Любопытство меня погубит!
Сползла с кровати и присела за туалетный столик, даже провела рукой по амальгаме. Показалось, разумеется. Только хотела вернуться обратно в кровать, как услышала приглушенный шепот. Сон как рукой сняло. Геральт! Он хрипло звал меня. Слова кровью пульсировали в висках.
— Знаю, ты меня не услышишь, — с горечью заключил навсей. – Сам виноват, самому и расплачиваться. И хорошо, что не слышишь: позор – признаваться в слабости.
Сердце на миг перестало биться. Судорожно глотнув ртом воздух, прижалась губами к бездушной поверхности, бессильно пытаясь помочь любимому или хотя бы услышать еще хоть слово. По щеке стекла слеза. Поспешила смахнуть ее и обессиленно рухнула на пуфик. Бездумно начертила на зеркале сердечко и вскрикнула от неожиданности: твердая амальгама превратилась в вязкую массу. Стоило чуть надавить, как палец целиком ушел в зеркало. Но самое страшное, я не могла его вытащить. В отчаянье глянула на иллюзию Соланжа. Та приоткрыла один глаз, но ничего не делала: настоящий некромант далеко. Ухватилась свободной рукой за край стола и попыталась освободиться. Увы, застряла намертво. Дернула сильнее и с криком улетела внутрь зазеркалья.
Краем глаза заметила движение сзади. Видимо, отреагировала иллюзия Соланжа. Или я выдала желаемое за действительное? Не наделил же, в самом деле, некромант двойника разумом!
Я летела сквозь пространство и время. Кричала, но изо рта не доносилось ни звука. Или просто оглохла. Кости трещали. Казалось, еще немного, и меня сплющит. Но нет, пару томительных мгновений, длиною в вечность, и я плюхнулась на землю, едва не вспоров щеку веткой. Приглядевшись, поняла, что оказалась в лесу.
На затылке – шишка, плечо ноет, вдобавок ко всему тошнит.
Застонав, попыталась пошевелить рукой или ногой. Вроде, цела. Но встать все равно не могу, нужно отлежаться.
Над головой сомкнулась крона лиственного леса. Она негромко шелестела, настраивая на романтичный ряд. Где-то неподалеку журчал ручеек. Пели птицы.
Немного придя в себя, со стоном села, потирая голову.
Да, мне определенно повезло! Ветка острая, прошила б щеку насквозь.
Все руки в синяках, ссадинах, а пальцы той, которая угодила в зеркало, частично потеряли чувствительность и побагровели.
Платье порвано, один край банта на попе откололся и хлопал по мягкому месту. Туфли слетели. Вот морока! Поползла за ними и застыла с вытянутой рукой: взгляд уперся в нетерпеливо постукивающий о корень дерева женский сапожок.
— Вот свиделись! – осклабилась Элиза и поспешила предупредить: — Не спеши бежать, бесполезно. Сестричка нервная, с радостью поквитается за Геральта.
— Но как?.. – Слова застряли в горле. – Разве она не мертва?
Графиня расхохоталась и заклинанием подняла меня в воздух. Теперь хорошо видела и ее, и Талию, прислонившуюся к осине неподалеку. Выглядела навсейка плохо. Близкое общение с Геральтом и Филиппом обезобразило, подарив пару шрамов, но не лишило живости взгляда. Одержимая смотрела чуть насмешливо, однако от меня не укрылась нервозность магессы.
Талия, как и Элиза, оделась удобно, по-мужски: в охотничий наряд. На поясе каждой – целый оружейный арсенал. Графиня как раз вытащила один из ножей и приставила к горлу, заставив судорожно сглотнуть вязкую слюну. Рука ловко сорвала с шеи цепочку с узелками. Брезгливо бросив на землю, Элиза испепелила ее.
Странно, отчего оберег не сработал? Разве я не подвергалась опасности? Или свечение, которым налились узелки, и есть сигнал о помощи? Хорошо бы!
— Ты полная дура, — выплюнула Элиза, скользнув лезвием по коже. Я ждала и боялась момента, когда нож вспорет плоть, вместе с кровью отнимая жизнь. – Повелась на простую обманку!
— Она же наиви, — презрительно обронила Талия и скользнула по мне пустым взглядом человека, которого давно ничего не держит на свете. – Они всем верят, всем помогают. И любят, наверное, так же: чисто, беззаветно. Я, — голос окреп, теперь в нем сквозила злая усмешка, — может, тоже хотела любви, но никто не желал ее предложить. Мать умерла, трусливый отец отрекся и тоже ушел к предкам. Потом маги, Свейны… Есть только ты, Элиза, но этого мало. Слишком мало!
Одержимая сокрушенно покачала головой и, встрепянувшись, неожиданно зло прошипела:
— Ты умрешь, но только после Геральта Свейна! Пока сила еще не ушла, я разделаюсь с проклятым родом. Забери демоны Соланжа, это он, скотина, лишил нас мечты, покровителя. С твоей помощью. Ты пахнешь его душонкой, его парфюмом. Тоже пригрела? Хотя бы не продешевила, наиви, Соланж Альдейн стоит смерти.
Удивленно глянула на нее, позабыв о лезвии, царапавшем кожу. Талию и некроманта некогда что-то связывало? Возможно, несчастная первая любовь сироты. Слишком уж много эмоций вызывало его имя. Может, я и дурочка, но умею отличить ненависть от злобной тоски.
Талия сообразила, что разоткровенничалась, и наслала на меня серое облачко. Едва оно коснулась кожи, я вновь провалилась в небытие. Надеюсь, не навсегда.
Кап-кап-кап…
Ай!
Едва не задохнулась, когда на лицо вылили ведро воды. Закашлялась и открыла глаза.
Тот же лес, только я лежу на берегу ручья. Руки и ноги стянуты веревкой, горло сжимает ошейник. Подобный надевали на врагов ланги. Он мешал дышать, каждый вздох отдавался спазмом. Радовало одно: во мне нет магии, поэтому не так больно. Представляю, как приходилось Геральту. Ошейник блокировал энерготоки, постепенно иссушал их, убивая дар.
В висках пульсировала боль – будто изнутри били маленькие молоточки.
— Так, запомни: лежишь тише, умираешь быстрее. — Присев на корточки, надо мной склонилась Элиза. Талия стояла чуть в стороне. В ее руках появился посох – эбеновый, витой, покрытый изморозью. Его венчал восьмигранный рубин. С другой стороны, как и положено, острый клинок. – Мы ждем, когда объявится Геральт. Ты с блеском играешь роль приманки – и здравствуй, смерть. Запомни, рыпнешься, пожалеешь. Ошейничек ведь знакомый?
От ужаса меня бросило в пот. Представляю, что в понимании графини быстрая смерть! Боюсь представить, какая участь уготована Геральту. Как же ненавидит его жена!
Графиня зло рассмеялась и пояснила хмурой сводной сестре:
— Дария всю жизнь прожила среди лангов. Жаль, не запечатлела Геральта в эффектном аксессуаре. Дорого бы дала, чтобы увидеть его жалким и покорным! Как, — она порывисто обернулась ко мне, — он всех дамочек обслужил? Ты разжимала ему зубы, когда поила возбуждающим зельем?
— Нет, — смело, пусть и срывающимся на хрип голосом ответила я, — не все любят чужие страдания. Унижать людей – мерзко!
— Да неужели? – Элиза ухватила за подбородок, заставив посмотреть в глаза. – Ты никогда не пробовала, откуда тебе знать? Или успела-таки привязать Геральта к кровати и хорошенько отшлепать? О, он любит решительных женщин! Постель всегда служила стимулом.
Графиня провела языком по губам и неожиданно прищелкнула пальцами. Воздух задрожал и превратился в гигантское зеркало. В нем отразилась шикарная спальня. Приглушенный свет, алые и черные тона. Догадалась, что задумала показать Элиза, и предусмотрительно закрыла глаза. Не желаю смотреть на супружеские утехи! Дело не в непристойности, а потому, что сердце щемит из-за Геральта. Он отдавался той женщине, ласкал, целовал, доверял, а она вонзила отравленный нож в спину, выставила на всеобщее обозрение самое сокровенное. Навсейка, самая настоящая навсейка! «Но ведь, если разобраться, и Геральт не лучше, — подло шепнул внутренний голос. – Как быстро он забыл жену, согласился ее казнить. И не просто, а собственными руками. Может, они друг друга стоят?»
— Нет, смотри! – Пальцы Элизы до боли сжали челюсти. – Гляди, чтобы было о чем фантазировать на том свете. Любуйся телом любовника, пока его не сожрали черви. Хотя, — она задумчиво цокнула языком, — червям Геральт не достанется. Талия, ты ведь хотела его сжечь? Прекрасное решение! На глазах у Дарии, чтобы бедняжка умерла от разрыва сердца. Наиви ведь такие чувствительные!
Графиня расхохоталась и потрепала по щеке.
— Прекрати! – Меньше всего ожидала, что отвратительное представление оборвет Талия.
Она вынырнула из состояния болезненной задумчивости и подошла к нам. Элиза посторонилась и, недовольно бурча себе под нос, вновь щелкнула пальцами, убрав изображение спальни.
— Мы сразимся в честном поединке, — напомнила сестре Талия. – Я не опущусь до подлости Свейнов. Ты меня подстрахуешь, уберешь ловушки и излишки силы братца. Не беспокойся, Дария, он умрет как воин.
Одержимая облизнула запекшиеся кровоточащие губы и склонилась надо мной. Зажмурилась, ожидая удара или какой-то гадости, но Талия сняла ошейник. Элиза громко фыркнула, не одобряя поступка сестры, однако промолчала.
— Тебя тоже убью я, — пообещала Талия. –Ты ничего не почувствуешь, просто заснешь. Элиза же…— Она скривила губы. – Сестра слишком зла на тебя. Что бы она ни говорила, их с мужем связывала страсть.
Графиня дернулась и под надуманным предлогом удалилась вглубь леса. Мы с Талией остались одни.
Разные глаза одержимой гипнотизировали. Даже теперь, изуродованная магами, она сохранила остатки былой красоты. Те же точеные черты, те же ведьминские разноцветные глаза: один зеленый, другой болотный, почти желтый. Интересно, какая радужка досталась Талии от отца, а какая от матери? У Элизы васильковые глаза, ничего общего.
— Отметина избранной.
— Что? – Недоуменно захлопала глазами.
— Глаз. Вот этот, — Талия указала на желто-зеленый. – У всех великих некромантов желтые глаза. Хотя бы у Соланжа Альдейна. Он как-то посетил школу. Тогда мне почудилось, будто Хозяин смерти разгадал мою маленькую тайну: слишком пристально смотрел. Я пережила самые страшные и самые светлые минуты в жизни, — грустно улыбнувшись, добавила одержимая. На пару мгновений за обликом магессы проступила юная девушка, робкая, полная надежд. Наверное, навсеи тоже не рождаются зверьми. – Первая любовь всегда несчастная.
Интуиция не обманула, Талия действительно неровно дышала к некроманту. Поразительно! Чем Соланж Альдейн привлекал женщин? Воскресила в памяти образ некроманта и признала – тому есть, чем пленять сердца. На фоне навсеев Соланж и вовсе смотрелся экзотично. Тело у него тоже… Закашлялась и мысленно одернула себя. Нельзя оценивать мужчину, как сильный пол – женщин!
— Но у одержимой нет шансов, — предалась воспоминаниям Талия. Она знала, тайна в надежных руках, мертвецы неболтливы. – Соланж их убивает, всех, без разбора. Да и стоит ли какая-то незаконнорожденная внимания и тем более наставничества некроманта его величества? Глупые мечты, верно?
Одержимая грустно улыбнулась и отряхнула ладони от невидимой пыли.
— Спросишь, зачем я все рассказываю? Ты напомнила о прошлом. Вернее, не ты, а запах Соланжа. У меня с детства хорошее обоняние. Хоть что-то ценное от отца осталось! – Талия рассмеялась, однако глаза оставались серьезными, а губы кривила боль.
— Вы очень его любили, да? – решилась спросить я.
— Кого? Отца? – Одержимая ненадолго замолчала и опустила голову. – Я его всегда ждала. Но дети такие глупые! Запомни, в этом мире никто никого не любит. Тот же Геральт попользовался бы и выбросил. Я говорю не со злости, а потому что знаю. Учись ненавидеть, малышка, и всегда убивай первой.
Талия хохотала, как безумная. На мгновение стало страшно. Вдруг убьет? Но нет, одержимая замокла резко, на полуноте, и подняла меня на ноги со словами:
— Нечего тут валяться!
Попрыгала вслед за Талией к ближайшему деревцу. Одержимая оказалась столь любезна, что просушила одежду и помогла сесть.
— Однако, долго же его нет! – Талия извлекла из кармана часы. – Или еще не знает о пропаже? Давай поможем, если игрушки оказалось мало.
Одержимая сорвала с моей шеи испорченный медальон и направила на него указательный палец. Из него вырвался ослепительно белый луч и пронзил кругляшок. Тот загудел и раскололся пополам.
— Все! — довольно сообщила Талия. – Теперь Геральт точно почувствует неладное и бросится на поиски. Сиди и жди. Так и быть, я позволю вам попрощаться. Всего полминутки, чтобы не разболтала мои маленькие тайны. А после… После не смотри, маленькая наиви, чужие кишки – неприятное зрелище.
Клинок посоха коснулся груди, как некогда делал Геральт, только теперь он не разрезал ткань, а только пугал возможностью смерти.
— Ну, как? – Талия оставила меня в покое и нетерпеливо набросилась на вернувшуюся Элизу. – Связалась?
Хмурая графиня поджала губы и кивнула.
— Да не томи же!
Одержимая стремительно сократила разделявшее их расстояние и встряхнула сестру за плечи. Судя по всему, причинила боль, раз Элиза вскрикнула и уперлась Талии в грудь руками.
— Он юлит. — Графиня покосилась на меня, сомневаясь, стоит ли продолжать разговор при свидетеле. В итоге, видимо, решила, я не жилец, никому ничего не расскажу, и расслабилась. – Геральт сильно помог ему, я бы не надеялась на Филиппа.
— За ним охотятся, неужели он не понимает, что можно выжить только вместе! – Талия гневно притопнула ногой и диким зверем заметалась по берегу ручья. Резко затормозив, она развернулась на каблуках и ткнула пальцем в безмолвствовавшую Элизу. – Это ты! Девочка нравилась Филиппу, отдала бы ему. Но нет, как же, женское взыграло! По твоей милости мы сдохнем.
— По моей? – Графиня едва не подавилась воздухом от удивления. – Да если б не Соланж Альдейн со своей догадливостью, Геральт давно бы общался с папочкой! Ума не приложу, почему он помог врагу! Не иначе Дария глазки построила.
Элиза бросила на меня злобный взгляд. От него по коже пробежал мороз. Такая с радостью разделает на ингредиенты для некроманта. Собственно, однажды уже пыталась – Соланж помешал.
— Напрасно ты! — покачала головой Талия, немного успокоившись. – Соланж Альдейн на женщин не смотрит, а любовниц выбирает на одну ночь, чтобы до рассвета вышвырнуть. Дарии нечего ему предложить.
— Зато найдется, чем задобрить Филиппа. — Элиза многозначительно глянула на меня. – Ради мести, так и быть, пожертвую собственным удовольствием.
Будущее виделось в самом черном свете. Теперь у меня вспотели не только ладони, но и ступни. Воображение рисовало страшные картины, одна другой откровеннее и страшнее. Задергалась, пытаясь ослабить веревки. Нельзя же просто так сидеть и ждать смерти! Если смогу освободиться, появится шанс на спасение. В местном наряде далеко не убежишь: слишком много юбок, и украшение на пятой точке мешает. Вот бы отцепить его… Но для этого требуются свободные руки.
Талия присела рядом и неожиданно погладила по щеке.
— Ты такая юная, маленькая, слабая. — Голос одержимой звучал ласково, как у старшей сестры. – Жаль, не туда попала. Не хочу убивать, но придется. Наиви – такая редкость! Скажи, — она перешла на шепот и лукаво улыбнулась, — Геральт ведь тебя соблазнил?
Предпочла промолчать и отвернулась.
— Я, как тебя увидела, сразу поняла: братец нашел новую игрушку. Он ведь тогда ни о какой любви не думал, лишь бы потра… — Талия не договорила, поймав неодобрительный взгляд сестры, и с вызовом сказала уже ей: — Да, Элиза, я ее жалею. Непристойно, верно? Так она слабая, ее тоже все пинают. Была бы темной и не пригрей Геральт, взяла бы под крыло. Кому, как ни мне знать, каково это, когда все отказались. Я выясняла, ланги всю семью крошки вырезали, а Геральт с Филиппом устроили игру на живой приз.
Сползла с кровати и присела за туалетный столик, даже провела рукой по амальгаме. Показалось, разумеется. Только хотела вернуться обратно в кровать, как услышала приглушенный шепот. Сон как рукой сняло. Геральт! Он хрипло звал меня. Слова кровью пульсировали в висках.
— Знаю, ты меня не услышишь, — с горечью заключил навсей. – Сам виноват, самому и расплачиваться. И хорошо, что не слышишь: позор – признаваться в слабости.
Сердце на миг перестало биться. Судорожно глотнув ртом воздух, прижалась губами к бездушной поверхности, бессильно пытаясь помочь любимому или хотя бы услышать еще хоть слово. По щеке стекла слеза. Поспешила смахнуть ее и обессиленно рухнула на пуфик. Бездумно начертила на зеркале сердечко и вскрикнула от неожиданности: твердая амальгама превратилась в вязкую массу. Стоило чуть надавить, как палец целиком ушел в зеркало. Но самое страшное, я не могла его вытащить. В отчаянье глянула на иллюзию Соланжа. Та приоткрыла один глаз, но ничего не делала: настоящий некромант далеко. Ухватилась свободной рукой за край стола и попыталась освободиться. Увы, застряла намертво. Дернула сильнее и с криком улетела внутрь зазеркалья.
Краем глаза заметила движение сзади. Видимо, отреагировала иллюзия Соланжа. Или я выдала желаемое за действительное? Не наделил же, в самом деле, некромант двойника разумом!
Я летела сквозь пространство и время. Кричала, но изо рта не доносилось ни звука. Или просто оглохла. Кости трещали. Казалось, еще немного, и меня сплющит. Но нет, пару томительных мгновений, длиною в вечность, и я плюхнулась на землю, едва не вспоров щеку веткой. Приглядевшись, поняла, что оказалась в лесу.
На затылке – шишка, плечо ноет, вдобавок ко всему тошнит.
Застонав, попыталась пошевелить рукой или ногой. Вроде, цела. Но встать все равно не могу, нужно отлежаться.
Над головой сомкнулась крона лиственного леса. Она негромко шелестела, настраивая на романтичный ряд. Где-то неподалеку журчал ручеек. Пели птицы.
Немного придя в себя, со стоном села, потирая голову.
Да, мне определенно повезло! Ветка острая, прошила б щеку насквозь.
Все руки в синяках, ссадинах, а пальцы той, которая угодила в зеркало, частично потеряли чувствительность и побагровели.
Платье порвано, один край банта на попе откололся и хлопал по мягкому месту. Туфли слетели. Вот морока! Поползла за ними и застыла с вытянутой рукой: взгляд уперся в нетерпеливо постукивающий о корень дерева женский сапожок.
— Вот свиделись! – осклабилась Элиза и поспешила предупредить: — Не спеши бежать, бесполезно. Сестричка нервная, с радостью поквитается за Геральта.
— Но как?.. – Слова застряли в горле. – Разве она не мертва?
Графиня расхохоталась и заклинанием подняла меня в воздух. Теперь хорошо видела и ее, и Талию, прислонившуюся к осине неподалеку. Выглядела навсейка плохо. Близкое общение с Геральтом и Филиппом обезобразило, подарив пару шрамов, но не лишило живости взгляда. Одержимая смотрела чуть насмешливо, однако от меня не укрылась нервозность магессы.
Талия, как и Элиза, оделась удобно, по-мужски: в охотничий наряд. На поясе каждой – целый оружейный арсенал. Графиня как раз вытащила один из ножей и приставила к горлу, заставив судорожно сглотнуть вязкую слюну. Рука ловко сорвала с шеи цепочку с узелками. Брезгливо бросив на землю, Элиза испепелила ее.
Странно, отчего оберег не сработал? Разве я не подвергалась опасности? Или свечение, которым налились узелки, и есть сигнал о помощи? Хорошо бы!
— Ты полная дура, — выплюнула Элиза, скользнув лезвием по коже. Я ждала и боялась момента, когда нож вспорет плоть, вместе с кровью отнимая жизнь. – Повелась на простую обманку!
— Она же наиви, — презрительно обронила Талия и скользнула по мне пустым взглядом человека, которого давно ничего не держит на свете. – Они всем верят, всем помогают. И любят, наверное, так же: чисто, беззаветно. Я, — голос окреп, теперь в нем сквозила злая усмешка, — может, тоже хотела любви, но никто не желал ее предложить. Мать умерла, трусливый отец отрекся и тоже ушел к предкам. Потом маги, Свейны… Есть только ты, Элиза, но этого мало. Слишком мало!
Одержимая сокрушенно покачала головой и, встрепянувшись, неожиданно зло прошипела:
— Ты умрешь, но только после Геральта Свейна! Пока сила еще не ушла, я разделаюсь с проклятым родом. Забери демоны Соланжа, это он, скотина, лишил нас мечты, покровителя. С твоей помощью. Ты пахнешь его душонкой, его парфюмом. Тоже пригрела? Хотя бы не продешевила, наиви, Соланж Альдейн стоит смерти.
Удивленно глянула на нее, позабыв о лезвии, царапавшем кожу. Талию и некроманта некогда что-то связывало? Возможно, несчастная первая любовь сироты. Слишком уж много эмоций вызывало его имя. Может, я и дурочка, но умею отличить ненависть от злобной тоски.
Талия сообразила, что разоткровенничалась, и наслала на меня серое облачко. Едва оно коснулась кожи, я вновь провалилась в небытие. Надеюсь, не навсегда.
Кап-кап-кап…
Ай!
Едва не задохнулась, когда на лицо вылили ведро воды. Закашлялась и открыла глаза.
Тот же лес, только я лежу на берегу ручья. Руки и ноги стянуты веревкой, горло сжимает ошейник. Подобный надевали на врагов ланги. Он мешал дышать, каждый вздох отдавался спазмом. Радовало одно: во мне нет магии, поэтому не так больно. Представляю, как приходилось Геральту. Ошейник блокировал энерготоки, постепенно иссушал их, убивая дар.
В висках пульсировала боль – будто изнутри били маленькие молоточки.
— Так, запомни: лежишь тише, умираешь быстрее. — Присев на корточки, надо мной склонилась Элиза. Талия стояла чуть в стороне. В ее руках появился посох – эбеновый, витой, покрытый изморозью. Его венчал восьмигранный рубин. С другой стороны, как и положено, острый клинок. – Мы ждем, когда объявится Геральт. Ты с блеском играешь роль приманки – и здравствуй, смерть. Запомни, рыпнешься, пожалеешь. Ошейничек ведь знакомый?
От ужаса меня бросило в пот. Представляю, что в понимании графини быстрая смерть! Боюсь представить, какая участь уготована Геральту. Как же ненавидит его жена!
Графиня зло рассмеялась и пояснила хмурой сводной сестре:
— Дария всю жизнь прожила среди лангов. Жаль, не запечатлела Геральта в эффектном аксессуаре. Дорого бы дала, чтобы увидеть его жалким и покорным! Как, — она порывисто обернулась ко мне, — он всех дамочек обслужил? Ты разжимала ему зубы, когда поила возбуждающим зельем?
— Нет, — смело, пусть и срывающимся на хрип голосом ответила я, — не все любят чужие страдания. Унижать людей – мерзко!
— Да неужели? – Элиза ухватила за подбородок, заставив посмотреть в глаза. – Ты никогда не пробовала, откуда тебе знать? Или успела-таки привязать Геральта к кровати и хорошенько отшлепать? О, он любит решительных женщин! Постель всегда служила стимулом.
Графиня провела языком по губам и неожиданно прищелкнула пальцами. Воздух задрожал и превратился в гигантское зеркало. В нем отразилась шикарная спальня. Приглушенный свет, алые и черные тона. Догадалась, что задумала показать Элиза, и предусмотрительно закрыла глаза. Не желаю смотреть на супружеские утехи! Дело не в непристойности, а потому, что сердце щемит из-за Геральта. Он отдавался той женщине, ласкал, целовал, доверял, а она вонзила отравленный нож в спину, выставила на всеобщее обозрение самое сокровенное. Навсейка, самая настоящая навсейка! «Но ведь, если разобраться, и Геральт не лучше, — подло шепнул внутренний голос. – Как быстро он забыл жену, согласился ее казнить. И не просто, а собственными руками. Может, они друг друга стоят?»
— Нет, смотри! – Пальцы Элизы до боли сжали челюсти. – Гляди, чтобы было о чем фантазировать на том свете. Любуйся телом любовника, пока его не сожрали черви. Хотя, — она задумчиво цокнула языком, — червям Геральт не достанется. Талия, ты ведь хотела его сжечь? Прекрасное решение! На глазах у Дарии, чтобы бедняжка умерла от разрыва сердца. Наиви ведь такие чувствительные!
Графиня расхохоталась и потрепала по щеке.
— Прекрати! – Меньше всего ожидала, что отвратительное представление оборвет Талия.
Она вынырнула из состояния болезненной задумчивости и подошла к нам. Элиза посторонилась и, недовольно бурча себе под нос, вновь щелкнула пальцами, убрав изображение спальни.
— Мы сразимся в честном поединке, — напомнила сестре Талия. – Я не опущусь до подлости Свейнов. Ты меня подстрахуешь, уберешь ловушки и излишки силы братца. Не беспокойся, Дария, он умрет как воин.
Одержимая облизнула запекшиеся кровоточащие губы и склонилась надо мной. Зажмурилась, ожидая удара или какой-то гадости, но Талия сняла ошейник. Элиза громко фыркнула, не одобряя поступка сестры, однако промолчала.
— Тебя тоже убью я, — пообещала Талия. –Ты ничего не почувствуешь, просто заснешь. Элиза же…— Она скривила губы. – Сестра слишком зла на тебя. Что бы она ни говорила, их с мужем связывала страсть.
Графиня дернулась и под надуманным предлогом удалилась вглубь леса. Мы с Талией остались одни.
Разные глаза одержимой гипнотизировали. Даже теперь, изуродованная магами, она сохранила остатки былой красоты. Те же точеные черты, те же ведьминские разноцветные глаза: один зеленый, другой болотный, почти желтый. Интересно, какая радужка досталась Талии от отца, а какая от матери? У Элизы васильковые глаза, ничего общего.
— Отметина избранной.
— Что? – Недоуменно захлопала глазами.
— Глаз. Вот этот, — Талия указала на желто-зеленый. – У всех великих некромантов желтые глаза. Хотя бы у Соланжа Альдейна. Он как-то посетил школу. Тогда мне почудилось, будто Хозяин смерти разгадал мою маленькую тайну: слишком пристально смотрел. Я пережила самые страшные и самые светлые минуты в жизни, — грустно улыбнувшись, добавила одержимая. На пару мгновений за обликом магессы проступила юная девушка, робкая, полная надежд. Наверное, навсеи тоже не рождаются зверьми. – Первая любовь всегда несчастная.
Интуиция не обманула, Талия действительно неровно дышала к некроманту. Поразительно! Чем Соланж Альдейн привлекал женщин? Воскресила в памяти образ некроманта и признала – тому есть, чем пленять сердца. На фоне навсеев Соланж и вовсе смотрелся экзотично. Тело у него тоже… Закашлялась и мысленно одернула себя. Нельзя оценивать мужчину, как сильный пол – женщин!
— Но у одержимой нет шансов, — предалась воспоминаниям Талия. Она знала, тайна в надежных руках, мертвецы неболтливы. – Соланж их убивает, всех, без разбора. Да и стоит ли какая-то незаконнорожденная внимания и тем более наставничества некроманта его величества? Глупые мечты, верно?
Одержимая грустно улыбнулась и отряхнула ладони от невидимой пыли.
— Спросишь, зачем я все рассказываю? Ты напомнила о прошлом. Вернее, не ты, а запах Соланжа. У меня с детства хорошее обоняние. Хоть что-то ценное от отца осталось! – Талия рассмеялась, однако глаза оставались серьезными, а губы кривила боль.
— Вы очень его любили, да? – решилась спросить я.
— Кого? Отца? – Одержимая ненадолго замолчала и опустила голову. – Я его всегда ждала. Но дети такие глупые! Запомни, в этом мире никто никого не любит. Тот же Геральт попользовался бы и выбросил. Я говорю не со злости, а потому что знаю. Учись ненавидеть, малышка, и всегда убивай первой.
Талия хохотала, как безумная. На мгновение стало страшно. Вдруг убьет? Но нет, одержимая замокла резко, на полуноте, и подняла меня на ноги со словами:
— Нечего тут валяться!
Попрыгала вслед за Талией к ближайшему деревцу. Одержимая оказалась столь любезна, что просушила одежду и помогла сесть.
— Однако, долго же его нет! – Талия извлекла из кармана часы. – Или еще не знает о пропаже? Давай поможем, если игрушки оказалось мало.
Одержимая сорвала с моей шеи испорченный медальон и направила на него указательный палец. Из него вырвался ослепительно белый луч и пронзил кругляшок. Тот загудел и раскололся пополам.
— Все! — довольно сообщила Талия. – Теперь Геральт точно почувствует неладное и бросится на поиски. Сиди и жди. Так и быть, я позволю вам попрощаться. Всего полминутки, чтобы не разболтала мои маленькие тайны. А после… После не смотри, маленькая наиви, чужие кишки – неприятное зрелище.
Клинок посоха коснулся груди, как некогда делал Геральт, только теперь он не разрезал ткань, а только пугал возможностью смерти.
— Ну, как? – Талия оставила меня в покое и нетерпеливо набросилась на вернувшуюся Элизу. – Связалась?
Хмурая графиня поджала губы и кивнула.
— Да не томи же!
Одержимая стремительно сократила разделявшее их расстояние и встряхнула сестру за плечи. Судя по всему, причинила боль, раз Элиза вскрикнула и уперлась Талии в грудь руками.
— Он юлит. — Графиня покосилась на меня, сомневаясь, стоит ли продолжать разговор при свидетеле. В итоге, видимо, решила, я не жилец, никому ничего не расскажу, и расслабилась. – Геральт сильно помог ему, я бы не надеялась на Филиппа.
— За ним охотятся, неужели он не понимает, что можно выжить только вместе! – Талия гневно притопнула ногой и диким зверем заметалась по берегу ручья. Резко затормозив, она развернулась на каблуках и ткнула пальцем в безмолвствовавшую Элизу. – Это ты! Девочка нравилась Филиппу, отдала бы ему. Но нет, как же, женское взыграло! По твоей милости мы сдохнем.
— По моей? – Графиня едва не подавилась воздухом от удивления. – Да если б не Соланж Альдейн со своей догадливостью, Геральт давно бы общался с папочкой! Ума не приложу, почему он помог врагу! Не иначе Дария глазки построила.
Элиза бросила на меня злобный взгляд. От него по коже пробежал мороз. Такая с радостью разделает на ингредиенты для некроманта. Собственно, однажды уже пыталась – Соланж помешал.
— Напрасно ты! — покачала головой Талия, немного успокоившись. – Соланж Альдейн на женщин не смотрит, а любовниц выбирает на одну ночь, чтобы до рассвета вышвырнуть. Дарии нечего ему предложить.
— Зато найдется, чем задобрить Филиппа. — Элиза многозначительно глянула на меня. – Ради мести, так и быть, пожертвую собственным удовольствием.
Будущее виделось в самом черном свете. Теперь у меня вспотели не только ладони, но и ступни. Воображение рисовало страшные картины, одна другой откровеннее и страшнее. Задергалась, пытаясь ослабить веревки. Нельзя же просто так сидеть и ждать смерти! Если смогу освободиться, появится шанс на спасение. В местном наряде далеко не убежишь: слишком много юбок, и украшение на пятой точке мешает. Вот бы отцепить его… Но для этого требуются свободные руки.
Талия присела рядом и неожиданно погладила по щеке.
— Ты такая юная, маленькая, слабая. — Голос одержимой звучал ласково, как у старшей сестры. – Жаль, не туда попала. Не хочу убивать, но придется. Наиви – такая редкость! Скажи, — она перешла на шепот и лукаво улыбнулась, — Геральт ведь тебя соблазнил?
Предпочла промолчать и отвернулась.
— Я, как тебя увидела, сразу поняла: братец нашел новую игрушку. Он ведь тогда ни о какой любви не думал, лишь бы потра… — Талия не договорила, поймав неодобрительный взгляд сестры, и с вызовом сказала уже ей: — Да, Элиза, я ее жалею. Непристойно, верно? Так она слабая, ее тоже все пинают. Была бы темной и не пригрей Геральт, взяла бы под крыло. Кому, как ни мне знать, каково это, когда все отказались. Я выясняла, ланги всю семью крошки вырезали, а Геральт с Филиппом устроили игру на живой приз.
