Парни говорят, что девушка первоклассно делает минет. Девушки, что хотели быть похожей на нее и только. И только преподаватели утверждают, что такой особе нечего делать в нашем университете. Кто из них прав нужно еще выяснить.
Руки девушки мягко легли на мой пах, начиная поглаживать. Обладательница этой натренированной ручки облизывает губу, после закусывает, возбуждая меня все больше и больше. А это начинает, сводит меня с ума, если так дело пойдет дальше, то единственным выходом останется ее трахнуть, чтобы удовлетворить себя окончательно.
Сомольева уже расстегнула ширинку моих брюк, пробираясь все дальше и дальше. И чем дальше, тем слаще ощущения.
— Признайтесь себе, вам нравится, — она улыбнулась, приспуская ткань боксеров.
За меня уже ответили. Контролировать себя я уже не мог, настолько умело делать минеты не каждая может и вот, ощутив, как кончик ее языка прошелся от основания к уздечке:
— *цензура* — процедил сквозь зубы, когда шатенка, всосала в ротик одно яичко, одновременно надрачивать член одной рукой.
Следующее шагом стало – полное проглатывание члена. Слухи о Сомольевой не врали. Но я не привык верить слухам, ведь иногда они врут.
Сладкая пытка продолжалась еще несколько минут. Все же мои молитвы были услышаны. Дольше продержаться я бы не смог. Это слишком.
— Может, повторим? – девушка привстала, вытирая тыльной стороной свой рот.
— Надеешься, что так ты сдашь?
— А разве нет? Вам же понравилось, — с улыбкой смотрит на меня с надеждой.
— Иди уже. Зачет поставил, но в первый и последний раз!
Ответив в духе благодарности, девушка выбежала из аудитории, будто не она удовлетворяла, а ее.
Вечером уже уставший я выходил из института. Некоторые студенты еще были в здании, кто-то выходил одновременно со мной, а кто-то и вовсе уже давно дома.
— Ну, котик, — рядом послышался женский смех.
— Мариночка, кто виноват, что ты такая желанная?
Все встало на меня, когда я посмотрел на эту парочка. Сомольева стояла со своим молодым человеком, обнимались и целовались. От чего-то вспомнил Олю, которую застал в постели с другим. Внутри в очередной раз все перевернулось. Иногда девушки заходят слишком далеко.
Ради зачета изменять парню. Вот же твари.
?
— Его давняя обида на девушек. Его обидела первая девушка, которую он полюбит. Оттуда и вся жестокость, а еще должно быть то, с чего все это началось. Здесь не только обида на девушку, но и еще на что-то. Я не знаю, что и это… не знаю.
— Ты молодец, много чего узнала.
— Этого мало. Мало, чтобы спасти хотя бы одну.
Он кивнул. Мои мысли он понял, чему я безумно рада.
— У меня к тебе вопрос, — начал Женя, — личного характера.
— Какой?
— Вы с Сашей окончательно решили расстаться?
Вопрос действительно оказался личным, заставив меня задуматься. Ведь мы разбежались так и, не разобравшись, во всей ситуации. Так странно. С Максом было точно также, а может мне просто показались, и сравнивать двух людей глупо.
— Не стоит…
— Вы как дети малые, — он тяжело вздыхает, — то ли конфету делите, то ли песочницу. Почему вы не можете разобраться, как взрослые люди, которые уже достаточно прожили и вышли из той категории людей, которым нужно объяснять, как правильно переходить дорогу.
— Да ты мастер сравнений.
— Я говорю то, что вижу. А вижу я двух малых детей, которые никак не могут прийти к общему решению. Хватит мучить друг друга, поговорите и объяснитесь друг другу.
— Думаешь, я не пыталась поговорить?
— Знаю я ваши: «пыталась поговорить» и тому подобное. В рот я *цензура* ваши эти детсадовские разборки. Просто сядьте и поговорите.
И даже спорить не нужно с этим человеком. Говорит все как есть.
— Я поняла.
— Вот и умница. Мы собираемся завтра, можешь прийти и высказать свое мнение по поводу дела.
Кивнула.
Надела куртку и вышла из кабинета. Сейчас нужно освежить свои мозги, все взвесить и подумать над тем, что делать дальше. Вся эта ситуация, как ком в горле — не дает покоя.
Теперь можно смело задаться вопросом: «И что же теперь делать?»
Бросить все и заняться учебой? Ведь мы уже совсем близко к цели.
Поговорить с Сашей? А смысл, если этот человек даже слушать меня не станет, как в прошлый раз. И зачем мне этот геморрой?
Вечер, проведенный наедине с собой, пожалуй, лучшее, что было придумано людьми. Почему-то люди не догадываются, как в тишине хорошо думается, и все мысли в порядке. Очень даже зря.
— Может я и не была права, но поговорить стоит попытаться, — сказала сама себе.
Набираю Сашу. Гудки… гудки…
— Аппарат абонента вне зоне действия сети перезвоните позже, — ответил механический голос девушки.
На второй раз он просто сбросил, показывая свою невоспитанность. А может, у него важные дела? Набрала еще раз. Наконец-то.
— Алло? — ответил женский голос, и сначала я подумала, что это я ошиблась номером. Но когда взглянула на экран, поняла, что все-таки не ошиблась, — алло, говорите.
И я сбросила.
Что это сейчас было? Неужели он решил найти утешение в постели другой девушки? И я за ним еще бегаю? Да кто он такой, чтобы я за ним гонялась целые сутки?
Раздался ректон моего мобильника, на экране высветился тот, кого я не желаю сейчас видеть. Женя был прав. Сейчас мы просто делим песочницу.
Только мне от этого лучше не становится. Наоборот, только хуже. И с каждой секундой все хуже и хуже.
На ночь я решила отключить телефон, чтобы выспаться. Завела будильник, которым давным-давно не пользовалась и уже забыла, как он трезвонит.
А утром. Утром я умудрилась проснуться позже будильника на полчаса.
Пришлось быстро завтракать и бежать. Сначала стоит забежать в университет или все же потом? Надеюсь, никто против не будет.
Пулей, влетев в кабинет Жени, где как раз-таки хозяин убежища меня дожидался. Он стоят напротив окна и, видимо, наблюдал за тем, как я бежала сюда. Может я просто себе это все напридумывала.
— Ну, поговорили? Разобрались?
— Если бы, — буркнула я, снимая куртку.
И тут мне пришлось поведать вчерашнюю историю.
Рассказала с того, как он сначала не брал трубку, потом про то, как он сбрасывал. А закончить решила тем, что он все же взял телефон, но поговорить мы не поговорили, так как я сбросила, потому что ответил не Саша, а какая-то женщина, которая явно не мама этого морального урода.
— Ты уверена?
— Ты меня за дурочку держишь?
— Если учитывать, что вы разбежались из-за мелочи, то да.
— Мелочь — это то, что он даже не захотел ничего выяснить, наехал и свалил к другой. И это я еще дура?
— В чем-то ты права.
— В чем-то?
— Не придирайся к словам, мы уже все поняли, но и поговорить все равно стоит…
Женя не успел договорить, его прерывает звук открывающейся двери. В кабинет заходит Саша, а в груди все сжимается, да так, что вот-вот все лопнет.
— Жек, мне нужна папка с документами.
— Возьми на столе.
Такой короткий разговор. Парень взял папку и сразу испарился из кабинета. Теперь мы опять одни в кабинете.
Не о чем думать мне не хочется. В голове всплывают те яркие моменты, проведенные с Сашей. Как он обнимал меня, целовал, как мы говорили. Такое не забыть. Такое не забудется.
Горячие ручьи слез побежали по щекам. В горле стоит ком, больше чем прошлый раз. Я расклеилась. Совсем расклеилась. И как мне теперь быть?
— Лер?
— Скучаю, — даю волю слезам, потому что больше нет сил, терпеть все это, — не могу я так…
— Это видно, глупая.
И вот опять меня назвали глупой, только Саша говорил, мол, дурочка и то любя.
— Догони и поговори.
Посмотрела на Женю, как на одно из чуд света. Кивнув, я побежала за Сашей. Что сейчас движет мной, не знаю то ли чувство любви, то ли нечто иное. Сознание так и твердит, обязана с ним поговорить.
Саша стоял перед своей машиной, рассматривая папку, которую он взял в кабинете Жени. Подхожу ближе, боясь, что сейчас случится что-то ужасное.
— Лера, — только и произнес он, обернувшись ко мне.
Я не хотела ничего, кроме того как прикоснуться к его губам и я это сделала. Этого мне не хватало. Этого жаждало мое внутреннее «я». И он не отстранился. Наоборот, углубил, как в первый раз, будто доказывая мне что-то.
— Лер, — в который раз произнес он мое имя.
— Мы просто обязаны поговорить. Я так не могу.
— Согласен. И я хочу извиниться.
— Но… ты, что даже не хочешь поговорить?
— Нет, я уже все понял. Я был настоящим *цензура*
— Так. Тогда это тебе за ту шлюху, — после этих слов я влепила ему звонкую пощечину.
— Согласен, но и ты должна быть наказана, за того одногруппника.
Как же мне не хотелось это вспоминать. Хотелось стереть этот день из головы, воспоминаний. Раз и навсегда. Я думала, что сейчас что-то подобное достанется и мне, но Саша лишь щелкнул меня по носу. Чему я была не сказано, удивлена и рада одновременно.
?
Проснувшись, поняла, что в кровати я не одна. Оно и не удивительно, ведь вчера мы все-таки смогли поговорить, отчего и на душе стало легче.
Пытаюсь аккуратно выбраться из объятий – не получается. Саша держит крепко, но и в тоже время с какой-то нежностью. Мои копошения не остаются без внимания. Саша открыл глаза и сонным взглядом посмотрел на меня, от чего я затаила дыхание, в ожидании любой реакции.
- Лер, хватит ворочаться. Рано же еще.
И если б не кровать, упала бы на повал. Признаться, я ожидала абсолютно любой реакции, но не этой. Спокойной. А могло ли мне это показаться?
Мне удалось еще немного подремать. Только вот в этот раз разбудили меня, пока кое-кто вставал с кровати. Похоже, это некая болезнь, которая передается воздушно-капельным путем, а может и половым. Кто знает. Кто знает.
— Знаешь, я рада, что мы смогли все выяснить и не горячится настолько сильно, как это только возможно.
— А я тебе говорил: «завязывай об этом думать», — он сделал выдох, бес словно говоря, как его этот разговор замучил, - этот разговор начинает бесить. Мы уже помирились, а ты снова чем-то не довольна?
— Я? Снова? Да ты охренел.
Он засмеялся.
— Не вижу здесь ничего смешного.
—Ну, не дуйся, я же любя.
— Любя смеешься? Ну-ну.
Парень подходит ко мне, обхватывая своими руками мое лицо, а затем целует. А вот и доказательство.
Душа ликует, радуется, взлетая до небес. Да, да еще, мне хочется еще, чтобы это не заканчивалось, наоборот пусть продолжается и чем дольше, тем лучше.
А вы замечали, когда любимый рядом, вам большего и не хочется? Если нет, то мне вас жаль.
Мы можем жить рядом с человеком, не понимая, что он наше спасение в этом мире. Любовь – одно из спасений человека. И если нет любви, то человек на половину обречен. Если у него нет и друзей – обречен на семьдесят пять процентов. А если он и вовсе одинок, то на все сто. Таких людей мало, но они больны. Больны одиночеством.
Каждый ли человек болен? Нет, не каждый, но каждый второй – точно.
У каждого своя болезнь.
Прежде чем заехать к ребятам, я решила, что лучше не откладывать и навести Семена Константиновича, ибо в следующий раз я так легко не отделаюсь. Я и так забросила учебу. А все потому, что хочу помочь тем девушкам, попавших в беду.
Сижу на лавочке напротив аудитории, дожидаясь, когда, наконец, кончится пара.
Мимо проходят студенты, иногда посматривая на мена. Кто-то шептался о том, что Семен Константинович меня выделите, выгнал, а за что так и никому не удалось выяснить – ведь это не так. Что вообще за бред?
—Думайте, что хотите, — сказала себе, тяжело выдыхая.
Мне действительно до лампочки, что обо мне думают студенты. Не для них же стараюсь или разбиваюсь о землю. Живу для себя и только.
Минут через десять из аудитории начали, выходит студенты, о чем-то шепчась.
Я вздрогнула. Когда услышала свое имя.
— Валерия, проходите, – позвал меня преподаватель.
Я вошла в аудиторию, чувствуя стаю холодных мурашек, жаждущих меня заморозить. И у них это круто получалось. Дело даже не в этом. В обществе с этим преподавателем у меня не впервые пробегают мурашки, намекая на то, что его следует бояться.
Однажды из-за него отчислили одного человека, и было этот в первый год его работы в этом университет.
Деталей я не помню, но, по-моему, тот студент предлагал ему крупную взятку только за то, чтобы ему поставили автоматом. Тот наивно надеялся, что сойдет с рук. Только Семен Константинович сделал все по-своему: поставил два и подал документы этого студента на отчисление. Через пару дней его отчислили и все.
Всего этого можно было избежать, если б тот парень учился и не предлагал взяток.
Только сейчас у меня возникает какое-то двоякое чувство: во-первых, что может меня, ждет та же участь, что и первого отчисленного студента, но я взяток-то не предлагала. Во-вторых, начинает казаться, что где-то я его видела, не лицом, а именно спиной.
Все это, конечно же, странно и не объяснимо.
— Мне хотелось бы серьезно поговорить о вашей успеваемости, — Семен Константинович сел в свое кресло, сверля меня своим суровым взглядом, — я так понимаю у вас не только по моему предмету такая ситуация, но и по другим тоже.
Не могу же я вот так взять и сказать: «знаете, мне сейчас учеба не особо-то нужно. Если вы не знаете, то в нашем университете начали пропадать девушки, лет так пятнадцать назад. А я помогаю следователю раскрыть это дело!» можно конечно и так сказать, только что-то подсказывает, что не следует. Сделаю хуже всем и дело можно, будет считать провалено.
Пятнадцать лет назад.
Стоп, а сколько он здесь работает?
В университете мало преподавателей, которые работают больше пятнадцати или хотя бы больше десяти. Университет открылся лет двадцать назад. Если быть точным, то маньяк, который преподавателем, должен работать или с первого дня или не меньше пятнадцати лет. А, следовательно, у нас осталось двое подозреваемых. «Он, - я посмотрела на преподавателя, - и ректор, но он не преподаватель. Значит…»
Черт, нельзя просто так обвинять кого-то без весомых на то доказательств. Их нет, значит – я не имею права его обсуждать и обвинять.
Ложными обвинениями можно кидаться сколько душе угодно, но вернуть уже будет слишком поздно.
— Надеюсь, вы все поняли? – он посмотрел в мою сторону.
Вот блин, все это время пока я думала о своем, он говорил мне очень важную информацию. Вот это я влипла.
Когда меня отпустили, я изо всех сил побежала на остановку, мне нужно как можно скорее добраться. Теперь я начала понимать всю серьёзности и намеренье маньяка. Теперь до меня дошло, кто же скрывался за маской, но одно остается не известным. Для чего же он это делал. Что он хотел доказать?
С каждым доводом ситуация становится столь не выносимой, что мозг начинает кипеть. Все больше и больше мне кажется, как глупо я надеюсь, что мы идем по верному следу. Нет, это просто эмоции. Эмоции, которые нельзя показывать, если он поймет, что мы так близко к разгадке его личности, то он обязательно убьет последнюю девушку и уйдет на дно.
Кабинет Жени был заперт. Где его искать, даже не представляю.
— Извините, пожалуйста, — обратилась я к мимо проходящему мужчине в форме, — не подскажете где найти следователя Миронова?
Мужчина задумался, осмотрев меня с ног до головы, и собрался уже ответить, ка его перебил знакомый голос.
Руки девушки мягко легли на мой пах, начиная поглаживать. Обладательница этой натренированной ручки облизывает губу, после закусывает, возбуждая меня все больше и больше. А это начинает, сводит меня с ума, если так дело пойдет дальше, то единственным выходом останется ее трахнуть, чтобы удовлетворить себя окончательно.
Сомольева уже расстегнула ширинку моих брюк, пробираясь все дальше и дальше. И чем дальше, тем слаще ощущения.
— Признайтесь себе, вам нравится, — она улыбнулась, приспуская ткань боксеров.
За меня уже ответили. Контролировать себя я уже не мог, настолько умело делать минеты не каждая может и вот, ощутив, как кончик ее языка прошелся от основания к уздечке:
— *цензура* — процедил сквозь зубы, когда шатенка, всосала в ротик одно яичко, одновременно надрачивать член одной рукой.
Следующее шагом стало – полное проглатывание члена. Слухи о Сомольевой не врали. Но я не привык верить слухам, ведь иногда они врут.
Сладкая пытка продолжалась еще несколько минут. Все же мои молитвы были услышаны. Дольше продержаться я бы не смог. Это слишком.
— Может, повторим? – девушка привстала, вытирая тыльной стороной свой рот.
— Надеешься, что так ты сдашь?
— А разве нет? Вам же понравилось, — с улыбкой смотрит на меня с надеждой.
— Иди уже. Зачет поставил, но в первый и последний раз!
Ответив в духе благодарности, девушка выбежала из аудитории, будто не она удовлетворяла, а ее.
Вечером уже уставший я выходил из института. Некоторые студенты еще были в здании, кто-то выходил одновременно со мной, а кто-то и вовсе уже давно дома.
— Ну, котик, — рядом послышался женский смех.
— Мариночка, кто виноват, что ты такая желанная?
Все встало на меня, когда я посмотрел на эту парочка. Сомольева стояла со своим молодым человеком, обнимались и целовались. От чего-то вспомнил Олю, которую застал в постели с другим. Внутри в очередной раз все перевернулось. Иногда девушки заходят слишком далеко.
Ради зачета изменять парню. Вот же твари.
Часть 3
?
Глава 30 Все сначала или пойдем дальше?
— Его давняя обида на девушек. Его обидела первая девушка, которую он полюбит. Оттуда и вся жестокость, а еще должно быть то, с чего все это началось. Здесь не только обида на девушку, но и еще на что-то. Я не знаю, что и это… не знаю.
— Ты молодец, много чего узнала.
— Этого мало. Мало, чтобы спасти хотя бы одну.
Он кивнул. Мои мысли он понял, чему я безумно рада.
— У меня к тебе вопрос, — начал Женя, — личного характера.
— Какой?
— Вы с Сашей окончательно решили расстаться?
Вопрос действительно оказался личным, заставив меня задуматься. Ведь мы разбежались так и, не разобравшись, во всей ситуации. Так странно. С Максом было точно также, а может мне просто показались, и сравнивать двух людей глупо.
— Не стоит…
— Вы как дети малые, — он тяжело вздыхает, — то ли конфету делите, то ли песочницу. Почему вы не можете разобраться, как взрослые люди, которые уже достаточно прожили и вышли из той категории людей, которым нужно объяснять, как правильно переходить дорогу.
— Да ты мастер сравнений.
— Я говорю то, что вижу. А вижу я двух малых детей, которые никак не могут прийти к общему решению. Хватит мучить друг друга, поговорите и объяснитесь друг другу.
— Думаешь, я не пыталась поговорить?
— Знаю я ваши: «пыталась поговорить» и тому подобное. В рот я *цензура* ваши эти детсадовские разборки. Просто сядьте и поговорите.
И даже спорить не нужно с этим человеком. Говорит все как есть.
— Я поняла.
— Вот и умница. Мы собираемся завтра, можешь прийти и высказать свое мнение по поводу дела.
Кивнула.
Надела куртку и вышла из кабинета. Сейчас нужно освежить свои мозги, все взвесить и подумать над тем, что делать дальше. Вся эта ситуация, как ком в горле — не дает покоя.
Теперь можно смело задаться вопросом: «И что же теперь делать?»
Бросить все и заняться учебой? Ведь мы уже совсем близко к цели.
Поговорить с Сашей? А смысл, если этот человек даже слушать меня не станет, как в прошлый раз. И зачем мне этот геморрой?
Вечер, проведенный наедине с собой, пожалуй, лучшее, что было придумано людьми. Почему-то люди не догадываются, как в тишине хорошо думается, и все мысли в порядке. Очень даже зря.
— Может я и не была права, но поговорить стоит попытаться, — сказала сама себе.
Набираю Сашу. Гудки… гудки…
— Аппарат абонента вне зоне действия сети перезвоните позже, — ответил механический голос девушки.
На второй раз он просто сбросил, показывая свою невоспитанность. А может, у него важные дела? Набрала еще раз. Наконец-то.
— Алло? — ответил женский голос, и сначала я подумала, что это я ошиблась номером. Но когда взглянула на экран, поняла, что все-таки не ошиблась, — алло, говорите.
И я сбросила.
Что это сейчас было? Неужели он решил найти утешение в постели другой девушки? И я за ним еще бегаю? Да кто он такой, чтобы я за ним гонялась целые сутки?
Раздался ректон моего мобильника, на экране высветился тот, кого я не желаю сейчас видеть. Женя был прав. Сейчас мы просто делим песочницу.
Только мне от этого лучше не становится. Наоборот, только хуже. И с каждой секундой все хуже и хуже.
На ночь я решила отключить телефон, чтобы выспаться. Завела будильник, которым давным-давно не пользовалась и уже забыла, как он трезвонит.
А утром. Утром я умудрилась проснуться позже будильника на полчаса.
Пришлось быстро завтракать и бежать. Сначала стоит забежать в университет или все же потом? Надеюсь, никто против не будет.
Пулей, влетев в кабинет Жени, где как раз-таки хозяин убежища меня дожидался. Он стоят напротив окна и, видимо, наблюдал за тем, как я бежала сюда. Может я просто себе это все напридумывала.
— Ну, поговорили? Разобрались?
— Если бы, — буркнула я, снимая куртку.
И тут мне пришлось поведать вчерашнюю историю.
Рассказала с того, как он сначала не брал трубку, потом про то, как он сбрасывал. А закончить решила тем, что он все же взял телефон, но поговорить мы не поговорили, так как я сбросила, потому что ответил не Саша, а какая-то женщина, которая явно не мама этого морального урода.
— Ты уверена?
— Ты меня за дурочку держишь?
— Если учитывать, что вы разбежались из-за мелочи, то да.
— Мелочь — это то, что он даже не захотел ничего выяснить, наехал и свалил к другой. И это я еще дура?
— В чем-то ты права.
— В чем-то?
— Не придирайся к словам, мы уже все поняли, но и поговорить все равно стоит…
Женя не успел договорить, его прерывает звук открывающейся двери. В кабинет заходит Саша, а в груди все сжимается, да так, что вот-вот все лопнет.
— Жек, мне нужна папка с документами.
— Возьми на столе.
Такой короткий разговор. Парень взял папку и сразу испарился из кабинета. Теперь мы опять одни в кабинете.
Не о чем думать мне не хочется. В голове всплывают те яркие моменты, проведенные с Сашей. Как он обнимал меня, целовал, как мы говорили. Такое не забыть. Такое не забудется.
Горячие ручьи слез побежали по щекам. В горле стоит ком, больше чем прошлый раз. Я расклеилась. Совсем расклеилась. И как мне теперь быть?
— Лер?
— Скучаю, — даю волю слезам, потому что больше нет сил, терпеть все это, — не могу я так…
— Это видно, глупая.
И вот опять меня назвали глупой, только Саша говорил, мол, дурочка и то любя.
— Догони и поговори.
Посмотрела на Женю, как на одно из чуд света. Кивнув, я побежала за Сашей. Что сейчас движет мной, не знаю то ли чувство любви, то ли нечто иное. Сознание так и твердит, обязана с ним поговорить.
Саша стоял перед своей машиной, рассматривая папку, которую он взял в кабинете Жени. Подхожу ближе, боясь, что сейчас случится что-то ужасное.
— Лера, — только и произнес он, обернувшись ко мне.
Я не хотела ничего, кроме того как прикоснуться к его губам и я это сделала. Этого мне не хватало. Этого жаждало мое внутреннее «я». И он не отстранился. Наоборот, углубил, как в первый раз, будто доказывая мне что-то.
— Лер, — в который раз произнес он мое имя.
— Мы просто обязаны поговорить. Я так не могу.
— Согласен. И я хочу извиниться.
— Но… ты, что даже не хочешь поговорить?
— Нет, я уже все понял. Я был настоящим *цензура*
— Так. Тогда это тебе за ту шлюху, — после этих слов я влепила ему звонкую пощечину.
— Согласен, но и ты должна быть наказана, за того одногруппника.
Как же мне не хотелось это вспоминать. Хотелось стереть этот день из головы, воспоминаний. Раз и навсегда. Я думала, что сейчас что-то подобное достанется и мне, но Саша лишь щелкнул меня по носу. Чему я была не сказано, удивлена и рада одновременно.
?
Глава 31 Все сначала или пойдем дальше?
Проснувшись, поняла, что в кровати я не одна. Оно и не удивительно, ведь вчера мы все-таки смогли поговорить, отчего и на душе стало легче.
Пытаюсь аккуратно выбраться из объятий – не получается. Саша держит крепко, но и в тоже время с какой-то нежностью. Мои копошения не остаются без внимания. Саша открыл глаза и сонным взглядом посмотрел на меня, от чего я затаила дыхание, в ожидании любой реакции.
- Лер, хватит ворочаться. Рано же еще.
И если б не кровать, упала бы на повал. Признаться, я ожидала абсолютно любой реакции, но не этой. Спокойной. А могло ли мне это показаться?
Мне удалось еще немного подремать. Только вот в этот раз разбудили меня, пока кое-кто вставал с кровати. Похоже, это некая болезнь, которая передается воздушно-капельным путем, а может и половым. Кто знает. Кто знает.
— Знаешь, я рада, что мы смогли все выяснить и не горячится настолько сильно, как это только возможно.
— А я тебе говорил: «завязывай об этом думать», — он сделал выдох, бес словно говоря, как его этот разговор замучил, - этот разговор начинает бесить. Мы уже помирились, а ты снова чем-то не довольна?
— Я? Снова? Да ты охренел.
Он засмеялся.
— Не вижу здесь ничего смешного.
—Ну, не дуйся, я же любя.
— Любя смеешься? Ну-ну.
Парень подходит ко мне, обхватывая своими руками мое лицо, а затем целует. А вот и доказательство.
Душа ликует, радуется, взлетая до небес. Да, да еще, мне хочется еще, чтобы это не заканчивалось, наоборот пусть продолжается и чем дольше, тем лучше.
А вы замечали, когда любимый рядом, вам большего и не хочется? Если нет, то мне вас жаль.
Мы можем жить рядом с человеком, не понимая, что он наше спасение в этом мире. Любовь – одно из спасений человека. И если нет любви, то человек на половину обречен. Если у него нет и друзей – обречен на семьдесят пять процентов. А если он и вовсе одинок, то на все сто. Таких людей мало, но они больны. Больны одиночеством.
Каждый ли человек болен? Нет, не каждый, но каждый второй – точно.
У каждого своя болезнь.
***
Прежде чем заехать к ребятам, я решила, что лучше не откладывать и навести Семена Константиновича, ибо в следующий раз я так легко не отделаюсь. Я и так забросила учебу. А все потому, что хочу помочь тем девушкам, попавших в беду.
Сижу на лавочке напротив аудитории, дожидаясь, когда, наконец, кончится пара.
Мимо проходят студенты, иногда посматривая на мена. Кто-то шептался о том, что Семен Константинович меня выделите, выгнал, а за что так и никому не удалось выяснить – ведь это не так. Что вообще за бред?
—Думайте, что хотите, — сказала себе, тяжело выдыхая.
Мне действительно до лампочки, что обо мне думают студенты. Не для них же стараюсь или разбиваюсь о землю. Живу для себя и только.
Минут через десять из аудитории начали, выходит студенты, о чем-то шепчась.
Я вздрогнула. Когда услышала свое имя.
— Валерия, проходите, – позвал меня преподаватель.
Я вошла в аудиторию, чувствуя стаю холодных мурашек, жаждущих меня заморозить. И у них это круто получалось. Дело даже не в этом. В обществе с этим преподавателем у меня не впервые пробегают мурашки, намекая на то, что его следует бояться.
Однажды из-за него отчислили одного человека, и было этот в первый год его работы в этом университет.
Деталей я не помню, но, по-моему, тот студент предлагал ему крупную взятку только за то, чтобы ему поставили автоматом. Тот наивно надеялся, что сойдет с рук. Только Семен Константинович сделал все по-своему: поставил два и подал документы этого студента на отчисление. Через пару дней его отчислили и все.
Всего этого можно было избежать, если б тот парень учился и не предлагал взяток.
Только сейчас у меня возникает какое-то двоякое чувство: во-первых, что может меня, ждет та же участь, что и первого отчисленного студента, но я взяток-то не предлагала. Во-вторых, начинает казаться, что где-то я его видела, не лицом, а именно спиной.
Все это, конечно же, странно и не объяснимо.
— Мне хотелось бы серьезно поговорить о вашей успеваемости, — Семен Константинович сел в свое кресло, сверля меня своим суровым взглядом, — я так понимаю у вас не только по моему предмету такая ситуация, но и по другим тоже.
Не могу же я вот так взять и сказать: «знаете, мне сейчас учеба не особо-то нужно. Если вы не знаете, то в нашем университете начали пропадать девушки, лет так пятнадцать назад. А я помогаю следователю раскрыть это дело!» можно конечно и так сказать, только что-то подсказывает, что не следует. Сделаю хуже всем и дело можно, будет считать провалено.
Пятнадцать лет назад.
Стоп, а сколько он здесь работает?
В университете мало преподавателей, которые работают больше пятнадцати или хотя бы больше десяти. Университет открылся лет двадцать назад. Если быть точным, то маньяк, который преподавателем, должен работать или с первого дня или не меньше пятнадцати лет. А, следовательно, у нас осталось двое подозреваемых. «Он, - я посмотрела на преподавателя, - и ректор, но он не преподаватель. Значит…»
Черт, нельзя просто так обвинять кого-то без весомых на то доказательств. Их нет, значит – я не имею права его обсуждать и обвинять.
Ложными обвинениями можно кидаться сколько душе угодно, но вернуть уже будет слишком поздно.
— Надеюсь, вы все поняли? – он посмотрел в мою сторону.
Вот блин, все это время пока я думала о своем, он говорил мне очень важную информацию. Вот это я влипла.
Когда меня отпустили, я изо всех сил побежала на остановку, мне нужно как можно скорее добраться. Теперь я начала понимать всю серьёзности и намеренье маньяка. Теперь до меня дошло, кто же скрывался за маской, но одно остается не известным. Для чего же он это делал. Что он хотел доказать?
С каждым доводом ситуация становится столь не выносимой, что мозг начинает кипеть. Все больше и больше мне кажется, как глупо я надеюсь, что мы идем по верному следу. Нет, это просто эмоции. Эмоции, которые нельзя показывать, если он поймет, что мы так близко к разгадке его личности, то он обязательно убьет последнюю девушку и уйдет на дно.
Кабинет Жени был заперт. Где его искать, даже не представляю.
— Извините, пожалуйста, — обратилась я к мимо проходящему мужчине в форме, — не подскажете где найти следователя Миронова?
Мужчина задумался, осмотрев меня с ног до головы, и собрался уже ответить, ка его перебил знакомый голос.
