В висках стучало, пальцы нервно справлялись с зажигалкой, губы обхватили сигарету, как нечто непонятное и чуждое для них, словно повинуясь какому-то извне приказу. Буквально через секунду Снежана выдохнула кольца – даже в это пропитанное напряжением мгновение, она поймала себя на мысли о том, что по-прежнему не понимает, что люди в этом находят – даже если повод снятие стресса – то вот, он самый… И не работало, с каждой секундой она ощущала все более нарастающее переживание.
Захватив побольше в легкие морозного воздуха, Снежана, наконец, решилась:
- Василиса, ты хорошо знаешь Романа Морозова?
- Я-то знаю… И похоже, что не только я.
- А кто эта девушка с ним на фото в твоем телефоне?
- Моя двоюродная сестра. Кузена, как сейчас модно называть, на манер американских фильмов, - с легкой ухмылкой надменно сообщила начальник рекламы
Снежана закашлялась якобы от сигаретного дыма, ей казалось, что таким образом она скрывает волнение от проницательной Василисы.
- Какие еще вопросы. – растворяя кольца в морозном воздухе, кинула она, высокомерно глядя на съежившуюся Снежану.
И не дожидаясь ответа вдруг выдала:
- Девочка, если тебя или твоих таких же простеньких подружек вдруг интересует этот молодой человек, знай, этот журавлик тебе не по карману. Он птица высокого полета. Он уже несколько лет занимает в городе свою нишу. Бизнес его процветает. Правда, это бизнес, окутанный тайной.
- Он же обычный менеджер, а выучился вообще на простого инженера или экономиста… - напрягла лоб Снежана.
- Мало ли что он тебе наплел, - злорадно усмехнулась Василиса. - Это чтобы такие как ты не совали нос в серьезные дела серьезных людей. И вообще у них с моей сестрой скоро свадьба. Это тоже серьезно, - отрезала женщина, точным движением выстрелив огарком в центр урны.
«Как жаль, что не вышла с сумочкой, и теперь придется за ней возвращаться, да и, конечно, нужно оплатить счет», - заставила себя прошествовать обратно в кафе к их столику Снежана.
Следующие полчаса после разговора с Василисой Снежана провела, словно во сне, кивала коллегам за столиком чаще невпопад, поддакивая историям, тостам, шуткам, которые, как ей казалось лились из разных ртов нескончаемым потоком.
Сидела Снежана по-прежнему бок о бок с Василисой, подчеркивая тем самым абсолютное равнодушие к случившемуся разговору – только бы сама Василиса не напела чего этой кудрявой дылде. Хотя, собственно ей-то чего! Вот именно, что ничего! Между ней и Морозовым не было ничего, кроме его мандарин в больницу, ну подумаешь, катаний с горок, этой нелепой встречи Нового года, новогодней ночи на полатях под потолком в одиночестве и пары случайных несмелых странных поцелуев, впрочем все в их истории с момента самого знакомства было странным до невероятности и невероятным до странности. Только зачем, она, Снежана Золотова, умница, красавица и замечательный дизайнер, всю свою молодость остававшаяся безучастной к вниманию мужчин – самых разных, умных и импозантных, статусных, начитанных и спортивных – разнообразие потенциальных ухажеров с годами расширялось сообразно ее кругу все новых и новых увлечений – так вот она, Золотова Снежана. Столько времени, мыслей, чувств и сил отдает этому странному Роману Морозову, в придачу еще и мутному бизнесмену, и судя по всему без пяти минут женатому человеку. Уж с кем, с кем, а с женатыми играть в любовь уж было точно не в ее правилах. Ни при каких чувствах и обстоятельствах это не имело смысла. По крайней мере, для Снежаны. Исключений в этом правиле для нее быть не могло. Не было, нет и не будет.
Когда компания в очередной раз решила пополнить бокалы, подзывая официанта, Снежана, поблагодарив коллег за прекрасный вечер, оставила предполагаемую сумму заказа Марине, и ссылаясь на неважное самочувствие, поспешила прочь.
После кафе Снежана добиралась до дома пешком. На улице минус был терпимый, и хотелось хоть чуть-чуть успокоить, а возможно даже подморозить разыгравшиеся чувства. Откуда-то из души боль вытекала в физическое сковывание мышц – тянуло вверху бедра, в области диафрагмы, и беспрестанно ныло в левой стороне грудной клетки. «Неужели меня успело накрыть, и я в него влюбилась?» - недоумевала девушка по поводу различных проявлений. – «Интересно, в какой момент это успело случиться?» И в мысленном ответе а этот вопрос перед глазами девушки ярким калейдоскопом струились различные моменты: каток, «Тайота», больница, Дед Мороз с подарками, чердачное кафе, ледяная гора, шашлык, Рыжик, валенки, семечки на медвежьей шкуре. И главное, не это. Другое. Его бархатный голос, его забота, его щедрость, его глаза, внимательные, добрые, красивые, как и он сам.
Снежана сама не заметила, как оказалась возле своего дома. Ключи, домофон, лифт, замок – многое в жизни из раза в раз происходит п привычной схеме. И эта очередность событий становится такой скучной, ожидаемой и пресной, повторяющейся изо дня в день, из года в год, если жизнь не обретает иные смыслы. Так размышляла Снежана, согревая чай. Турецкий лимонный на этот раз не с корицей, а с листиком мяты придал девушке нового спокойного дыхания. Согревшись физически, она залезла под уютный плюшевый плед, уже давно еще во времена студенчества подаренный заботливой мамой. Все мамины подарки дарили какое-то особое заботливое тепло, укутывая ее и в десять лет, и в двадцать, и в тридцать… Включила на ноуте незамысловатый зимний американский фильм для создания рождественской атмосферы, но даже в этот простой сюжет вникнуть не получалось. Одолевали мысли о предстоящей свадьбе Морозова с сестрой Василисы, этой темноволосой худощавой обвившей его пигалицей на фото. А еще о бизнесе, окутанном тайной.
Убавив звук, что его совершенно не стало слышно, прикрыв глаза, Снежана ушла окончательно в собственные размышления.
«Эх, Морозов, Морозов… Зачем ты меня втянул в свою такую далекую и закрытую жизнь. И для чего, не посвящая в свои тайны. Я радовалась нашим этим встречам, и была счастлива, не вникая и не оценивая ни правды в твоих словах относительно твоей профессии, или авто, а оказывается даже твоего положения – не только в обществе, но и семейного. Ах, как было бы здорово, окажись ты обычным, самым обычным парнем, приехавшем из района, или живущем у родителей, нет лучше уж самостоятельным, выплачивающим длинную ипотеку. И одиноким, мечтающим об одной-единственной любви на всю жизнь, большой и светлой. И я, я, я, - начиная всхлипывать, продолжала предаваться мечтам Снежана. – я могла быть ей самой верной, доброй, нежной и ласковой, и только твоей. Нет, я иногда бы даже научилась включать строгую или капризную, чтобы тебе со мной, такой хорошей, не совсем скучно было. Или бы подразнила вниманием, от какого-нибудь симпатичного соседа. Но только так, чтобы ты меня, постоянно отвоевывая в нашей игре, в жизни знал, что я твоя и только твоя. Это наша любовь и наш выбор.
Почему, когда есть у кого-то – вот у тебя какие-то непонятные бизнес, связи и деньги – сразу становится скрытно и плохо. С деньгами бы жить должно быть легко, а по факту получается плохо. Вместо красивой истории, какое-то разочарование. Новый год, Новый год, и такой поворот…», - в полудреме бродили мысли Снежаны. – «А тайна, что это за тайна, связанная с бизнесом… Ну не продает же он людей в рабство? Хотя в наше время чего только не бывает!» - поежилась девушкам своим мыслям – память тут же представила западню в комнате, и леденящую темноту, сквозящую из подвала. – «Возможно, разгадка под полом… Брр… неужели речь шла о наркотиках?» - При этой посетившей ее мысли Снежана зарылась с головой под плед, откуда до утра доносились тихие всхлипывания…
Утром, пошатываясь, Снежана выбрела на кухню. Потянулась за графином чистой воды, и едва удержалась на ногах. За окном на темном небосводе мгла только начала рассеиваться. У диванчика, посмотрела в телефоне время, после чего залезла в ноут и отправила по электронке шефу сообщение, что в связи с плохим самочувствием сегодня остается на фрилансе. В их небольшой, но современной конторе были доступны подобные послабления для сотрудников. Снежана такими привилегиями пользовалась крайне редко, но сегодня был тот самый день.
Заварила травяной чай, приоткрыв окно, вдохнула свежего отдыха и снова свернулась калачиком под плед. «Утро вечера мудренее», - подумала девушка. – «Ночные страшилки про накрученную жуткую тайну сменились глубокими размышлениями об уважении тайны другого.
Почему она вообще придумала на него обижаться за его молчание по поводу тайн, которые мерещились ей из подвала и по поводу непредвиденных дел? Разве сама она его посвятила во все свои секреты? Конечно, нет. И готова ли это сделать. Сейчас? Нет. А вообще. Не знает. Взять хотя бы этот тонкий шрам…
А он? Он жил своей жизнью до внезапной встречи с ней, и пускать в нее пока ее, Снежану, по всей видимости, пока не научился… Ну вот, снова она его оправдывает! Может, он вообще сейчас у той дылды встречает рассвет! Ух, так бы и вытаскала эти волосенки!
И даже если так, разве он ей чего-то обещал? Разве она его быть честным попросила? Разве об этом нужно просить? Снежана сама предпочитала быть предельно ясной в отношениях: говорить, что думает, и делать, что говорит. И ей казалось, что все люди должны также. Жизнь объясняла: люди вообще друг другу ничего не должны.
«И все же, в отношениях должны быть полная открытость и ясность, поэтому любимый человек не должен иметь никаких тайн, - размышляла она, потягивая из кружки горячий розовый гибискус. – Так и бывает, когда Он и Она долгое время идут вместе одной дорогой любви и научились дее контролировать.
Однако хорошо, если тайна красивая, ее можно хранить, сокрывая от посторонних глаз в далекой теплице. А еще бывает, что человек начинает что-то скрывать от любимого, потому что готовит ему необычайный подарок. Но если за скрытностью таится что-то жуткое, как в страшной сказке? Может, тогда не стоит распознавать подлинную причину скрытности другого? Чтобы не наткнуться ненароком на недостойную тайну. Но ведь и игнорировать скрытное поведение очень нелегко. А если тайна страшная, как тот внезапный холод из подвала – такую тайну знать ей не хотелось. Она знала одно, все в жизни людей не без промысла. Только зло обычно люди выбирают сами. Говорят порой, что неосознанно. Но при этом часто лукавят. Эх, как хочется, чтобы все обошлось без «дури» и прочего зла. Он же добрый, он хороший, он лучше всех. …Как же нелегко пройти этот урок взаимного доверия… - вздохнула Снежана, успокоив себя мыслями о том, что главное доверять потоку жизни – все тайное всегда становится явным...»
Весь день Снежана подливала гибискус снова и снова, заедала тоску шоколадками, заливала чаем, ощущая себя розочкой, которой необходимо пусть такое внутреннее удобрение. Конечно, за день «на фрилансе» работы так и не коснулась. А под вечер решила дойти до поликлинике на прием к знакомому врачу. Знакомая по институту без вопросов оставила Снежану на больничный.
Вечером на телефоне засветилось имя Аси.
- Снеж, ты чего? Новый год с нами не встречала. Недавно по хирургам бегала и снова на больничный? А в голосе чего? – волновалась заботливая Ася. – Мед, пустырник, валерьяну… Нет, эта ерунда вряд ли поможет при любви.
- У меня душа болииииит, - жалобно выдохнула Снежана.
- Тебе нужно в Церковь. Мне в таком вот случае только Таинство Причастия после исповеди однажды помогло, - советовала Ася.
- Это ж надо же молиться. И каяться идти.
- Так в этом все и дело. Бог помогает человеку при помощи самого человека.
- А что нужно делать-то?
- Каноны и Правило к Причастию читать. Ну и грехи вспоминать, - скажи еще, что не бывала.
- Нет, Ася. Я просто заходила в церковь, свечу поставить, ну или что-нибудь у Бога попросить.
- Ну вот самое время, значит, наступило, сделать шаг к серьезной жизни.
- Как серьезной жизни… - пробормотала Снежана вяло.
- Только ты сама сможешь помочь своей душе, - строго сказала Ася. – Поверь мне, я-то знаю.
Ася плохого не советовала – это та родная со школьных лет душа, которой Снежана доверяла безгранично. Но и трудиться себя с молитвословом она никак заставить себя не могла. Принималась читать, и снова отвлекалась, то на телефон, то на котенка, то попросту начинала вновь себя жалеть и лезла в холодильник за конфетой.
День, другой, третий пролетал в хождении в халате по квартире, лень и апатия при этом только разрастались. Вскоре ей надоело от самой себя. Решив-таки последовать примеру Аси, она посвятила вечер чтению молитв. Утром одна из первых, борясь с волнением, встала в очередь на исповедь. Батюшка был старенький, вопросов не задал, выслушал грехи и прочитал над ней молитву. Ко Причастию подходила с трепетом – внутри появилось ощущение, что происходит то, чего так долго жаждала душа. По возвращении из храма ощущала спокойствие в груди и мыслях. Появилось осознание, что Бог рядом и невидимо заботится о ней. Она шла домой под тихим снегом, и где-то внутри душа с благодарностью к жизни сама по себе ликовала. Снежана сама дивилась перемене, произошедшей с ней.
Больничный полагался до пяти дней. И только на четвертый день домашнего пребывания в махровом халате и уютных тапочках у Снежаны проявился аппетит. И не только к пище. С робкими лучами солнца захотелось пробудиться снова к жизни.
Лирическое настроение добавила песенка случайным образом открытая «в контакте», положенная на стихи известного поэта.
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно
Асадовым Снежана в старших классах школы увлекалась. И строки из песни закрутились в ее голове снова и снова. На очередном стихотворном круговороте девушка вдруг вслух сказала себе: «Стоп, хватит! Еще не известно, где сейчас этот Морозов щеголяет, пока я ему ту песни пою».
Поймав волну энергии, она решила прибраться в холодильнике, в шкафу-купе и даже на балконе. Разгребая залежи коробок, перетрясала изношенные вещи и лишние картонки, отшвыривала в пакеты весь ненужный хлам. А вечером включив арома-лампу, открыла красивую тетрадь, однажды купленную для личных записей, и пропылившуюся в ящике письменного стола годы, вывела на обложке красивым почерком «Ищу в жизни радость и силы».
Изгрызая карандаш и потягивая чай с лимоном изрекла несколько тезисов. Каждую свою оригинальную мысль старательно выводила в верхней строке новой страницы. Оставляя под каждым изречением пустой целый лист – чтобы вернуться к мысли и заполнить в другой раз. Когда душа снова попросит.
Захватив побольше в легкие морозного воздуха, Снежана, наконец, решилась:
- Василиса, ты хорошо знаешь Романа Морозова?
- Я-то знаю… И похоже, что не только я.
- А кто эта девушка с ним на фото в твоем телефоне?
- Моя двоюродная сестра. Кузена, как сейчас модно называть, на манер американских фильмов, - с легкой ухмылкой надменно сообщила начальник рекламы
Снежана закашлялась якобы от сигаретного дыма, ей казалось, что таким образом она скрывает волнение от проницательной Василисы.
- Какие еще вопросы. – растворяя кольца в морозном воздухе, кинула она, высокомерно глядя на съежившуюся Снежану.
И не дожидаясь ответа вдруг выдала:
- Девочка, если тебя или твоих таких же простеньких подружек вдруг интересует этот молодой человек, знай, этот журавлик тебе не по карману. Он птица высокого полета. Он уже несколько лет занимает в городе свою нишу. Бизнес его процветает. Правда, это бизнес, окутанный тайной.
- Он же обычный менеджер, а выучился вообще на простого инженера или экономиста… - напрягла лоб Снежана.
- Мало ли что он тебе наплел, - злорадно усмехнулась Василиса. - Это чтобы такие как ты не совали нос в серьезные дела серьезных людей. И вообще у них с моей сестрой скоро свадьба. Это тоже серьезно, - отрезала женщина, точным движением выстрелив огарком в центр урны.
«Как жаль, что не вышла с сумочкой, и теперь придется за ней возвращаться, да и, конечно, нужно оплатить счет», - заставила себя прошествовать обратно в кафе к их столику Снежана.
Следующие полчаса после разговора с Василисой Снежана провела, словно во сне, кивала коллегам за столиком чаще невпопад, поддакивая историям, тостам, шуткам, которые, как ей казалось лились из разных ртов нескончаемым потоком.
Сидела Снежана по-прежнему бок о бок с Василисой, подчеркивая тем самым абсолютное равнодушие к случившемуся разговору – только бы сама Василиса не напела чего этой кудрявой дылде. Хотя, собственно ей-то чего! Вот именно, что ничего! Между ней и Морозовым не было ничего, кроме его мандарин в больницу, ну подумаешь, катаний с горок, этой нелепой встречи Нового года, новогодней ночи на полатях под потолком в одиночестве и пары случайных несмелых странных поцелуев, впрочем все в их истории с момента самого знакомства было странным до невероятности и невероятным до странности. Только зачем, она, Снежана Золотова, умница, красавица и замечательный дизайнер, всю свою молодость остававшаяся безучастной к вниманию мужчин – самых разных, умных и импозантных, статусных, начитанных и спортивных – разнообразие потенциальных ухажеров с годами расширялось сообразно ее кругу все новых и новых увлечений – так вот она, Золотова Снежана. Столько времени, мыслей, чувств и сил отдает этому странному Роману Морозову, в придачу еще и мутному бизнесмену, и судя по всему без пяти минут женатому человеку. Уж с кем, с кем, а с женатыми играть в любовь уж было точно не в ее правилах. Ни при каких чувствах и обстоятельствах это не имело смысла. По крайней мере, для Снежаны. Исключений в этом правиле для нее быть не могло. Не было, нет и не будет.
Когда компания в очередной раз решила пополнить бокалы, подзывая официанта, Снежана, поблагодарив коллег за прекрасный вечер, оставила предполагаемую сумму заказа Марине, и ссылаясь на неважное самочувствие, поспешила прочь.
Глава 5. Леденящая темнота
После кафе Снежана добиралась до дома пешком. На улице минус был терпимый, и хотелось хоть чуть-чуть успокоить, а возможно даже подморозить разыгравшиеся чувства. Откуда-то из души боль вытекала в физическое сковывание мышц – тянуло вверху бедра, в области диафрагмы, и беспрестанно ныло в левой стороне грудной клетки. «Неужели меня успело накрыть, и я в него влюбилась?» - недоумевала девушка по поводу различных проявлений. – «Интересно, в какой момент это успело случиться?» И в мысленном ответе а этот вопрос перед глазами девушки ярким калейдоскопом струились различные моменты: каток, «Тайота», больница, Дед Мороз с подарками, чердачное кафе, ледяная гора, шашлык, Рыжик, валенки, семечки на медвежьей шкуре. И главное, не это. Другое. Его бархатный голос, его забота, его щедрость, его глаза, внимательные, добрые, красивые, как и он сам.
Снежана сама не заметила, как оказалась возле своего дома. Ключи, домофон, лифт, замок – многое в жизни из раза в раз происходит п привычной схеме. И эта очередность событий становится такой скучной, ожидаемой и пресной, повторяющейся изо дня в день, из года в год, если жизнь не обретает иные смыслы. Так размышляла Снежана, согревая чай. Турецкий лимонный на этот раз не с корицей, а с листиком мяты придал девушке нового спокойного дыхания. Согревшись физически, она залезла под уютный плюшевый плед, уже давно еще во времена студенчества подаренный заботливой мамой. Все мамины подарки дарили какое-то особое заботливое тепло, укутывая ее и в десять лет, и в двадцать, и в тридцать… Включила на ноуте незамысловатый зимний американский фильм для создания рождественской атмосферы, но даже в этот простой сюжет вникнуть не получалось. Одолевали мысли о предстоящей свадьбе Морозова с сестрой Василисы, этой темноволосой худощавой обвившей его пигалицей на фото. А еще о бизнесе, окутанном тайной.
Убавив звук, что его совершенно не стало слышно, прикрыв глаза, Снежана ушла окончательно в собственные размышления.
«Эх, Морозов, Морозов… Зачем ты меня втянул в свою такую далекую и закрытую жизнь. И для чего, не посвящая в свои тайны. Я радовалась нашим этим встречам, и была счастлива, не вникая и не оценивая ни правды в твоих словах относительно твоей профессии, или авто, а оказывается даже твоего положения – не только в обществе, но и семейного. Ах, как было бы здорово, окажись ты обычным, самым обычным парнем, приехавшем из района, или живущем у родителей, нет лучше уж самостоятельным, выплачивающим длинную ипотеку. И одиноким, мечтающим об одной-единственной любви на всю жизнь, большой и светлой. И я, я, я, - начиная всхлипывать, продолжала предаваться мечтам Снежана. – я могла быть ей самой верной, доброй, нежной и ласковой, и только твоей. Нет, я иногда бы даже научилась включать строгую или капризную, чтобы тебе со мной, такой хорошей, не совсем скучно было. Или бы подразнила вниманием, от какого-нибудь симпатичного соседа. Но только так, чтобы ты меня, постоянно отвоевывая в нашей игре, в жизни знал, что я твоя и только твоя. Это наша любовь и наш выбор.
Почему, когда есть у кого-то – вот у тебя какие-то непонятные бизнес, связи и деньги – сразу становится скрытно и плохо. С деньгами бы жить должно быть легко, а по факту получается плохо. Вместо красивой истории, какое-то разочарование. Новый год, Новый год, и такой поворот…», - в полудреме бродили мысли Снежаны. – «А тайна, что это за тайна, связанная с бизнесом… Ну не продает же он людей в рабство? Хотя в наше время чего только не бывает!» - поежилась девушкам своим мыслям – память тут же представила западню в комнате, и леденящую темноту, сквозящую из подвала. – «Возможно, разгадка под полом… Брр… неужели речь шла о наркотиках?» - При этой посетившей ее мысли Снежана зарылась с головой под плед, откуда до утра доносились тихие всхлипывания…
Глава 6. Когда душа болит
Утром, пошатываясь, Снежана выбрела на кухню. Потянулась за графином чистой воды, и едва удержалась на ногах. За окном на темном небосводе мгла только начала рассеиваться. У диванчика, посмотрела в телефоне время, после чего залезла в ноут и отправила по электронке шефу сообщение, что в связи с плохим самочувствием сегодня остается на фрилансе. В их небольшой, но современной конторе были доступны подобные послабления для сотрудников. Снежана такими привилегиями пользовалась крайне редко, но сегодня был тот самый день.
Заварила травяной чай, приоткрыв окно, вдохнула свежего отдыха и снова свернулась калачиком под плед. «Утро вечера мудренее», - подумала девушка. – «Ночные страшилки про накрученную жуткую тайну сменились глубокими размышлениями об уважении тайны другого.
Почему она вообще придумала на него обижаться за его молчание по поводу тайн, которые мерещились ей из подвала и по поводу непредвиденных дел? Разве сама она его посвятила во все свои секреты? Конечно, нет. И готова ли это сделать. Сейчас? Нет. А вообще. Не знает. Взять хотя бы этот тонкий шрам…
А он? Он жил своей жизнью до внезапной встречи с ней, и пускать в нее пока ее, Снежану, по всей видимости, пока не научился… Ну вот, снова она его оправдывает! Может, он вообще сейчас у той дылды встречает рассвет! Ух, так бы и вытаскала эти волосенки!
И даже если так, разве он ей чего-то обещал? Разве она его быть честным попросила? Разве об этом нужно просить? Снежана сама предпочитала быть предельно ясной в отношениях: говорить, что думает, и делать, что говорит. И ей казалось, что все люди должны также. Жизнь объясняла: люди вообще друг другу ничего не должны.
«И все же, в отношениях должны быть полная открытость и ясность, поэтому любимый человек не должен иметь никаких тайн, - размышляла она, потягивая из кружки горячий розовый гибискус. – Так и бывает, когда Он и Она долгое время идут вместе одной дорогой любви и научились дее контролировать.
Однако хорошо, если тайна красивая, ее можно хранить, сокрывая от посторонних глаз в далекой теплице. А еще бывает, что человек начинает что-то скрывать от любимого, потому что готовит ему необычайный подарок. Но если за скрытностью таится что-то жуткое, как в страшной сказке? Может, тогда не стоит распознавать подлинную причину скрытности другого? Чтобы не наткнуться ненароком на недостойную тайну. Но ведь и игнорировать скрытное поведение очень нелегко. А если тайна страшная, как тот внезапный холод из подвала – такую тайну знать ей не хотелось. Она знала одно, все в жизни людей не без промысла. Только зло обычно люди выбирают сами. Говорят порой, что неосознанно. Но при этом часто лукавят. Эх, как хочется, чтобы все обошлось без «дури» и прочего зла. Он же добрый, он хороший, он лучше всех. …Как же нелегко пройти этот урок взаимного доверия… - вздохнула Снежана, успокоив себя мыслями о том, что главное доверять потоку жизни – все тайное всегда становится явным...»
Весь день Снежана подливала гибискус снова и снова, заедала тоску шоколадками, заливала чаем, ощущая себя розочкой, которой необходимо пусть такое внутреннее удобрение. Конечно, за день «на фрилансе» работы так и не коснулась. А под вечер решила дойти до поликлинике на прием к знакомому врачу. Знакомая по институту без вопросов оставила Снежану на больничный.
Вечером на телефоне засветилось имя Аси.
- Снеж, ты чего? Новый год с нами не встречала. Недавно по хирургам бегала и снова на больничный? А в голосе чего? – волновалась заботливая Ася. – Мед, пустырник, валерьяну… Нет, эта ерунда вряд ли поможет при любви.
- У меня душа болииииит, - жалобно выдохнула Снежана.
- Тебе нужно в Церковь. Мне в таком вот случае только Таинство Причастия после исповеди однажды помогло, - советовала Ася.
- Это ж надо же молиться. И каяться идти.
- Так в этом все и дело. Бог помогает человеку при помощи самого человека.
- А что нужно делать-то?
- Каноны и Правило к Причастию читать. Ну и грехи вспоминать, - скажи еще, что не бывала.
- Нет, Ася. Я просто заходила в церковь, свечу поставить, ну или что-нибудь у Бога попросить.
- Ну вот самое время, значит, наступило, сделать шаг к серьезной жизни.
- Как серьезной жизни… - пробормотала Снежана вяло.
- Только ты сама сможешь помочь своей душе, - строго сказала Ася. – Поверь мне, я-то знаю.
Ася плохого не советовала – это та родная со школьных лет душа, которой Снежана доверяла безгранично. Но и трудиться себя с молитвословом она никак заставить себя не могла. Принималась читать, и снова отвлекалась, то на телефон, то на котенка, то попросту начинала вновь себя жалеть и лезла в холодильник за конфетой.
День, другой, третий пролетал в хождении в халате по квартире, лень и апатия при этом только разрастались. Вскоре ей надоело от самой себя. Решив-таки последовать примеру Аси, она посвятила вечер чтению молитв. Утром одна из первых, борясь с волнением, встала в очередь на исповедь. Батюшка был старенький, вопросов не задал, выслушал грехи и прочитал над ней молитву. Ко Причастию подходила с трепетом – внутри появилось ощущение, что происходит то, чего так долго жаждала душа. По возвращении из храма ощущала спокойствие в груди и мыслях. Появилось осознание, что Бог рядом и невидимо заботится о ней. Она шла домой под тихим снегом, и где-то внутри душа с благодарностью к жизни сама по себе ликовала. Снежана сама дивилась перемене, произошедшей с ней.
Глава 7. Ответы, таившиеся внутри
Больничный полагался до пяти дней. И только на четвертый день домашнего пребывания в махровом халате и уютных тапочках у Снежаны проявился аппетит. И не только к пище. С робкими лучами солнца захотелось пробудиться снова к жизни.
Лирическое настроение добавила песенка случайным образом открытая «в контакте», положенная на стихи известного поэта.
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно
Асадовым Снежана в старших классах школы увлекалась. И строки из песни закрутились в ее голове снова и снова. На очередном стихотворном круговороте девушка вдруг вслух сказала себе: «Стоп, хватит! Еще не известно, где сейчас этот Морозов щеголяет, пока я ему ту песни пою».
Поймав волну энергии, она решила прибраться в холодильнике, в шкафу-купе и даже на балконе. Разгребая залежи коробок, перетрясала изношенные вещи и лишние картонки, отшвыривала в пакеты весь ненужный хлам. А вечером включив арома-лампу, открыла красивую тетрадь, однажды купленную для личных записей, и пропылившуюся в ящике письменного стола годы, вывела на обложке красивым почерком «Ищу в жизни радость и силы».
Изгрызая карандаш и потягивая чай с лимоном изрекла несколько тезисов. Каждую свою оригинальную мысль старательно выводила в верхней строке новой страницы. Оставляя под каждым изречением пустой целый лист – чтобы вернуться к мысли и заполнить в другой раз. Когда душа снова попросит.
