Тания недовольно покосилась на трескучий огонь — светит, мешает. Затем ещё раз настороженно поглядела по сторонам, но всё же рискнула отойти от костра подальше, в темноту.
И в руке у ней засветилась маленькая вселенная. Бледный флуоресцирующий свет лился с каждого пятнышка на лепестке. Так цветок стал ещё сильней походить на россыпи ночного неба, будто в сердцевине его сияла частица звёздной души самой Богини. Тания заворожённо разглядывала кусочек звёздных небес в своих руках, а затем радостно засмеялась, позабыв обо всех тревогах. И вот она уже кружилась у ручья со звёздным букетом в охапке…
Однако даже ночные цветы не могли залечить её душу. Когда она, устав, возвратилась к костру, вернулись и тяжёлые мысли.
«Это ты их убила! — прозвучал в голове голос Йеда, как живой. — Твоё желание!»
Он полоснул её этими словами, как кинжалом. Потому что сказал правду. А если так, то и таить на него обиду смысла нет. На себя обижаться нужно.
Только как ей теперь вернуться в деревню? Как снова смотреть в глаза Йеду?
Она туда и не вернётся. Никто больше не умрёт по её вине. Только что теперь ей делать?
Тания глядела в огонь, безжалостно теребя пальцами стебель цветка, пока тот не измочалился и не пустил липкий сок. Но нельзя же взваливать вину на одну себя, это бремя невыносимо! В её сердце нарождалось совсем другое чувство. Боль и вину вытесняла жгучая ненависть.
Она хотела найти настоящего виновника жуткой чумы. Это ведь точно колдовское порождение, иначе откуда в ней такое человеческое коварство? Да, природные болезни тоже бывают грозными и неудержимыми, как лесной пожар, но эту чуму можно сравнить лишь с карающим небесным пламенем. Так кто тот неведомый каратель, чёрный палач, что посчитал виновными её отца, мать, друзей и соседей? Кто наделил его правом приговаривать целые селения? Пусть он объявится немедля и скажет, в чём они все были повинны!
Тания зло отбросила истрёпанный цветок. Она жаждала отмщения врагу, но враг оставался неизвестен.
Что–то скрывалось в том горном подземелье за чёрной дверью, откуда вышла чума. И что бы это ни было, возмездие должно настичь его во что бы то ни стало. Но не Титанов же Старого мира ей искать? Они все мертвы уж сотню столетий, как тот скелет за дверью.
Тут она вспомнила про предмет, найденный Йедом у ног пещерного скелета. Та загадочная книга–дневник с пустыми страницами. Она всё ещё оставалась с ней.
Тания достала серебристую книгу, повертела в руках, в который раз перелистала. Всё такая же загадочная она, эта книга. На серебристо–белых страницах по–прежнему ничего, ни единой пометки.
В чём же её тайна?
Тут у Тании мелькнула мысль, от которой она похолодела. Вот где отгадка ко всем загадкам! Не эта ли странная книга и была источником чумы? Ведь не спроста же во всех легендах Старый мир оставался чёрной эпохой мира, царством зла? Прикасались к книге только она и Йед. Странным образом, именно они оказались единственными выжившими. А что, если это и впрямь проклятье? И если каждый, кто книгу тронет, обречён познать горечь потери всего самого дорогого?
Она с ненавистью глядела на серебристую книгу, пока та тихо лежала у ней на коленях, мерцая в свете костра, подобно снегу.
Что, молчишь? Раскусила я тебя?
Тания вспомнила, как Йед безуспешно пытался навредить книге. И правда, очень похоже на проклятый предмет. Но теперь Тания в долгу не останется! Что не получилось у брата, получится у неё. Она отомстит за всех.
Тания вспоминала всё, что Йед с этой книгой уже делал. Что же, раз это оказалось бесполезным — нужно что–то другое. Она яростно вглядывалась в пляшущие на костре языки пламени…
Огонь! Йед не пытался эту книгу сжечь!
Со зловещей улыбкой Тания медленно встала. Рядом покоилась приличная охапка хвороста — запас для поддержания огня. Решительно схватив её обеими руками, она её подняла и бросила в огонь. Всю, целиком.
Пламя поначалу чуть не задохнулось под гнётом придавившего его дара. Она даже испугалась, не переборщила ли? Но нет, постепенно костёр разгорелся и начал деловито заглатывать хворост. И тогда быстро, пока жёлто–багровые языки не дошли до верха, Тания просунула книгу между сучьями, в самый центр занявшейся охапки.
И стала ждать.
До чего упорна эта книга! Огонь её уже лижет, но она никак не чернеет. Даже сажи к ней не пристало!
Уже весь запас хвороста объяло трескучим пламенем, оно взвивалось почти до лесных крон… Но проклятая книга так и не думала гореть. От отчаяния у Тании опускались руки.
Неужели и огонь её не берёт? Неужели, когда костёр сгорит дотла, она достанет её из золы нетронутой?
Едва она так подумала, как лесной воздух наполнился странным низким гулом — похожим на тот звук в ущелье, перед началом землетрясения. Гул этот неуклонно нарастал, давил на уши, превращаясь в гнетущий вой, а исходил он из недр полыхающего костра. С серебристой книгой явно что–то происходило.
Теперь Тании сделалось страшно. Никто ведь не знает, какими силами обладает этот предмет Титанов и на что способен.
От непрерывного воя закладывало в ушах, а книга внезапно накалилась добела. Она вовсю блистала ослепительным светом, перебивая им даже сам костёр.
Дольше здесь оставаться нельзя, пронеслось в мыслях.
Тания отскочила прочь от костра. За толстый ствол ближайшего дерева.
Он брёл по темнеющему лесу в тяжких раздумьях. Десять тысяч лет назад он оказался заперт под горой, и вынужден был погрузиться в сон. Без надежды, что ему суждено когда–нибудь проснуться.
Но он проснулся — проснулся в этом новом мире, совершенно ему чуждом. Все, кого он знал, кто был ему близок, давно мертвы. Даже не просто мертвы… Их словно никогда и не было. Тот скелет у входа — самое большее, что могло сохраниться. Не будь он спрятан в тёмном подземелье, вдали от солнца, воды и ветров — не осталось бы даже праха.
Едва выйдя на поверхность, он мало что успел здесь повидать. Но то, что видел, ему не нравилось. Похоже, люди теперь поклоняются ей, будто она богиня… или кто–то вроде. Поклоняются той, которая едва не уничтожила человеческий род под корень. Это она изображена в статуе у склона, без сомнений. А символы в виде вытянутых звёзд… Пусть они просты, но их не спутать. Раньше этот знак принадлежал Подлинным… Знак, который она захватила.
Но каковы её цели в этом новом мире? Её мире…
А он сам? Кто теперь? Где его место? И нужен ли он здесь хоть кому–то? Стоило ли вообще просыпаться?
В том отряде… Наблюдая из укрытия, среди прибывших к пещере людей он успел заметить всадника в сером капюшоне. Такого же высокого. И такого же синеглазого.
Такого же, как он сам.
Только похожи они лишь внешне. И пусть все они братья по крови, но в прежнем мире эти «братья» были ему заклятыми врагами.
А теперь? В новом мире? Вряд ли друзья.
Так, завязший в путаных мыслях, он шёл и шёл по лесу, куда глаза глядят, как вдруг что–то почувствовал…
Человека. Далеко в лесу кто–то терзался от боли.
Немой крик страдающей души доносился к нему через немалое расстояние. Только слышал он его совсем не ушами.
Эта душа светила ему из пустоты, как одинокая звезда из ночного мрака. Она влекла его своим светом, тянула. Почему? Быть может, потому что он сам — такая же одинокая звезда… Быть может, они оба не знают, кто они в этом мире. Быть может, они сумеют друг другу помочь.
И синеглазый великан побрёл туда, куда вела его звезда. Вниз по течению ручья.
Тания пряталась за деревом, сжавшись от страха, а костёр с древней книгой Титанов бесновался и ревел.
Должно же это светопреставление чем–то кончиться, думала она. Проклятая штуковина вот–вот спалит весь здешний лес вместе со мной… Ну и пускай! Если так уничтожит и саму книгу!…
Однако испепеляющего всё и вся взрыва не последовало. Вместо этого весь шум неожиданно прекратился.
Сквозь внезапно нависшую тишину Тания услышала новый звук: тихую звенящую смесь льдистого потрескивания с лёгким хрустом. Но и он быстро исчез, как растаял.
Неужели всё кончено? Оно сгорело?
Полыхавший до небес костёр, похоже, потух. Однако полного мрака не наступило: лесные кроны освещались каким–то слабым сиянием. Тания поднялась и осторожно выcунулась из–за дерева…
То место, на котором недавно пылал костёр, окутал клубящийся туман. Из его пелены и лилось спокойное серебристое свечение. А в воздухе искрились снежинки, подобные спустившимся с небес звёдам.
Тания рискнула приблизиться. Она мимоходом заметила, что ручей неподалёку перестал журчать: он обратился в лёд. Точно также замёрзли и заросли цветка Сон Шамины, на берегу. И трава под ногами, и листва на деревьях. Всё покрылось слоем белоснежного инея, освещаемого серебристым сиянием. Вот откуда взялся странный снег: это иней сыпался с веток деревьев, когда их покачивал слабый ветер.
Она вошла в облако искристого тумана — туда, где прежде горел костёр. Там, в куче золы, серебристым светом сияла книга.
Приглядевшись внимательней, Тания увидела, что на обложке книги сиял странный ажурный знак. И кожу тотчас пронизало жутковатым покалыванием.
Молнией вспыхнуло позабытое видение. Такая же фигура мелькнула в её сознании, когда она открывала чёрную дверь Старого мира. Может, не этот же символ в точности — Тания не успела его тогда разглядеть и запомнить, — но очень похожий. В целом, вроде бы, геометрически правильный, наподобие трилистника, но в то же время какой–то хаотичный, наполненный мелкой вязью бессмысленных петель.
Тания выхватила книгу из кострища, чтобы рассмотреть получше — но знак тотчас перевернулся, как бы подмигнув, и пропал. Книга вновь стала девственно чистой, и тогда Тания начала её судорожно перелистывать, словно хотела отыскать в ней сбежавший символ… Но тщетно. Страницы оставались пустыми, лишь светились слабым светом, будто живые. Сама книга казалась теперь живым существом.
Странное дело, пока она переворачивала пустые листы, ей казалось, будто её саму кто–то читает. С каждой новой страницей в голове проносился рой непрошеных воспоминаний. Как бы мимоходом пробежало детство. Семья. Родная деревня. Вот она уже в Поющих пещерах вместе с Йедом… Землетрясение. Травма. Снова Пещеры… Чёрная дверь. Скелет.
Нет, не надо листать дальше! Надо бросить книгу!
Но она не смогла её бросить. Чума… Матушка, затем отец… В голове сами собой зазвенели те жестокие слова: «Это ты их убила!»
— Хватит! — вскрикнула Тания. — Прекрати это немедленно!
Она выронила книгу, как горсть горящих углей. Та упала в золу, распластавшись к ней серебряными страницами.
— Мало тебе тех страданий, что уже мне причинила?!
Бесцеремонное перелистывание её мыслей сразу прекратилось.
Книга послушалась её. И от этого Тании стало страшно.
Вдруг она увидела в книге надпись. Чёрные буквы бесстыдно красовалась на серебристой странице, будто всегда тут были. Они словно лукаво подмигивали: «А вот они и мы. А ты нас и не заметила». Она снова подняла книгу, отряхнула от сажи, но буквы не пропали. Они были настоящими.
Книга вопрошала:
— За что ты хочешь убить меня, Тания?
И прямо на глазах невидимая рука вывела ещё одну строчку:
— Разве я враг тебе?
Тания похолодела. Не потому, что письмена сами собой появились на пустой странице. Не потому, что книга знала её имя. Не оттого, что теперь нужно оправдываться перед неведомым существом за то, что пыталась его уничтожить.
Страшнее всего было то, что Тания не знала грамоты. Она никогда не умела читать и писать. А эту надпись прочла с такой лёгкостью, будто всю жизнь училась в столичной школе каллиграфии.
Но она даже не знала, что это был за язык!
Тания подумала, что надо бы ответить. Но как? Написать ответ на странице? Может она теперь и писать на этом языке умеет тоже, но писать всё равно нечем.
Тогда Тания вспомнила про серебристую пластину в пещере, как та послушалась её мыслей на расстоянии. Наверное, и с этой книгой можно также? Они ведь чем–то похожи…
Сконцентрировав сознание, она мысленно спросила книгу:
— Чума в деревне твоих рук дело? Это ты убил мою семью?
На странице ничто поначалу не поменялось. Тания подумала было, что такой способ общения не работает, но тут книга стала выводить ответ.
— Чума поразила хозяина. И его срок истёк. Приказ был заснуть… нельзя ослушаться… Теперь я повреждён. Без хозяина ненастоящий.
Тании подумалось, что это существо в форме книги не очень похоже на исчадие зла.
— Если ты не виноват, то… прости меня. Я… сильно тебе навредила?
— Вред умеренный, — написала книга. — Нужно время… Лечение… поправка… Исправление… займёт время.
Загадочная сущность не казалась уже зловредной, только чудной. И Тания решила, что не плохо бы с ней подружиться… Насколько вообще можно дружить с магическими книгами.
— Если твой хозяин умер от чумы, а ты остался один… У меня тоже все погибли, кроме брата. Но к нему я не могу вернуться, и не знаю, как мне теперь быть. Я тоже одна… Хочешь, я стану тебе другом? Не знаю, кто ты, но у людей друзья обычно помогают друг другу в беде. Чего ты хочешь?
Ответ — на новой странице — появился не сразу.
— Я должен стать настоящим.
Тания нахмурилась. Существо снова повторило эту странную фразу, про «стать настоящим». Она не очень понимала, что хотела сказать книга, но вспомнились вдруг последние слова отца: «Что бы ни случилось, вы должны оставаться настоящими. Это важнее всего.»
В этот миг по телу разлилось приятное тепло. Ей вдруг подумалось — хоть разумом она и гнала подобные мысли прочь — будто книга эта, ни много, ни мало, новое воплощение погибшего отца.
— Я тоже… тоже должна стать настоящей… — прошептала она. — Только не знаю, как…
— Без хозяина я ненастоящий. Но его срок истёк. Скажи мне, чего ты хочешь, и я исполню это. Сделай меня настоящим, и я снова стану слугой. Пока не истечёт твой срок.
Тания размышляла над путаными письменами в книге. Правильно ли она поняла, что это существо хочет служить ей? Оно изъясняется так чудно, что его порой и не разберёшь… может, потому что язык этот для неё слишком нов? Иногда смысл написанного слова казался ей ясным, а иногда — смутным, как будто в её родном языке такого понятия попросту не было.
А пока она думала, в книге появилась ещё одна надпись.
— Ты тоже ненастоящая. У тебя есть сильное желание. Я его вижу. Ты хочешь отомстить. Когда ты получишь, что хочешь, ты станешь настоящей.
Тания насторожилась.
— Отомстить… О чём это ты?
— Я вижу. Ты хочешь отомстить тому, кто сотворил чуму. Но создателей больше нет. Их срок истёк. Всего один остался, чей срок ещё не истёк.
Тут сердце Тании забилось чаще. В висках зашумело, а по телу стал разноситься такой жар, будто она тонет в горячем пламени и задыхается.
— Откуда?… — воскликнула она. — Ты это точно знаешь?!
— Я знаю всё, что знал хозяин. Я знаю всё, что знаешь ты. Я знаю.
Кем бы ни было существо из книги, её желание оно угадало безошибочно. Она отомстит тому извергу, что виновен в гибели её отца, матушки и всей родной деревни! Кем бы он ни был, если он только жив, возмездие настигнет его!
— Имя! Ты знаешь его имя! Назови! Я его уничтожу!
— Я знаю всё, что знаешь ты. Я знаю… И ты это имя знаешь. Вы зовёте её Шаминой.
Письмена эхом отозвались в голове, словно удар колокола.
«Вы зовёте её Шаминой»
Тания рухнула на колени и повернула голову в сторону ручья, поросшего звёздными цветами. В глазах её отразился чёрный мрак ночи. Враг, которого она искала, открылся, и теперь ненависть заполоняла всё её существо.
И в руке у ней засветилась маленькая вселенная. Бледный флуоресцирующий свет лился с каждого пятнышка на лепестке. Так цветок стал ещё сильней походить на россыпи ночного неба, будто в сердцевине его сияла частица звёздной души самой Богини. Тания заворожённо разглядывала кусочек звёздных небес в своих руках, а затем радостно засмеялась, позабыв обо всех тревогах. И вот она уже кружилась у ручья со звёздным букетом в охапке…
Однако даже ночные цветы не могли залечить её душу. Когда она, устав, возвратилась к костру, вернулись и тяжёлые мысли.
«Это ты их убила! — прозвучал в голове голос Йеда, как живой. — Твоё желание!»
Он полоснул её этими словами, как кинжалом. Потому что сказал правду. А если так, то и таить на него обиду смысла нет. На себя обижаться нужно.
Только как ей теперь вернуться в деревню? Как снова смотреть в глаза Йеду?
Она туда и не вернётся. Никто больше не умрёт по её вине. Только что теперь ей делать?
Тания глядела в огонь, безжалостно теребя пальцами стебель цветка, пока тот не измочалился и не пустил липкий сок. Но нельзя же взваливать вину на одну себя, это бремя невыносимо! В её сердце нарождалось совсем другое чувство. Боль и вину вытесняла жгучая ненависть.
Она хотела найти настоящего виновника жуткой чумы. Это ведь точно колдовское порождение, иначе откуда в ней такое человеческое коварство? Да, природные болезни тоже бывают грозными и неудержимыми, как лесной пожар, но эту чуму можно сравнить лишь с карающим небесным пламенем. Так кто тот неведомый каратель, чёрный палач, что посчитал виновными её отца, мать, друзей и соседей? Кто наделил его правом приговаривать целые селения? Пусть он объявится немедля и скажет, в чём они все были повинны!
Тания зло отбросила истрёпанный цветок. Она жаждала отмщения врагу, но враг оставался неизвестен.
Что–то скрывалось в том горном подземелье за чёрной дверью, откуда вышла чума. И что бы это ни было, возмездие должно настичь его во что бы то ни стало. Но не Титанов же Старого мира ей искать? Они все мертвы уж сотню столетий, как тот скелет за дверью.
Тут она вспомнила про предмет, найденный Йедом у ног пещерного скелета. Та загадочная книга–дневник с пустыми страницами. Она всё ещё оставалась с ней.
Тания достала серебристую книгу, повертела в руках, в который раз перелистала. Всё такая же загадочная она, эта книга. На серебристо–белых страницах по–прежнему ничего, ни единой пометки.
В чём же её тайна?
Тут у Тании мелькнула мысль, от которой она похолодела. Вот где отгадка ко всем загадкам! Не эта ли странная книга и была источником чумы? Ведь не спроста же во всех легендах Старый мир оставался чёрной эпохой мира, царством зла? Прикасались к книге только она и Йед. Странным образом, именно они оказались единственными выжившими. А что, если это и впрямь проклятье? И если каждый, кто книгу тронет, обречён познать горечь потери всего самого дорогого?
Она с ненавистью глядела на серебристую книгу, пока та тихо лежала у ней на коленях, мерцая в свете костра, подобно снегу.
Что, молчишь? Раскусила я тебя?
Тания вспомнила, как Йед безуспешно пытался навредить книге. И правда, очень похоже на проклятый предмет. Но теперь Тания в долгу не останется! Что не получилось у брата, получится у неё. Она отомстит за всех.
Тания вспоминала всё, что Йед с этой книгой уже делал. Что же, раз это оказалось бесполезным — нужно что–то другое. Она яростно вглядывалась в пляшущие на костре языки пламени…
Огонь! Йед не пытался эту книгу сжечь!
Со зловещей улыбкой Тания медленно встала. Рядом покоилась приличная охапка хвороста — запас для поддержания огня. Решительно схватив её обеими руками, она её подняла и бросила в огонь. Всю, целиком.
Пламя поначалу чуть не задохнулось под гнётом придавившего его дара. Она даже испугалась, не переборщила ли? Но нет, постепенно костёр разгорелся и начал деловито заглатывать хворост. И тогда быстро, пока жёлто–багровые языки не дошли до верха, Тания просунула книгу между сучьями, в самый центр занявшейся охапки.
И стала ждать.
До чего упорна эта книга! Огонь её уже лижет, но она никак не чернеет. Даже сажи к ней не пристало!
Уже весь запас хвороста объяло трескучим пламенем, оно взвивалось почти до лесных крон… Но проклятая книга так и не думала гореть. От отчаяния у Тании опускались руки.
Неужели и огонь её не берёт? Неужели, когда костёр сгорит дотла, она достанет её из золы нетронутой?
Едва она так подумала, как лесной воздух наполнился странным низким гулом — похожим на тот звук в ущелье, перед началом землетрясения. Гул этот неуклонно нарастал, давил на уши, превращаясь в гнетущий вой, а исходил он из недр полыхающего костра. С серебристой книгой явно что–то происходило.
Теперь Тании сделалось страшно. Никто ведь не знает, какими силами обладает этот предмет Титанов и на что способен.
От непрерывного воя закладывало в ушах, а книга внезапно накалилась добела. Она вовсю блистала ослепительным светом, перебивая им даже сам костёр.
Дольше здесь оставаться нельзя, пронеслось в мыслях.
Тания отскочила прочь от костра. За толстый ствол ближайшего дерева.
***
Он брёл по темнеющему лесу в тяжких раздумьях. Десять тысяч лет назад он оказался заперт под горой, и вынужден был погрузиться в сон. Без надежды, что ему суждено когда–нибудь проснуться.
Но он проснулся — проснулся в этом новом мире, совершенно ему чуждом. Все, кого он знал, кто был ему близок, давно мертвы. Даже не просто мертвы… Их словно никогда и не было. Тот скелет у входа — самое большее, что могло сохраниться. Не будь он спрятан в тёмном подземелье, вдали от солнца, воды и ветров — не осталось бы даже праха.
Едва выйдя на поверхность, он мало что успел здесь повидать. Но то, что видел, ему не нравилось. Похоже, люди теперь поклоняются ей, будто она богиня… или кто–то вроде. Поклоняются той, которая едва не уничтожила человеческий род под корень. Это она изображена в статуе у склона, без сомнений. А символы в виде вытянутых звёзд… Пусть они просты, но их не спутать. Раньше этот знак принадлежал Подлинным… Знак, который она захватила.
Но каковы её цели в этом новом мире? Её мире…
А он сам? Кто теперь? Где его место? И нужен ли он здесь хоть кому–то? Стоило ли вообще просыпаться?
В том отряде… Наблюдая из укрытия, среди прибывших к пещере людей он успел заметить всадника в сером капюшоне. Такого же высокого. И такого же синеглазого.
Такого же, как он сам.
Только похожи они лишь внешне. И пусть все они братья по крови, но в прежнем мире эти «братья» были ему заклятыми врагами.
А теперь? В новом мире? Вряд ли друзья.
Так, завязший в путаных мыслях, он шёл и шёл по лесу, куда глаза глядят, как вдруг что–то почувствовал…
Человека. Далеко в лесу кто–то терзался от боли.
Немой крик страдающей души доносился к нему через немалое расстояние. Только слышал он его совсем не ушами.
Эта душа светила ему из пустоты, как одинокая звезда из ночного мрака. Она влекла его своим светом, тянула. Почему? Быть может, потому что он сам — такая же одинокая звезда… Быть может, они оба не знают, кто они в этом мире. Быть может, они сумеют друг другу помочь.
И синеглазый великан побрёл туда, куда вела его звезда. Вниз по течению ручья.
***
Тания пряталась за деревом, сжавшись от страха, а костёр с древней книгой Титанов бесновался и ревел.
Должно же это светопреставление чем–то кончиться, думала она. Проклятая штуковина вот–вот спалит весь здешний лес вместе со мной… Ну и пускай! Если так уничтожит и саму книгу!…
Однако испепеляющего всё и вся взрыва не последовало. Вместо этого весь шум неожиданно прекратился.
Сквозь внезапно нависшую тишину Тания услышала новый звук: тихую звенящую смесь льдистого потрескивания с лёгким хрустом. Но и он быстро исчез, как растаял.
Неужели всё кончено? Оно сгорело?
Полыхавший до небес костёр, похоже, потух. Однако полного мрака не наступило: лесные кроны освещались каким–то слабым сиянием. Тания поднялась и осторожно выcунулась из–за дерева…
То место, на котором недавно пылал костёр, окутал клубящийся туман. Из его пелены и лилось спокойное серебристое свечение. А в воздухе искрились снежинки, подобные спустившимся с небес звёдам.
Тания рискнула приблизиться. Она мимоходом заметила, что ручей неподалёку перестал журчать: он обратился в лёд. Точно также замёрзли и заросли цветка Сон Шамины, на берегу. И трава под ногами, и листва на деревьях. Всё покрылось слоем белоснежного инея, освещаемого серебристым сиянием. Вот откуда взялся странный снег: это иней сыпался с веток деревьев, когда их покачивал слабый ветер.
Она вошла в облако искристого тумана — туда, где прежде горел костёр. Там, в куче золы, серебристым светом сияла книга.
Приглядевшись внимательней, Тания увидела, что на обложке книги сиял странный ажурный знак. И кожу тотчас пронизало жутковатым покалыванием.
Молнией вспыхнуло позабытое видение. Такая же фигура мелькнула в её сознании, когда она открывала чёрную дверь Старого мира. Может, не этот же символ в точности — Тания не успела его тогда разглядеть и запомнить, — но очень похожий. В целом, вроде бы, геометрически правильный, наподобие трилистника, но в то же время какой–то хаотичный, наполненный мелкой вязью бессмысленных петель.
Тания выхватила книгу из кострища, чтобы рассмотреть получше — но знак тотчас перевернулся, как бы подмигнув, и пропал. Книга вновь стала девственно чистой, и тогда Тания начала её судорожно перелистывать, словно хотела отыскать в ней сбежавший символ… Но тщетно. Страницы оставались пустыми, лишь светились слабым светом, будто живые. Сама книга казалась теперь живым существом.
Странное дело, пока она переворачивала пустые листы, ей казалось, будто её саму кто–то читает. С каждой новой страницей в голове проносился рой непрошеных воспоминаний. Как бы мимоходом пробежало детство. Семья. Родная деревня. Вот она уже в Поющих пещерах вместе с Йедом… Землетрясение. Травма. Снова Пещеры… Чёрная дверь. Скелет.
Нет, не надо листать дальше! Надо бросить книгу!
Но она не смогла её бросить. Чума… Матушка, затем отец… В голове сами собой зазвенели те жестокие слова: «Это ты их убила!»
— Хватит! — вскрикнула Тания. — Прекрати это немедленно!
Она выронила книгу, как горсть горящих углей. Та упала в золу, распластавшись к ней серебряными страницами.
— Мало тебе тех страданий, что уже мне причинила?!
Бесцеремонное перелистывание её мыслей сразу прекратилось.
Книга послушалась её. И от этого Тании стало страшно.
Вдруг она увидела в книге надпись. Чёрные буквы бесстыдно красовалась на серебристой странице, будто всегда тут были. Они словно лукаво подмигивали: «А вот они и мы. А ты нас и не заметила». Она снова подняла книгу, отряхнула от сажи, но буквы не пропали. Они были настоящими.
Книга вопрошала:
— За что ты хочешь убить меня, Тания?
И прямо на глазах невидимая рука вывела ещё одну строчку:
— Разве я враг тебе?
Тания похолодела. Не потому, что письмена сами собой появились на пустой странице. Не потому, что книга знала её имя. Не оттого, что теперь нужно оправдываться перед неведомым существом за то, что пыталась его уничтожить.
Страшнее всего было то, что Тания не знала грамоты. Она никогда не умела читать и писать. А эту надпись прочла с такой лёгкостью, будто всю жизнь училась в столичной школе каллиграфии.
Но она даже не знала, что это был за язык!
Тания подумала, что надо бы ответить. Но как? Написать ответ на странице? Может она теперь и писать на этом языке умеет тоже, но писать всё равно нечем.
Тогда Тания вспомнила про серебристую пластину в пещере, как та послушалась её мыслей на расстоянии. Наверное, и с этой книгой можно также? Они ведь чем–то похожи…
Сконцентрировав сознание, она мысленно спросила книгу:
— Чума в деревне твоих рук дело? Это ты убил мою семью?
На странице ничто поначалу не поменялось. Тания подумала было, что такой способ общения не работает, но тут книга стала выводить ответ.
— Чума поразила хозяина. И его срок истёк. Приказ был заснуть… нельзя ослушаться… Теперь я повреждён. Без хозяина ненастоящий.
Тании подумалось, что это существо в форме книги не очень похоже на исчадие зла.
— Если ты не виноват, то… прости меня. Я… сильно тебе навредила?
— Вред умеренный, — написала книга. — Нужно время… Лечение… поправка… Исправление… займёт время.
Загадочная сущность не казалась уже зловредной, только чудной. И Тания решила, что не плохо бы с ней подружиться… Насколько вообще можно дружить с магическими книгами.
— Если твой хозяин умер от чумы, а ты остался один… У меня тоже все погибли, кроме брата. Но к нему я не могу вернуться, и не знаю, как мне теперь быть. Я тоже одна… Хочешь, я стану тебе другом? Не знаю, кто ты, но у людей друзья обычно помогают друг другу в беде. Чего ты хочешь?
Ответ — на новой странице — появился не сразу.
— Я должен стать настоящим.
Тания нахмурилась. Существо снова повторило эту странную фразу, про «стать настоящим». Она не очень понимала, что хотела сказать книга, но вспомнились вдруг последние слова отца: «Что бы ни случилось, вы должны оставаться настоящими. Это важнее всего.»
В этот миг по телу разлилось приятное тепло. Ей вдруг подумалось — хоть разумом она и гнала подобные мысли прочь — будто книга эта, ни много, ни мало, новое воплощение погибшего отца.
— Я тоже… тоже должна стать настоящей… — прошептала она. — Только не знаю, как…
— Без хозяина я ненастоящий. Но его срок истёк. Скажи мне, чего ты хочешь, и я исполню это. Сделай меня настоящим, и я снова стану слугой. Пока не истечёт твой срок.
Тания размышляла над путаными письменами в книге. Правильно ли она поняла, что это существо хочет служить ей? Оно изъясняется так чудно, что его порой и не разберёшь… может, потому что язык этот для неё слишком нов? Иногда смысл написанного слова казался ей ясным, а иногда — смутным, как будто в её родном языке такого понятия попросту не было.
А пока она думала, в книге появилась ещё одна надпись.
— Ты тоже ненастоящая. У тебя есть сильное желание. Я его вижу. Ты хочешь отомстить. Когда ты получишь, что хочешь, ты станешь настоящей.
Тания насторожилась.
— Отомстить… О чём это ты?
— Я вижу. Ты хочешь отомстить тому, кто сотворил чуму. Но создателей больше нет. Их срок истёк. Всего один остался, чей срок ещё не истёк.
Тут сердце Тании забилось чаще. В висках зашумело, а по телу стал разноситься такой жар, будто она тонет в горячем пламени и задыхается.
— Откуда?… — воскликнула она. — Ты это точно знаешь?!
— Я знаю всё, что знал хозяин. Я знаю всё, что знаешь ты. Я знаю.
Кем бы ни было существо из книги, её желание оно угадало безошибочно. Она отомстит тому извергу, что виновен в гибели её отца, матушки и всей родной деревни! Кем бы он ни был, если он только жив, возмездие настигнет его!
— Имя! Ты знаешь его имя! Назови! Я его уничтожу!
— Я знаю всё, что знаешь ты. Я знаю… И ты это имя знаешь. Вы зовёте её Шаминой.
Письмена эхом отозвались в голове, словно удар колокола.
«Вы зовёте её Шаминой»
Тания рухнула на колени и повернула голову в сторону ручья, поросшего звёздными цветами. В глазах её отразился чёрный мрак ночи. Враг, которого она искала, открылся, и теперь ненависть заполоняла всё её существо.
