Часть 1. В объятьях пламени
Сквозь ненависть, отчаянье и страх
Прорвутся крылья, снег окрасив кровью.
Ветер лепестки разносит красные и прах:
Сей мир пропитан болью.
Глава 1. Мир, что исполняет желания
Я никогда не задумывался насколько прост или сложен мир. До этой ночи я жил, ведомый одним лишь желанием, как оказалось, исполнить которое невозможно.
«Невозможно в этом мире», — шепнул мне голос и звякнул колокольчик, разрывая темноту надеждой.
Чем на самом деле является темнота? Что такое надежда? Что есть желание?
Я ничего не знал.
Хрум... Хрум...
Маленькие кусочки замороженной воды тихо хрустят, впиваясь мягкими кончиками в босые стопы. Шаг за шагом они вторят мелодичному звону, следуя за ним, очарованные и покорные.
Раньше тишина всё время маячила поблизости и уходила лишь напуганная голосами, шёпотом, криками или шорохом снега. Запахи были похожи друг на друга, лишь отличали одного монстра от другого и смешивались в морозе со сладким привкусом гнили. Белый, красный, чёрный. Из этих цветов состоял маленький мир, не умеющий исполнять желания. Монстры или люди, выживание или смерть — четырьмя словами можно описать его и ничего не упустить.
Покинув его, сожалеть не о чём.
Выдохнув облачко пара, я привлекаю внимание тёмного силуэта. Обернувшись и звякнув привязанным к капюшону колокольчиком, он продолжает оставлять для меня дорожку следов, с которой я не могу сойти. Кажется, впервые шагаю по столь ровным уверенным следам. И оттого что они словно точно знают, куда ведут, хочется следовать за ними ещё сильнее, ведь возникает чувство, что они не исчезнут так легко, как предыдущие.
— Устал? — насмешливо спрашивает тот самый голос. — Ты назвал мне своё желание, но как же собираешься его исполнить, если не в состоянии догнать меня? Иди к своей цели, даже если у тебя ничего нет. Потому что у тебя будет всё, когда ты настигнешь её.
Я знаю. Именно поэтому следую за существом в алом, словно пропитанном кровью плаще. Подол его едва касается снега, однако впечатление создаётся, что тяжёлая ткань волочится по нему и должна заметать следы. Напротив, они чётко видны. Только идти сейчас тяжелее, чем прежде. Следы расплываются в игре полумрака со льдом. Тело едва слушается, изнеможённое новыми ощущениями. Лёгкие, сжавшись, почти не пропускают воздух, зато щедро выдыхают его с хрипом, вместо слов.
— Я...
Холод покусывает раны и украшает инеем слипшиеся в крови волосы. Она давно запеклась, за исключением правого глаза, видящего лишь шевелящуюся тьму. Что-то внутри неё дёргается, пульсирует, извивается — живое и отвратительное, норовящее выскользнуть наружу вместе с согревающими щёку алыми каплями. То и дело они срываются на нежный покров снега, пока их не укроет новым слоем.
«Скоро ты почувствуешь себя живым», — шептал всё тот же голос. — «Я дарую тебе чувство боли».
Шагая под нарастающее чувство голода, которое, казалось, давно забыл, я поднимаю взгляд на развивающиеся при неспешном шаге широкие и длинные рукава. Вязь огненных узоров переливается и отпугивает кружащие вокруг снежинки.
Огонь...
Узоры напоминают о ночи, когда я впервые увидел его. Помню, не позволяющий дышать запах гари, жар, темноту, дорожку следов, страх и голоса. Первый, назвавший моё имя, и собственный, надрывно зовущий кого-то.
Кого же?..
— Почему бы не забыть о прошлом? — решает заговорить существо. — Нет смысла цепляться за него, следуя за тем, что лежит впереди.
— А ты не вспоминаешь прошлое?
Я спрашиваю без интереса, тем не менее, подняв голову, вижу лишь алый плащ перед собой.
— Забудь о старом мире, — недовольно поправляет себя существо. — Ты исполнил свою цель в нём — выжил. Хоть и не своими силами... Теперь тебе предстоит научиться жить в моём мире.
— Не своими? О чём...
— Переживи эту ночь, докажи, что я не зря протянул тебе руку.
Я в непонимании останавливаюсь. Давящее присутствие растворяется, сменяясь знакомым. Повернувшись, глубоко вдыхаю запах человеческого города. Он внезапно окружает, хотя только что мы шли по белоснежному полю. Существо тоже исчезает.
Не понимая, что делать, сжимаю руки на груди. Что-то непонятное, холодное, тревожное и чужое ворочается у сердца. Хочется закричать, позвать существо обратно, вместо этого задыхаюсь. Наверное, это чувства, о которых оно говорило. Я осторожно оглядываюсь.
Всё хорошо... передо мной больше не тот мир. Совсем другое место...
Глубоко вдохнув и разжав руки, понимаю, что не так уж город похож на тот, из которого существо забрало меня.
Дома из серого камня ничуть не похожи на чёрные высокие и ровные стены родного города. Они не пытаются закрыть тёмно-синее небо с россыпью звёзд и лишить последней капельки свободы.
Мой первый цвет в этом мире...
Я всегда видел небо белым или чёрным, поэтому задерживаю взгляд на нём. Цвет не столь глубокий и вязкий, как кровь или темнота, он успокаивает.
Незнакомые вещи постепенно складываются в голове во что-то понятное. Но я рассматриваю различия недолго. Голод нарастает, расползаясь болью по всему телу, сжигая изнутри и скапливаясь в правом глазу. Сопротивляясь подаренным мне ощущениям, я медленно бреду к золотистому свету, что смазывается и подрагивает на пути, неясному шуму и разнообразию запахов.
Не для того, чтобы просто утолить голод. Иногда мне было интересно наблюдать за людьми. В отличии от монстров, они жили дружно и мирно, не пытались перегрызать друг другу глотки, много говорили и светились, делясь теплом.
От небольшого воспоминания в груди что-то сжимается. Неприятная тяжесть, появившаяся после того, как был пойман людьми. Я почти ничего не помню с того момента, только расплывчатые движения и глухие звуки. И не хочу вспоминать, теперь понимая: если бы тогда мог ощущать боль, как и все монстры, я возненавидел бы людей.
А я... не хочу становиться монстром...
Из-за остаточных чувств на каждом шагу чудится опасность, хоть всё и остаётся спокойным. Улицы расширяются, в окнах загораются огоньки. От столбов тянутся нити с горящими фонарями. Аромат воска, пламени, мороза и сладости перебивает человеческий запах. Присутствует примесь и других, только мне их не понять.
Когда я становлюсь частью толпы, могу спокойно оглядеться и прислушаться к голосам. От шума и изобилия огоньков болит голова, а может, от того, что сделало со мной существо. Проходя мимо и смотря на различные занятия людей, улавливаю пустое место и слышу смех, вперемешку с поющими голосами:
«Тихо и холодно в городе ночном,
Только тени пляшут при свече.
Колокольчик играет звонко нам тайком:
Кружат призраки, призраки везде.
Плачет сердце чёрное, услышав песню их,
Смыть пытаясь кровь:
Но не видно белых лиц —
Порожденья грешные не чувствуют любви.
Холодно и тихо в мире пустоты,
Но чуждо и красиво сверкают их мечи.
Играет колокольчик и капают мечты:
Ходит призрак здесь и там, призраки одни...»
К горлу подкатывает комок, а тело охватывает слабость. Больше не могу обманывать себя. Монстру среди людей не место, как бы сильно их свет и тепло не манили. То и дело приходится сглатывать слюну и зажимать нос рукой, что ничуть не помогает. Такое ощущение, что внутри всё то сворачивается, то разрывается и срастается из одного лишь желания причинять боль.
Как же... хочется есть...
Холодные крохотные прикосновения не успокаивают, наоборот, навивают желание ощутить тёплой крови.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Тёплые руки подхватывают моё ослабленное тело, прижимая к себе. Разлепив веко с засохшей на ресницах влагой, я в непонимании смотрю на ворот чей-то одежды. Тёплая ткань не скрывает взволнованное биение сердца. Голод туманит разум. Зубы смыкаются на предплечье, разрывая невкусные ткани и чувствуя языком горячую плоть. Резкая боль в голове. Боль от падения. Мир смазывается, наполняясь шумом. В лицо летят комья снега, мелькают всё дальше сапоги бегущих прочь людей.
Точно... я и забыл... проклятые глаза... Казалось, в мире, где желания умеют исполняться, я больше не буду чувствовать себя столь ничтожно и одиноко.
Боль в голове стихает, когда на улицу обрушивается оглушающая тишина. Попытка пошевелиться причиняет боль. Лишь приятный вкус крови и едва витающий рядом аромат позволяют думать о том, что утоление голода необходимо. Переведя взгляд с расплывчатых огоньков на разрыхлённый множеством ног снег, я выхватываю алые пятна и ещё не успевший остыть кусочек плоти. Отвращение и голод с ленцой переглядываются, пока руки сами приподнимают тело и подползают к нему, жадно заглатывая добытую пищу. Живот жалобно урчит на крохотную подачку. Меня покидают последние силы.
Желание...
Сквозь полузакрытое веко рассматривая следы, я раздумываю над тем, хватит ли моего желания, чтобы понять жизнь. Чувства и ощущения оттесняет холод и онемение, возвращая в прошлое. Мне подарили чувство боли, однако оно не пересилило нежелание убивать. Подтянув руку к груди, ощущая слабое трепыхание сердца, не сразу различаю шорох позади. Так знакомо шуршать может снег под босыми стопами. Вот только обернуться не хватает смелости. Зажмурившись, я прислушиваюсь. Шуршание повторяется совсем близко и вскоре тёплые руки приподнимают меня.
— Бедняжка, — слабо улыбается расплывчатое бледное лицо под капюшоном.
Звук разрываемой плоти заполняет улицу. Взвыв от неожиданной боли, я хватаюсь руками за лицо и обжигаюсь. Багрово-чёрное нечто, вырвавшееся из глаза и вонзившееся в податливое тело, с хрустом вгрызается в него ещё глубже, желая слиться с чужой кровью.
— Н-не-е-ет!..
Ворочаясь на месте, пытаясь пересилить голод, вспыхнувший от брызнувшей на кожу крови, я тщетно вожу руками в воздухе, цепляя твёрдое острое, похожее на ветвь дерева нечто, то проходя сквозь него и обжигаясь. Словно издалека я слышу собственное поскуливание.
— Жалкое зрелище. Не знаю, хорошо ли это или плохо. Ну ладно, пламя у тебя очаровательное, остальные дефекты исправимы...
Услышав голос существа и замерев, лишь вздрагиваю, когда пламя возвращается в глазницу. И, не слушая более бормотания существа, набрасываюсь на медленно остывающий труп. Сердце останавливается, так что я не сдерживаю голод, разгрызая не то что плоть, даже кости. Жар в груди разрастается и, кажется, что я купаюсь в пламени, но вместо боли оно приносит наслаждение. Возможно, из-за присутствия существа, остающегося наблюдать за мерзкой трапезой. Вспомнив о нём и остановившись, чувствую почти ласковое прикосновение к перепачканным волосам.
— Отмываться, надеюсь, не слезами будешь, Снежок? Придётся повалять тебя в сугробе, прежде чем вернуться. Хоть снег и не моя сила, я с удовольствием!
Я не успеваю раскрыть рот, как мокрая колючая западня холодно смыкается над головой. Неуклюже дёрнувшись и выбравшись из сугроба, мрачно обвожу взглядом такие же голубоватые блестящие холмики вокруг и останавливаюсь на багровом плаще, слегка подрагивающем от смеха.
— Как тебе в родной стихии, Снежок?
Существо заходится в новом приступе смеха. Разозлившись, я комкаю снег в ладонях. К моему разочарованию, летящий в существо розовый комок поглощает вспышка алого пламени.
— Ладно-ладно. Оттирайся и идём в храм.
Благодаря злости, я ненадолго забываюсь и привычно оттираюсь от крови тающим на ладонях снегом. Теплота тела повышается после приёма пищи и ночной морозец не может его охладить. Когда я поднимаюсь, оглядывая некогда белую, а сейчас безнадёжно грязную накидку, существо хмыкает и получает новый злобный взгляд в ответ.
— Ты как животное, а не монстр. Смешно же за тобой наблюдать. Не то, что за прочими...
— Прочими? Хочешь сказать...
— Ты готов увидеть мой храм?
Прикусив губу и резко втянув запах существа, не успеваю ответить, как резкая боль врывается в левый глаз, ослепляя и призывая сжаться. Сквозь неё отчётливо слышится смех.
— Посмотри-ка, рассвет! Снегопад на рассвете!
Рассвет?..
Робкое понимание позволяет убрать руку и раскрыть глаз. Тонкие лучи света, чередуясь с полосками теней, окружают тёмный силуэт. Стоя за ним, я не вижу того, что существо восхищённо называет рассветом. Слово незнакомо, но почему-то я понимаю его смысл. Нерешительно приблизившись, шагаю в сторону и сквозь полуопущенное веко наблюдаю восхождение света. Озаряя бледными лучами покрытые снегом и инеем деревья, он поднимается всё выше и выше в безмолвном одиночестве. И выглядит столь величественно, что заслуживает восхищённого вздоха.
— Вижу, тебе нравится, — хмыкает существо. — Смотри ниже. То белое строение в кольце усыпанной снегом горы — мой храм. Скоро увидишь его поближе.
Тяжело выдохнув, опускаю взгляд на продолжающуюся дорожку следов. Теперь она красиво переплетается с лучами света и искрится, игриво маня в неизведанный и огромный мир со множеством разных понятий и существ, а главное, умеющий исполнять желания.
По крайней мере, он так говорит...
Последовав за существом, я рассматриваю его следы. Воспоминания об охоте блекнут, только тепло и притихшая боль говорят, что всё было на самом деле. Существо останавливается и я едва в него не врезаюсь.
— Хватит смотреть под ноги, перед тобой — целый мир!
Встав рядом с алым плащом, поднимаю взгляд на высокое строение из белого камня, сверкающего при скрытом облаками свете. Оно тянется высоко вверх, после чего за ним продолжает возвышаться гора, конец которой теряется в вышине. Всё кругом настолько белое, что приходится заострять внимание на тенях, чтобы понять, где одно оканчивается и начинается что-то другое.
— Сколько раз не смотрю, он всё равно ужасен...
Дёрнувшись, существо делает шаг и ступает на небольшую площадку перед порожками в здание. Всё присыпано блестящим кружевом снега, но под шагами существа оно исчезает и проступают каменные плиты.
Более следы не появляются, и я растерянно остаюсь позади. Существо сожгло необходимость идти по ним, и всё же только сейчас по-настоящему начинаю понимать. Я волен пойти куда хочу и сделать что пожелаю. Никто не станет препятствовать, потому что в мире существа больше нет подобных мне.
Почему... он забрал меня? Ведь там осталось столько монстров и людей... и все они ничего не знают, продолжая грызться за бессмысленную и никому не нужную жизнь...
— Долго будешь там стоять, Снежок?
— Кого ты снежком назвал?
За собственными переживаниями я забываю, что существо вызывает во мне жгучую неприязнь. Куда более сильную, чем люди или монстры.
Знаю, что монстры инстинктивно не переносят друг друга и каждую встречу сцепляются в сражении насмерть или до сильной раны. Немногие были способны пересилить ненависть и держаться рядом, чтобы не попасться в руки людям. В основном, слабые и не способные выжить самостоятельно или опасающиеся стать жертвой. И хоть знаю, что среди них бывают неправильные монстры, я прежде не осознавал, что был одним из них. Я не испытывал неприязнь к другим и не желал убивать. Даже выживание не являлось для меня достойной причиной для смерти. Нет... Я и не особо погружался в противостояние этих сторон. Просто хотел найти того, кто ушёл, оставив мне только имя и следы...
Что же касается существа, при первой встрече с ним я впервые ощутил жажду убить кого-то. Если бы не был обессилен от долгого нахождения у людей, наверняка напал бы на него.
— Ро-окуши-ин!!
