Глава первая
Вечером мама опять задержалась на работе, позвонила, пожаловалась на какой-то срочный отчет и велела Нике ложиться спать, не дожидаясь ее. Судя по голосу, маме было не до разговоров, она даже не обрадовалась, когда Ника сказала, что наконец удалось сдать зачет по вышке. «Солнышко, я в тебе и не сомневалась, ну все, давай, целую», — поспешно проговорила мама и отключилась. На какое-то время Ника замерла, недоуменно глядя на телефон. Конечно, это можно понять, работа у мамы ответственная, да еще начальница — монстр в юбке. Но все равно неприятно.
Утро разбудило не звонком будильника, а ароматом маминых фирменных гренок, который донесся до Никиной комнаты. Сама мама весело напевала, протирая плиту, на столе аппетитно красовались гренки, только что снятые со сковороды. А еще на столе стояла вазочка с конфетами и радовала глаз большая распечатанная шоколадка.
Все это было так неожиданно, что сонное состояние Ники как рукой сняло. И хотя за окном по-прежнему было сыро и пасмурно, перспектива идти на занятия под дождем совершенно не портила настроения. Ведь мама не забыла о ее зачете, который с таким трудом был закрыт вчера. Неделю готовилась! Так перенервничала.
— Доброе утро, — улыбнулась Ника.
— Уже проснулась? — обрадовалась мама. — Тогда скорее приводи себя в порядок, у меня есть для тебя замечательная новость. И вот, конфеты к чаю, очень вкусные. Потому что это очень, очень хорошая новость.
Ника посмотрела на яркие золотистые обертки конфет и почему-то расстроилась. «Значит, не из-за меня», — подумала она. И есть конфеты расхотелось. Она нехотя поплелась в ванную.
К тому времени, как Ника вернулась на кухню, мама уже завтракала.
— Ну что ты такая копуша, — пожурила ласково, поднимаясь, — остывает ведь. Тебе какой заварить?
— Без разницы, — ответила Ника.
Она уже успела подавить раздражение, ведь мама сегодня была в таком хорошем настроении, не хотелось его портить. Может, ее новость и в самом деле того стоит. Однако мама посмотрела на Нику внимательно и нахмурилась. Молча заварила чай, поставила перед Никой. Села, взяла в руки золотистый фантик и принялась сворачивать его в колечко.
— Что случилось? — спросила Ника.
Мама натянуто улыбнулась и, немного помедлив, проговорила:
— Анатолий сделал мне предложение, мы скоро поженимся.
Она подняла глаза на Нику, только Ника еще не определилась, как ей на это реагировать.
— И еще я подумала, — продолжила мама, — зачем платить за квартиру за следующий месяц, все равно ведь... В общем, через три дня переезжаем. Ты ведь знаешь, у него большая трехкомнатная квартира, места всем хватит. Мы уже решили, какую комнату тебе отдаем.
Сначала Ника ничего не почувствовала. Разве что есть расхотелось. Потом подумалось, что это как-то слишком похоже на предательство. Самое настоящее. Потому что Ника перестала быть для мамы самым близким человеком. Вот так, столько лет жили, никого не надо было. Всегда вместе, всегда все обсуждали, маме было очень важно Никино мнение. А теперь... Они что-то там решили. Без нее, без Ники. Только в известность поставили. Как она могла?
— Зачем? — спросила Ника, сдерживая слезы обиды.
— Ник, малыш, — виновато проговорила мама, — в моем возрасте уже не особо надеешься на счастье, но вот... так получилось. Разве это плохо? Я думала, ты обрадуешься. Ну скажи, разве это плохо?
— А меня спросить? — Ника почувствовала, как предательски задрожал подбородок, еще и в носу защипало.
Только бы не разреветься. Ни к чему показывать свою слабость. Не здесь. Не сейчас.
— Мне с ним очень хорошо, Ник. Ты ведь уже большая, должна понимать. Да и разве сама не хотела, чтобы у нас появилась настоящая семья? Вспомни, как ты просила у Деда Мороза папу, — мама с улыбкой потянулась, чтобы коснуться ее руки, но Ника отдернулась.
— Давно уже перехотела, — ответила, скривив губы.
Нарастающая в душе злость высушила слезы. Да, просила. Но все давно перегорело, не бывает чудес. Нет у нее отца и не надо.
— Ну кто виноват, что я встретила своего мужчину только теперь, — начала оправдываться мама, — да, ты росла без отца, и я осознаю свою вину. Не хватило в свое время ума, связалась с кем попало. Но потом я ведь всегда для тебя старалась. Чтобы все было не хуже. Только я устала, Ник. И хочу обычного женского счастья. И нормальную семью хочу, понимаешь? Пока мы вместе, пока ты не выпорхнула в свою самостоятельную жизнь, давай попробуем пожить как люди? Анатолий, он очень хороший человек. Тоже хлебнул горя, ну ты знаешь. И он очень хорошо к тебе относится. Он хозяйственный, зарабатывает неплохо. Больше не нужно считать каждую копейку. Еще он обещал с работой тебе помочь, когда институт закончишь. У него есть связи.
Однако, Нику эта речь ничуть не трогала, ровно как и перспектива быть чем-то обязанной человеку, так бесцеремонно ворвавшемуся в их жизнь.
— Я никуда не переезжаю, — неожиданно зло прошипела Ника, — я остаюсь здесь. И с работой как-нибудь сама решу. Без связей.
— Но это невозможно, — возразила мама, — я уже сказала хозяйке, что мы освобождаем квартиру.
Освобождаем квартиру? Некогда уютный, привычно надежный Никин мир рушился окончательно, разлетаясь на мелкие осколки.
— А я уже никто? Мое мнение тебя уже совсем не интересует?
— Да пойми ты, — теперь и мама начала сердиться, — такой шанс выпадает один раз. Я не хочу его потерять. А еще я беременна. Да, представь себе. Не в такой обстановке хотела об этом сообщить. Пожалуйста, постарайся создать хотя бы видимость семьи. Ради меня, ради себя, ради будущего малыша. Ну что на тебя нашло, в самом деле?
— Поздравляю, — с издевкой протянула Ника, — что ж, хоть у кого-то будет настоящий отец. Молодец.
Она демонстративно захлопала в ладоши.
Не ожидавшая такого выпада мама отшатнулась как от пощечины, и Ника была довольна результатом. Она с грохотом отодвинула стул, бросилась в свою комнату, едва увернувшись от дверного косяка. Быстро скидала конспекты и ручки в сумку, немного замешкалась в коридоре со шнурками кроссовок.
— Вероника!
Мама хотела ее задержать, но это было бесполезно.
— Знаешь, — зло проговорила Ника, замерев в проеме двери, — а живите вы все долго и счастливо. Без меня. Сегодня же найду квартиру.
Она едва сдержалась, чтобы не хлопнуть как следует дверью, и понеслась вниз по ступеням, не желая слышать отчаянно зовущего голоса.
«Ничего, — думала Ника, — найду какую-нибудь недорогую комнату, устроюсь на работу, не буду ни от кого зависеть. А эти пусть живут себе, детишек делают сколько хотят, все это без меня».
Обида душила. В какой-то момент Нике стало казаться, что если ее сейчас не станет, никто и не огорчится. И даже напротив, вздохнут с облегчением. Но мысль не понравилась. Тогда Ника стала думать, что все обязательно должны понять, как были неправы, как сильно они ее обидели "И пусть живут потом с этим", — зло решила, оценивающе посмотрев на крышу высотки.
— Куда? — кто-то дернул ее назад.
Скрип тормозов. И вдруг Ника поняла, что едва не попала под машину, рванув по пешеходному переходу на красный свет. Незнакомый мужчина крепко держал ее за руку.
— Ты что, обкурилась, что ли? — рыкнул незнакомец прямо в лицо.
— Нет, — еще больше испугалась Ника.
Машина поехала дальше.
— Какого по сторонам не смотришь?
— Простите, задумалась.
Она огляделась по сторонам. Толпа, собравшаяся перед пешеходным переходом, смотрела на нее осуждающе, и это было неприятно. Ника не любила оказываться в центре внимания. А теперь ее еще и наркоманкой посчитали. Она вырвала руку и быстро пошла вниз по улице, надеясь перейти дорогу в другом месте.
И опять не видела ничего вокруг, заново проживая все обидные факты из своей жизни. Как дразнили в школе за маленький рост. Как мальчишки во дворе обижали. Как в институте тяжело приходится, учеба никак не дается. Как не получается встретить хорошего парня... И вдруг ее окатило водой из лужи, Ника оказалась слишком близко от края дороги.
— Идиот! — крикнула вслед уезжающей машине.
Легче не стало. Она принялась поспешно отряхиваться, но большая часть воды успела впитаться. На джинсах разводы, даже куртке досталось. Белая, так просто не ототрешь. Может и вообще не отстирается.
— Да что же за жизнь такая! — всхлипнула Ника и свернула в ближайший гипермаркет, надеясь хоть как-то привести себя в порядок.
К счастью, в дамской комнате никого не было. Провозилась долго, куртку и вовсе пришлось снимать и местами застирывать, благо мыла хватило в дозаторах. Повезло, что сушилка на стене работала. Ника пристроила мокрый рукав под струю теплого воздуха и от скуки стала рассматривать наклеенную над сушилкой рекламу с фотографией яркой эксцентричной дамочки: «Потомственная знахарка в седьмом колене Светлена. Сниму порчу, сглаз, венец безбрачия».
Мысль о том, что причиной всех ее проблем может оказаться порча, обожгла. «Надо обязательно сходить к этой знахарке, — решила для себя Ника, уцепившись взглядом за адрес, — тем более, что это недалеко от института». Она стала думать о том, как и когда это лучше сделать, и не запросит ли знахарка слишком дорого.
И тут прямо за спиной раздался хриплый каркающий голос:
— Тьфу ты, какая пакость.
Позади стояла старушка в затрапезном пальтишке, на голове цветастый платочек. Сушилка смолкла, а пенсионерка отодвинула Нику, потянулась корявыми пальцами к листу на стене и бойко принялась его отрывать. Оказывается, ругательство было предназначено знахарке Светлене.
— Ну что стоишь, помогай давай, — проворчала старуха.
— Зачем? — удивилась Ника.
— А затем, что все это шарлатанство и форменное вредительство.
От стены с треском отделился большой кусок, тут же был скомкан и полетел в стоявшую внизу мусорную корзину.
— Ну тогда ладно, — осторожно согласилась Ника.
Она надела подсохшую куртку и послушно взялась помогать. Хуже всего давались маленькие кусочки, Ника с трудом их подцепляла своими маленькими ноготочками и аккуратно отделяла от стены. Собственно, была мысль отказаться и уйти, но, с другой стороны, вдруг эта встреча может оказаться полезной.
— Бабушка, — набралась смелости Ника, когда после совместных усилий от рекламы Светлены не осталось и следа, — а вы не знаете, сдает ли кто в этом районе комнату недорого.
— Может и знаю, — ответила старушка, — а тебе зачем?
— Ну, — Ника запнулась, — надо.
Старушка помыла руки и аккуратно вытерла корявые узловатые пальцы большим носовым платком, который достала из кармана пальто.
— Сильно кожу сушит, — пояснила, бросив взгляд на сушилку.
Потом убрала платок и посмотрела на Нику пристальным взглядом.
— Идем.
— Куда? — не поняла Ника.
— Тебе ведь нужна комната, у меня есть свободная, может, глянется.
Как заворожённая, едва ли отдавая отчет своим действиям, Ника уложила в свой рюкзак старухин пакет с продуктами, затем поплелась следом за старушкой. Вот они через большие стеклянные двери вышли на улицу, свернули в тихий проулок. Позади затих шум машин.
— Никак с матерью не поладили, — спросила старушка.
Такая проницательность Нике совсем не понравилась, но нельзя же просто так повернуться и уйти, это как-то невежливо. Ника стала думать, как ей теперь быть.
Не дождавшись ответа, старушка проворчала:
— По молодости всякому взбрыкнуть хочется. Это потом понимаешь, что... зря оно все.
Какое-то время они шли молча.
— Или не зря, — сказала старушка задумчиво, — кабы знать заранее.
Ника не знала, что на это ответить. И еще никак не могла определиться, нравится ей эта старушка или нет. Идти с ней или отказаться?
— Да ты не бойся, не обижу, — проговорила та, видимо, что-то прочитав на лице Ники, — у меня чистенько, да и оплаты не надо, живи сколько душе угодно. Оно ведь и мне веселее будет, хоть поговорить с кем. Меня Верой Григорьевной зовут, можно баба Вера.
— Вероника, — представилась Ника.
И все-таки старушка ее пугала. Было что-то странное во всей этой ситуации. Кто же в наше время комнаты бесплатно сдает? А еще в голову лезли страшные сказки о ведьмах, заманивающих наивных детишек. Однако здравый смысл подсказывал, что не стоит воспринимать всерьез детские сказки, это просто страшилки для непослушных детей. И что плохого в том, чтобы просто посмотреть, что там и как. Вдруг и в самом деле получится начать самостоятельную жизнь. Ведь иногда Вселенная выполняет наши запросы, так было написано в одной статье в интернете.
По дороге им несколько раз попадалась реклама все той же потомственной знахарки, которая то приворот обещала, то богатство. Каждый раз Вера Григорьевна велела Нике срывать рекламу, при этом ворчала и называла женщину с фотографии то прохиндейкой, то шарлатанкой, то еще кем похуже.
— Вот и пришли, — сказала Вера Григорьевна, остановившись у облупленных дощатых ворот, — сейчас чайник поставим, свежего чаю заварим. Как раз с утра шанежек напекла, как знала, что гости будут. Да заварка кончилась, видишь как удачно, и заварку хорошую нашла, и тебя. Проходи, детка, не стой на пороге.
И что ей оставалось делать? Ника послушно вошла во двор, потом поднялась следом за старушкой по невысокому покосившемуся крыльцу. И вот уже распахнулась массивная дверь в холодные сени, обдав запахом старого отжившего свой век дома.
Глава вторая
— Ты здесь не разувайся, холодно еще, в дом проходи, — велела Вера Григорьевна.
В сенцах оказалось достаточно света, чтобы рассмотреть слева от входа громоздкий кованый сундук у стены, висящий над ним толстый ковер с восточными орнаментами. Небольшое оконце на стене справа выходило во двор, но ничего особого в нем не проглядывалось, какой-то куст у забора. На пол была брошена внутренней стороной вверх развернутая картонная коробка. Немного помявшись, Ника прошла ко второй двери, аккуратно оббитой большим куском войлока.
Замешкалась, не решаясь взяться за ручку и обернулась в неприятной догадке. Так и есть, на картоне грязные следы от кроссовок. Стало очень неловко.
— Так оно для того здесь и положено, как совсем затопчется, поменяем. Да проходи ты, не мешкай, — поторопила старушка.
И Ника осторожно потянула на себя потрескавшуюся от времени костяную ручку, такую же древнюю, как и все вокруг.
Небольшая квадратная прихожая смотрелась так же мрачно. Побеленные стены, побеленный потолок. Пол дощатый, покрашенный в светло-коричневый цвет. Половик. Сразу слева в углу незамысловатая вешалка, крашенная той же краской: деревянная полка и под ней крючки для одежды. Висят старая вязаная кофта и синий плащ. На стене клеенка, видимо, чтобы одежда не пачкалась побелкой. Внизу лавка, под нею две пары тапок. Вешалка аккуратно вписалась в пространство от угла до дверного косяка, закрытого занавесками в пол. Крепились занавески к гардине над проемом. С другой стороны косяк упирался в большую беленую печь, здесь же топка. Под ней на железном листе охапка дров. Еще один дверной проем напротив входа, он тоже завешан, такие же занавески и такая же гардина сверху. Только вход в другую комнату, больше ничего, белая стена. В углу электрический счетчик, под ним отрывной календарь.
Вечером мама опять задержалась на работе, позвонила, пожаловалась на какой-то срочный отчет и велела Нике ложиться спать, не дожидаясь ее. Судя по голосу, маме было не до разговоров, она даже не обрадовалась, когда Ника сказала, что наконец удалось сдать зачет по вышке. «Солнышко, я в тебе и не сомневалась, ну все, давай, целую», — поспешно проговорила мама и отключилась. На какое-то время Ника замерла, недоуменно глядя на телефон. Конечно, это можно понять, работа у мамы ответственная, да еще начальница — монстр в юбке. Но все равно неприятно.
Утро разбудило не звонком будильника, а ароматом маминых фирменных гренок, который донесся до Никиной комнаты. Сама мама весело напевала, протирая плиту, на столе аппетитно красовались гренки, только что снятые со сковороды. А еще на столе стояла вазочка с конфетами и радовала глаз большая распечатанная шоколадка.
Все это было так неожиданно, что сонное состояние Ники как рукой сняло. И хотя за окном по-прежнему было сыро и пасмурно, перспектива идти на занятия под дождем совершенно не портила настроения. Ведь мама не забыла о ее зачете, который с таким трудом был закрыт вчера. Неделю готовилась! Так перенервничала.
— Доброе утро, — улыбнулась Ника.
— Уже проснулась? — обрадовалась мама. — Тогда скорее приводи себя в порядок, у меня есть для тебя замечательная новость. И вот, конфеты к чаю, очень вкусные. Потому что это очень, очень хорошая новость.
Ника посмотрела на яркие золотистые обертки конфет и почему-то расстроилась. «Значит, не из-за меня», — подумала она. И есть конфеты расхотелось. Она нехотя поплелась в ванную.
К тому времени, как Ника вернулась на кухню, мама уже завтракала.
— Ну что ты такая копуша, — пожурила ласково, поднимаясь, — остывает ведь. Тебе какой заварить?
— Без разницы, — ответила Ника.
Она уже успела подавить раздражение, ведь мама сегодня была в таком хорошем настроении, не хотелось его портить. Может, ее новость и в самом деле того стоит. Однако мама посмотрела на Нику внимательно и нахмурилась. Молча заварила чай, поставила перед Никой. Села, взяла в руки золотистый фантик и принялась сворачивать его в колечко.
— Что случилось? — спросила Ника.
Мама натянуто улыбнулась и, немного помедлив, проговорила:
— Анатолий сделал мне предложение, мы скоро поженимся.
Она подняла глаза на Нику, только Ника еще не определилась, как ей на это реагировать.
— И еще я подумала, — продолжила мама, — зачем платить за квартиру за следующий месяц, все равно ведь... В общем, через три дня переезжаем. Ты ведь знаешь, у него большая трехкомнатная квартира, места всем хватит. Мы уже решили, какую комнату тебе отдаем.
Сначала Ника ничего не почувствовала. Разве что есть расхотелось. Потом подумалось, что это как-то слишком похоже на предательство. Самое настоящее. Потому что Ника перестала быть для мамы самым близким человеком. Вот так, столько лет жили, никого не надо было. Всегда вместе, всегда все обсуждали, маме было очень важно Никино мнение. А теперь... Они что-то там решили. Без нее, без Ники. Только в известность поставили. Как она могла?
— Зачем? — спросила Ника, сдерживая слезы обиды.
— Ник, малыш, — виновато проговорила мама, — в моем возрасте уже не особо надеешься на счастье, но вот... так получилось. Разве это плохо? Я думала, ты обрадуешься. Ну скажи, разве это плохо?
— А меня спросить? — Ника почувствовала, как предательски задрожал подбородок, еще и в носу защипало.
Только бы не разреветься. Ни к чему показывать свою слабость. Не здесь. Не сейчас.
— Мне с ним очень хорошо, Ник. Ты ведь уже большая, должна понимать. Да и разве сама не хотела, чтобы у нас появилась настоящая семья? Вспомни, как ты просила у Деда Мороза папу, — мама с улыбкой потянулась, чтобы коснуться ее руки, но Ника отдернулась.
— Давно уже перехотела, — ответила, скривив губы.
Нарастающая в душе злость высушила слезы. Да, просила. Но все давно перегорело, не бывает чудес. Нет у нее отца и не надо.
— Ну кто виноват, что я встретила своего мужчину только теперь, — начала оправдываться мама, — да, ты росла без отца, и я осознаю свою вину. Не хватило в свое время ума, связалась с кем попало. Но потом я ведь всегда для тебя старалась. Чтобы все было не хуже. Только я устала, Ник. И хочу обычного женского счастья. И нормальную семью хочу, понимаешь? Пока мы вместе, пока ты не выпорхнула в свою самостоятельную жизнь, давай попробуем пожить как люди? Анатолий, он очень хороший человек. Тоже хлебнул горя, ну ты знаешь. И он очень хорошо к тебе относится. Он хозяйственный, зарабатывает неплохо. Больше не нужно считать каждую копейку. Еще он обещал с работой тебе помочь, когда институт закончишь. У него есть связи.
Однако, Нику эта речь ничуть не трогала, ровно как и перспектива быть чем-то обязанной человеку, так бесцеремонно ворвавшемуся в их жизнь.
— Я никуда не переезжаю, — неожиданно зло прошипела Ника, — я остаюсь здесь. И с работой как-нибудь сама решу. Без связей.
— Но это невозможно, — возразила мама, — я уже сказала хозяйке, что мы освобождаем квартиру.
Освобождаем квартиру? Некогда уютный, привычно надежный Никин мир рушился окончательно, разлетаясь на мелкие осколки.
— А я уже никто? Мое мнение тебя уже совсем не интересует?
— Да пойми ты, — теперь и мама начала сердиться, — такой шанс выпадает один раз. Я не хочу его потерять. А еще я беременна. Да, представь себе. Не в такой обстановке хотела об этом сообщить. Пожалуйста, постарайся создать хотя бы видимость семьи. Ради меня, ради себя, ради будущего малыша. Ну что на тебя нашло, в самом деле?
— Поздравляю, — с издевкой протянула Ника, — что ж, хоть у кого-то будет настоящий отец. Молодец.
Она демонстративно захлопала в ладоши.
Не ожидавшая такого выпада мама отшатнулась как от пощечины, и Ника была довольна результатом. Она с грохотом отодвинула стул, бросилась в свою комнату, едва увернувшись от дверного косяка. Быстро скидала конспекты и ручки в сумку, немного замешкалась в коридоре со шнурками кроссовок.
— Вероника!
Мама хотела ее задержать, но это было бесполезно.
— Знаешь, — зло проговорила Ника, замерев в проеме двери, — а живите вы все долго и счастливо. Без меня. Сегодня же найду квартиру.
Она едва сдержалась, чтобы не хлопнуть как следует дверью, и понеслась вниз по ступеням, не желая слышать отчаянно зовущего голоса.
«Ничего, — думала Ника, — найду какую-нибудь недорогую комнату, устроюсь на работу, не буду ни от кого зависеть. А эти пусть живут себе, детишек делают сколько хотят, все это без меня».
Обида душила. В какой-то момент Нике стало казаться, что если ее сейчас не станет, никто и не огорчится. И даже напротив, вздохнут с облегчением. Но мысль не понравилась. Тогда Ника стала думать, что все обязательно должны понять, как были неправы, как сильно они ее обидели "И пусть живут потом с этим", — зло решила, оценивающе посмотрев на крышу высотки.
— Куда? — кто-то дернул ее назад.
Скрип тормозов. И вдруг Ника поняла, что едва не попала под машину, рванув по пешеходному переходу на красный свет. Незнакомый мужчина крепко держал ее за руку.
— Ты что, обкурилась, что ли? — рыкнул незнакомец прямо в лицо.
— Нет, — еще больше испугалась Ника.
Машина поехала дальше.
— Какого по сторонам не смотришь?
— Простите, задумалась.
Она огляделась по сторонам. Толпа, собравшаяся перед пешеходным переходом, смотрела на нее осуждающе, и это было неприятно. Ника не любила оказываться в центре внимания. А теперь ее еще и наркоманкой посчитали. Она вырвала руку и быстро пошла вниз по улице, надеясь перейти дорогу в другом месте.
И опять не видела ничего вокруг, заново проживая все обидные факты из своей жизни. Как дразнили в школе за маленький рост. Как мальчишки во дворе обижали. Как в институте тяжело приходится, учеба никак не дается. Как не получается встретить хорошего парня... И вдруг ее окатило водой из лужи, Ника оказалась слишком близко от края дороги.
— Идиот! — крикнула вслед уезжающей машине.
Легче не стало. Она принялась поспешно отряхиваться, но большая часть воды успела впитаться. На джинсах разводы, даже куртке досталось. Белая, так просто не ототрешь. Может и вообще не отстирается.
— Да что же за жизнь такая! — всхлипнула Ника и свернула в ближайший гипермаркет, надеясь хоть как-то привести себя в порядок.
К счастью, в дамской комнате никого не было. Провозилась долго, куртку и вовсе пришлось снимать и местами застирывать, благо мыла хватило в дозаторах. Повезло, что сушилка на стене работала. Ника пристроила мокрый рукав под струю теплого воздуха и от скуки стала рассматривать наклеенную над сушилкой рекламу с фотографией яркой эксцентричной дамочки: «Потомственная знахарка в седьмом колене Светлена. Сниму порчу, сглаз, венец безбрачия».
Мысль о том, что причиной всех ее проблем может оказаться порча, обожгла. «Надо обязательно сходить к этой знахарке, — решила для себя Ника, уцепившись взглядом за адрес, — тем более, что это недалеко от института». Она стала думать о том, как и когда это лучше сделать, и не запросит ли знахарка слишком дорого.
И тут прямо за спиной раздался хриплый каркающий голос:
— Тьфу ты, какая пакость.
Позади стояла старушка в затрапезном пальтишке, на голове цветастый платочек. Сушилка смолкла, а пенсионерка отодвинула Нику, потянулась корявыми пальцами к листу на стене и бойко принялась его отрывать. Оказывается, ругательство было предназначено знахарке Светлене.
— Ну что стоишь, помогай давай, — проворчала старуха.
— Зачем? — удивилась Ника.
— А затем, что все это шарлатанство и форменное вредительство.
От стены с треском отделился большой кусок, тут же был скомкан и полетел в стоявшую внизу мусорную корзину.
— Ну тогда ладно, — осторожно согласилась Ника.
Она надела подсохшую куртку и послушно взялась помогать. Хуже всего давались маленькие кусочки, Ника с трудом их подцепляла своими маленькими ноготочками и аккуратно отделяла от стены. Собственно, была мысль отказаться и уйти, но, с другой стороны, вдруг эта встреча может оказаться полезной.
— Бабушка, — набралась смелости Ника, когда после совместных усилий от рекламы Светлены не осталось и следа, — а вы не знаете, сдает ли кто в этом районе комнату недорого.
— Может и знаю, — ответила старушка, — а тебе зачем?
— Ну, — Ника запнулась, — надо.
Старушка помыла руки и аккуратно вытерла корявые узловатые пальцы большим носовым платком, который достала из кармана пальто.
— Сильно кожу сушит, — пояснила, бросив взгляд на сушилку.
Потом убрала платок и посмотрела на Нику пристальным взглядом.
— Идем.
— Куда? — не поняла Ника.
— Тебе ведь нужна комната, у меня есть свободная, может, глянется.
Как заворожённая, едва ли отдавая отчет своим действиям, Ника уложила в свой рюкзак старухин пакет с продуктами, затем поплелась следом за старушкой. Вот они через большие стеклянные двери вышли на улицу, свернули в тихий проулок. Позади затих шум машин.
— Никак с матерью не поладили, — спросила старушка.
Такая проницательность Нике совсем не понравилась, но нельзя же просто так повернуться и уйти, это как-то невежливо. Ника стала думать, как ей теперь быть.
Не дождавшись ответа, старушка проворчала:
— По молодости всякому взбрыкнуть хочется. Это потом понимаешь, что... зря оно все.
Какое-то время они шли молча.
— Или не зря, — сказала старушка задумчиво, — кабы знать заранее.
Ника не знала, что на это ответить. И еще никак не могла определиться, нравится ей эта старушка или нет. Идти с ней или отказаться?
— Да ты не бойся, не обижу, — проговорила та, видимо, что-то прочитав на лице Ники, — у меня чистенько, да и оплаты не надо, живи сколько душе угодно. Оно ведь и мне веселее будет, хоть поговорить с кем. Меня Верой Григорьевной зовут, можно баба Вера.
— Вероника, — представилась Ника.
И все-таки старушка ее пугала. Было что-то странное во всей этой ситуации. Кто же в наше время комнаты бесплатно сдает? А еще в голову лезли страшные сказки о ведьмах, заманивающих наивных детишек. Однако здравый смысл подсказывал, что не стоит воспринимать всерьез детские сказки, это просто страшилки для непослушных детей. И что плохого в том, чтобы просто посмотреть, что там и как. Вдруг и в самом деле получится начать самостоятельную жизнь. Ведь иногда Вселенная выполняет наши запросы, так было написано в одной статье в интернете.
По дороге им несколько раз попадалась реклама все той же потомственной знахарки, которая то приворот обещала, то богатство. Каждый раз Вера Григорьевна велела Нике срывать рекламу, при этом ворчала и называла женщину с фотографии то прохиндейкой, то шарлатанкой, то еще кем похуже.
— Вот и пришли, — сказала Вера Григорьевна, остановившись у облупленных дощатых ворот, — сейчас чайник поставим, свежего чаю заварим. Как раз с утра шанежек напекла, как знала, что гости будут. Да заварка кончилась, видишь как удачно, и заварку хорошую нашла, и тебя. Проходи, детка, не стой на пороге.
И что ей оставалось делать? Ника послушно вошла во двор, потом поднялась следом за старушкой по невысокому покосившемуся крыльцу. И вот уже распахнулась массивная дверь в холодные сени, обдав запахом старого отжившего свой век дома.
Глава вторая
— Ты здесь не разувайся, холодно еще, в дом проходи, — велела Вера Григорьевна.
В сенцах оказалось достаточно света, чтобы рассмотреть слева от входа громоздкий кованый сундук у стены, висящий над ним толстый ковер с восточными орнаментами. Небольшое оконце на стене справа выходило во двор, но ничего особого в нем не проглядывалось, какой-то куст у забора. На пол была брошена внутренней стороной вверх развернутая картонная коробка. Немного помявшись, Ника прошла ко второй двери, аккуратно оббитой большим куском войлока.
Замешкалась, не решаясь взяться за ручку и обернулась в неприятной догадке. Так и есть, на картоне грязные следы от кроссовок. Стало очень неловко.
— Так оно для того здесь и положено, как совсем затопчется, поменяем. Да проходи ты, не мешкай, — поторопила старушка.
И Ника осторожно потянула на себя потрескавшуюся от времени костяную ручку, такую же древнюю, как и все вокруг.
Небольшая квадратная прихожая смотрелась так же мрачно. Побеленные стены, побеленный потолок. Пол дощатый, покрашенный в светло-коричневый цвет. Половик. Сразу слева в углу незамысловатая вешалка, крашенная той же краской: деревянная полка и под ней крючки для одежды. Висят старая вязаная кофта и синий плащ. На стене клеенка, видимо, чтобы одежда не пачкалась побелкой. Внизу лавка, под нею две пары тапок. Вешалка аккуратно вписалась в пространство от угла до дверного косяка, закрытого занавесками в пол. Крепились занавески к гардине над проемом. С другой стороны косяк упирался в большую беленую печь, здесь же топка. Под ней на железном листе охапка дров. Еще один дверной проем напротив входа, он тоже завешан, такие же занавески и такая же гардина сверху. Только вход в другую комнату, больше ничего, белая стена. В углу электрический счетчик, под ним отрывной календарь.
