Господи…
Наташа сжала голову руками – ей казалось, что та сейчас просто разорвется от мыслей и воспоминаний. Страшных, черных воспоминаний. Сколько лет она пыталась обо всем забыть, но не вышло. А теперь уж и не выйдет. Смерть за ней пришла.
– Мы все умрем.
Похоже, она сказала это вслух – Галина, отмеривающая капли успокоительного, резко звякнула флаконом о стакан и раздраженно посмотрела на нее.
– Сдурела?
– Мы умрем, – задыхаясь, повторила Наташа, – умрем, умрем… Это наказание. Ты видела, какие у нее были синие губы? Как у Жени.
– Тише ты! – сестра сунула ей в лицо стакан, сильно пахнущий валерианой. – Пей и не болтай глупостей!
– Не хочу… это запах смерти. Когда Женя умерла, весь наш дом пропах валерьянкой.
– Да что ты заладила… – Галина сжала ее щеки, заставляя раскрыть рот, и почти силой влила в рот успокоительное. – Вот так. Теперь ложись и будь умницей. В баре я сама приберу.
Наташа послушно вытянулась на кровати, но тут же жалобно попросила:
– Не уходи!
– А кто работать будет?
– Не уходи, Галя, пожалуйста! – Наташа вновь села. – Как ты можешь быть такой спокойной?
– Я не так уж и спокойна, – Галина озабоченно оглядела ее. – Ситуация действительно неприятная – мы второй раз окажемся свидетелями по делу об отравлении цианидом. Да еще и ты тут истерику устраиваешь. Ну ладно, если что, так и скажем милиции, что у нас сестра когда-то с собой покончила, поэтому смерть этой туристки и произвела на тебя такое впечатление. Только не вздумай болтать лишнее.
Последние слова она произнесла таким тоном, что Наташе стало еще страшнее. Она торопливо зарылась лицом в подушку и глухо прошептала:
– Не буду… Я буду хорошо себя вести.
– Вот и правильно. А сейчас поспи.
Наташа осмелилась поднять голову, только когда дверь захлопнулось. Ей почудилось со страху, или Галя на самом деле ей угрожала?
Господи… Она сорвалась с кровати и бухнулась на колени в углу, где на тумбочку были выставлены дорожные иконки. После Жениных похорон она месяц проходила как в тумане и лишь в церкви смогла найти хоть какой-то покой.
– Господи… – зашептала она, торопливо осеняя себя крестом, – я ведь не виновата! Я не убивала! Это все Галя! Она ее отравила! А я только сказала, что Галя все утро была у меня! Ради мамы и папы! Господи, прости меня!
Она попыталась приложиться к иконе Богородицы, но задела лежавший рядом конверт с инструкциями. Тот упал на пол, и среди рассыпавшихся бумажек яркими красками засверкала глянцевая открытка с золотым тиснением. Наташа пригляделась к ней и непроизвольно улыбнулась, как улыбаются при встрече с хорошим знакомым.
Надо же, картинка к «Сказке о царе Салтане». Такая же, какая была у нее в детстве, в сборнике сказок Пушкина. Случайно здесь оказалась, что ли?
Наташа подняла открытку, перевернула ее и…
Буквы запрыгали перед ее глазами.
«Наталья Петрова, 20 августа 1991 года вы вместе со своей сестрой Галиной убили вашу беременную сестру Евгению Петрову, чтобы получить наследство».
– Нет… нет… – она в ужасе попыталась бросить открытку, но пальцы свело судорогой. – Нет!
Ей наконец удалось отбросить от себя смятую открытку и выскочить из комнаты.
– Галя! – она неслась по коридору, не разбирая дороги. – Галя!
Вбежала в кухню – никого. Хотела уже выскочить и помчаться дальше, но услышала, что в подсобке журчит вода. Вот она где!
Наташа распахнула дверь подсобки и от ужаса словно вросла в пол. Горло перехватило так, что не удавалось даже закричать – она молча разевала рот, издавая лишь какое-то сипение.
В углу подсобки стояла огромная кастрюля, в которую из открытого крана текла вода, уже переливаясь через край. А рядом лежал человек с ужасным красным месивом вместо головы.
Наташа с трудом отступила на шаг, споткнулась обо что-то и перевела взгляд под ноги. Большое тяжелое полено было перемазано в крови и в чем-то белом.
Это мозги? Как в фильмах ужасов? Ее едва не вывернуло наизнанку, но зато тошнота помогла справиться с голосом. И второй раз за день Наташа завизжала во всю мощь легких. Она вопила и вопила, ничего не видя и не слыша, не замечая, как сбежались люди, как ее пытаются успокоить и увести. И только когда кто-то с размаху влепил ей пощечину, она наконец замолчала и обессилено свалилась на чьи-то руки.
– Унесите ее, пожалуйста, – откуда-то издалека раздался голос Ольги. – И вообще, расходимся отсюда, товарищи. Кто-нибудь знает, что Троепольский делал на кухне?
– Уже не «дамы и господа», а «товарищи»? – Виктор остался подождать, пока Ольга дрожащими руками запрет дверь на кухню. – Сполз с вас буржуйский лоск в критической ситуации.
– Отстаньте, а, – устало сказала та.
– И правда, – мрачно поддержал ее Майкл, тоже не спеша присоединиться к остальным туристам. – Мало нам Троепольский, пусть земля ему будет пухом, мозги полоскал коммунистической риторикой. Еще и вы туда же.
Виктор небрежно заметил, оттесняя его от Ольги:
– А между прочим, он к вам больше всех придирался.
– На что это вы намекаете?! – взвился Майкл.
– Ни на что. Но сто процентов это кто-нибудь скажет. Готовьтесь.
Руки так и чесались приложить кулаком в челюсть, но внутренний голос подсказывал, что Виктор опаснее, чем кажется с виду, а Майкл привык верить своему внутреннему голосу. Журналисту без интуиции нельзя, даже если он давно уже пишет не о войнах, а о модных курортах.
Еще в самолете, когда все знакомились, этот Виктор представился бухгалтером. Три раза ха-ха! Стрижен коротко, жилистый, на руке татуировка – буквы и цифры. Видел он таких «бухгалтеров» и в Боснии, и в Афганистане.
Майкл с трудом придержал язык – очень хотелось выложить свои наблюдения, раз уж нельзя дать по морде. Но это было бы слишком глупо, особенно сейчас.
– Зато я все время был здесь, а вы целый час где-то пропадали, – парировал он.
– Заткнитесь оба, – Ольга открыла соседнюю дверь и вынесла связку ключей. – Лучше скажите, как у вас со смелостью. Хватит духу трупы в ледник перетащить?
– Зачем? – изумился Майкл. – На месте преступления нельзя ничего трогать, это каждый ребенок знает!
Ольга переглянулась с Виктором и мрачно пояснила:
– Милиция сегодня не приедет. И завтра, наверное, тоже. А на улице жара тридцать градусов – представляете, что с телами будет?
– Почему не приедет? – медленно спросил Майкл, мысленно складывая все, что успел заметить, и о чем только догадывался. – Неужели рация?..
Ольга молча кивнула.
– Как вы понимаете, на острове нет телефонной линии, – объясняла она через полчаса собравшимся в холле туристам и сотрудникам. – Связь с материком поддерживается при помощи рации. Это обычная практика. После… происшествия на ужине мы с Виктором Сергеевичем сразу пошли на радиопункт, чтобы вызвать милицию, но, – она чуть замялась и развела руками, – рация сгорела.
– Как сгорела? – растерянно спросил водитель. – Днем же была в порядке.
– Судя по всему – короткое замыкание, – пояснил Виктор, но, кажется, он и сам не очень в это верил. – Отремонтировать нельзя, там все оплавилось.
– Что будем делать? – практично поинтересовалась Анна Витальевна. Майкл отметил, что кроме них троих, она тут единственная трезвая. Антон, Юра и Галина, несомненно, очень активно общались с баром, пока они выносили трупы. Хотя, может, и не такая уж трезвая – она ему очень напоминала его бывшую редакторшу, которая могла в одиночку уговорить бутылку «Джека Дэниэлса» и выглядеть, словно ни в одном глазу.
– Самолет прилетает два раза в неделю, по средам и субботам. Поэтому не беспокойтесь, в среду он будет здесь, и вы сможете улететь, – Ольга старалась говорить все так же бодро и оптимистично, но у нее это уже не слишком хорошо получалось. Однако Майкл отдал должное ее профессионализму. Похоже, за последние годы в этой стране научились готовить хороших специалистов хотя бы в области туризма.
– Если до среды нас тут всех не поубивают, – громким пьяным голосом заявил Антон. Он, покачиваясь, встал, но тут же покачнулся и плюхнулся обратно на диван. – Ну, чо замолчали?
– Валентина Григорьевна могла сама с собой покончить, – заметила Галина, старательно выговаривая слова, видимо чтобы Ольга не заметила, что она выпила не меньше чем туристы.
– Эта Лика блядин… блондинистая что ли? – Антон потянулся к бутылке коньяка и глотнул прямо из горла. – Ага, видел я, как вы друг друга убеждали, что она сама себе яд в салат насыпала. А Триполь… Трополь… Троипольин…
– Троепольский, – сухо подсказала Ольга.
– Во-во… – Антон бросил пустую бутылку под стол. – Он тоже сам себя поленом по голове?
– Хватит, – прервала его Ольга. – Расходитесь по комнатам и ложитесь спать. Завтра поговорим, когда все будут трезвыми. И не забудьте двери запереть.
Командный тон сделал свое дело – Антон и Анна Витальевна неохотно поднялись и нетвердым шагом отправились на второй этаж. Точнее, Анна Витальевна пошла, а вот Антона Виктор буквально потащил на себе.
Майкл задержался на минуту, но убедился, что Юра и Галина могут передвигаться на своих двоих, и тоже отправился наверх, оставив их на попечение Ольги.
Дверь он тщательно запер и на всякий случай подпер столом и креслом. Если кто узнает, будет смеяться, но это лучше, чем неоправданная и безрассудная храбрость. Можно предположить, что Лика и правда покончила с собой, а Троепольского убили по какой-то отдельной, не связанной с ее смертью причиной. Или, например, Лику отравили, а тот видел, кто это сделал, и от него избавились как от свидетеля. Да и рация действительно могла сгореть от жары и короткого замыкания, в его жизни бывали подобные цепочки совпадений.
Но Майкл предпочитал всегда предполагать худшее, даже если оно выглядит нереальным и мелодраматическим. Несмотря на сильное несходство обеих смертей, Лику и Троепольского мог убить маньяк, и наверняка завтра это многим придет в голову, когда проспятся. А значит, надо быть настороже.
Самыми надежными и адекватными выглядят Ольга и Виктор, но это не значит, что им можно хоть немного доверять. Антон – хам, но не дурак, на маньяка никак не похож, но это ничего не значит… Анна Витальевна – на вид типичная учительница, но кто знает, что скрывается за ее поджатыми губами и строгим взглядом. Насчет Юры вообще ничего нельзя сказать, кроме того, что таких рослых крепких молчунов обычно любят женщины. Галина и ее истеричная сестра…
Что за бред? Это хуже гадания на кофейной гуще. Маньяки бывают всякие: говорливые, молчаливые, обаятельные, неприятные – какие угодно. И кто сказал, что убийства совершил именно маньяк? Они, в конце концов, не герои ужастика, в нормальной жизни маньяки не бегают в маске и с топором, не заманивают жертв на край света, а подкарауливают их где-нибудь в темном переулке около дома.
Да, вот такой версии и надо придерживаться. Хотя бы чтобы предотвратить панику – если она начнется, это будет похуже любого маньяка.
Утром за завтраком все были хмурые и с мешками под глазами. Естественно, вчера пили, потом наверняка боялись заснуть. Не было только Наташи, которой на ночь дали успокоительное, чтобы она не истерила.
Майкл посмотрел на то, как все пусть вяло, но без опаски поглощают завтрак, и едва сдержал презрительную усмешку. Вот что значит халява! На его бывшей родине это не просто слово, а образ жизни. У них на глазах человека отравили, а они все равно жрут, бесплатно ведь.
На завтрак был «сухой паек» – хлеб, упаковки с кексами, рулетами, печеньем, йогурты, джемы, масло и фрукты. Конечно, кухня ведь заперта, там Троепольского убили. Значит, им до вторника придется сидеть на такой диете. Что ж, может это и к лучшему.
– Ты чего пачку кексов, как бабу, тискаешь? – Антон перестал жевать и воззрился на Майкла.
– Доброе утро, – сухо сказал Майкл. – Мы уже на ты?
– Ох, какая цаца, может, мне перед тобой еще каждый раз расшаркиваться?
– Антон Петрович, успокойтесь, пожалуйста, – вмешалась Ольга. – Майкл, я прошу, и вы не нагнетайте, – она так выразительно посмотрела сначала на него, потом на Антона, словно говорила «ну что вам стоит, вы же видите, что он идиот».
Майкл постарался взять себя в руки. Верно, что это он с идиотами препирается, как будто других забот нет. Три дня, и этого Антона он больше не увидит.
– А я знаю, что он делает, – подал голос Виктор. – Проверяет, не вскрывал ли кто-нибудь эти кексы. Боитесь, что там отрава? Правильно делаете. Я тоже проверяю. Мы же не знаем, чем отравили Лику.
За столом воцарилось молчание. Галина замерла с недожеванным куском во рту, видимо, колеблясь, выплюнуть или все-таки проглотить. Остальные просто перестали есть.
Специально он это сказал или по дурости? Судя по ухмылке, специально.
– Вы думаете, нас тут всех хотят перетравить? – подала голос Анна Витальевна. – Почему же это не сделали вчера за ужином? Мне все-таки кажется, что убить хотели именно эту женщину.
– Согласен, – Виктор перестал ухмыляться. – Но я бы предпочел не рисковать. Мы не знаем, почему ее убили и кто это сделал. Допустим, у этого кого-то были причины. Но потом он убил Троепольского. Вы же не думаете, что на острове два разных убийцы?
– Может, Троепольский видел, как этот кто-то подсыпал яд Лике? – предположила Ольга.
– Возможно, – кивнул Виктор. – Но мало ли, вдруг кто-то из нас тоже что-то видел, просто пока не придает этому значения. В детективах обычно так и бывает. А значит, любой из нас может быть в опасности.
Майкл не сдержался и покачал головой. Ну ведь точь-в-точь то, о чем он вчера думал. Как же люди предсказуемы. Стереотипное мышление.
– Вы не согласны? – заметила его движение Ольга.
– Мне кажется, нет смысла играть в лейтенанта Коломбо. Давайте лучше поможем полиции.
– Милиции! – фыркнул Антон. – Буржуй, бля.
– Милиции, – Майкл постарался не обращать на него внимания. – Вспомним, кто где вчера был после ужина, когда убили Троепольского.
– Вы считаете, – медленно сказала Анна Витальевна, – что убийца – один из нас?
Майкл оглядел всех. Надо же, как притихли, а ведь не может быть, чтобы они об этом не думали. До чего же люди не любят верить в то, что им не нравится. Куда легче представить, что где-то прячется загадочный убийца, чем вообразить, что это кто-то из сидящих рядом вполне нормальных людей.
– А на острове есть кто-то еще, кроме нас? – он усмехнулся. – Ну что же, я не исключаю этого варианта и предлагаю обыскать остров после завтрака. А пока все-таки вспомнить, кто где был вчера вечером.
К сожалению, толку от воспоминаний оказалось немного. Выяснилось, что в лучших традициях детективного жанра алиби нет ни у кого. В том числе и у самого Майкла. И в основном по банальной причине – все хотя бы раз ходили в туалет.
– Осталась только Наташа, – обреченно сказала Ольга, – делая очередную запись в блокноте. Галя, она еще спит?
– Да, – Галина поднялась. – Пойду, разбужу ее.
Ольга тоже встала.
– Давай, я схожу с тобой. И всех прошу, господа, пожалуйста, постарайтесь не оставаться в одиночестве. Я не думаю, что нам угрожает какая-то опасность, но… – она просительно улыбнулась, – на всякий случай.
Виктор, конечно, сразу вызвался идти с ними. Куда же без него! Майкл поколебался, но решил остаться и постараться разговорить остальных, может они без Ольги скажут что-нибудь интересное. Возможно, ее командный тон мешает им расслабиться.
Наташа сжала голову руками – ей казалось, что та сейчас просто разорвется от мыслей и воспоминаний. Страшных, черных воспоминаний. Сколько лет она пыталась обо всем забыть, но не вышло. А теперь уж и не выйдет. Смерть за ней пришла.
– Мы все умрем.
Похоже, она сказала это вслух – Галина, отмеривающая капли успокоительного, резко звякнула флаконом о стакан и раздраженно посмотрела на нее.
– Сдурела?
– Мы умрем, – задыхаясь, повторила Наташа, – умрем, умрем… Это наказание. Ты видела, какие у нее были синие губы? Как у Жени.
– Тише ты! – сестра сунула ей в лицо стакан, сильно пахнущий валерианой. – Пей и не болтай глупостей!
– Не хочу… это запах смерти. Когда Женя умерла, весь наш дом пропах валерьянкой.
– Да что ты заладила… – Галина сжала ее щеки, заставляя раскрыть рот, и почти силой влила в рот успокоительное. – Вот так. Теперь ложись и будь умницей. В баре я сама приберу.
Наташа послушно вытянулась на кровати, но тут же жалобно попросила:
– Не уходи!
– А кто работать будет?
– Не уходи, Галя, пожалуйста! – Наташа вновь села. – Как ты можешь быть такой спокойной?
– Я не так уж и спокойна, – Галина озабоченно оглядела ее. – Ситуация действительно неприятная – мы второй раз окажемся свидетелями по делу об отравлении цианидом. Да еще и ты тут истерику устраиваешь. Ну ладно, если что, так и скажем милиции, что у нас сестра когда-то с собой покончила, поэтому смерть этой туристки и произвела на тебя такое впечатление. Только не вздумай болтать лишнее.
Последние слова она произнесла таким тоном, что Наташе стало еще страшнее. Она торопливо зарылась лицом в подушку и глухо прошептала:
– Не буду… Я буду хорошо себя вести.
– Вот и правильно. А сейчас поспи.
Наташа осмелилась поднять голову, только когда дверь захлопнулось. Ей почудилось со страху, или Галя на самом деле ей угрожала?
Господи… Она сорвалась с кровати и бухнулась на колени в углу, где на тумбочку были выставлены дорожные иконки. После Жениных похорон она месяц проходила как в тумане и лишь в церкви смогла найти хоть какой-то покой.
– Господи… – зашептала она, торопливо осеняя себя крестом, – я ведь не виновата! Я не убивала! Это все Галя! Она ее отравила! А я только сказала, что Галя все утро была у меня! Ради мамы и папы! Господи, прости меня!
Она попыталась приложиться к иконе Богородицы, но задела лежавший рядом конверт с инструкциями. Тот упал на пол, и среди рассыпавшихся бумажек яркими красками засверкала глянцевая открытка с золотым тиснением. Наташа пригляделась к ней и непроизвольно улыбнулась, как улыбаются при встрече с хорошим знакомым.
Надо же, картинка к «Сказке о царе Салтане». Такая же, какая была у нее в детстве, в сборнике сказок Пушкина. Случайно здесь оказалась, что ли?
Наташа подняла открытку, перевернула ее и…
Буквы запрыгали перед ее глазами.
«Наталья Петрова, 20 августа 1991 года вы вместе со своей сестрой Галиной убили вашу беременную сестру Евгению Петрову, чтобы получить наследство».
– Нет… нет… – она в ужасе попыталась бросить открытку, но пальцы свело судорогой. – Нет!
Ей наконец удалось отбросить от себя смятую открытку и выскочить из комнаты.
– Галя! – она неслась по коридору, не разбирая дороги. – Галя!
Вбежала в кухню – никого. Хотела уже выскочить и помчаться дальше, но услышала, что в подсобке журчит вода. Вот она где!
Наташа распахнула дверь подсобки и от ужаса словно вросла в пол. Горло перехватило так, что не удавалось даже закричать – она молча разевала рот, издавая лишь какое-то сипение.
В углу подсобки стояла огромная кастрюля, в которую из открытого крана текла вода, уже переливаясь через край. А рядом лежал человек с ужасным красным месивом вместо головы.
Наташа с трудом отступила на шаг, споткнулась обо что-то и перевела взгляд под ноги. Большое тяжелое полено было перемазано в крови и в чем-то белом.
Это мозги? Как в фильмах ужасов? Ее едва не вывернуло наизнанку, но зато тошнота помогла справиться с голосом. И второй раз за день Наташа завизжала во всю мощь легких. Она вопила и вопила, ничего не видя и не слыша, не замечая, как сбежались люди, как ее пытаются успокоить и увести. И только когда кто-то с размаху влепил ей пощечину, она наконец замолчала и обессилено свалилась на чьи-то руки.
– Унесите ее, пожалуйста, – откуда-то издалека раздался голос Ольги. – И вообще, расходимся отсюда, товарищи. Кто-нибудь знает, что Троепольский делал на кухне?
Глава 3. Третий
– Уже не «дамы и господа», а «товарищи»? – Виктор остался подождать, пока Ольга дрожащими руками запрет дверь на кухню. – Сполз с вас буржуйский лоск в критической ситуации.
– Отстаньте, а, – устало сказала та.
– И правда, – мрачно поддержал ее Майкл, тоже не спеша присоединиться к остальным туристам. – Мало нам Троепольский, пусть земля ему будет пухом, мозги полоскал коммунистической риторикой. Еще и вы туда же.
Виктор небрежно заметил, оттесняя его от Ольги:
– А между прочим, он к вам больше всех придирался.
– На что это вы намекаете?! – взвился Майкл.
– Ни на что. Но сто процентов это кто-нибудь скажет. Готовьтесь.
Руки так и чесались приложить кулаком в челюсть, но внутренний голос подсказывал, что Виктор опаснее, чем кажется с виду, а Майкл привык верить своему внутреннему голосу. Журналисту без интуиции нельзя, даже если он давно уже пишет не о войнах, а о модных курортах.
Еще в самолете, когда все знакомились, этот Виктор представился бухгалтером. Три раза ха-ха! Стрижен коротко, жилистый, на руке татуировка – буквы и цифры. Видел он таких «бухгалтеров» и в Боснии, и в Афганистане.
Майкл с трудом придержал язык – очень хотелось выложить свои наблюдения, раз уж нельзя дать по морде. Но это было бы слишком глупо, особенно сейчас.
– Зато я все время был здесь, а вы целый час где-то пропадали, – парировал он.
– Заткнитесь оба, – Ольга открыла соседнюю дверь и вынесла связку ключей. – Лучше скажите, как у вас со смелостью. Хватит духу трупы в ледник перетащить?
– Зачем? – изумился Майкл. – На месте преступления нельзя ничего трогать, это каждый ребенок знает!
Ольга переглянулась с Виктором и мрачно пояснила:
– Милиция сегодня не приедет. И завтра, наверное, тоже. А на улице жара тридцать градусов – представляете, что с телами будет?
– Почему не приедет? – медленно спросил Майкл, мысленно складывая все, что успел заметить, и о чем только догадывался. – Неужели рация?..
Ольга молча кивнула.
***
– Как вы понимаете, на острове нет телефонной линии, – объясняла она через полчаса собравшимся в холле туристам и сотрудникам. – Связь с материком поддерживается при помощи рации. Это обычная практика. После… происшествия на ужине мы с Виктором Сергеевичем сразу пошли на радиопункт, чтобы вызвать милицию, но, – она чуть замялась и развела руками, – рация сгорела.
– Как сгорела? – растерянно спросил водитель. – Днем же была в порядке.
– Судя по всему – короткое замыкание, – пояснил Виктор, но, кажется, он и сам не очень в это верил. – Отремонтировать нельзя, там все оплавилось.
– Что будем делать? – практично поинтересовалась Анна Витальевна. Майкл отметил, что кроме них троих, она тут единственная трезвая. Антон, Юра и Галина, несомненно, очень активно общались с баром, пока они выносили трупы. Хотя, может, и не такая уж трезвая – она ему очень напоминала его бывшую редакторшу, которая могла в одиночку уговорить бутылку «Джека Дэниэлса» и выглядеть, словно ни в одном глазу.
– Самолет прилетает два раза в неделю, по средам и субботам. Поэтому не беспокойтесь, в среду он будет здесь, и вы сможете улететь, – Ольга старалась говорить все так же бодро и оптимистично, но у нее это уже не слишком хорошо получалось. Однако Майкл отдал должное ее профессионализму. Похоже, за последние годы в этой стране научились готовить хороших специалистов хотя бы в области туризма.
– Если до среды нас тут всех не поубивают, – громким пьяным голосом заявил Антон. Он, покачиваясь, встал, но тут же покачнулся и плюхнулся обратно на диван. – Ну, чо замолчали?
– Валентина Григорьевна могла сама с собой покончить, – заметила Галина, старательно выговаривая слова, видимо чтобы Ольга не заметила, что она выпила не меньше чем туристы.
– Эта Лика блядин… блондинистая что ли? – Антон потянулся к бутылке коньяка и глотнул прямо из горла. – Ага, видел я, как вы друг друга убеждали, что она сама себе яд в салат насыпала. А Триполь… Трополь… Троипольин…
– Троепольский, – сухо подсказала Ольга.
– Во-во… – Антон бросил пустую бутылку под стол. – Он тоже сам себя поленом по голове?
– Хватит, – прервала его Ольга. – Расходитесь по комнатам и ложитесь спать. Завтра поговорим, когда все будут трезвыми. И не забудьте двери запереть.
Командный тон сделал свое дело – Антон и Анна Витальевна неохотно поднялись и нетвердым шагом отправились на второй этаж. Точнее, Анна Витальевна пошла, а вот Антона Виктор буквально потащил на себе.
Майкл задержался на минуту, но убедился, что Юра и Галина могут передвигаться на своих двоих, и тоже отправился наверх, оставив их на попечение Ольги.
Дверь он тщательно запер и на всякий случай подпер столом и креслом. Если кто узнает, будет смеяться, но это лучше, чем неоправданная и безрассудная храбрость. Можно предположить, что Лика и правда покончила с собой, а Троепольского убили по какой-то отдельной, не связанной с ее смертью причиной. Или, например, Лику отравили, а тот видел, кто это сделал, и от него избавились как от свидетеля. Да и рация действительно могла сгореть от жары и короткого замыкания, в его жизни бывали подобные цепочки совпадений.
Но Майкл предпочитал всегда предполагать худшее, даже если оно выглядит нереальным и мелодраматическим. Несмотря на сильное несходство обеих смертей, Лику и Троепольского мог убить маньяк, и наверняка завтра это многим придет в голову, когда проспятся. А значит, надо быть настороже.
Самыми надежными и адекватными выглядят Ольга и Виктор, но это не значит, что им можно хоть немного доверять. Антон – хам, но не дурак, на маньяка никак не похож, но это ничего не значит… Анна Витальевна – на вид типичная учительница, но кто знает, что скрывается за ее поджатыми губами и строгим взглядом. Насчет Юры вообще ничего нельзя сказать, кроме того, что таких рослых крепких молчунов обычно любят женщины. Галина и ее истеричная сестра…
Что за бред? Это хуже гадания на кофейной гуще. Маньяки бывают всякие: говорливые, молчаливые, обаятельные, неприятные – какие угодно. И кто сказал, что убийства совершил именно маньяк? Они, в конце концов, не герои ужастика, в нормальной жизни маньяки не бегают в маске и с топором, не заманивают жертв на край света, а подкарауливают их где-нибудь в темном переулке около дома.
Да, вот такой версии и надо придерживаться. Хотя бы чтобы предотвратить панику – если она начнется, это будет похуже любого маньяка.
***
Утром за завтраком все были хмурые и с мешками под глазами. Естественно, вчера пили, потом наверняка боялись заснуть. Не было только Наташи, которой на ночь дали успокоительное, чтобы она не истерила.
Майкл посмотрел на то, как все пусть вяло, но без опаски поглощают завтрак, и едва сдержал презрительную усмешку. Вот что значит халява! На его бывшей родине это не просто слово, а образ жизни. У них на глазах человека отравили, а они все равно жрут, бесплатно ведь.
На завтрак был «сухой паек» – хлеб, упаковки с кексами, рулетами, печеньем, йогурты, джемы, масло и фрукты. Конечно, кухня ведь заперта, там Троепольского убили. Значит, им до вторника придется сидеть на такой диете. Что ж, может это и к лучшему.
– Ты чего пачку кексов, как бабу, тискаешь? – Антон перестал жевать и воззрился на Майкла.
– Доброе утро, – сухо сказал Майкл. – Мы уже на ты?
– Ох, какая цаца, может, мне перед тобой еще каждый раз расшаркиваться?
– Антон Петрович, успокойтесь, пожалуйста, – вмешалась Ольга. – Майкл, я прошу, и вы не нагнетайте, – она так выразительно посмотрела сначала на него, потом на Антона, словно говорила «ну что вам стоит, вы же видите, что он идиот».
Майкл постарался взять себя в руки. Верно, что это он с идиотами препирается, как будто других забот нет. Три дня, и этого Антона он больше не увидит.
– А я знаю, что он делает, – подал голос Виктор. – Проверяет, не вскрывал ли кто-нибудь эти кексы. Боитесь, что там отрава? Правильно делаете. Я тоже проверяю. Мы же не знаем, чем отравили Лику.
За столом воцарилось молчание. Галина замерла с недожеванным куском во рту, видимо, колеблясь, выплюнуть или все-таки проглотить. Остальные просто перестали есть.
Специально он это сказал или по дурости? Судя по ухмылке, специально.
– Вы думаете, нас тут всех хотят перетравить? – подала голос Анна Витальевна. – Почему же это не сделали вчера за ужином? Мне все-таки кажется, что убить хотели именно эту женщину.
– Согласен, – Виктор перестал ухмыляться. – Но я бы предпочел не рисковать. Мы не знаем, почему ее убили и кто это сделал. Допустим, у этого кого-то были причины. Но потом он убил Троепольского. Вы же не думаете, что на острове два разных убийцы?
– Может, Троепольский видел, как этот кто-то подсыпал яд Лике? – предположила Ольга.
– Возможно, – кивнул Виктор. – Но мало ли, вдруг кто-то из нас тоже что-то видел, просто пока не придает этому значения. В детективах обычно так и бывает. А значит, любой из нас может быть в опасности.
Майкл не сдержался и покачал головой. Ну ведь точь-в-точь то, о чем он вчера думал. Как же люди предсказуемы. Стереотипное мышление.
– Вы не согласны? – заметила его движение Ольга.
– Мне кажется, нет смысла играть в лейтенанта Коломбо. Давайте лучше поможем полиции.
– Милиции! – фыркнул Антон. – Буржуй, бля.
– Милиции, – Майкл постарался не обращать на него внимания. – Вспомним, кто где вчера был после ужина, когда убили Троепольского.
– Вы считаете, – медленно сказала Анна Витальевна, – что убийца – один из нас?
Майкл оглядел всех. Надо же, как притихли, а ведь не может быть, чтобы они об этом не думали. До чего же люди не любят верить в то, что им не нравится. Куда легче представить, что где-то прячется загадочный убийца, чем вообразить, что это кто-то из сидящих рядом вполне нормальных людей.
– А на острове есть кто-то еще, кроме нас? – он усмехнулся. – Ну что же, я не исключаю этого варианта и предлагаю обыскать остров после завтрака. А пока все-таки вспомнить, кто где был вчера вечером.
***
К сожалению, толку от воспоминаний оказалось немного. Выяснилось, что в лучших традициях детективного жанра алиби нет ни у кого. В том числе и у самого Майкла. И в основном по банальной причине – все хотя бы раз ходили в туалет.
– Осталась только Наташа, – обреченно сказала Ольга, – делая очередную запись в блокноте. Галя, она еще спит?
– Да, – Галина поднялась. – Пойду, разбужу ее.
Ольга тоже встала.
– Давай, я схожу с тобой. И всех прошу, господа, пожалуйста, постарайтесь не оставаться в одиночестве. Я не думаю, что нам угрожает какая-то опасность, но… – она просительно улыбнулась, – на всякий случай.
Виктор, конечно, сразу вызвался идти с ними. Куда же без него! Майкл поколебался, но решил остаться и постараться разговорить остальных, может они без Ольги скажут что-нибудь интересное. Возможно, ее командный тон мешает им расслабиться.
