Я заметила, как капитан Гарт обхватил рукоять кортика. Слова «без денег гулять по рынку» прозвучало как какое-то устойчивое выражение, практически оскорбление.
- Капитан Гарт делает мне одолжение, сопровождая меня по магазинам, - нахмурилась я, - он мне очень сильно помогает.
- Конечно, - произнес Рохеис, но в этом слове было столько яда, что хватила бы на трех кобр.
Когда господин Рохеис попытался спустить мое кресло по сходням, я едва не выпала из него носом вперед, потому что он не догадался, что кресло надо немного заваливать назад. Повезло, что ручки вовремя перехватил капитан Гарт и нормально спустил меня на пристань.
- Позвольте мне, вчера я немного приноровился управляться с этой техникой, - произнес капитан с той притворной вежливостью, с которой оскорбляли друг друга местные купцы.
- Разумеется, это же ваше призвание – управлять транспортными средствами, - хмыкнул Рохеис независимо.
Поездка в город обещала быть веселой.
- Вообще-то, это ужасный транспорт – коляска на колесиках, - рассуждал господин Рохеис по дороге. Он шел каким-то другим путем, обходя стороной ряды со съестным. Дорога была ровнее и чище. – Намного удобнее было бы вызвать для вас паланкин. Четверо халифатцев за медяк на каждого носили бы вас по всему городу целый день без всяких проблем.
Я представила себе, как могла бы зайти на паланкине внутрь лавки и зависла. Во-первых, я не видела вчера на рынке людей на этом транспортном средстве. Во-вторых, мне все равно надо было бы как-то передвигаться еще внутри помещений. Совершенно не практичный вариант. Хотя, конечно, от инвалидного кресла, маленькие колесики которого после вчерашнего уже разболтались и поскрипывали, я тоже была не в восторге – ощущение, что оно было предназначено только для езды внутри дома с ровными полами, а совсем не по улице.
На рынок мы вошли в этот раз явно с «центрального хода». Это была не просто уличная торговля с лотков, это была украшенная изразцами крытая галерея, оберегающая посетителей от жары. Состоятельная публика сновала между лавок в сопровождении кучи слуг и телохранителей, и на этом фоне свита господина Рохеиса выглядела весьма скромно. Одно в этой галереи было хорошо – совершенно ровный и чистый пол. Коляска ехала легко и маневрировала без проблем.
- Вы хотели купить что-то из женских штучек, - заметил господин Рохеис, махнув рукой в сторону одной из лавок. Вся она была завешена зеркалами в золотых и серебряных оправах, заставлена вазами и статуэтками, блестела свечами, переливалась камнями. Среди всего этого великолепия с трудом, но удавалось разглядеть отделанные золотом и драгоценными каменьями гребешки и щетки, а также баночки и флакончики с неизвестным содержимым. Я аж крякнула от неожиданности, эта лавка будто кричала «ДОРОГО». Спустить все свое золото на покупки я как-то не планировала.
- Давайте сперва посетим ювелира, - предложила я.
- Как пожелаете, - фыркнул Рохеис и пошел дальше.
Он с кем-то здоровался, кому-то кланялся издалека, с кем-то перекидывался несколькими фразами на халифатском, улыбка не сходила с его лица, пока, наконец, мы не подошли к довольно скромной лавке в самом углу одного из рядов.
- Не смотрите, что тут так скромно, господин Хуфтер такой мастер, что ему нет нужды тратиться на вывеску и центральное место, к нему и так придут.
Я кивнула, и капитан Гарт аккуратно завез мое кресло в царство красоты и изящества. Все стены здесь были завешаны украшениями: колье, браслеты, серьги, подвески и еще какие-то вещицы, о предназначении которых я могла только догадываться. Все это сияло золотом и сверкало драгоценными камнями всех цветов радуги.
- Жители Халифата – маги земли, поэтому они очень любят драгоценные камни, - пояснил мне господин Рохеис, а потом завел с хозяином магазина любезный разговор на халифатском.
Он что-то рассказывал, потом махнул на меня рукой и произнес имя – я поняла, что меня представили, и кивнула, изобразив поклон, насколько это было возможно сидя. Господин Хуфтер тоже поклонился. Наконец, меня подозвали ближе и, подъехав к прилавку, я пояснила:
- Я бы хотела продать кое-какие мелочи со своей родины. Не знаю, будут ли они уместны среди всего этого великолепия, но, быть может, господина Хуфтера заинтересует или он подскажет, кому такой товар может быть интересен, - и я выложила на прилавок несколько гребешков, подвески, элементы для браслета – самое красиво из того, что сделала. Объяснила, что нужно доделать, где надо соединить или подвесить на цепочку или швензы.
Что с гребешками я прогадала, поняла практически сразу. Господин Хуфтер задавал вопросы через Рохеиса, но также я считывала его эмоции. Он удивился форме расчески, и я сняла платок, чтобы показать, что это такое на самом деле. Вытащила свой простой гребешок, распустив косу, потом скрутила обратно, заколола. Но его это не заинтересовало – понятно, здесь, где все женщины носят платки, брать гребни не будут, даже из перламутра, который, по моим наблюдениям, как материал не особенно-то использовали. Я прибрала гребни в сумку, а вместо них выложила остальные мелочи: заготовки под серьги, кулоны и прочее, все что у меня было.
- Одна золотая монета, без торга, - перевел мне, наконец, Рохеис оценку мрачно качающего головой ювелира, который в этот момент перебирал плашки для браслета. Всем своим видом тот показывал, что делает этим своим предложением нам обоим большое одолжение.
- Нет, - я быстро смахнула все свои мелочи обратно в мешочек и улыбнулась, - переведите пожалуйста господину Хуфтеру мои извинения за то, что я отняла так много его драгоценного времени.
Капитан Гарт откатил меня от прилавка, собираясь развернуть коляску на выход, когда пожилой ювелир еще что-то произнес по-халифатски.
- Он предлагает два золотых, - перевел обескураженный господин Рохеис, и я подняла руку, притормаживая капитана Гарта.
- Эти вещи очень дороги мне, это мое приданое, единственное, что осталось от родины, - скорбно произнесла я. – Я очень боюсь продешевить.
Господин Рохеис перевел, но мне показалось, что на самом деле ювелир знает имперский хотя бы поверхностно, что и неудивительно в торговом городе практически на границе. Я внимательно считывала эмоции старика, в них была жадность и азарт.
- Два золотых и двадцать серебряных, - перевел мне господин Рохеис новую цену. – И господин Хуфтер просит еще раз взглянуть на ваши вещи.
По моему кивку капитан Гарт вновь подвез меня к прилавку, и я высыпала свои поделки на поверхность, застеленную бордовым шелком. Сразу отобрала обратно гребешки – уверена, в Империи они кому-нибудь приглянутся.
Господин Хуфтер перебирал мелочёвку, раскладывая по комплектам, прицокивал, гримасничал, показывая всем видом, как ему меня жаль и как переоцениваю я свои вещи. В эмоциях его тем временем преобладала жадность и азарт, но было там и восхищение новинкой. Наконец, он разразился длинной речью, качая головой, скорбно заламывая брови и возводя глаза к небу.
- Конечно, все эти мелочи не стоят внимания господина Хуфтера, - мне кажется, господин Рохеис переводил сокращенную версию, упуская эмоциональные стоны и добавляя от себя холодного пренебрежения, - но он готов все же купить их из уважения ко мне, своему любимому клиенту и коллеге, уважения к моему роду и всем моим родственникам, а также из сочувствия к вашему горю. За две золотые и двадцать две серебряных монет.
- Эти прекрасные вещицы делал мне в подарок на свадьбу мой достопочтимый дедушка, который, к сожалению, уже скончался и более из-под его руки не выйдет ни одного прекрасного произведения искусства, - подхватила я восточную манеру своего противника. – Как видите, его резьба весьма тонка и оригинальна, орнамент обыгрывает рисунок и цвет перламутра. Я думаю, что нельзя отдавать это дешевле, чем за три золотых, - произнесла я цену наобум.
Когда господин Рохеис закончил перевод моей тирады, господин Хуфтер подавился от возмущения и несколько минут что-то втолковывал, то возводя очи и руки к небу, то набычиваясь на меня и упирая руки в бока. Рохеис дождался окончания речи, чтобы перевести мне ее кратко:
- Господин Хуфтер возмущен вашей жадностью и недальновидностью и тем, что вы не понимаете своего счастья, что он готов взять у вас эту мелочёвку и доработать ее, добавить обрамление из золота и серебра, чтобы эти вещицы действительно могли быть куплены его клиентами… и предлагает два золотых и тридцать серебряных монет.
Я притворилась пристыженной, но все же чувствовала, что торг заканчивать рано, поэтому продолжила:
- О, конечно, я понимаю, что в таком прекрасном цивилизованном городе, как Хелмент, сокровища одинокой дикарки ничего не стоят, - я делала паузы между своими словами, чтобы Рохеис переводил в процессе, а не пересказывал в конце целиком, явно сокращая. – Конечно, уверена, мастерство господина Хуфтера превратит эти вещицы в настоящие произведения искусства, которые не стыдно будет носить даже дамам из дворца Халифа. Без работы господина Хуфтера, эти вещицы не стоят ничего. – Он приосанился. – Однако же и я не могу отдавать последнее, что у меня есть, не попытавшись выручить хотя бы немного денег. Мой покойный муж-купец не простил бы мне такого расточительства. Но я несчастная одинокая женщина, оставшись одна, вынуждена продать все, что имею, и у меня не будет возможности передать подарки моего дедушки своим детям по наследству…
- О каких детях вы говорите, вы же раньше рассказывали, что, возможно, у вас никогда не будет детей? – удивился господин Рохеис, ломая мою игру.
- Но я могла бы усыновить ребенка, - не дала себя сбить с мысли я, - нужно же думать о том, что в старости обо мне должен будет кто-то заботиться. А так я облагодетельствую какого-нибудь малыша, а он вырастет хорошим человеком и будет заботиться обо мне в старости. – Я вздохнула и возвратилась к своей мысли. – В общем, если и продавать эти вещи, то за два золотых и сорок пять серебряных монет.
Услышав перевод, господин Хуфтер опять принялся возмущаться и выдергивать волосы, теперь он перечислял всех своих детей и внуков, которых я своей жадностью хочу оставить без крова над головой, что для него это деньги, выброшенные на ветер, что вполне возможно, он ничего и не продаст…
- Два золотых и тридцать пять серебряных монет, - было его предложение.
Я прищурилась, пытаясь разобраться в его эмоциях. Азарт торга, интерес к новинке, немного восхищения моей способностью настоять на своем и капля жадности.
- Два золотых и тридцать семь серебряных монет, - внесла я свое предложение, и он согласился.
Когда сделка была завершена, и деньги перекочевали в мою сумочку, я все же, прищурившись, осмелилась спросить:
- А разве у вас в Халифате не делают подобных украшений из перламутра?
Подобревший после сделки господин Хуфтер не стал жаться, слазил куда-то под прилавок и достал продолговатый ящик, открыл. Там на черной бархатной ткани были выложены вещицы с перламутровыми вставками, в основном – из серебра с белым перламутром, просто полированными вставками, иногда закрытыми рисунком из серебряной же проволоки. Все это смотрелось довольно скучно на мой вкус.
- Перламутр, с которым мы работаем, довольно тонкий, из обычных раковин, его нельзя просто подвесить на легкую сережку и уж тем более нельзя из него вырезать изящный гребешок – он мал, быстро и легко колется. Ваш же перламутр очень толстый и прочный и не чисто белый, а с разводами, да и рисунок, как вы и сказали, выточен красивый и обыгрывает разводы на раковине. Он выложил один из моих изящных кулонов рядом с одним из своих – тяжелой серебряной бляхой с вогнутой перламутровой серединкой. Мой кулон изображал простое перышко из тех, которые пару лет назад были модными на земле, только делались из металла, разводы на перламутре сочетались с тонкими прорезями, делая перышко будто пушистым на вид, серо-розовая поверхность жемчужно поблескивала на свету.
- Да, мои родственники добывают такой толстый перламутр с помощью магии с большой глубины, - догадалась я, - а работа дедушки весьма узнаваема.
Мастер Хуфтер кивнул и переложил остальные купленные вещички в свой ящик:
- Жаль, что раньше я не видел таких прелестных вещиц, к нам с жемчужных островов привозят обычно простой жемчуг.
Я покраснела, только теперь мне стало стыдно за свою ложь:
- Да, действительно жаль. Больше на островах не осталось такого мастера. – Я прищурилась и стрельнула взглядом в господина Хуфтера, - правда, кое-чему мой дедушка учил меня, пока был жив…
Ювелир понимающе ухмыльнулся и вытащил из стопки одну из первых сделанных мною сережек, еще довольно неаккуратную, с примитивным рисунком из цветочков:
- Ваша работа, барышня?
Я пожала плечами неопределенно.
- Что ж, если вы сумеете улучшить свое мастерство и у вас будут работы уровня вашего дедушки или чуть ниже, можете обращаться ко мне.
- К сожалению, мы уезжаем в Империю вскоре. Разве что господин Рохеис привезет вам от меня посылку с оказией в следующем году.
- Так и условимся, - кивнул ювелир.
Когда мы вышли из ювелирной лавки, я заметила, что господин Рохеис смотрит на меня как-то подозрительно. Было понятно, что он хочет что-то спросить. Я приободрилась, решив, что мое ювелирное мастерство его впечатлило, и он хочет выразить свое восхищение, поэтому спросила:
- Что-то не так, господин Рохеис?
- Вы вчера ходили по ювелирным лавкам без меня? – его вопрос, признаться, поставил меня в тупик.
- Почему вы так решили?
- А как вы узнали, какую цену ставить за свои перламутровые безделушки? Вы вчера ходили по рынку и приценивались, не так ли? Кто дал вам консультацию? Откуда вы знали, сколько запросить? Как поняли, что можно поднять цену в два с половиной раза от изначально предложенной? Кто дал вам такую консультацию о ценах?! – с каждым вопросом он все больше распалялся и сильнее возмущался, вводя меня во все большее недоумение.
- Никто, - растерянно ответила я. – Я вчера не заходила ни в какие ювелирные лавки, я закупилась только одеждой.
Мои слова возмутили его еще сильнее, он даже покраснел.
- Я понял бы, что вы скрываете от меня свои источники и связи, будь вы купцом, но вы женщина и не ведете бизнес. Вы могли бы рассказать мне, что встретились здесь с кем-то из знакомых мужа и не заставлять меня выставлять себя дураком перед моим другом!
Высказав это, господин Рохеис резко прибавил шагу, его свита ринулась следом.
- Господин Рохеис! – окликнула я слабо, но он не обернулся, а капитан Гарт, разумеется, не поспешил за ним следом.
Я поджала губы. Что ж, этого и следовало ожидать. Если слишком много врешь, обязательно кого-нибудь обидишь. Хотя именно такой трактовки своих действий я точно не ожидала.
Сперва меня опалило чувством вины перед Рохеисом, но потом я разозлилась. То же мне!
- Баба истеричная, - пробормотала себе под нос по-русски.
Нет, ну правда, почему я должна чувствовать себя виноватой? Я ничего такого не сделала. Он сам напросился с нами по магазинам, сам представил меня ювелиру, сам что-то там придумал и сам же обиделся! В этом-то я точно не врала, я действительно ни с кем не консультировалась на счет цен и ни с кем не встречалась в городе, даже не приценивалась. Я вообще не ожидала, что за перламутр, пусть от скуки я начала резать довольно изящные вещицы, я смогу выручить больше половины золотого.
- Капитан Гарт делает мне одолжение, сопровождая меня по магазинам, - нахмурилась я, - он мне очень сильно помогает.
- Конечно, - произнес Рохеис, но в этом слове было столько яда, что хватила бы на трех кобр.
Когда господин Рохеис попытался спустить мое кресло по сходням, я едва не выпала из него носом вперед, потому что он не догадался, что кресло надо немного заваливать назад. Повезло, что ручки вовремя перехватил капитан Гарт и нормально спустил меня на пристань.
- Позвольте мне, вчера я немного приноровился управляться с этой техникой, - произнес капитан с той притворной вежливостью, с которой оскорбляли друг друга местные купцы.
- Разумеется, это же ваше призвание – управлять транспортными средствами, - хмыкнул Рохеис независимо.
Поездка в город обещала быть веселой.
- Вообще-то, это ужасный транспорт – коляска на колесиках, - рассуждал господин Рохеис по дороге. Он шел каким-то другим путем, обходя стороной ряды со съестным. Дорога была ровнее и чище. – Намного удобнее было бы вызвать для вас паланкин. Четверо халифатцев за медяк на каждого носили бы вас по всему городу целый день без всяких проблем.
Я представила себе, как могла бы зайти на паланкине внутрь лавки и зависла. Во-первых, я не видела вчера на рынке людей на этом транспортном средстве. Во-вторых, мне все равно надо было бы как-то передвигаться еще внутри помещений. Совершенно не практичный вариант. Хотя, конечно, от инвалидного кресла, маленькие колесики которого после вчерашнего уже разболтались и поскрипывали, я тоже была не в восторге – ощущение, что оно было предназначено только для езды внутри дома с ровными полами, а совсем не по улице.
На рынок мы вошли в этот раз явно с «центрального хода». Это была не просто уличная торговля с лотков, это была украшенная изразцами крытая галерея, оберегающая посетителей от жары. Состоятельная публика сновала между лавок в сопровождении кучи слуг и телохранителей, и на этом фоне свита господина Рохеиса выглядела весьма скромно. Одно в этой галереи было хорошо – совершенно ровный и чистый пол. Коляска ехала легко и маневрировала без проблем.
- Вы хотели купить что-то из женских штучек, - заметил господин Рохеис, махнув рукой в сторону одной из лавок. Вся она была завешена зеркалами в золотых и серебряных оправах, заставлена вазами и статуэтками, блестела свечами, переливалась камнями. Среди всего этого великолепия с трудом, но удавалось разглядеть отделанные золотом и драгоценными каменьями гребешки и щетки, а также баночки и флакончики с неизвестным содержимым. Я аж крякнула от неожиданности, эта лавка будто кричала «ДОРОГО». Спустить все свое золото на покупки я как-то не планировала.
- Давайте сперва посетим ювелира, - предложила я.
- Как пожелаете, - фыркнул Рохеис и пошел дальше.
Он с кем-то здоровался, кому-то кланялся издалека, с кем-то перекидывался несколькими фразами на халифатском, улыбка не сходила с его лица, пока, наконец, мы не подошли к довольно скромной лавке в самом углу одного из рядов.
- Не смотрите, что тут так скромно, господин Хуфтер такой мастер, что ему нет нужды тратиться на вывеску и центральное место, к нему и так придут.
Я кивнула, и капитан Гарт аккуратно завез мое кресло в царство красоты и изящества. Все стены здесь были завешаны украшениями: колье, браслеты, серьги, подвески и еще какие-то вещицы, о предназначении которых я могла только догадываться. Все это сияло золотом и сверкало драгоценными камнями всех цветов радуги.
- Жители Халифата – маги земли, поэтому они очень любят драгоценные камни, - пояснил мне господин Рохеис, а потом завел с хозяином магазина любезный разговор на халифатском.
Он что-то рассказывал, потом махнул на меня рукой и произнес имя – я поняла, что меня представили, и кивнула, изобразив поклон, насколько это было возможно сидя. Господин Хуфтер тоже поклонился. Наконец, меня подозвали ближе и, подъехав к прилавку, я пояснила:
- Я бы хотела продать кое-какие мелочи со своей родины. Не знаю, будут ли они уместны среди всего этого великолепия, но, быть может, господина Хуфтера заинтересует или он подскажет, кому такой товар может быть интересен, - и я выложила на прилавок несколько гребешков, подвески, элементы для браслета – самое красиво из того, что сделала. Объяснила, что нужно доделать, где надо соединить или подвесить на цепочку или швензы.
Что с гребешками я прогадала, поняла практически сразу. Господин Хуфтер задавал вопросы через Рохеиса, но также я считывала его эмоции. Он удивился форме расчески, и я сняла платок, чтобы показать, что это такое на самом деле. Вытащила свой простой гребешок, распустив косу, потом скрутила обратно, заколола. Но его это не заинтересовало – понятно, здесь, где все женщины носят платки, брать гребни не будут, даже из перламутра, который, по моим наблюдениям, как материал не особенно-то использовали. Я прибрала гребни в сумку, а вместо них выложила остальные мелочи: заготовки под серьги, кулоны и прочее, все что у меня было.
- Одна золотая монета, без торга, - перевел мне, наконец, Рохеис оценку мрачно качающего головой ювелира, который в этот момент перебирал плашки для браслета. Всем своим видом тот показывал, что делает этим своим предложением нам обоим большое одолжение.
- Нет, - я быстро смахнула все свои мелочи обратно в мешочек и улыбнулась, - переведите пожалуйста господину Хуфтеру мои извинения за то, что я отняла так много его драгоценного времени.
Глава 53
Капитан Гарт откатил меня от прилавка, собираясь развернуть коляску на выход, когда пожилой ювелир еще что-то произнес по-халифатски.
- Он предлагает два золотых, - перевел обескураженный господин Рохеис, и я подняла руку, притормаживая капитана Гарта.
- Эти вещи очень дороги мне, это мое приданое, единственное, что осталось от родины, - скорбно произнесла я. – Я очень боюсь продешевить.
Господин Рохеис перевел, но мне показалось, что на самом деле ювелир знает имперский хотя бы поверхностно, что и неудивительно в торговом городе практически на границе. Я внимательно считывала эмоции старика, в них была жадность и азарт.
- Два золотых и двадцать серебряных, - перевел мне господин Рохеис новую цену. – И господин Хуфтер просит еще раз взглянуть на ваши вещи.
По моему кивку капитан Гарт вновь подвез меня к прилавку, и я высыпала свои поделки на поверхность, застеленную бордовым шелком. Сразу отобрала обратно гребешки – уверена, в Империи они кому-нибудь приглянутся.
Господин Хуфтер перебирал мелочёвку, раскладывая по комплектам, прицокивал, гримасничал, показывая всем видом, как ему меня жаль и как переоцениваю я свои вещи. В эмоциях его тем временем преобладала жадность и азарт, но было там и восхищение новинкой. Наконец, он разразился длинной речью, качая головой, скорбно заламывая брови и возводя глаза к небу.
- Конечно, все эти мелочи не стоят внимания господина Хуфтера, - мне кажется, господин Рохеис переводил сокращенную версию, упуская эмоциональные стоны и добавляя от себя холодного пренебрежения, - но он готов все же купить их из уважения ко мне, своему любимому клиенту и коллеге, уважения к моему роду и всем моим родственникам, а также из сочувствия к вашему горю. За две золотые и двадцать две серебряных монет.
- Эти прекрасные вещицы делал мне в подарок на свадьбу мой достопочтимый дедушка, который, к сожалению, уже скончался и более из-под его руки не выйдет ни одного прекрасного произведения искусства, - подхватила я восточную манеру своего противника. – Как видите, его резьба весьма тонка и оригинальна, орнамент обыгрывает рисунок и цвет перламутра. Я думаю, что нельзя отдавать это дешевле, чем за три золотых, - произнесла я цену наобум.
Когда господин Рохеис закончил перевод моей тирады, господин Хуфтер подавился от возмущения и несколько минут что-то втолковывал, то возводя очи и руки к небу, то набычиваясь на меня и упирая руки в бока. Рохеис дождался окончания речи, чтобы перевести мне ее кратко:
- Господин Хуфтер возмущен вашей жадностью и недальновидностью и тем, что вы не понимаете своего счастья, что он готов взять у вас эту мелочёвку и доработать ее, добавить обрамление из золота и серебра, чтобы эти вещицы действительно могли быть куплены его клиентами… и предлагает два золотых и тридцать серебряных монет.
Я притворилась пристыженной, но все же чувствовала, что торг заканчивать рано, поэтому продолжила:
- О, конечно, я понимаю, что в таком прекрасном цивилизованном городе, как Хелмент, сокровища одинокой дикарки ничего не стоят, - я делала паузы между своими словами, чтобы Рохеис переводил в процессе, а не пересказывал в конце целиком, явно сокращая. – Конечно, уверена, мастерство господина Хуфтера превратит эти вещицы в настоящие произведения искусства, которые не стыдно будет носить даже дамам из дворца Халифа. Без работы господина Хуфтера, эти вещицы не стоят ничего. – Он приосанился. – Однако же и я не могу отдавать последнее, что у меня есть, не попытавшись выручить хотя бы немного денег. Мой покойный муж-купец не простил бы мне такого расточительства. Но я несчастная одинокая женщина, оставшись одна, вынуждена продать все, что имею, и у меня не будет возможности передать подарки моего дедушки своим детям по наследству…
- О каких детях вы говорите, вы же раньше рассказывали, что, возможно, у вас никогда не будет детей? – удивился господин Рохеис, ломая мою игру.
- Но я могла бы усыновить ребенка, - не дала себя сбить с мысли я, - нужно же думать о том, что в старости обо мне должен будет кто-то заботиться. А так я облагодетельствую какого-нибудь малыша, а он вырастет хорошим человеком и будет заботиться обо мне в старости. – Я вздохнула и возвратилась к своей мысли. – В общем, если и продавать эти вещи, то за два золотых и сорок пять серебряных монет.
Услышав перевод, господин Хуфтер опять принялся возмущаться и выдергивать волосы, теперь он перечислял всех своих детей и внуков, которых я своей жадностью хочу оставить без крова над головой, что для него это деньги, выброшенные на ветер, что вполне возможно, он ничего и не продаст…
- Два золотых и тридцать пять серебряных монет, - было его предложение.
Я прищурилась, пытаясь разобраться в его эмоциях. Азарт торга, интерес к новинке, немного восхищения моей способностью настоять на своем и капля жадности.
- Два золотых и тридцать семь серебряных монет, - внесла я свое предложение, и он согласился.
Когда сделка была завершена, и деньги перекочевали в мою сумочку, я все же, прищурившись, осмелилась спросить:
- А разве у вас в Халифате не делают подобных украшений из перламутра?
Подобревший после сделки господин Хуфтер не стал жаться, слазил куда-то под прилавок и достал продолговатый ящик, открыл. Там на черной бархатной ткани были выложены вещицы с перламутровыми вставками, в основном – из серебра с белым перламутром, просто полированными вставками, иногда закрытыми рисунком из серебряной же проволоки. Все это смотрелось довольно скучно на мой вкус.
- Перламутр, с которым мы работаем, довольно тонкий, из обычных раковин, его нельзя просто подвесить на легкую сережку и уж тем более нельзя из него вырезать изящный гребешок – он мал, быстро и легко колется. Ваш же перламутр очень толстый и прочный и не чисто белый, а с разводами, да и рисунок, как вы и сказали, выточен красивый и обыгрывает разводы на раковине. Он выложил один из моих изящных кулонов рядом с одним из своих – тяжелой серебряной бляхой с вогнутой перламутровой серединкой. Мой кулон изображал простое перышко из тех, которые пару лет назад были модными на земле, только делались из металла, разводы на перламутре сочетались с тонкими прорезями, делая перышко будто пушистым на вид, серо-розовая поверхность жемчужно поблескивала на свету.
- Да, мои родственники добывают такой толстый перламутр с помощью магии с большой глубины, - догадалась я, - а работа дедушки весьма узнаваема.
Мастер Хуфтер кивнул и переложил остальные купленные вещички в свой ящик:
- Жаль, что раньше я не видел таких прелестных вещиц, к нам с жемчужных островов привозят обычно простой жемчуг.
Я покраснела, только теперь мне стало стыдно за свою ложь:
- Да, действительно жаль. Больше на островах не осталось такого мастера. – Я прищурилась и стрельнула взглядом в господина Хуфтера, - правда, кое-чему мой дедушка учил меня, пока был жив…
Ювелир понимающе ухмыльнулся и вытащил из стопки одну из первых сделанных мною сережек, еще довольно неаккуратную, с примитивным рисунком из цветочков:
- Ваша работа, барышня?
Я пожала плечами неопределенно.
- Что ж, если вы сумеете улучшить свое мастерство и у вас будут работы уровня вашего дедушки или чуть ниже, можете обращаться ко мне.
- К сожалению, мы уезжаем в Империю вскоре. Разве что господин Рохеис привезет вам от меня посылку с оказией в следующем году.
- Так и условимся, - кивнул ювелир.
Когда мы вышли из ювелирной лавки, я заметила, что господин Рохеис смотрит на меня как-то подозрительно. Было понятно, что он хочет что-то спросить. Я приободрилась, решив, что мое ювелирное мастерство его впечатлило, и он хочет выразить свое восхищение, поэтому спросила:
- Что-то не так, господин Рохеис?
- Вы вчера ходили по ювелирным лавкам без меня? – его вопрос, признаться, поставил меня в тупик.
- Почему вы так решили?
- А как вы узнали, какую цену ставить за свои перламутровые безделушки? Вы вчера ходили по рынку и приценивались, не так ли? Кто дал вам консультацию? Откуда вы знали, сколько запросить? Как поняли, что можно поднять цену в два с половиной раза от изначально предложенной? Кто дал вам такую консультацию о ценах?! – с каждым вопросом он все больше распалялся и сильнее возмущался, вводя меня во все большее недоумение.
- Никто, - растерянно ответила я. – Я вчера не заходила ни в какие ювелирные лавки, я закупилась только одеждой.
Мои слова возмутили его еще сильнее, он даже покраснел.
- Я понял бы, что вы скрываете от меня свои источники и связи, будь вы купцом, но вы женщина и не ведете бизнес. Вы могли бы рассказать мне, что встретились здесь с кем-то из знакомых мужа и не заставлять меня выставлять себя дураком перед моим другом!
Высказав это, господин Рохеис резко прибавил шагу, его свита ринулась следом.
- Господин Рохеис! – окликнула я слабо, но он не обернулся, а капитан Гарт, разумеется, не поспешил за ним следом.
Я поджала губы. Что ж, этого и следовало ожидать. Если слишком много врешь, обязательно кого-нибудь обидишь. Хотя именно такой трактовки своих действий я точно не ожидала.
Глава 54
Сперва меня опалило чувством вины перед Рохеисом, но потом я разозлилась. То же мне!
- Баба истеричная, - пробормотала себе под нос по-русски.
Нет, ну правда, почему я должна чувствовать себя виноватой? Я ничего такого не сделала. Он сам напросился с нами по магазинам, сам представил меня ювелиру, сам что-то там придумал и сам же обиделся! В этом-то я точно не врала, я действительно ни с кем не консультировалась на счет цен и ни с кем не встречалась в городе, даже не приценивалась. Я вообще не ожидала, что за перламутр, пусть от скуки я начала резать довольно изящные вещицы, я смогу выручить больше половины золотого.
