Глава 1. Первый день каникул
Утро застыло между занавесками, словно несмелый гость, стесняющийся нарушить неловкую тишину. Татьяна открыла глаза и сразу же зажмурилась, будто пытаясь отсрочить неизбежность наступающего дня. Солнечные лучи скользнули по её лицу, оставляя тёплые поцелуи на коже, но в груди по-прежнему было холодно. Знакомая до боли, пустота сжималась в густой комок. Татьяна и не помнила, когда и почему появилось это чувство, но почти смирилась с его неизменным присутствием.
Она прислушалась. Павел уже был на кухне, даже на второй этаж доносились раздражённые шаги и глухое постукивание кружки по столешнице. С тихим вздохом Татьяна поднялась, чувствуя, как прохладный пол кусает её босые стопы. Мягко шагая по ковру, она накинула лёгкий халат поверх ночной сорочки и, наскоро завязав пояс, направилась в коридор.
Проходя мимо спальни сына, она заглянула внутрь. Александр сидел на полу, разложив перед собой карту лагеря, что буквально вчера пришла по почте с яркой брошюрой: палатки, верёвочные трассы, тир и бассейн. Мальчишеские пальцы скользили по напечатанным маршрутам, а глаза блестели, как в пять лет, когда он впервые увидел снег.
Татьяна чмокнула сына в макушку и стала аккуратно складывать с вечера приготовленные вещи в чемодан, старательно разделяя всё по отсекам. Бесполезное занятие — всё равно перепутает. Но руки требовали движения.
— Возьмёшь плюшевого мопса? — спросила она, лукаво улыбаясь мальчишке.
— Мам, мне тринадцать. — Он закатил глаза, но мопса всё равно сунул в боковой карман, стоило ей отвернуться. Почти незаметно.
— Пойдём завтракать, — наконец, скомандовала она, застёгивая тугую молнию.
На кухне царил привычный порядок, доведённый до стерильности, однако взгляд Павла недовольно метался по поверхности стола, словно ища повод придраться.
— Ты снова забыла сахарницу убрать, — завидев Татьяну, резко бросил он, не поднимая глаз.
Женщина замерла в дверях, коротко вздохнув, и мягко ответила:
— Извини, я поздно закончила с игрушками, наверное, забыла.
Он небрежно повернулся к ней, раздражение тут же скривило линию губ и коснулось холодным взглядом её лица.
— Опять игрушки… Не жалко тебе своего времени на эту чушь? Могла бы заняться чем-то полезным. Дом не убран, Сашке в лагерь ехать. А ты только и думаешь о своём бестолковом хобби.
Татьяна медленно выдохнула, сдерживая дрожь внутри, и подошла к кофемашине, стараясь больше не встречаться с мужем взглядом.
— Всё готово, Паш. Я собрала вещи ещё вчера, сегодня все сложили в чемодан.
Муж отмахнулся, глухо усмехнувшись:
— Как бы не пришлось опять за чем-то возвращаться впопыхах.
Она промолчала, чувствуя, как горечь поднимается к горлу, тяжело сглотнула, не желая дать ей, вырваться наружу.
Александр вошёл с непривычной для его возраста серьёзностью, словно чувствуя, что сегодня здесь снова неспокойно. Глаза сына тревожно скользнули от матери к отцу и обратно.
— Доброе утро, пап — тихо произнёс он.
Татьяна подбадривающе улыбнулась ему, стараясь вложить в улыбку столько тепла, сколько смогла найти в себе этим утром.
— Доброе, готов к отдыху? — буркнул мужчина, тут же уставившись в телефон, словно не ожидая ответа.
— Ага, — Александр кивнул, взял со стола яблоко и откусил. — Мы скоро поедем?
Павел раздражённо бросил взгляд на часы и отмахнулся:
— У меня важная встреча, мама тебя отвезёт.
В кухне повисла напряжённая тишина. Александр вопросительно посмотрел на мать, и она медленно прикрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями.
— Паша, мы же договаривались... Ко мне сегодня должен приехать курьер за куклами для выставки, я почти всю ночь не спала, чтобы успеть в срок.
— Таня, ты серьёзно? — вылупился на неё мужчина, нервно отложив девайс. — Хочешь, чтобы я пропустил работу, которая на минуточку нас всех кормит, ради чего? Ради кукол? Кстати, их шить тоже позволяет моя работа.
— Но ты же сам согласился, — попробовала она призвать его к ответственности, — сказал, что без проблем отвезёшь. Мы заранее обговорили, я бы как-то иначе всё придумала, если бы знала, что ты не сможешь, но.
— Ну значит, когда соглашался, встречи не было, — прервал её Павел, вспылив, — а теперь есть! И что прикажешь?! Ничего не случится, если на этой выставке те двое калек не увидят твоих зайцев.
Он слишком резко схватил кружку со стола, от чего кофе из нее щедро плеснуло ему на рубашку.
— Чёрт! — выругался мужчина, вскакивая со стула и пытаясь смахнуть коричневые капли с одежды, — Испачкался из-за тебя! Утром кофе нормально не выпить. Каждый раз какая-то проблема. Ничего без меня не можешь, даже сына в лагерь отвезти, за который я, между прочим, заплатил!
Саша закатил глаза и промычал что-то недовольное, стараясь как можно быстрее скрыться из виду.
— Я отвезу, не переживай, — крикнула ему вслед Татьяна, передавая стопку салфеток мужу.
— Теперь придётся рубашку менять, — фыркнул Павел, расстёгивая пуговицы.
Таня молча отправилась наверх за новой сорочкой, благо у её мужчины их было даже больше, чем у неё вещей всех вместе взятых. Выбрав, на всякий случай, такую же, она поспешила вниз, предвкушая очередную дозу негодования по поводу того, как долго она копалась.
— Я буду в офисе до вечера, — на удивление спокойно произнёс Павел, послушно просовывая ладони в подставленные рукава. — Убери тут всё, не хочу возвращаться в бардак. И рубашку сразу застирай, не бросай в корзину, иначе пятна останутся.
— Конечно, я всё сделаю Хорошего дня. — произнесла она, целуя мужа в идеально выбритую щеку.
Павел схватил портфель, резко отодвинув стул, отчего тот противно заскрежетал по кафелю.
— Сашка пока! — закричал он, направляясь к выходу, — Хорошего отдыха! Оторвись там как следует и за меня тоже!
За дверью раздался звук сигнализации. Глава их небольшого семейства уехал, оставив за собой пустоту, в которой звенело напряжение.
Александр тихо спустился и сделал шаг к матери, будто хотел что-то сказать, но передумал и молча уселся завязывать шнурки на ботинках.
Татьяна закрыла глаза, оперлась ладонями о край стены и постояла так, пока дыхание не успокоилось, а сердце не перестало биться слишком быстро. Потом, собрав себя по частям, выпрямилась, вдохнула глубже и направилась к сыну, стараясь нести спокойствие хотя бы внешне, если уж в душе не получалось.
В коридоре Александр уже внимательно проверял содержимое своего рюкзака, старательно избегая смотреть на мать.
Она бережно положила руку на его плечо, слегка сжав его.
— Всё будет хорошо, сынок, — тихо проговорила женщина, скорее убеждая себя, чем его.
Глава 2. Печальные новости.
Голова раскалывалась так, будто кто-то мерно стучал молотком по вискам. Татьяна сидела в полумраке гостиной, согнувшись над пустой чашкой, и медленно разминала пальцами лоб, словно этими незамысловатыми движениями могла выдавить из него пульсирующую боль. На кухне, в шкафчике, была аптечка, она точно знала, где именно лежит нужная упаковка, но сейчас добраться до неё казалось невыполнимой миссией. Всё тело ныло, а перед глазами неприятно плыло.
Собравшись с силами, она всё же заставила себя встать, нащупала таблетку и, запив её водой из-под крана, села на край барного стула, стараясь не смотреть в окно. Её знобило.
Буквально через две минуты, дверь громко хлопнула и по дому тут же разнёсся запах дорогого мужского парфюма: Павел вернулся.
— Таня? — окликнул он с порога. — Ты дома? Почему темно?
Она хотела было ответить, но голос поддался не сразу.
— Я здесь, — с усилием прохрипела, — Опять мигрень, только выпила лекарство.
Павел вошёл в комнату и приобнял жену за талию.
— С Сашкой справились? Всё нормально? — спросил он, наклоняясь к ней, будто собирался проверить температуру лбом.
— Всё. Всё хорошо. Я отвезла его в лагерь, ничего не забыли, — как-то несвязно промямлила Таня.
— Получается, мы одни? — Прошептал он ей на ухо, крепко прижимая к себе и заставляя напрячься.
— Паш, у меня голова болит. — Она отстранилась. — Мне, правда, очень плохо.
Мужчина недовольно фыркнул, но послушно опустил руки и отошёл.
— Что на ужин? — резко кинул он, уходя в гостиную. — Я голоден.
Таня, медленно поднялась, ощущая, как от движения закружилась голова.
— Там на столе... Я заказала. Рыба, салат, картофель. Должно быть, ещё тёплым. — прохрипела она, направляясь вслед за мужем.
— Заказала? — с брезгливым выражением посмотрел на неё Павел, опускаясь за стол и с усилием разрывая упаковку. — Знаешь, дорогая, мужчины женятся совсем не для того, чтобы есть дома полуфабрикаты после рабочего дня.
Несмотря на боль, Татьяна выпрямилась, Сашки нет, и ей сейчас совершенно не для кого играть спектакль идеальной семьи и стараться сглаживать углы.
— А ты вспомни, дорогой, когда в последний раз ел «полуфабрикаты»? Я каждый день стою у плиты, даже когда не сплю ночами. Сегодня я отвезла Сашу, а потом, вместо курьера, занималась доставкой кукол в соседний город на выставку.
Павел резко поднял глаза и вновь скривился:
— Никто тебя не заставлял. Ты сама себе придумала нелепые дела. А теперь изображаешь жертву!
Прежде чем Татьяна успела что-то ответить, зазвонил телефон. Экран мигнул, и на нём высветился незнакомый российский номер.
Она отвернулась и поспешно вышла в коридор, принимая вызов.
— Т..т...танечка... — голос на том конце дрожал и заикался, — Эт..т..то дядя Андрей... Танюша, п-п-п-прости, что так…я не знаю который у вас час. Но.. это..это срочно. Мне…мне нужно сказать, Танечка.. Т-т-т-танюша, ты слышишь?
— Да, Андрей Сергеевич, я вас слушаю! — по спине побежал холодный пот, — Что-то случилось?
— Танюша, милая…— пожилой мужчина закашлялся, — Беда..
— Андрей Сергеевич, говорите уже.. — взмолилась Татьяна, понимая, что произошло что-то ужасное, иначе бы старый друг отца не стал ей звонить.
— Ванюша..Иван Фёдорович... он... сегодня утром. Сердце. Не успели довезти до больницы. Больше нет его, милая… — глухо закончил старик и заплакал.
Мир на мгновение остановился. Вокруг всё оставалось прежним — стены, воздух, выглянувшая луна за шторами. А внутри — ничего. Бездна.
Она не помнила, что отвечала дяде Андрею, как закончила разговор и закончила ли, как дошла до спальни, закрыла за собой дверь и осела прямо у кровати. Горькие слёзы текли непрерывным потоком, с каждым ударом сердца утягивая всё глубже и глубже в леденящую душу тишину. Мама умерла, когда она ещё училась в школе. Сестёр или братьев у неё не было, так что с папой они остались одни. А потом и она уехала из страны. А вот теперь и возвращаться не к кому.
Папа…
Сколько она так просидела, обнимая себя за плечи?
Когда она вернулась в гостиную, Павел полулежал в кресле, с планшетом на коленях, и что-то просматривал, едва заметно улыбаясь.
Увидев на пороге Татьяну, он тут же подобрался, сделал лицо участливым, как будто переключая нужную маску.
— Кто звонил? Что-то случилось? Ты бледная.
Татьяна смотрела на него почти отстранённо.
— Мне нужно лететь в Москву. Папа умер. Я должна быть на похоронах.
Прода от 17.06.2025, 21:23
— Иван Фёдорович… умер? — Павел встрепенулся, будто не сразу уловил смысл сказанного, но вскоре нахмурился и отложил планшет.
На несколько секунд повисла неуклюжая тишина, в которой мужчина совсем по-детски жевал губы и растерянно бегал глазами по комнате. На какое-то мгновение Таня даже подумала, что новость его так сильно шокировала, но ровно до тех пор, пока он всё же не решился заговорить.
— Соболезную, милая. Это…это ужасная трагедия… — мужчина встал с кресла и протянул руки к жене, впрочем, там и не прикоснувшись.
— Я понимаю, тебе очень хотелось бы полететь. Конечно. Это твой отец. — Замямлил он, растирая ладонью оголённую кожу шеи, выступающую из-под домашнего свитера. — Но ты вообще представляешь, сколько это будет стоить? Перелёт в Москву, срочная покупка билета, ещё обратный рейс… А там ведь нужно ещё на что-то жить.
Он говорил тихо, почти ласково, но за этим всем слышалась вовсе не забота, а раздражённая досада.
— Я попрошу Андрея Сергеевича. Он оплатит билет, не откажет. А я верну потом, с продажи дачи, например. — Татьяна обессиленно плюхнулась в соседнее кресло, зарываясь в мальчишеский бадлон. Он всё ещё хранил запах Сашки, и это было единственное, что её сейчас держало на плаву. — А прожить смогу на деньги, что с продажи игрушек заработала, как раз небольшую сумму получится провести наличными. Этого хватит, чтобы продержаться несколько недель.
Говорить мужу, что заработанных на игрушках денег вполне достаточно и на билеты отчего-то совсем не хотелось.
— Танюш, — Павел сделал шаг ближе, сложив руки за спиной, — ну ты хоть немного подумай головой, знаю, сейчас это непросто. Но что ты там собираешься делать? Твоего отца уже не вернёшь. Смотреть на пустую оболочку? Все остальные вопросы можно решить удалённо. Наймём адвоката. Он всё оформит. Продаст и квартиру, и эту дурацкую дачу. Даже с долей в типографии поможет разобраться. Ты всё равно сама в этом ничего не понимаешь. Да тебя на первой же сделке обведут вокруг пальца и останешься ни с чем.
Он говорил плавно, нараспев, будто читал длинную инструкцию, и сколько же в нём в этот момент было уверенности в собственной правоте.
— Я не собираюсь сейчас думать о финансах. — Голос Татьяны дрогнул, а в глазах вновь заблестели слёзы, — Меня вообще меньше всего волнуют сделки с недвижимостью. Я просто хочу похоронить отца. Сама.
— А деньги тебя никогда особенно не интересовали, — проговорил Павел чуть резче, с лёгкой усмешкой. — Ты ведь не задумываешься, откуда они берутся. Живёшь у меня за пазухой, бед не знаешь.
Татьяна дёрнулась назад, словно от пощёчины. Затем медленно выпрямилась и посмотрела на него в упор.
— Паша, я всё равно полечу. Для меня это важно. Пожалуйста, просто пойми…
Вновь повисла тишина. Затем Павел, не сводя с неё глаз, обиженно прошипел:
— А Сашка? Подумала, как будет он? Лагерь всего на три недели. Если ты не успеешь вернуться?
— Паш, ему тринадцать. Он уже не ребёнок. Время подгузников давно ушло. — Татьяна даже закатила глаза от досады, — Думаю, вы как-нибудь справитесь без меня пару недель. Про тренировки я договорюсь, кто будет его отвозить. Чтобы ты мог и дальше свободно работать.
Павел раздражённо хмыкнул, и его губы скривились в недобром оскале.
— Смотрю, ты всё уже решила. Моё мнение тебя, похоже, не интересует. Вот уж не ожидал...
Он недоговорил. Развернулся, молча взял со стола планшет и резко направился к выходу. Через минуту в коридоре гулко хлопнула дверь.
Татьяна так и осталась стоять посреди комнаты. Воздух стал густым, словно наполненным пылью, и всё никак не желал проходить в грудную клетку. Она закрыла ладонями горящее лицо, но не заплакала.
Она знала только одно: ей очень нужно домой. В Москву.
