– А следующую церемонию будете проводить? – поинтересовалась Сильва, с интересом разглядывая роспись на кисти Али. Золотые линии складывались в затейливый узор, относительно небольшой и скромный, но очень элегантный. И благодаря цвету очень выгодно смотрящийся на светлой коже подруги.
– Вроде бы, – отозвалась та, и сама поглядывая на руку. Очень непривычно. Пусть и нет странных ощущений, но все равно непривычно до ужаса! Как и цвет. У некромантов обычно проявлялся черный узор, а тут – золото. Как у лекарей. Как, как сказал дедушка: обычно – не значит всегда. Бывают и исключения. Вот Аля и стала таким исключением.
– Вроде бы? – рыжая встрепенулась как боевой конь при звуках боевой же трубы. – Почему это «вроде бы»? Он что, отказывается?!
– Нет, но… – протянула Аля и задумчиво замолкла.
Свадебный обряд обычно состоял из двух церемоний. Во время первой церемонии Источники одобряли союз двух магов. Если «одобрение» свершалось, то на кистях брачующихся появлялись парные изображения. Если не появлялись, то – упс! – магия против. Никто не мешал двум любящим (или как повезет) жить вместе, даже рожать детей, однако гарантии, что дети будут по силе равны или выше своих родителей или даже вообще магами, никто дать не мог. Так что и свадьба проходила по мирскому обряду, и потомством обзаводились на свой страх и риск.
Вторая же стадия заключалась в принятии жены в род мужа либо мужа в род жены. Встречались оба варианта, все решала сила магического рода и родовые проклятия, накопленные к моменту брака.
Сила магов определялась не только их собственными умениями, но и семьей, к которой они принадлежали. Чем больше поколений занимались одним и тем же видом магии, тем больше им благоволил Источник этой магии, тем более сильными магами рождались потомки. Вступление в род магов иной направленности сказывалось на возможностях детей, и чтобы нивелировать эффект и разработали ритуальную церемонию принятия в род.
Звучит радужно, если забыть об обратной стороне силы – о проклятиях рода.
Невозможно прожить жизнь, и никого не обидеть. И если обычный человек разве что выругается и может постараться отомстить, то месть, занимающегося волшбой, может быть намного изощреннее. Вплоть об обращения к Источнику с просьбой о наказании. Вот и случались странные на первый взгляд ситуации – вымирание древней фамилии, в которую никто более не желал вступать, или угасание магии в семьях, где творилось зло.
Иногда сложно было оценить истинную благость вступления в род – ведь никто не признается, что магия угасает или дети больше не рождаются. Или подпитка происходит за счет обманного завлечения в род юных магов, фактически кладующихся на алтарь силы фамилии.
Но в Алиной семье никто не сомневался. Еще бы, в предках сам Эдельвульф Рут, великий таксидермист, народный герой и так далее. А вот про род жениха ничего не было известно. Разве что благословение господина Рута говорило о том, что он не сомневается в семье своего воспитанника.
– Не хочет знакомить с родней? – воинственно поинтересовалась Сильва, готовая тут же подхватиться с места и помчаться вытрясать правду из уже мужа своей лучшей подруги.
– Нет, но… То есть да, но… Короче говоря, все сложно, – покаянно вздохнула Аля. – Мне-то все равно, Райли когда захочет, все сам расскажет, да и дедушка согласен принять в семью. Но что-то его гнетет, я же вижу!
– Дедушку? – с сомнением уточнила рыжая. – Или Вульфа?
– Да нет, Райли, – махнула рукой Аля. – Ходит и мается. Словно решается на что-то.
– Ну-ну, – хмыкнула Сильва, скрестив руки на груди. Видимо, кулаки сильно чесались объяснить кое-кому побыстрее, что одну некромантку никак нельзя обижать. Даже если этот «кое-кто» намного более сильный маг. – Ты только не слишком долго жди – сама знаешь, второй обряд должен быть проведен не позже месяца от первого.
– Ой, да знаю я все! – фыркнула Аля. – И про последствия знаю. И Райли знает. И раз сам предложил пожениться побыстрее, то сам все расскажет. Без внешней помощи.
Выразительный взгляд девушки явно доказывал, что она полностью в курсе намерений своей подруги, не умеющей притворяться.
– Ну и ладно, – гордо задрала нос та. – И вообще, мы с тобой в таверну собирались – отмечать по-девичьи твою свадьбу! Видишь, я даже Пусю не взяла. И, надеюсь, ты своего фамилиара тоже не собираешься брать.
Дремавший на спинке кресла химероид, услышав имя друга, встрепенулся, сонно заморгал третьим веком и завертел башкой, проверяя наличие «переноски» с элементалем. Не обнаружив ни первого, ни второго, блаженно зажмурился и вновь задремал.
– Нет, не буду, – зашептала на всякий случай Аля. – Он после свадьбы все какой-то сонный бродит, да и Райли его сегодня с утра погонял. Так что не должен помешать.
А помешать мог, да еще как! Убедившись в очередной раз в удивительной способности хозяйки влипать в разные опасные для жизни ситуации, Василий постоянно бдил. В том числе, обеспокоившись, мог ворваться куда угодно в поисках любимого создателя, хоть на прием к Императору. Правда, казуса с Императором избежать удалось, а вот на послевоенный совет пришлось бедного зверя пустить, иначе бы он точно вынес дверь или (что вероятнее) разбился бы об нее – все же раздолбать в щепы зачарованную дверь юному химероиду не под силу, как ни старайся. Так что совет прошел в тот раз в атмосфере бодрой и веселой, иногда даже хихикательной, когда Василий начинал демонстрировать свою любовь Але, алой, как мак, от смущения и неудобства.
– Тогда пошли, – Сильва выбралась из кресла и помогла подруге осторожно, чтобы не потревожить фамилиара, выбраться из своего. Путь до двери оказался пройден на цыпочках, и все-таки прямо перед выходом рыжая не выдержала: – Но я бы на твоем месте Райли бы потрясла как следует.
Але оставалось только вздохнуть: если Сильва что-то вбивала себе в голову, выбить мысль обратно не представлялось возможным.
– Аля, нам надо с тобой поговорить.
Обычно эта фраза означала что-то не очень хорошее, особенно когда произносилась отцом, да еще начиналась с «Олеандра Белая». Но от Райли Аля ее очень-очень ждала и с готовностью согласилась.
Солнечный летний день как нельзя лучше соответствовал намерению прояснить все обстоятельства, как и городской парк, где гуляли Аля с мужем. От одного факта, что Райли – ее законный супруг, одобренный Источниками, все мысли в голове девушки стопорились, оставалось лишь пушистое и теплое ощущение счастья. И веры, что все-все будет не просто хорошо, а замечательно. Так что она совсем не опасалась разговора, наоборот, желала узнать тайны любимого. Не просто из любопытства, родившегося одновременно с ней, если не раньше (как утверждала мама), без которого не стать истинным ученым (как говорил прадедушка). Дядя еще добавлял, что необходима здравая доля авантюризма, которая в Але есть, но родители предпочитали молчаливо обходить этот вопрос стороной – даже сейчас, когда стало очевидно, что авантюрная жилка в дочери присутствует. Но без нее, без этой жилки, не удалось бы расколдовать ни господина Рута, ни найти Неназываемого, ни раскрыть заговор против Империи.
Короче говоря, все, буквально все (и солнечный день, и пустынный парк, и любопытство на пару с авантюрностью) располагало к откровенному разговору. Даже скромное голубенькое платьице, в котором Аля выглядела примерной девушкой. Вернее – молодой женой.
– Аля, – маящийся сомнениями Райли никак не мог решить, что же делать: усадить девушку на скамейку, продолжать стоять, или же предложить Олеандре присесть, а самому остаться стоять, как перед эшафотом. Даже руку Але сжимал крепче обычного. – То, что я скажу, я должен был сказать раньше, до нашей свадьбы. Но я очень боялся потерять тебя, потому малодушно решил отложить разговор на более позднее время.
Стоять посреди дорожки, посыпанной желтым песочком, в окружении шаровидных деревьев, усеянных крохотными, сладко пахнущими «звездочками» цветов, да еще под солнышком было очень приятно. Но чувствовать, как сильно волнуется и переживает Райли, заставляло и саму Алю начать переживать и волноваться. Что же такого страшного ей предстоит узнать?
Единственное, что сейчас могла сделать девушка – это в ответ крепко сжать пальцы любимого, выражая поддержку и готовность идти до конца.
– Дело в том, что Берн – это фамилия, данная мне в приюте. Отца моя мать не интересовала, всего лишь случайная связь, окончившаяся для моей матери не свадьбой, как она надеялась, а мной.
Аля сочувственно смотрела в лицо любимого, всеми фибрами души стараясь передать свои чувства. Сказать, что ее не волнует, кем были люди, отказавшиеся от своего ребенка. Пусть они и повели себя отвратительно и ужасно, но Райли – другой. И судя по его лицу, он вновь болезненно переживал все рассказываемое.
– Родившая меня женщина хотела поправить дела семьи вхождением в иную – более сильную, богатую, влиятельную. Но ее надежды рухнули – ее любовника не заинтересовал сын, он был ему просто не нужен. Он даже не постарался откупиться, как надеялась моя мать. Не выделил денег на воспитание. Не дал вообще ничего. Просто приказал не пускать на порог и отправлять все ее письма обратно.
Аля пыталась представить, как все было, но оставалось лишь одно ощущение – это ужасно. И то, как поступала сама женщина, и то, как поступили с ней.
– В результате меня просто сдали в приют. Мне повезло – я оказался отмечен Источником с рождения, так что сразу оказался в приюте для одаренных, и матери пришлось предоставить настоящие документы, назвать настоящих родителей и подписать отказ в пользу государства – чтобы получить компенсацию. Иначе бы я ничего не знал о своей родне и не смог бы сейчас рассказать тебе правду. Я обрел новые имя и фамилию, но принадлежность к роду не меняется так просто.
Райли глубоко вздохнул, решаясь на финальный шаг, который неизвестно куда приведет.
– Род моей матери захудал, ничем не отличается и не стоит упоминания. Но мой отец…
Мужчина замолчал на миг и Аля с тревогой заглянула ему в глаза, спрятанные за стеклами очков, словно нарочно впитавшие блики солнца – чтобы отгородить от всего мира.
– Мой отец – Родрик Мангиле. Неназываемый.
– Ой… – прошептала ошарашенная Аля, со всего размаха ударенная по голове новостью.
Райли аккуратно освободил одну руку, снял очки, спрятал их в карман и, беззащитно щурясь, посмотрел на Алю, готовый принять любое решение любимой жены.
Задолго до происходящих событий
– Райли, к тебе приехали!
Сидящий на пригорке худенький мальчик поднял голову от книги и, прикрываясь рукой от солнца, поискал взглядом воспитателя Анастасию. Рядом с пухленькой и жизнерадостной женщиной, призывно машущей рукой с дорожки, возвышался незнакомый господин в щегольском сюртуке. Запыленные бриджи и сапоги создавали странный контраст – словно господин ехал верхом, торопился, решил побыть презентабельным, да посередине переодевания позабыл об этом. Вот и получился серединка на половинку.
Райли аккуратно закрыл книгу, неторопливо спустился вниз и вежливо поприветствовал гостя, не переставая его изучать.
– Райли, это господин Рут, он приехал поговорить с тобой, – радостно улыбающаяся воспитатель машинально поправила воротник рубахи воспитанника и пригладила волосы – как она привыкла делать с его юного возраста. Мальчик даже не поморщился, хотя и просил много раз этого не делать, ведь не маленький, взрослый. Целых десять лет уже, почти одиннадцать.
Смешок гостя можно было счесть одобрительным, что Райли и сделал.
– О чем вы хотите поговорить со мной?
В отличие от многих других сирот, Берн знал, что за ним никогда не придут ни папа, ни мама. Даже неродные не появятся – Империя редко и с неохотой выпускала из своих рук перспективных магов. Разве что девочек – в них нужда в особых службах была меньше, служить на благо государства предпочитали брать мальчиков.
– О твоем будущем, – серьезно ответил гость и обратился к воспитателю: – Госпожа Анастасия, полагаю, мы дальше и вдвоем справимся.
Женщина с сомнением глянула на гостя, заправила выбившийся локон под белый чепец, украшенный только тоненькой полосочкой кружева (как и положено степенной матроне), но не нашла причин, чтобы остаться.
– Как только поговорите, приходите чай пить в наставническую, – глянув напоследок на мальчика, словно хотела что-то сказать или подсказать, госпожа Анастасия удалилась, хрустя ботинками по мелкому гравию дорожки.
– Достойная женщина, – одобрительно отозвался господин Рут, контролируя уход воспитателя. – Никак не хотела оставлять тебя на растерзание мне.
– Вы собираетесь меня растерзать? – спокойно уточнил Райли, глядя на приезжего. Тот невольно смущенно кашлянул:
– Это была ирония.
– Я понял, – кивнул в ответ мальчик. – Но мне интересно, что же вы хотите предложить, о чем не следует говорить воспитателям.
Господин Рут с новым интересом взглянул на юного мага, убеждаясь, что присланное ему досье ничуть не преувеличивало факты, скорее даже преуменьшало.
– Давай пройдемся, так лучше разговаривать, – предложил мужчина и неторопливо двинулся по дорожке – в сторону, противоположную той, куда удалилась госпожа Анастасия. – Как ты знаешь, в двенадцать лет должно начаться твое полноценное обучение, но так ты опережаешь в развитии своих сверстников, то можешь претендовать на более раннее начало обучения. Даже – индивидуальное, если найдется подходящий куратор.
– Да, я это знаю, господин Рут, – подтвердил Райли, стараясь раньше времени не надеяться на чудо. Безродным сиротам личные кураторы просто так не достаются.
– Так вот, как ты относишься к тому, чтобы стать таксидермистом? – поинтересовался гость, искоса поглядывая на мальчика. Тот сосредоточенно хмурился и смотрел прямо перед собой, почти под ноги. Выглядело как попытка контролировать каждый шаг или найти ответ в разноцветье камешков под ногами.
– Я не думал об этом, – нерешительно отозвался Райли.
– Почему? – искренне удивился мужчина.
– Мне казалось, что теоретическая магия интереснее.
– Это так только кажется, – усмехнулся господин Рут. – Заниматься пыльной теорией, которая возможно никогда не воплотится в практику, не слишком интересно. А вот заниматься теорией и тут же ее проверять на практике – намного более интересно. Особенно в относительно новой области магии, каковой и является таксидермия.
– Возможно, мне стоит подумать над этим, – осторожно согласился Райли спустя несколько минут. Эти минуты он не обдумывал сказанное, не получалось. Но честно пытался вести себя как настоящий ученый, каким хотел стать.
– Подумай, – согласился гость. – Если надумаешь – я стану твоим куратором, возьму под свою руку. Только сначала ты будешь должен пройти тестирование на твою пригодность к таксидермии. У меня очень высокие требования.
– Я подумаю, – Райли остановился и, задрав голову, посмотрел на мужчину. – Как мне сообщить вам свое решение?
Господин Рут весело глянул на мальчика, проявляющего не свойственную его возрасту серьезность и осторожность. Даже просто провести тестирование будет крайне интересно, а уж обучать – и подавно.
– Пошли мне личного вестника. Координаты я оставлю госпоже Анастасии. А пока – хочешь чая? Не здесь, в городе. Я знаю одну кофейню, там готовят очень вкусные пирожные. Пирожные любишь?
– Вроде бы, – отозвалась та, и сама поглядывая на руку. Очень непривычно. Пусть и нет странных ощущений, но все равно непривычно до ужаса! Как и цвет. У некромантов обычно проявлялся черный узор, а тут – золото. Как у лекарей. Как, как сказал дедушка: обычно – не значит всегда. Бывают и исключения. Вот Аля и стала таким исключением.
– Вроде бы? – рыжая встрепенулась как боевой конь при звуках боевой же трубы. – Почему это «вроде бы»? Он что, отказывается?!
– Нет, но… – протянула Аля и задумчиво замолкла.
Свадебный обряд обычно состоял из двух церемоний. Во время первой церемонии Источники одобряли союз двух магов. Если «одобрение» свершалось, то на кистях брачующихся появлялись парные изображения. Если не появлялись, то – упс! – магия против. Никто не мешал двум любящим (или как повезет) жить вместе, даже рожать детей, однако гарантии, что дети будут по силе равны или выше своих родителей или даже вообще магами, никто дать не мог. Так что и свадьба проходила по мирскому обряду, и потомством обзаводились на свой страх и риск.
Вторая же стадия заключалась в принятии жены в род мужа либо мужа в род жены. Встречались оба варианта, все решала сила магического рода и родовые проклятия, накопленные к моменту брака.
Сила магов определялась не только их собственными умениями, но и семьей, к которой они принадлежали. Чем больше поколений занимались одним и тем же видом магии, тем больше им благоволил Источник этой магии, тем более сильными магами рождались потомки. Вступление в род магов иной направленности сказывалось на возможностях детей, и чтобы нивелировать эффект и разработали ритуальную церемонию принятия в род.
Звучит радужно, если забыть об обратной стороне силы – о проклятиях рода.
Невозможно прожить жизнь, и никого не обидеть. И если обычный человек разве что выругается и может постараться отомстить, то месть, занимающегося волшбой, может быть намного изощреннее. Вплоть об обращения к Источнику с просьбой о наказании. Вот и случались странные на первый взгляд ситуации – вымирание древней фамилии, в которую никто более не желал вступать, или угасание магии в семьях, где творилось зло.
Иногда сложно было оценить истинную благость вступления в род – ведь никто не признается, что магия угасает или дети больше не рождаются. Или подпитка происходит за счет обманного завлечения в род юных магов, фактически кладующихся на алтарь силы фамилии.
Но в Алиной семье никто не сомневался. Еще бы, в предках сам Эдельвульф Рут, великий таксидермист, народный герой и так далее. А вот про род жениха ничего не было известно. Разве что благословение господина Рута говорило о том, что он не сомневается в семье своего воспитанника.
– Не хочет знакомить с родней? – воинственно поинтересовалась Сильва, готовая тут же подхватиться с места и помчаться вытрясать правду из уже мужа своей лучшей подруги.
– Нет, но… То есть да, но… Короче говоря, все сложно, – покаянно вздохнула Аля. – Мне-то все равно, Райли когда захочет, все сам расскажет, да и дедушка согласен принять в семью. Но что-то его гнетет, я же вижу!
– Дедушку? – с сомнением уточнила рыжая. – Или Вульфа?
– Да нет, Райли, – махнула рукой Аля. – Ходит и мается. Словно решается на что-то.
– Ну-ну, – хмыкнула Сильва, скрестив руки на груди. Видимо, кулаки сильно чесались объяснить кое-кому побыстрее, что одну некромантку никак нельзя обижать. Даже если этот «кое-кто» намного более сильный маг. – Ты только не слишком долго жди – сама знаешь, второй обряд должен быть проведен не позже месяца от первого.
– Ой, да знаю я все! – фыркнула Аля. – И про последствия знаю. И Райли знает. И раз сам предложил пожениться побыстрее, то сам все расскажет. Без внешней помощи.
Выразительный взгляд девушки явно доказывал, что она полностью в курсе намерений своей подруги, не умеющей притворяться.
– Ну и ладно, – гордо задрала нос та. – И вообще, мы с тобой в таверну собирались – отмечать по-девичьи твою свадьбу! Видишь, я даже Пусю не взяла. И, надеюсь, ты своего фамилиара тоже не собираешься брать.
Дремавший на спинке кресла химероид, услышав имя друга, встрепенулся, сонно заморгал третьим веком и завертел башкой, проверяя наличие «переноски» с элементалем. Не обнаружив ни первого, ни второго, блаженно зажмурился и вновь задремал.
– Нет, не буду, – зашептала на всякий случай Аля. – Он после свадьбы все какой-то сонный бродит, да и Райли его сегодня с утра погонял. Так что не должен помешать.
А помешать мог, да еще как! Убедившись в очередной раз в удивительной способности хозяйки влипать в разные опасные для жизни ситуации, Василий постоянно бдил. В том числе, обеспокоившись, мог ворваться куда угодно в поисках любимого создателя, хоть на прием к Императору. Правда, казуса с Императором избежать удалось, а вот на послевоенный совет пришлось бедного зверя пустить, иначе бы он точно вынес дверь или (что вероятнее) разбился бы об нее – все же раздолбать в щепы зачарованную дверь юному химероиду не под силу, как ни старайся. Так что совет прошел в тот раз в атмосфере бодрой и веселой, иногда даже хихикательной, когда Василий начинал демонстрировать свою любовь Але, алой, как мак, от смущения и неудобства.
– Тогда пошли, – Сильва выбралась из кресла и помогла подруге осторожно, чтобы не потревожить фамилиара, выбраться из своего. Путь до двери оказался пройден на цыпочках, и все-таки прямо перед выходом рыжая не выдержала: – Но я бы на твоем месте Райли бы потрясла как следует.
Але оставалось только вздохнуть: если Сильва что-то вбивала себе в голову, выбить мысль обратно не представлялось возможным.
***
– Аля, нам надо с тобой поговорить.
Обычно эта фраза означала что-то не очень хорошее, особенно когда произносилась отцом, да еще начиналась с «Олеандра Белая». Но от Райли Аля ее очень-очень ждала и с готовностью согласилась.
Солнечный летний день как нельзя лучше соответствовал намерению прояснить все обстоятельства, как и городской парк, где гуляли Аля с мужем. От одного факта, что Райли – ее законный супруг, одобренный Источниками, все мысли в голове девушки стопорились, оставалось лишь пушистое и теплое ощущение счастья. И веры, что все-все будет не просто хорошо, а замечательно. Так что она совсем не опасалась разговора, наоборот, желала узнать тайны любимого. Не просто из любопытства, родившегося одновременно с ней, если не раньше (как утверждала мама), без которого не стать истинным ученым (как говорил прадедушка). Дядя еще добавлял, что необходима здравая доля авантюризма, которая в Але есть, но родители предпочитали молчаливо обходить этот вопрос стороной – даже сейчас, когда стало очевидно, что авантюрная жилка в дочери присутствует. Но без нее, без этой жилки, не удалось бы расколдовать ни господина Рута, ни найти Неназываемого, ни раскрыть заговор против Империи.
Короче говоря, все, буквально все (и солнечный день, и пустынный парк, и любопытство на пару с авантюрностью) располагало к откровенному разговору. Даже скромное голубенькое платьице, в котором Аля выглядела примерной девушкой. Вернее – молодой женой.
– Аля, – маящийся сомнениями Райли никак не мог решить, что же делать: усадить девушку на скамейку, продолжать стоять, или же предложить Олеандре присесть, а самому остаться стоять, как перед эшафотом. Даже руку Але сжимал крепче обычного. – То, что я скажу, я должен был сказать раньше, до нашей свадьбы. Но я очень боялся потерять тебя, потому малодушно решил отложить разговор на более позднее время.
Стоять посреди дорожки, посыпанной желтым песочком, в окружении шаровидных деревьев, усеянных крохотными, сладко пахнущими «звездочками» цветов, да еще под солнышком было очень приятно. Но чувствовать, как сильно волнуется и переживает Райли, заставляло и саму Алю начать переживать и волноваться. Что же такого страшного ей предстоит узнать?
Единственное, что сейчас могла сделать девушка – это в ответ крепко сжать пальцы любимого, выражая поддержку и готовность идти до конца.
– Дело в том, что Берн – это фамилия, данная мне в приюте. Отца моя мать не интересовала, всего лишь случайная связь, окончившаяся для моей матери не свадьбой, как она надеялась, а мной.
Аля сочувственно смотрела в лицо любимого, всеми фибрами души стараясь передать свои чувства. Сказать, что ее не волнует, кем были люди, отказавшиеся от своего ребенка. Пусть они и повели себя отвратительно и ужасно, но Райли – другой. И судя по его лицу, он вновь болезненно переживал все рассказываемое.
– Родившая меня женщина хотела поправить дела семьи вхождением в иную – более сильную, богатую, влиятельную. Но ее надежды рухнули – ее любовника не заинтересовал сын, он был ему просто не нужен. Он даже не постарался откупиться, как надеялась моя мать. Не выделил денег на воспитание. Не дал вообще ничего. Просто приказал не пускать на порог и отправлять все ее письма обратно.
Аля пыталась представить, как все было, но оставалось лишь одно ощущение – это ужасно. И то, как поступала сама женщина, и то, как поступили с ней.
– В результате меня просто сдали в приют. Мне повезло – я оказался отмечен Источником с рождения, так что сразу оказался в приюте для одаренных, и матери пришлось предоставить настоящие документы, назвать настоящих родителей и подписать отказ в пользу государства – чтобы получить компенсацию. Иначе бы я ничего не знал о своей родне и не смог бы сейчас рассказать тебе правду. Я обрел новые имя и фамилию, но принадлежность к роду не меняется так просто.
Райли глубоко вздохнул, решаясь на финальный шаг, который неизвестно куда приведет.
– Род моей матери захудал, ничем не отличается и не стоит упоминания. Но мой отец…
Мужчина замолчал на миг и Аля с тревогой заглянула ему в глаза, спрятанные за стеклами очков, словно нарочно впитавшие блики солнца – чтобы отгородить от всего мира.
– Мой отец – Родрик Мангиле. Неназываемый.
– Ой… – прошептала ошарашенная Аля, со всего размаха ударенная по голове новостью.
Райли аккуратно освободил одну руку, снял очки, спрятал их в карман и, беззащитно щурясь, посмотрел на Алю, готовый принять любое решение любимой жены.
***
Задолго до происходящих событий
– Райли, к тебе приехали!
Сидящий на пригорке худенький мальчик поднял голову от книги и, прикрываясь рукой от солнца, поискал взглядом воспитателя Анастасию. Рядом с пухленькой и жизнерадостной женщиной, призывно машущей рукой с дорожки, возвышался незнакомый господин в щегольском сюртуке. Запыленные бриджи и сапоги создавали странный контраст – словно господин ехал верхом, торопился, решил побыть презентабельным, да посередине переодевания позабыл об этом. Вот и получился серединка на половинку.
Райли аккуратно закрыл книгу, неторопливо спустился вниз и вежливо поприветствовал гостя, не переставая его изучать.
– Райли, это господин Рут, он приехал поговорить с тобой, – радостно улыбающаяся воспитатель машинально поправила воротник рубахи воспитанника и пригладила волосы – как она привыкла делать с его юного возраста. Мальчик даже не поморщился, хотя и просил много раз этого не делать, ведь не маленький, взрослый. Целых десять лет уже, почти одиннадцать.
Смешок гостя можно было счесть одобрительным, что Райли и сделал.
– О чем вы хотите поговорить со мной?
В отличие от многих других сирот, Берн знал, что за ним никогда не придут ни папа, ни мама. Даже неродные не появятся – Империя редко и с неохотой выпускала из своих рук перспективных магов. Разве что девочек – в них нужда в особых службах была меньше, служить на благо государства предпочитали брать мальчиков.
– О твоем будущем, – серьезно ответил гость и обратился к воспитателю: – Госпожа Анастасия, полагаю, мы дальше и вдвоем справимся.
Женщина с сомнением глянула на гостя, заправила выбившийся локон под белый чепец, украшенный только тоненькой полосочкой кружева (как и положено степенной матроне), но не нашла причин, чтобы остаться.
– Как только поговорите, приходите чай пить в наставническую, – глянув напоследок на мальчика, словно хотела что-то сказать или подсказать, госпожа Анастасия удалилась, хрустя ботинками по мелкому гравию дорожки.
– Достойная женщина, – одобрительно отозвался господин Рут, контролируя уход воспитателя. – Никак не хотела оставлять тебя на растерзание мне.
– Вы собираетесь меня растерзать? – спокойно уточнил Райли, глядя на приезжего. Тот невольно смущенно кашлянул:
– Это была ирония.
– Я понял, – кивнул в ответ мальчик. – Но мне интересно, что же вы хотите предложить, о чем не следует говорить воспитателям.
Господин Рут с новым интересом взглянул на юного мага, убеждаясь, что присланное ему досье ничуть не преувеличивало факты, скорее даже преуменьшало.
– Давай пройдемся, так лучше разговаривать, – предложил мужчина и неторопливо двинулся по дорожке – в сторону, противоположную той, куда удалилась госпожа Анастасия. – Как ты знаешь, в двенадцать лет должно начаться твое полноценное обучение, но так ты опережаешь в развитии своих сверстников, то можешь претендовать на более раннее начало обучения. Даже – индивидуальное, если найдется подходящий куратор.
– Да, я это знаю, господин Рут, – подтвердил Райли, стараясь раньше времени не надеяться на чудо. Безродным сиротам личные кураторы просто так не достаются.
– Так вот, как ты относишься к тому, чтобы стать таксидермистом? – поинтересовался гость, искоса поглядывая на мальчика. Тот сосредоточенно хмурился и смотрел прямо перед собой, почти под ноги. Выглядело как попытка контролировать каждый шаг или найти ответ в разноцветье камешков под ногами.
– Я не думал об этом, – нерешительно отозвался Райли.
– Почему? – искренне удивился мужчина.
– Мне казалось, что теоретическая магия интереснее.
– Это так только кажется, – усмехнулся господин Рут. – Заниматься пыльной теорией, которая возможно никогда не воплотится в практику, не слишком интересно. А вот заниматься теорией и тут же ее проверять на практике – намного более интересно. Особенно в относительно новой области магии, каковой и является таксидермия.
– Возможно, мне стоит подумать над этим, – осторожно согласился Райли спустя несколько минут. Эти минуты он не обдумывал сказанное, не получалось. Но честно пытался вести себя как настоящий ученый, каким хотел стать.
– Подумай, – согласился гость. – Если надумаешь – я стану твоим куратором, возьму под свою руку. Только сначала ты будешь должен пройти тестирование на твою пригодность к таксидермии. У меня очень высокие требования.
– Я подумаю, – Райли остановился и, задрав голову, посмотрел на мужчину. – Как мне сообщить вам свое решение?
Господин Рут весело глянул на мальчика, проявляющего не свойственную его возрасту серьезность и осторожность. Даже просто провести тестирование будет крайне интересно, а уж обучать – и подавно.
– Пошли мне личного вестника. Координаты я оставлю госпоже Анастасии. А пока – хочешь чая? Не здесь, в городе. Я знаю одну кофейню, там готовят очень вкусные пирожные. Пирожные любишь?
