднялся мужчина.
— Больно? — рыкнул волколак. Даже в человеческом облике у них оставались хриплые, резкие голоса.
— Нет, — выдавила Лита.
— Дойдёшь? — он даже протянул руку.
Лита поднялась сама, прикасаться к зверю не хотелось. Тот не отводил взгляда от её шеи. Поднимая ворот платья как можно выше, Лита быстро огляделась в поисках других волколаков. Пусто. И поляна недалеко, вон просвет виднеется. Спасение близко.
Нет, только не стоять на месте. Усилием воли Матвей заставил себя шагнуть вперёд, к дому на том конце поляны, потом ещё и ещё, просто переставлять босые ноги по снегу и не давать воли воображению, которое рисовало косматые силуэты между деревьями.
В доме можно спрятаться.
Здесь как будто никто не жил — да и кто бы поселился в лесу с волколаками? Ни тебе дымка из печной трубы, ни следов вокруг. Резные наличники на окнах второго этажа плотно закрыты.
Матвей взобрался по ступеням крыльца и дёрнул дверь. Тяжёлая створка медленно отворилась. Не сдержав стон облегчения, Матвей ввалился в сени и с усилием закрыл за собой тугую дверь. Засова не было.
— Эй! Здесь есть кто? — на всякий случай крикнул Матвей.
В доме стояла тишина.
Запнувшись в полутьме о лавку, Матвей едва не растянулся на полу. С трудом передвигая ноги, он побрёл вглубь дома. Окоченевшее тело слушалось плохо. Обморозил ли он себе что-нибудь, кто знает?
Первая комната, куда его занесло, больше напоминала дворцовые покои: настоящие ковры, два массивных кресла со спинками в человеческий рост, картина с какой-то чудной птицей и вдоль стен шкафы, шкафы, шкафы… Матвей распахнул дверцы ближайшего шкафа. На полках ровными рядами стояли книги. Лучше бы одежда или, на худой конец, оружие.
Матвей обхватил себя руками. Давно же здесь не топили. Из стены выступал бок печи, как иногда строили к востоку отсюда, по ту сторону гор. Матвей потрогал печную стенку — чуть тёплая.
Помыкавшись по первому этажу, он забрёл на кухню. В углу притулился стол без скатерти, маленького самовара на нём хватило бы и чашки на две. Матвей пошарил на полках. Несколько тарелок и мисок, чугунок, вышитое полотенце. На дальней полке нашёлся кухонный нож. Матвей провёл ногтем по лезвию — таким ножичком много не навоюешь.
Наверняка где-то должен быть топор, чем-то же хозяева кололи дрова.
В выстуженном доме нормально не согреешься, но ощущение холода сменилось чувством усталости. Сколько он бежал по этому лесу? Казалось, дни, месяцы и целые годы, а на самом деле минут двадцать или почти полчаса.
Страх и холод плохие помощники, но надо успокоиться и хорошенько подумать, что делать дальше. Матвей откинул край половика. Точно, вот крышка подпола. Только от волколаков там не спрячешься — запора изнутри не бывает, а снаружи волколаки откроют руками, это же не волки. Может, на втором этаже можно куда-нибудь забиться или хотя бы найти одежду?
В сенях скрипнула половица. Матвей рывком обернулся, выставив перед собой бесполезный нож.
На пороге стояла настоящая Снегурочка. Тоненькая и светленькая, как будто только что вылепленная из снега и по ошибке заглянувшая в этот заброшенный дом.
— Как ты сюда попал? — спросила Снегурочка. Голос у неё тихий, мягкий, как падающий с неба снег.
Матвей опустил нож.
— Ты настоящая?
— Так же, как и ты. Что ты делаешь в моём доме?
— Я бежал… — мысль о волколаках заставила его встрепенуться. Ни в какую сказку он не попал, и погоня никуда не делась. — В доме есть мужчины? За мной гонятся волколаки, а у тебя даже дверь не запирается!
— Здесь не укрыться, — Снегурочка отвела глаза. — Если ты смог зайти, то и они смогут.
— У тебя есть оружие?
— Нет. Беги отсюда. Стая ещё далеко, ты успеешь уйти.
В этом Матвей сомневался, но и сдаваться не собирался. Всё-таки на кону целая жизнь, есть за что побороться.
— Ладно, пойдём со мной. Может, ещё успеем уйти, тут вроде уже недалеко.
Вздрогнув, Снегурочка отступила.
— Не подходи ко мне!
В полумраке сеней белела меховая оторочка её рукавов. Матвей отложил нож.
— Честное слово, я ничего тебе не сделаю. Просто ты одна вряд ли далеко уйдёшь, вдвоём выберемся.
Как именно он будет помогать девушке, если их догонят волколаки, Матвей пока и сам не представлял.
— Я никуда не пойду, — Снегурочка скрестила руки на груди. — А вот тебе пора.
— Но ты же здесь погибнешь!
— Нет. Я живу здесь уже много лет.
Матвей не глядя зашарил рукой по столу в поисках ножа.
— Так ты колдунья? — догадался он. Не успели его пальцы сомкнуться на деревянной рукоятке, как в голове шевельнулось смутное воспоминание, что-то из слухов и перешёптываний, которые повторяли каждый на свой лад. — Нет, подожди, ты же дочь Савелия? Того волшебника?
— Внучка. Это дедушка заставил волколаков охранять меня.
— Но я на тебя не нападал! — воскликнул Матвей. — Я вообще не нападаю на людей, я простой кузнец. Зачем ты натравила на меня своих волколаков?
Девушка опустила глаза.
— Я не натравила, они сами. Ты ехал мимо, а они на тебя напали, всё отобрали и заставили играть, да?
— Играть? — пальцы стиснули рукоять ножа. — Это называется играть? Бежать по снегу через лес, без оружия и одежды? Каждую минуту ждать, что один из них приземлится тебе на загривок?
— Они дают час форы…
— Полчаса, — сквозь зубы бросил Матвей.
Не проронив ни слова, девушка скрылась в глубине дома. Матвей воткнул нож в столешницу. Толку от него всё равно нет.
Когда он вышел в сени, на ступенях лестницы на второй этаж шевельнулась тень. Матвей прыгнул первым. Пальцы сжали короткий мех, прямо в лицо кто-то коротко выдохнул. Пахнуло лавандой.
На секунду Матвей замер, радуясь, что не успел ударить. Он выпустил из пальцев меховой ворот. Девушка отстранилась, но не убежала, а подняла с пола мягкий свёрток и развернула его.
— Извини.
Матвею протянули шерстяной балахон.
— Это дедушкин, — тихий голос был едва различим. — Вот там валенки.
— Спасибо.
Балахона хватило бы на двух Матвеев, но ему и в голову не пришло воротить нос. Одежда подарила долгожданное тепло. Обувшись, Матвей вышел на крыльцо, щурясь на яркое, но не греющее солнце.
— Не сердись на меня, — попросила девушка. Она стояла, прислонившись к косяку и теребя меховую оторочку рукава. — И на дедушку. Волколаки раньше никого не трогали, просто после того… после того, как дедушки не стало, заклятье слабеет и слабеет.
— Пойдём со мной, — снова предложил Матвей.
Девушка покачала головой.
— Некуда мне идти. А ты не теряй время, там тропинка, — она показала рукой. — Выйдешь прямо на дорогу.
Спустившись по ступенькам, Матвей обернулся.
— Как тебя зовут?
— Лита, — ответила Снегурочка. — Беги.
Матвей спрыгнул в собственные следы и свернул в сторону дороги. За голенище завалился и тут же растаял снег. Далеко в лесу раздался протяжный вой. Игра началась.
Последние три дня с неба не упало ни снежинки, так что глубокий снег на поляне хранил на себе историю последних дней. Вон оттуда кузнец шёл к дому, а вот это он ушёл в лес. Лита слушала вой, когда началась его игра. До самой темноты она прислушивалась к звукам леса, но победного клича так и не прозвучало.
Вдоль стены дома кто-то прошёл. Лита спустилась с крыльца и пошла к поленнице. Там лежала новая порция растопки. Дровами это не назовёшь: ветки, поломанный ствол тонкой осинки — топором они последние два года не пользовались. Но дрова пока ещё приносили. Иногда.
Собрав всё, что сложили в поленницу, Лита вернулась в дом.
В печи затрещал огонь. Лита поставила внутрь горшок и уселась за стол, кутаясь в душегрейку. Сегодня дров положили больше, чем обычно, так что скоро дом немного прогреется.
Скрежетнула входная дверь.
Лита бесшумно выскользнула из-за стола и кинулась к печке. Как назло, лесенка осталась в зале. Приподнявшись на цыпочки, она шарила наверху, пока пальцы наконец не наткнулись тряпичный ком. Лита выволокла его и дёрнула узел, неловко прижав свёрток к себе. Это ж надо было так затянуть! Ну чего ей стоило просто положить шар между тряпками — нет, надо было замотать, затянуть, как будто от этого он сможет согреться.
В коридоре скрипнула половица. Узел поддался. В дверях появился очередной игрок, раздетый и измотанный.
Тряпичный ком расползся в руках Литы, и из него выскользнул шар размером с яблоко, больно стукнул по ноге и покатился по полу. Игрок отшатнулся и едва не вывалился в сени спиной вперёд.
Лита выпустила тряпьё из ослабших пальцев. Заклятье не выветрилось. Пусть посторонний человек может зайти в дом, но приблизиться к самому шару — нет. Хоть какая-то защита у неё осталась.
Стараясь не смотреть на игрока, Лита сложила пуховые и шерстяные вещи, в которые заворачивала шар, затем подняла сам шар и отошла с ним к столу. Игрок перестал возиться в сенях и показался в дверном проёме.
— Зачем вы все ездите через лес? — спросила она, поднимая глаза.
Перед ней стоял кузнец.
— Значит, говоришь, ты не волшебница и волколаки тебя не слушаются? — он осторожно вытянул вперёд руку, пробуя, насколько далеко пустит его защита шара.
— Ты снова поехал этой дорогой, — повторила Лита. — Думаешь, один раз выиграл, и второй повезёт?
— Сказать честно, я собирался тебя спасать.
Кузнец шагнул вперёд, вплотную к созданной шаром границе. На голом теле блестел растаявший снег.
— Но я смотрю, у тебя всё схвачено. Что это? — он указал на шар.
— Дедушка вложил сюда своё заклятие, — пробормотала Лита, по привычке оглаживая его пальцами. Толстая, шершавая корка инея плотным слоем покрывала поверхность. — Это горный хрусталь, просто за последние годы он совсем замёрз…
— Понятно. Собирайся.
Лита опустилась на стул, обеими ладонями сжимая шар.
— Я туда не пойду.
— Не бойся, ты прекрасно устроишься в деревне. У нас ткачиха себе ученицу ищет, а хочешь, там дом старый можно подправить, я тебе помогу…
— Ты сошёл с ума, — прошептала она.
Кузнец привалился боком к тёплой печи.
— Пойдём, — мягко повторил он. — Нечего тебе делать в лесу среди чудовищ.
— Я останусь здесь, — повторила Лита.
— Что тебя здесь держит? Оставляй шар, от волколаков мы уйдём, да и не тронут они тебя, наверное.
Ладони сами собой сжали шар.
— А кто меня защитит?
— От кого? У нас тихая деревня, ничего ужасного не происходит. Если что, обращайся ко мне. Ну же?
Что-то капнуло на подол платья. Не веря своим глазам, Лита провела погладила влажную поверхность шара. Таявший иней оставался на кончиках пальцев.
— Рассказывай, — игрок обхватил себя руками. — Время есть, мои полчаса ещё не вышли.
История вышла короткой. Как дедушка спешил на выручку маме с папой, а сумел спасти только маленькую внучку, Лита не помнила, а дедушка говорить об этом не любил. Лита тоже.
Вспоминать, как угасал дедушка, было грустно. Смерти он не боялся, но волновался за внучку: Лите только исполнилось двенадцать, как такую посреди леса оставишь? Мысль о том, что его девочка останется совсем одна, без защиты и поддержки, не давала старику покоя.
Однажды он позвал Литу и вручил ей шар из горного хрусталя.
— В нём будет храниться заклинание, — сказал дедушка и закашлялся.
Из его кашля и хрипа Лита поняла, что он призвал в окрестности стаю волколаков и возложил на них обязанность охранять обитателей дома, покуда в нём теплится жизнь.
— Дедушка любил красивые слова, — закончила Лита. — А ещё он хотел, чтобы заклятие охраняло и его правнуков, и праправнуков, и так далее. Откуда они возьмутся, он, наверное, не подумал. А я не догадалась попросить его просто заговорить шар на моё имя.
Во время рассказа она всё гладила шар. С него больше не капало, он и внешне не изменился — слишком мало инея растаяло, — но сердце Литы пело.
— Сейчас заклятье как будто не считает меня одну за полноценную жизнь в доме, оно как-то ослабло, — продолжала она. — Волколаки стали словно выходить из-под его власти, прошлой осенью вообще эту свою игру начали… Они раньше так не делали, они даже на глаза никому не показывались, если к дому не подходить, ну и дичь приносили…
Матвей сидел у печи, откинувшись на спинку стула. Чтобы он смог присесть, Лите пришлось отойти вместе с шаром в самый угол.
— Можно как-то исправить заклятие?
Лита пожала плечами.
— Я же не волшебница.
— А если в доме будет жить много людей, шар оттает?
— Я никого не хочу видеть.
Перестав барабанить пальцами по колену, Матвей подвернул рукава. Очередной балахон болтался на нём, как на вешалке. Как и любого кузнеца, его нельзя было назвать тощим, но дедушка в последние годы сильно располнел.
— Ну нельзя же всю жизнь прожить затворницей, хоть кто-то должен быть рядом.
— Я хочу жить одна. Всё? — Лита поднялась из-за стола. — Ты всё спросил или решил дождаться волколаков?
Матвей молча встал. Лита вышла в сени, держась от него на расстоянии, чтобы не подпихнуть заклятием в спину. Шар как будто набрал чуть-чуть силы.
Спустившись по ступеням крыльца, Матвей оглянулся так же, как и в прошлый раз.
— Лита, а ты думала, что от ослабевшего заклятия страдают другие люди? Или ты так мстишь?
— Дорога в объезд леса ненамного длиннее. Вас никто сюда силком не тянет.
Лита взялась за ручку входной двери. Тяжёлую дубовую створку нельзя было захлопнуть быстро, и настырный кузнец успел спросить:
— А что ты будешь делать, когда заклятье совсем исчезнет?
Снаружи раздался вой. Стая уже близко.
Белизна резала глаз. К Лите медленно возвращалось сознание. Всё тело окоченело, но руки и ноги ещё слушались, значит, она пролежала в лесу не так уж долго. Голова кружилась. Лита ощупала лоб: налилась шишка, но крови нет.
Этот игрок был пятым за месяц. Четыре раза Лита слышала победный вой стаи. Пятый игрок наткнулся на её дом и при виде одинокой девушки решил, что ему улыбнулась удача.
Лита пиналась и царапалась, но силы были неравны. Она не помнила, как её оглушили, но это не имело значения — хорошо, что просто оглушили, такой здоровенный бугай мог и шею свернуть. Всё понятно: игрок бросил на своём следу кого-то, кого можно съесть вместо него. А он сможет убежать.
В глазах потемнело от резкого движения, но Лита села в сугробе. Где-то рядом захрустел снег. Между елями показалась тёмная спина волка, который целеустремлённо пробирался к ней.
Уже две недели Лита не выходила из дома без хрустального шара. После второй встречи с Матвеем шар словно ожил и даже заставил волколаков снова принести ей дичь, небольшого оленя. Только кузнец больше не приходил. Сначала Лита по-детски надеялась, что увидит его снова, но на другой день осознала собственную глупость. Корка инея на шаре выросла, а волколаки разошлись пуще прежнего.
В любом случае, сейчас шар остался под подушкой. Окоченевшими пальцами Лита потянула ворот промокшего платья. Бежать она не может, но у неё есть серебряная цепочка, можно… да ничего не можно.
Последним прыжком волк приземлился в сугроб в шаге от Литы. Волчьи глаза смерили девушку пристальным взглядом. Охотничий огонёк в них медленно погас. Зверь опустился на брюхо, полностью скрывшись в снегу.
По непонятной причине волколаки не любили, когда на них смотрят во время превращения.
Из сугроба поднялся мужчина.
— Больно? — рыкнул волколак. Даже в человеческом облике у них оставались хриплые, резкие голоса.
— Нет, — выдавила Лита.
— Дойдёшь? — он даже протянул руку.
Лита поднялась сама, прикасаться к зверю не хотелось. Тот не отводил взгляда от её шеи. Поднимая ворот платья как можно выше, Лита быстро огляделась в поисках других волколаков. Пусто. И поляна недалеко, вон просвет виднеется. Спасение близко.
