На всякий случай Эмма приготовила для незваного ночного гостя ловушку, но девичий покой в ту ночь никто не потревожил. В следующую тоже. Через месяц Эмма и вовсе забыла о странных желаниях нанимателя. Виделись они по-прежнему редко, никаких попыток сближения Люциан не предпринимал, наоборот, будто потерял к Эмме всякий интерес.
* * *
Хозяин уехал в город, обещав вернуться через три дня. Эмма дулась: мог бы взять её с собой. Давняя обида за вечерний разговор забылась, да и теперь девушка согласилась бы, чтобы Люциан немного за ней поухаживал. Разумеется, ничего такого она бы не позволила, только поцелуй в щёчку. Проявлять интерес к хозяину Эмма начала с тоски: когда месяцами видишь всего двух мужчин, из которых один конюх, невольно заинтересуешься. Девушка соскучилась по подаркам, ухаживаниям, букетикам ландышей. Может, прежде ей и жилось несладко, но парни взглядом провожали. А теперь ничего. Люциан тоже не смотрит. Каменный он какой-то, на его месте, Эмма давно бы обратила на себя внимание.
И ещё за ограду сада выходить нельзя. Девушка пробовала: никак, чары не пускают. Вот и жила затворницей, со скуки гадая вечерами кухарке. Раскладывала карты и на себя: они не сулили никаких перемен. Пару раз с тоски Эмма порывалась даже уволиться, но вспоминала, сколько ей платят, и раздумывала.
Потом, правда, девушка нашла лазейку – калитку за домом, на которую не распространялись чары. Только что толку, если до ближайшего жилья полтора часа по хорошей погоде? Не по полям же гулять, венки плести?
Люциана тоже никто не навещал, будто и не было у него друзей, родственников. Сам он за год впервые куда-то уехал.
Эмма лениво смахивала пыль в кабинете хозяина и грезила о городских развлечениях. Вот бы сейчас покачаться на ярмарочных качелях, поесть сладкой ваты и мороженого, поглазеть на бесплатное магическое представление. Замечтавшись, девушка нечаянно задела локтем банку с василиском. Эмма попыталась её подхватить, но не успела: платок соскользнул, и большой пузатый сосуд со звоном разлетелся на осколки. Девушка зажмурилась: взгляд василиска превращает в камень, это она помнила из курса Этологии магических существ, который, на счастье, читали в первом семестре первого курса. Прошла минута, другая, но ничего не происходило. Досчитав до трёх, Эмма на свой страх и риск открыла один глаз и удивлённо уставилась на пол. Вместо василиска она увидела человека! Измождённый юноша в грязной одежде ничком лежал на ковре в груде осколков. Руки и ноги сковывали цепи, крепившиеся к ошейнику.
Эмма открыла рот, но вместо слов из него вырвался хриплый писк.
Юноша пошевелился, и девушка отпрянула к полкам с книгами, по дороге опрокинув ведро: Эмма собиралась мыть окна.
- Не надо! – испуганно вскрикнул незнакомец, отчаянно пытаясь сесть. – Он придёт на шум, убьёт тебя, а меня снова засунет в банку.
В банку?! Он спятил?
Эмма всегда боялась сумасшедших и попыталась медленно, по стеночке, пробраться к двери, но, увы, пришлось замереть на полпути: юноша, пошатываясь, встал на ноги.
- Освободи меня! - взмолился он и потянул к девушке закованные в браслеты руки.
- Вот уж нет! – кое-как оправившись от страха, фыркнула Эмма и выставила перед собой метёлку как оружие. – Почём мне знать, кто ты.
- Нарин, - представился юноша. – Брат Люциана.
- Он ничего не рассказывал мне о братьях, - упрямо повторила девушка.
- Но ведь ты банку видела? – с грустной усмешкой спросил Нарин.
Он прогнулся в спине и блаженно застонал. Видя, что Эмма не понимает причин его радости, Нарин пояснил:
- Это такое счастье, когда снова можешь выпрямить спину, ходить, дышать.
У девушки задрожали колени, и она сползла на пол.
- То есть Люциан держал тебя в банке? – всё ещё не веря, переспросила она. – Ты и есть василиск?
Нарин кивнул.
Эмма не знала, что и думать. Если юноша не лжёт, Люциан – самое настоящее чудовище, а если нет, то кто он и почему его так жестоко наказали?
- Помоги! – вновь взмолился Нарин, опустившись на колени подле девушки. – Брат забрал всю силу, я теперь слабее ребёнка. Тут всего-то шпилька нужна. А после я уйду. Не хочу снова в банку.
- Но за что он тебя?
Эмма дрожащими пальцами вытащила-таки шпильку и начала ковыряться в замке. Она не знала, правильно ли делает, но вид молодого человека вызывал сочувствие.
- Я посмел пойти против его воли, - грустно улыбнулся Нарин. – Полюбил не ту и отказался её покинуть. Люциан неповиновения не прощает. Вот и засунул в банку, чтобы подумал, раскаялся, прощения попросил. И.. – тут его голос дрогнул, - чтобы не женился на Беренике. Он её ненавидит.
- За что? – от семейных секретов стыла в жилах кровь.
Родного брата – в банку? За то, что хотел жениться? Так не поступают даже демоны. Интуиция Эммы вопила, что она загнала себя в ловушку, поддавшись блеску монет. Одни чары на воротах, которые впускали, но не выпускали, должны были заставить бить тревогу.
- За то, что она любит меня. Любить Схимуса может только достойная, остальные должны либо забыть, либо умереть, - упавшим голосом, чуть ли не шёпотом, добавил Нарин.
На глазах Эммы заблестели слёзы. Даже если он врёт, она ему поможет.
Замок поддался, и девушка высвободила одно запястье. Повозившись, сняла оковы со второго и занялась ошейником.
Нарин вздрагивал от каждого шороха, опасался, что ворвётся Люциан и убьёт обоих. Узнав о его страхе, Эмма поспешила успокоить, хозяин уехал, вернётся послезавтра.
- Сами небеса на моей стороне! – воодушевлённо прошептал Нарин и, ухватив девушку за руки, глядя ей в глаза, взмолился: - Помоги мне выбраться и найти Беренику!
Эмма молчала, не зная, как поступить. С одной стороны, Люциан ужасно поступил с братом, с другой, это только со слов Нарина. Кто поручится, что он говорит правду?
- Ты мне не веришь? – в отчаянье простонал Нарин и отпустил руки Эммы.
Опустив голову, он безвольно замер на полу, будто заснул. Перепугавшись, Эмма затормошила его. Юноша поднял на неё глаза и с тоской прошептал:
- Верни браслеты на место. Раз ты мне не веришь, всё бессмысленно. Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Эмма огляделась по сторонам. Втайне от хозяина она почитывала книги по магии и, листая один такой фолиант, нашла занятную иллюстрацию. На ней был изображён треугольный камень, по виду, обычный розовый кварц. Однако подпись гласила, что это, ни много, ни мало, Камень правды. Не удержавшись, Эмма спросила во время вечерней трапезы, действительно ли существует такой. Люциан подтвердил и обмолвился, будто он у него даже есть. Именно Камень правды Эмма сейчас и искала. Роясь во всех ящиках, она наткнулась на стопку писем. Все они предназначались Нарину Схимусу, и все были залиты чёрным воском. Эмма вздрогнула и поспешила отдёрнуть руку. Она надеялась, что не успела коснуться бумаги. Даже проучившись в Академии в общей сложности полтора года, Эмма знала, для чего используют чёрный воск: он насылал порчу. Стоит капнуть немного на вещь, которую держал человек, и тот начинает болеть. Люциан же щедро полил им листы. То ли он проклинал брата, то ли того, кто ему писал.
- Я тебе помогу, - Эмма со стуком задвинула ящик и вытерла руки о передник.
Теперь она тоже с удовольствием бы сбежала из этого дома, пусть Люциан ищет другую дурочку на место служанки. Никакой он не маг, а самый настоящий колдун. И ведь могла бы догадаться! Этот странный холл, сад, полный полевых трав, некая лаборатория наверху, куда вход строго воспрещён, одинокое существование, холодное надменное выражение, иногда проскальзывавшее в глазах. Какая же Эмма дурочка, и как же ей повезло, что до сих пор жива.
Выглянув в коридор, девушка убедилась, их не подслушивают, и вернулась к Нарину. Тот уже копался в ящиках стола брата, выгребая всё ценное. Эмма присоединилась к поискам. Вместе они нашли и вскрыли шкатулку с деньгами. Эмма забрала себе только треть месячного жалования, остальное отдала Нарину.
- У него чары на ограде, - предупредила девушка. – Только на калитке нет, через неё и сбежим. Сейчас, только вещи соберу, заодно и вам что-то подберу.
- Тебе, - поправил Нарин и одарил её тёплой, благодарной улыбкой. Эмме даже неловко стало. Если разобраться, ничего особенного она не сделала. – Мы с тобой одногодки, наверное. Мне всего двадцать.
Девушка ещё раз осмотрела его. А ведь по виду и не дашь, шестнадцатилетний мальчишка.
Оставив юношу заканчивать дела в кабинете, Эмма пробралась в хозяйскую спальню. Разумеется, рубашки Люциана Нарину велики, но других нет. Зато штаны должны прийтись впору: браться примерно одного роста. Покопавшись в шкафу и комоде, Эмма наспех подобрала новому знакомому гардероб и отнесла, чтобы переоделся. Сама собралась быстро, благо за последний год вещами не разжилась: неоткуда.
Взять бы еды, но на кухне повариха. Придётся довольствоваться сухим пайком из кладовой и фруктами.
Сердце Эммы грозилось выпрыгнуть наружу, когда она отомкнула дверь кладовой. В голове пульсировал заготовленный ответ на вопрос, зачем еда: прогулка. Но, к счастью, кухарка куда-то отлучилась, и Эмма беспрепятственно набрала провизии.
Из дома бежали как воры. Эмма шла впереди, заглядывая чуть ли не в каждый куст. За ней, прикрывшись женской накидкой, чтобы конюх издали принял за кухарку, следовал Нарин.
- Куда теперь? – спросила Эмма, когда дом Люциана остался позади.
Вокруг шелестели травы; чуть правее плескалась сонная вода озера. Воды в этих краях было много, куда ни глянь, то речушка, то озерцо, то и вовсе болото.
- К Беренике, - без раздумий ответил Нарин.
Он, как мужчина, нёс все их нехитрые пожитки.
Оказалось, возлюбленная юноши жила в соседней деревушке. Дочка сельского врача, она частенько помогала отцу, так и познакомилась с Нарином. Нет, он сам не болел, а вот лошадь его как-то захромала. Нарин даже хотел её убить, чтобы не мучилась, а Береника вылечила.
- Я к ней на свидание через ту самую калитку и ходил, - мимоходом рассказал юноша. Они быстро шагали через разнотравье и жевали яблоки. – На ней мои чары. Ставил, когда ещё магии не лишился. Раз до сих пор стоят, брат снять не смог. А ведь он сильнее меня, намного сильнее.
- Что за чары? – вгрызаясь в румяный бок, спросила Эмма. – Я спокойно проходила.
- Печать моя. Она… - Нарин замялся и потупил глаза, - она Беренику пропускала.
- Понятно, - поджав губы, хмыкнула Эмма, - у брата были основания полагать, что любовь принесёт последствия?
Ох уж эти мужчины! А сначала казалось, будто речь о возвышенном чувстве.
- Нет! – обиженно буркнул Нарин. – Я её только целовал. Береника – девушка строгих правил, да и мы решили, что до свадьбы ни-ни. Я ей дом показывал, мы чай вместе пили. Разумеется, когда брат уезжал. Он частенько уезжал. Посылал Беренике птичку, встречал, потом провожал. Люциан, - юноша замолк и судорожно вздохнул, - потом той же птичкой ей гадкое письмо послал. Он мне его прочитал, с выражением, чтобы сидел в банке и мучился. Береника ведь думает, я её бросил и женился на другой.
Эмма сочувственно глянула на него и осторожно спросила:
- Когда это было?
- Три года назад, - упавшим голосом ответил Нарин.
Девушка вздохнула. Поздновато воскресать, Береника наверняка уже замуж вышла, в деревнях с этим быстро. А уж если любимый предал, поневоле в чужие объятия сбежишь. Но, как бы то ни было, следует восстановить справедливость. Береника должна знать, что случилось с Нарином.
До деревни благополучно добрались к вечеру. Она оказалась больше Глухих Озёр, даже могла похвастаться гостиницей и извозчичьим двором. По словам Нарина, Береника прежде жила неподалёку от аптечной лавки, которую держал её дядя: все в роду девушки занимались тем или иным видом врачевания. Однако идти туда юноша побоялся, предложил расспросить о судьбе возлюбленной в гостинице. Туда пошла Эмма, Нарин остался ждать на улице.
Деревенские гостиницы – вещь специфическая. Они мало чем отличаются от постоялых дворов, только комнат больше, а сами они чище. Зато внизу всё тот же чад, табачный дым и запах горелого лука.
Эмма не стала расспрашивать постояльцев и местных жителей, зашедших пропустить кружечку после тяжёлого дня, а направилась сразу к хозяину. Он уж точно в курсе всех сплетен. Представившись дальней родственницей Береники, давно уехавшей из этих мест, Эмма полюбопытствовала, как поживает кузина.
- Что-то не припомню я вас, - хозяин скептически осмотрел девушку с головы до ног.
У Эммы и на это нашёлся ответ:
- Ну как же! Я ж внучатая племянница двоюродной сестры аптекаря.
Хозяин задумчиво потёр переносицу. Видимо, так далеко его генеалогические знания не простирались.
- Так как Береника? – нетерпеливо напомнила Эмма.
- А! – помрачнев, отмахнулся хозяин и потянулся за стаканами. – Помянем, что ли?
Сердце девушки упало. Неужели мертва? Бедный Нарин, бедная Береника! Будь проклят Люциан! Может, у них бы ничего и не сложилось, но само, а не по чужой воле.
Хозяин между тем налил себе и Эмме мутной настойки. Девушка такого крепкого не пила, отказывалась, но мужчина настаивал: положено, неуважение к мёртвым, поэтому пришлось.
Настойка дыханием дракона обожгла горло. Эмма закашлялась и попросила воды. Казалось, будто внутри неё бушует пожар. Хозяин протянул огурец, чтобы заесть, и поведал нехитрую скорбную повесть: встречалась Береника с одним парнем, как-то ушла к нему на свидание и не вернулась. Нашли её рыбаки. Ну, как нашли – стоит над рекой каменная дева, точь в точь Береника. Маг приезжал, подтверждал: она самая, злой колдун чары наложил, только он снять и может. Три года уж минуло.
Поблагодарив хозяина, Эмма вышла к Нарину в лиловые сумерки. После выпивки девушку чуть покачивало, а голова кружилась.
- Ну? – накинулся на Эмму юноша, едва та переступила границу тьмы и света.
- Твой брат превратил её в камень, только он может снять заклятие.
Нарин застонал и обхватил голову руками. Эмма потянулась, чтобы успокоить, похлопать по плечу, но юноша оттолкнул её и отвернулся. Не желал, чтобы кто-то видел его слёзы.
Понимая, что ничем не может помочь, Эмма уселась на слегу забора и прикрыла глаза. Неизвестно, сколько бы она просидела, если бы Нарин внезапно не ухватил её за руку и не потащил в темноту.
- Что происходит? – возмущалась Эмма, пытаясь вырваться из цепкой хватки. – Больно же! И ты мне рукав оторвёшь.
- Люциан, - чуть слышно прошептал Нарин. – Он нас ищет.
Желудок девушки тут же запросился на встречу с миром, но она справилась с приступом дурноты. Хмель как ветром сдуло; Эмму уже не шатало, а земля не норовила уйти из-под ног. Вслед за Нарином девушка неслась к околице. Чуткий слух донёс топот копыт. Неужели Люциан? Тогда спасения нет.
- Успокойся, - горячее дыхание Нарина обожгло ухо, - тут скоро арка, мы уйдём. Я знаю код.
Какая арка? Неужели перехода?
Но думать было некогда: ветер донёс до беглецов рык:
- Нарин!
Воображение Эммы тут же нарисовало Люциана в облике демона, в развевающемся плаще и с обнажённым мечом в руках. Спотыкаясь, девушка прибавила прыти, не желая встречаться с разъярённым бывшим хозяином.
Нарин втолкнул Эмму в какой-то узкий проход и подпёр плечом хлипкую калитку. Её тут же сотряс удар: Люциан от души приложился кулаком.
- Всё равно не уйдёшь! – шипел колдун; у Эммы стыла кровь от его голоса.
* * *
Хозяин уехал в город, обещав вернуться через три дня. Эмма дулась: мог бы взять её с собой. Давняя обида за вечерний разговор забылась, да и теперь девушка согласилась бы, чтобы Люциан немного за ней поухаживал. Разумеется, ничего такого она бы не позволила, только поцелуй в щёчку. Проявлять интерес к хозяину Эмма начала с тоски: когда месяцами видишь всего двух мужчин, из которых один конюх, невольно заинтересуешься. Девушка соскучилась по подаркам, ухаживаниям, букетикам ландышей. Может, прежде ей и жилось несладко, но парни взглядом провожали. А теперь ничего. Люциан тоже не смотрит. Каменный он какой-то, на его месте, Эмма давно бы обратила на себя внимание.
И ещё за ограду сада выходить нельзя. Девушка пробовала: никак, чары не пускают. Вот и жила затворницей, со скуки гадая вечерами кухарке. Раскладывала карты и на себя: они не сулили никаких перемен. Пару раз с тоски Эмма порывалась даже уволиться, но вспоминала, сколько ей платят, и раздумывала.
Потом, правда, девушка нашла лазейку – калитку за домом, на которую не распространялись чары. Только что толку, если до ближайшего жилья полтора часа по хорошей погоде? Не по полям же гулять, венки плести?
Люциана тоже никто не навещал, будто и не было у него друзей, родственников. Сам он за год впервые куда-то уехал.
Эмма лениво смахивала пыль в кабинете хозяина и грезила о городских развлечениях. Вот бы сейчас покачаться на ярмарочных качелях, поесть сладкой ваты и мороженого, поглазеть на бесплатное магическое представление. Замечтавшись, девушка нечаянно задела локтем банку с василиском. Эмма попыталась её подхватить, но не успела: платок соскользнул, и большой пузатый сосуд со звоном разлетелся на осколки. Девушка зажмурилась: взгляд василиска превращает в камень, это она помнила из курса Этологии магических существ, который, на счастье, читали в первом семестре первого курса. Прошла минута, другая, но ничего не происходило. Досчитав до трёх, Эмма на свой страх и риск открыла один глаз и удивлённо уставилась на пол. Вместо василиска она увидела человека! Измождённый юноша в грязной одежде ничком лежал на ковре в груде осколков. Руки и ноги сковывали цепи, крепившиеся к ошейнику.
Эмма открыла рот, но вместо слов из него вырвался хриплый писк.
Юноша пошевелился, и девушка отпрянула к полкам с книгами, по дороге опрокинув ведро: Эмма собиралась мыть окна.
- Не надо! – испуганно вскрикнул незнакомец, отчаянно пытаясь сесть. – Он придёт на шум, убьёт тебя, а меня снова засунет в банку.
В банку?! Он спятил?
Эмма всегда боялась сумасшедших и попыталась медленно, по стеночке, пробраться к двери, но, увы, пришлось замереть на полпути: юноша, пошатываясь, встал на ноги.
- Освободи меня! - взмолился он и потянул к девушке закованные в браслеты руки.
- Вот уж нет! – кое-как оправившись от страха, фыркнула Эмма и выставила перед собой метёлку как оружие. – Почём мне знать, кто ты.
- Нарин, - представился юноша. – Брат Люциана.
- Он ничего не рассказывал мне о братьях, - упрямо повторила девушка.
- Но ведь ты банку видела? – с грустной усмешкой спросил Нарин.
Он прогнулся в спине и блаженно застонал. Видя, что Эмма не понимает причин его радости, Нарин пояснил:
- Это такое счастье, когда снова можешь выпрямить спину, ходить, дышать.
У девушки задрожали колени, и она сползла на пол.
- То есть Люциан держал тебя в банке? – всё ещё не веря, переспросила она. – Ты и есть василиск?
Нарин кивнул.
Эмма не знала, что и думать. Если юноша не лжёт, Люциан – самое настоящее чудовище, а если нет, то кто он и почему его так жестоко наказали?
- Помоги! – вновь взмолился Нарин, опустившись на колени подле девушки. – Брат забрал всю силу, я теперь слабее ребёнка. Тут всего-то шпилька нужна. А после я уйду. Не хочу снова в банку.
- Но за что он тебя?
Эмма дрожащими пальцами вытащила-таки шпильку и начала ковыряться в замке. Она не знала, правильно ли делает, но вид молодого человека вызывал сочувствие.
- Я посмел пойти против его воли, - грустно улыбнулся Нарин. – Полюбил не ту и отказался её покинуть. Люциан неповиновения не прощает. Вот и засунул в банку, чтобы подумал, раскаялся, прощения попросил. И.. – тут его голос дрогнул, - чтобы не женился на Беренике. Он её ненавидит.
- За что? – от семейных секретов стыла в жилах кровь.
Родного брата – в банку? За то, что хотел жениться? Так не поступают даже демоны. Интуиция Эммы вопила, что она загнала себя в ловушку, поддавшись блеску монет. Одни чары на воротах, которые впускали, но не выпускали, должны были заставить бить тревогу.
- За то, что она любит меня. Любить Схимуса может только достойная, остальные должны либо забыть, либо умереть, - упавшим голосом, чуть ли не шёпотом, добавил Нарин.
На глазах Эммы заблестели слёзы. Даже если он врёт, она ему поможет.
Замок поддался, и девушка высвободила одно запястье. Повозившись, сняла оковы со второго и занялась ошейником.
Нарин вздрагивал от каждого шороха, опасался, что ворвётся Люциан и убьёт обоих. Узнав о его страхе, Эмма поспешила успокоить, хозяин уехал, вернётся послезавтра.
- Сами небеса на моей стороне! – воодушевлённо прошептал Нарин и, ухватив девушку за руки, глядя ей в глаза, взмолился: - Помоги мне выбраться и найти Беренику!
Эмма молчала, не зная, как поступить. С одной стороны, Люциан ужасно поступил с братом, с другой, это только со слов Нарина. Кто поручится, что он говорит правду?
- Ты мне не веришь? – в отчаянье простонал Нарин и отпустил руки Эммы.
Опустив голову, он безвольно замер на полу, будто заснул. Перепугавшись, Эмма затормошила его. Юноша поднял на неё глаза и с тоской прошептал:
- Верни браслеты на место. Раз ты мне не веришь, всё бессмысленно. Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Эмма огляделась по сторонам. Втайне от хозяина она почитывала книги по магии и, листая один такой фолиант, нашла занятную иллюстрацию. На ней был изображён треугольный камень, по виду, обычный розовый кварц. Однако подпись гласила, что это, ни много, ни мало, Камень правды. Не удержавшись, Эмма спросила во время вечерней трапезы, действительно ли существует такой. Люциан подтвердил и обмолвился, будто он у него даже есть. Именно Камень правды Эмма сейчас и искала. Роясь во всех ящиках, она наткнулась на стопку писем. Все они предназначались Нарину Схимусу, и все были залиты чёрным воском. Эмма вздрогнула и поспешила отдёрнуть руку. Она надеялась, что не успела коснуться бумаги. Даже проучившись в Академии в общей сложности полтора года, Эмма знала, для чего используют чёрный воск: он насылал порчу. Стоит капнуть немного на вещь, которую держал человек, и тот начинает болеть. Люциан же щедро полил им листы. То ли он проклинал брата, то ли того, кто ему писал.
- Я тебе помогу, - Эмма со стуком задвинула ящик и вытерла руки о передник.
Теперь она тоже с удовольствием бы сбежала из этого дома, пусть Люциан ищет другую дурочку на место служанки. Никакой он не маг, а самый настоящий колдун. И ведь могла бы догадаться! Этот странный холл, сад, полный полевых трав, некая лаборатория наверху, куда вход строго воспрещён, одинокое существование, холодное надменное выражение, иногда проскальзывавшее в глазах. Какая же Эмма дурочка, и как же ей повезло, что до сих пор жива.
Выглянув в коридор, девушка убедилась, их не подслушивают, и вернулась к Нарину. Тот уже копался в ящиках стола брата, выгребая всё ценное. Эмма присоединилась к поискам. Вместе они нашли и вскрыли шкатулку с деньгами. Эмма забрала себе только треть месячного жалования, остальное отдала Нарину.
- У него чары на ограде, - предупредила девушка. – Только на калитке нет, через неё и сбежим. Сейчас, только вещи соберу, заодно и вам что-то подберу.
- Тебе, - поправил Нарин и одарил её тёплой, благодарной улыбкой. Эмме даже неловко стало. Если разобраться, ничего особенного она не сделала. – Мы с тобой одногодки, наверное. Мне всего двадцать.
Девушка ещё раз осмотрела его. А ведь по виду и не дашь, шестнадцатилетний мальчишка.
Оставив юношу заканчивать дела в кабинете, Эмма пробралась в хозяйскую спальню. Разумеется, рубашки Люциана Нарину велики, но других нет. Зато штаны должны прийтись впору: браться примерно одного роста. Покопавшись в шкафу и комоде, Эмма наспех подобрала новому знакомому гардероб и отнесла, чтобы переоделся. Сама собралась быстро, благо за последний год вещами не разжилась: неоткуда.
Взять бы еды, но на кухне повариха. Придётся довольствоваться сухим пайком из кладовой и фруктами.
Сердце Эммы грозилось выпрыгнуть наружу, когда она отомкнула дверь кладовой. В голове пульсировал заготовленный ответ на вопрос, зачем еда: прогулка. Но, к счастью, кухарка куда-то отлучилась, и Эмма беспрепятственно набрала провизии.
Из дома бежали как воры. Эмма шла впереди, заглядывая чуть ли не в каждый куст. За ней, прикрывшись женской накидкой, чтобы конюх издали принял за кухарку, следовал Нарин.
- Куда теперь? – спросила Эмма, когда дом Люциана остался позади.
Вокруг шелестели травы; чуть правее плескалась сонная вода озера. Воды в этих краях было много, куда ни глянь, то речушка, то озерцо, то и вовсе болото.
- К Беренике, - без раздумий ответил Нарин.
Он, как мужчина, нёс все их нехитрые пожитки.
Оказалось, возлюбленная юноши жила в соседней деревушке. Дочка сельского врача, она частенько помогала отцу, так и познакомилась с Нарином. Нет, он сам не болел, а вот лошадь его как-то захромала. Нарин даже хотел её убить, чтобы не мучилась, а Береника вылечила.
- Я к ней на свидание через ту самую калитку и ходил, - мимоходом рассказал юноша. Они быстро шагали через разнотравье и жевали яблоки. – На ней мои чары. Ставил, когда ещё магии не лишился. Раз до сих пор стоят, брат снять не смог. А ведь он сильнее меня, намного сильнее.
- Что за чары? – вгрызаясь в румяный бок, спросила Эмма. – Я спокойно проходила.
- Печать моя. Она… - Нарин замялся и потупил глаза, - она Беренику пропускала.
- Понятно, - поджав губы, хмыкнула Эмма, - у брата были основания полагать, что любовь принесёт последствия?
Ох уж эти мужчины! А сначала казалось, будто речь о возвышенном чувстве.
- Нет! – обиженно буркнул Нарин. – Я её только целовал. Береника – девушка строгих правил, да и мы решили, что до свадьбы ни-ни. Я ей дом показывал, мы чай вместе пили. Разумеется, когда брат уезжал. Он частенько уезжал. Посылал Беренике птичку, встречал, потом провожал. Люциан, - юноша замолк и судорожно вздохнул, - потом той же птичкой ей гадкое письмо послал. Он мне его прочитал, с выражением, чтобы сидел в банке и мучился. Береника ведь думает, я её бросил и женился на другой.
Эмма сочувственно глянула на него и осторожно спросила:
- Когда это было?
- Три года назад, - упавшим голосом ответил Нарин.
Девушка вздохнула. Поздновато воскресать, Береника наверняка уже замуж вышла, в деревнях с этим быстро. А уж если любимый предал, поневоле в чужие объятия сбежишь. Но, как бы то ни было, следует восстановить справедливость. Береника должна знать, что случилось с Нарином.
До деревни благополучно добрались к вечеру. Она оказалась больше Глухих Озёр, даже могла похвастаться гостиницей и извозчичьим двором. По словам Нарина, Береника прежде жила неподалёку от аптечной лавки, которую держал её дядя: все в роду девушки занимались тем или иным видом врачевания. Однако идти туда юноша побоялся, предложил расспросить о судьбе возлюбленной в гостинице. Туда пошла Эмма, Нарин остался ждать на улице.
Деревенские гостиницы – вещь специфическая. Они мало чем отличаются от постоялых дворов, только комнат больше, а сами они чище. Зато внизу всё тот же чад, табачный дым и запах горелого лука.
Эмма не стала расспрашивать постояльцев и местных жителей, зашедших пропустить кружечку после тяжёлого дня, а направилась сразу к хозяину. Он уж точно в курсе всех сплетен. Представившись дальней родственницей Береники, давно уехавшей из этих мест, Эмма полюбопытствовала, как поживает кузина.
- Что-то не припомню я вас, - хозяин скептически осмотрел девушку с головы до ног.
У Эммы и на это нашёлся ответ:
- Ну как же! Я ж внучатая племянница двоюродной сестры аптекаря.
Хозяин задумчиво потёр переносицу. Видимо, так далеко его генеалогические знания не простирались.
- Так как Береника? – нетерпеливо напомнила Эмма.
- А! – помрачнев, отмахнулся хозяин и потянулся за стаканами. – Помянем, что ли?
Сердце девушки упало. Неужели мертва? Бедный Нарин, бедная Береника! Будь проклят Люциан! Может, у них бы ничего и не сложилось, но само, а не по чужой воле.
Хозяин между тем налил себе и Эмме мутной настойки. Девушка такого крепкого не пила, отказывалась, но мужчина настаивал: положено, неуважение к мёртвым, поэтому пришлось.
Настойка дыханием дракона обожгла горло. Эмма закашлялась и попросила воды. Казалось, будто внутри неё бушует пожар. Хозяин протянул огурец, чтобы заесть, и поведал нехитрую скорбную повесть: встречалась Береника с одним парнем, как-то ушла к нему на свидание и не вернулась. Нашли её рыбаки. Ну, как нашли – стоит над рекой каменная дева, точь в точь Береника. Маг приезжал, подтверждал: она самая, злой колдун чары наложил, только он снять и может. Три года уж минуло.
Поблагодарив хозяина, Эмма вышла к Нарину в лиловые сумерки. После выпивки девушку чуть покачивало, а голова кружилась.
- Ну? – накинулся на Эмму юноша, едва та переступила границу тьмы и света.
- Твой брат превратил её в камень, только он может снять заклятие.
Нарин застонал и обхватил голову руками. Эмма потянулась, чтобы успокоить, похлопать по плечу, но юноша оттолкнул её и отвернулся. Не желал, чтобы кто-то видел его слёзы.
Понимая, что ничем не может помочь, Эмма уселась на слегу забора и прикрыла глаза. Неизвестно, сколько бы она просидела, если бы Нарин внезапно не ухватил её за руку и не потащил в темноту.
- Что происходит? – возмущалась Эмма, пытаясь вырваться из цепкой хватки. – Больно же! И ты мне рукав оторвёшь.
- Люциан, - чуть слышно прошептал Нарин. – Он нас ищет.
Желудок девушки тут же запросился на встречу с миром, но она справилась с приступом дурноты. Хмель как ветром сдуло; Эмму уже не шатало, а земля не норовила уйти из-под ног. Вслед за Нарином девушка неслась к околице. Чуткий слух донёс топот копыт. Неужели Люциан? Тогда спасения нет.
- Успокойся, - горячее дыхание Нарина обожгло ухо, - тут скоро арка, мы уйдём. Я знаю код.
Какая арка? Неужели перехода?
Но думать было некогда: ветер донёс до беглецов рык:
- Нарин!
Воображение Эммы тут же нарисовало Люциана в облике демона, в развевающемся плаще и с обнажённым мечом в руках. Спотыкаясь, девушка прибавила прыти, не желая встречаться с разъярённым бывшим хозяином.
Нарин втолкнул Эмму в какой-то узкий проход и подпёр плечом хлипкую калитку. Её тут же сотряс удар: Люциан от души приложился кулаком.
- Всё равно не уйдёшь! – шипел колдун; у Эммы стыла кровь от его голоса.
