Кайя развела костер, скинула шубу и стала наносить на обнаженное тело узоры черной и красной краской из коробочков. Казалось, она совсем не чувствовала холода. Покончив с узорами и распустив волосы, девушка принялась доставать из мешка кости. Она выкладывала их у костра. Закончив с приготовлениями, преобразившаяся лесная ведьма сделала глоток из небольшого бурдюка и запела, то и дело ударяя в причудливый большой бубен. Юха лежал поодаль и наблюдал.
Какое-то время Йере пытался уснуть, сопротивлялся как мог своему любопытству, но назойливый внутренний шёпот подталкивал его нарушить слово. Эту битву мужчина проиграл.
Костер Кайи хорошо просматривался между деревьев на другой стороне озера, служил Йере ориентиром. Мужчина решил сделать небольшой крюк и подойти с подветренной стороны. Гулкие удары бубна, разносившиеся по лесу, застали Йере на подходе и заставили скорее искать удобную позицию для наблюдения. А сопровождавший удары голос девушки завораживал. Он звучал то высоко и чисто, то низко, утробно, по-звериному.
Удар. И кости, разложенные вокруг костра, задрожали. Ещё удар. И кости пришли в движение. Под причудливую песню собрались из костей три скелета. Кайя пела, и скелеты облачались в плоть. Кайя пела, и тела обтягивались кожей. Кайя пела, и звери обрастали шерстью. И вот обессиленная девушка опустилась на снег, а три волка подняли морды к небу и завыли. Юха поднялся и подскочил к собратьям. Взрослые звери резвились как подросшие волчата.
Йере уже уходил со своего наблюдательного пункта, когда ветер переменился. Первыми насторожились возрожденные и зарычали, голод проснулся в их телах.
«Бежать! Разорвать! Съесть!»
Юха преградил путь сорвавшимся было с места волкам и предупреждающе зарычал, прижав уши к голове и оскалив зубы. Запах, что дразнил обоняние, был хорошо ему знаком.
«Глупый двуногий!»
Возрожденные не хотели отступать. Один волк — не преграда для тех, кто смертельно голоден.
«Хозяйка…»
Кайя стояла, пошатываясь, бледная словно первый снег, и смотрела вслед скрывшимся за деревьями волкам.
«Нагонят, растерзают, кости растащат по лесу. В жизни не соберу!»
Юха тыкался влажным носом в ладони, шубу подтащил в зубах.
«Простудишься. Уходим. Не помочь».
Чувства, ощущения окружающего мира нахлынули резко, словно кто-то убрал невидимую заслонку. Нещадно жгло пальцы ног.
Причину жуткого воя Йере понял сразу. Ветер переменился, и присутствие мужчины не осталось незамеченным.
«Твари семибатюшные!»
Он сорвался с места и бросился в сторону лесного дома, не разбирая дороги.
Возрожденные нагоняли. Их присутствие Йере ощущал кожей. Их жадные голодные взгляды сверлили спину. Оборачиваться мужчине не было нужды: и без того знал, что пядь за пядью приближалась смерть, чувствовал дыхание Топей.
«Догонят…»
Подталкиваемая Юхой, девушка как в тумане добралась до избушки, оделась и выбежала наружу. Душераздирающий вопль настиг в дверях.
— Йере…, — с шёпота Кайя сорвалась на крик, — Йере!
Она бросилась было в сторону деревьев, но волк крепко вцепился в полы одежды и уперся всеми лапами в землю.
— Да пусти же! Йере!
Ей казалось, что за деревьями мелькали тени. Победный вой пронесся над лесом.
— Йере…
Кайя осела на землю, закрыв лицо руками. Наступила тишина.
«Много ночей оплакивала Кайя своего Йере. Много дней вместе с Юхой собирала по лесам кости, растащенные возрожденными. И когда, наконец, нашла их все до последней косточки, сложила в мешок, собрала немного припасов, бубен, коробчонки и бурдюк, отправилась вместе с волком на север, — Ясиня обвела взглядом притихших ребят, — кланяться Небесному Змею, хозяину Туманных топей, молить за дух своего непутевого».
Юха ткнулся носом в ладонь, и Кайя потрепала его по холке.
— Сколько вёсен прошло, мой друг? Сколько Полуночных солнц мы видели вместе с твоего возрождения?
Волк жался к своей спутнице. Над скалистыми покрытыми снегом берегами, высоко в темном небе извивался Великий Змей.
— Его дух не успел уйти слишком далеко в Топи. Я уверена. Я смогу его вернуть, если Небесный Змей позволит.
Юха нервно дернул ушами. Кайя опустилась на колени и обняла волка.
— Не бойся, друг. Я всегда найду к тебе дорогу.
Девушка поцеловала в нос своего любимца, встала и занялась приготовлениями. Вскоре разгорелся небольшой костерок. С одной стороны от него лежала груда костей, которую Кайя высыпала из мешка. Кончиками пальцев девушка нежно погладила человеческий череп.
— Уже скоро…
С другой стороны от костра расстелила Кайя волчью шкуру, положила рядом бубен и потемневший бурдюк. Девушка разделась, нанесла на кожу замысловатые узоры. Под обеспокоенным взглядом волка достала из коробочка несколько сушёных ягод и, поразмыслив, съела две.
— Должно хватить.
Девушка легла на шкуру. В тёмном небе танцевал Великий Змей. Постепенно мир начал расплываться и раскачиваться. Нутро словно в узел завязали, скрутили и запутали кишки. Последним, что увидела Кайя, была стремительно приближающаяся морда Небесного Змея.
Туман клубился и принимал причудливые очертания. Девушка стояла по щиколотку в мутной воде.
— Зачем ты пришла на этот раз, дитя человеческое?
Из тумана материализовалась сначала голова Змея, а затем и переливающееся зелёным и голубым туловище. Он извивался в воздухе, и кончик его хвоста раздраженно подрагивал. Кайя упала на колени и низко опустила голову.
— Милостивый Небесный Змей…
Существо недовольно хмыкнуло и подняло её голову за подбородок кончиком хвоста, чтобы заглянуть в глаза.
— Разве я не дал тебе желаемого в прошлый раз, Кайя Волчья Мать? — Змеиная морда угрожающе нависла над девушкой. — Разве не одарил тебя сверх меры? Или тебя обуяла жадность?
— Щедры были твои дары, охранитель небесный! — взмолилась она. — Ты наделил меня великой силою. Но то, о чём пришла просить, только тебе и подвластно!
Хвост Змея обернулся вокруг тонкого девичьего стана.
— Складно баешь. Я выслушаю твою просьбу, — прошипел он и угрожающе добавил, — но прежде, чем её озвучить, вспомни, что я могу оставить тебя здесь навсегда.
Змей поднял девушку, как тряпичную куклу, в воздух.
— Не изволь гневаться, Змей-батюшка! — На глаза Кайи навернулись слезы. — Верни того, кто мне люб! Душа его ушла в твои Топи. Я могу заново собрать из костей его тело. Но дух…
— Но дух тебе не подвластен, — спокойно подытожил Змей, поставил девушку обратно и отвернулся. — Ибо он — человек, не зверь, и не может так переродиться.
Казалось, Змей начал растворяться в тумане.
— Ты просишь о многом, дитя человеческое. — Он обернулся к Кайе. — Плата будет велика.
Воцарилась тишина.
Кайя застонала и открыла глаза. В небе извивался Великий Змей. Сил девушки хватило только на то, чтобы успеть сползти со шкуры прежде, чем её вывернуло. Кайя обтерла губы снегом и потянулась за бурдюком. Юха как счастливый щенок вылизывал ей ухо.
— Ну полно, полно. — Девушка погладила друга по голове и принялась жадно пить.
Потом с трудом поднялась, взяла бубен и запела. Гулкие удары уходили в пространство вокруг. То чистое и высокое, то низкое и утробное пение разносилось вслед за звуками бубна.
И зашевелились кости, влекомые странной музыкой. И собрались кости в скелет. Только одна маленькая косточка долго не могла найти себе места, но поющая этого не заметила. Удар — скелет обрастает плотью. Удар — тело облекается кожей. И вот уже различимы знакомые черты. Кайя поет, и волосы прорастают там, где им должно быть. Наконец, затихает бубен, смолкает песня, по другую сторону костра от девушки стоит её Йере.
На радостях откидывает она бубен на шкуры, бросается к мужчине. Встает на цыпочки, лицо обнимает ладонями.
— Открой же глаза, мой Йере.
«Топи… Приснилось? Глаза… Словно волны плещутся, бушуют. Йере… Я?»
Открыл рот, сказать хотел. Гортань пронзило болью. Схватился руками за горло, за голову. Упал на колени, на руки оперся. Она утешает, гладит, а глаза испуганные. Не понимает.
«Жжёт!»
Что-то зашевелилось под кожей.
«Перья?!»
Отшатнулась, в глазах ужас.
Выворачивает суставы. Лапы хищные птичьи вместо ног. Тело горит. Пробиваются перья.
Руки тянет к лицу. Шепчет что-то, а в глазах ужас. Не могу. Не вынесу!
Ветер ударил в грудь. Она внизу. Такая маленькая…
Кайя сидела на снегу и раскачивалась, обняв себя руками за плечи.
— Что же это? Что же это? — шептала, то и дело сбиваясь и всхлипывая. — За что же это? Йере, мой Йере!
Юха в зубах подтащил шкуру и попытался укрыть хозяйку. Щёку лизнул, носом ткнулся в плечо. Она словно не чувствует, а взгляд безумный, не видящий ничего вокруг.
Ясиня на мгновение смолкла. Дети сидели поникшие и притихшие.
— Бабушка, а Йере вернулся к Кайе? — робко спросила худенькая девочка с растрепанной косичкой.
— Нет, Калёна, Йере не вернулся. Много дней он летал по миру, пока ветры не принесли его к Первородному Древу, где встретила его Мать Ветров и научила принимать человеческий облик. — Ясиня обвела детей серьезным взглядом. — Йере стал первым рухом в этом мире, первым Смотрящим на службе богов.
— А Кайя? А как же Кайя? — возмутился светловолосый мальчишка.
Ясиня задумчиво причмокнула морщинистыми губами.
— Нет больше Кайи. Люд на севере поговаривал, бродит, мол, по лесам странная девица в волчьей шкуре с безумными глазами. Её ещё волк ручной сопровождает. Людей избегают. Вот и прозвали Хьешти — безумная, проклятая. — Старушка задумчиво вздохнула и продолжила. — Баяли, будто дочери ейные тоже волчьими ведьмами стали. Да только видел ли их кто? Хозяйки костей редко к людям выходят. Это не рухи, коих поколения три назад почти каждый хоть разок, да встретил. Ох…
— Бабушка Ясиня, ещё расскажи! — загомонили ребята.
— Устала я. Мне б поесть, да кости старые погреть. В другой раз…
Примечания
1 Мир мертвых.
2 Вежливое обращение к женщине из уважаемого рода.
***
Какое-то время Йере пытался уснуть, сопротивлялся как мог своему любопытству, но назойливый внутренний шёпот подталкивал его нарушить слово. Эту битву мужчина проиграл.
Костер Кайи хорошо просматривался между деревьев на другой стороне озера, служил Йере ориентиром. Мужчина решил сделать небольшой крюк и подойти с подветренной стороны. Гулкие удары бубна, разносившиеся по лесу, застали Йере на подходе и заставили скорее искать удобную позицию для наблюдения. А сопровождавший удары голос девушки завораживал. Он звучал то высоко и чисто, то низко, утробно, по-звериному.
Удар. И кости, разложенные вокруг костра, задрожали. Ещё удар. И кости пришли в движение. Под причудливую песню собрались из костей три скелета. Кайя пела, и скелеты облачались в плоть. Кайя пела, и тела обтягивались кожей. Кайя пела, и звери обрастали шерстью. И вот обессиленная девушка опустилась на снег, а три волка подняли морды к небу и завыли. Юха поднялся и подскочил к собратьям. Взрослые звери резвились как подросшие волчата.
***
Йере уже уходил со своего наблюдательного пункта, когда ветер переменился. Первыми насторожились возрожденные и зарычали, голод проснулся в их телах.
«Бежать! Разорвать! Съесть!»
Юха преградил путь сорвавшимся было с места волкам и предупреждающе зарычал, прижав уши к голове и оскалив зубы. Запах, что дразнил обоняние, был хорошо ему знаком.
«Глупый двуногий!»
Возрожденные не хотели отступать. Один волк — не преграда для тех, кто смертельно голоден.
«Хозяйка…»
Кайя стояла, пошатываясь, бледная словно первый снег, и смотрела вслед скрывшимся за деревьями волкам.
«Нагонят, растерзают, кости растащат по лесу. В жизни не соберу!»
Юха тыкался влажным носом в ладони, шубу подтащил в зубах.
«Простудишься. Уходим. Не помочь».
Чувства, ощущения окружающего мира нахлынули резко, словно кто-то убрал невидимую заслонку. Нещадно жгло пальцы ног.
***
Причину жуткого воя Йере понял сразу. Ветер переменился, и присутствие мужчины не осталось незамеченным.
«Твари семибатюшные!»
Он сорвался с места и бросился в сторону лесного дома, не разбирая дороги.
Возрожденные нагоняли. Их присутствие Йере ощущал кожей. Их жадные голодные взгляды сверлили спину. Оборачиваться мужчине не было нужды: и без того знал, что пядь за пядью приближалась смерть, чувствовал дыхание Топей.
«Догонят…»
***
Подталкиваемая Юхой, девушка как в тумане добралась до избушки, оделась и выбежала наружу. Душераздирающий вопль настиг в дверях.
— Йере…, — с шёпота Кайя сорвалась на крик, — Йере!
Она бросилась было в сторону деревьев, но волк крепко вцепился в полы одежды и уперся всеми лапами в землю.
— Да пусти же! Йере!
Ей казалось, что за деревьями мелькали тени. Победный вой пронесся над лесом.
— Йере…
Кайя осела на землю, закрыв лицо руками. Наступила тишина.
Глава 4
«Много ночей оплакивала Кайя своего Йере. Много дней вместе с Юхой собирала по лесам кости, растащенные возрожденными. И когда, наконец, нашла их все до последней косточки, сложила в мешок, собрала немного припасов, бубен, коробчонки и бурдюк, отправилась вместе с волком на север, — Ясиня обвела взглядом притихших ребят, — кланяться Небесному Змею, хозяину Туманных топей, молить за дух своего непутевого».
***
Юха ткнулся носом в ладонь, и Кайя потрепала его по холке.
— Сколько вёсен прошло, мой друг? Сколько Полуночных солнц мы видели вместе с твоего возрождения?
Волк жался к своей спутнице. Над скалистыми покрытыми снегом берегами, высоко в темном небе извивался Великий Змей.
— Его дух не успел уйти слишком далеко в Топи. Я уверена. Я смогу его вернуть, если Небесный Змей позволит.
Юха нервно дернул ушами. Кайя опустилась на колени и обняла волка.
— Не бойся, друг. Я всегда найду к тебе дорогу.
Девушка поцеловала в нос своего любимца, встала и занялась приготовлениями. Вскоре разгорелся небольшой костерок. С одной стороны от него лежала груда костей, которую Кайя высыпала из мешка. Кончиками пальцев девушка нежно погладила человеческий череп.
— Уже скоро…
С другой стороны от костра расстелила Кайя волчью шкуру, положила рядом бубен и потемневший бурдюк. Девушка разделась, нанесла на кожу замысловатые узоры. Под обеспокоенным взглядом волка достала из коробочка несколько сушёных ягод и, поразмыслив, съела две.
— Должно хватить.
Девушка легла на шкуру. В тёмном небе танцевал Великий Змей. Постепенно мир начал расплываться и раскачиваться. Нутро словно в узел завязали, скрутили и запутали кишки. Последним, что увидела Кайя, была стремительно приближающаяся морда Небесного Змея.
***
Туман клубился и принимал причудливые очертания. Девушка стояла по щиколотку в мутной воде.
— Зачем ты пришла на этот раз, дитя человеческое?
Из тумана материализовалась сначала голова Змея, а затем и переливающееся зелёным и голубым туловище. Он извивался в воздухе, и кончик его хвоста раздраженно подрагивал. Кайя упала на колени и низко опустила голову.
— Милостивый Небесный Змей…
Существо недовольно хмыкнуло и подняло её голову за подбородок кончиком хвоста, чтобы заглянуть в глаза.
— Разве я не дал тебе желаемого в прошлый раз, Кайя Волчья Мать? — Змеиная морда угрожающе нависла над девушкой. — Разве не одарил тебя сверх меры? Или тебя обуяла жадность?
— Щедры были твои дары, охранитель небесный! — взмолилась она. — Ты наделил меня великой силою. Но то, о чём пришла просить, только тебе и подвластно!
Хвост Змея обернулся вокруг тонкого девичьего стана.
— Складно баешь. Я выслушаю твою просьбу, — прошипел он и угрожающе добавил, — но прежде, чем её озвучить, вспомни, что я могу оставить тебя здесь навсегда.
Змей поднял девушку, как тряпичную куклу, в воздух.
— Не изволь гневаться, Змей-батюшка! — На глаза Кайи навернулись слезы. — Верни того, кто мне люб! Душа его ушла в твои Топи. Я могу заново собрать из костей его тело. Но дух…
— Но дух тебе не подвластен, — спокойно подытожил Змей, поставил девушку обратно и отвернулся. — Ибо он — человек, не зверь, и не может так переродиться.
Казалось, Змей начал растворяться в тумане.
— Ты просишь о многом, дитя человеческое. — Он обернулся к Кайе. — Плата будет велика.
Воцарилась тишина.
***
Кайя застонала и открыла глаза. В небе извивался Великий Змей. Сил девушки хватило только на то, чтобы успеть сползти со шкуры прежде, чем её вывернуло. Кайя обтерла губы снегом и потянулась за бурдюком. Юха как счастливый щенок вылизывал ей ухо.
— Ну полно, полно. — Девушка погладила друга по голове и принялась жадно пить.
Потом с трудом поднялась, взяла бубен и запела. Гулкие удары уходили в пространство вокруг. То чистое и высокое, то низкое и утробное пение разносилось вслед за звуками бубна.
И зашевелились кости, влекомые странной музыкой. И собрались кости в скелет. Только одна маленькая косточка долго не могла найти себе места, но поющая этого не заметила. Удар — скелет обрастает плотью. Удар — тело облекается кожей. И вот уже различимы знакомые черты. Кайя поет, и волосы прорастают там, где им должно быть. Наконец, затихает бубен, смолкает песня, по другую сторону костра от девушки стоит её Йере.
На радостях откидывает она бубен на шкуры, бросается к мужчине. Встает на цыпочки, лицо обнимает ладонями.
— Открой же глаза, мой Йере.
***
«Топи… Приснилось? Глаза… Словно волны плещутся, бушуют. Йере… Я?»
Открыл рот, сказать хотел. Гортань пронзило болью. Схватился руками за горло, за голову. Упал на колени, на руки оперся. Она утешает, гладит, а глаза испуганные. Не понимает.
«Жжёт!»
Что-то зашевелилось под кожей.
«Перья?!»
Отшатнулась, в глазах ужас.
Выворачивает суставы. Лапы хищные птичьи вместо ног. Тело горит. Пробиваются перья.
Руки тянет к лицу. Шепчет что-то, а в глазах ужас. Не могу. Не вынесу!
Ветер ударил в грудь. Она внизу. Такая маленькая…
***
Кайя сидела на снегу и раскачивалась, обняв себя руками за плечи.
— Что же это? Что же это? — шептала, то и дело сбиваясь и всхлипывая. — За что же это? Йере, мой Йере!
Юха в зубах подтащил шкуру и попытался укрыть хозяйку. Щёку лизнул, носом ткнулся в плечо. Она словно не чувствует, а взгляд безумный, не видящий ничего вокруг.
Эпилог
Ясиня на мгновение смолкла. Дети сидели поникшие и притихшие.
— Бабушка, а Йере вернулся к Кайе? — робко спросила худенькая девочка с растрепанной косичкой.
— Нет, Калёна, Йере не вернулся. Много дней он летал по миру, пока ветры не принесли его к Первородному Древу, где встретила его Мать Ветров и научила принимать человеческий облик. — Ясиня обвела детей серьезным взглядом. — Йере стал первым рухом в этом мире, первым Смотрящим на службе богов.
— А Кайя? А как же Кайя? — возмутился светловолосый мальчишка.
Ясиня задумчиво причмокнула морщинистыми губами.
— Нет больше Кайи. Люд на севере поговаривал, бродит, мол, по лесам странная девица в волчьей шкуре с безумными глазами. Её ещё волк ручной сопровождает. Людей избегают. Вот и прозвали Хьешти — безумная, проклятая. — Старушка задумчиво вздохнула и продолжила. — Баяли, будто дочери ейные тоже волчьими ведьмами стали. Да только видел ли их кто? Хозяйки костей редко к людям выходят. Это не рухи, коих поколения три назад почти каждый хоть разок, да встретил. Ох…
— Бабушка Ясиня, ещё расскажи! — загомонили ребята.
— Устала я. Мне б поесть, да кости старые погреть. В другой раз…
Примечания
1 Мир мертвых.
2 Вежливое обращение к женщине из уважаемого рода.
