— Немного, — смущенно ответила горничная. – Но это не страшно, — зачем-то невпопад добавила она, — у меня крепкое здоровье.
Рандрин улыбнулся и расстегнул накидку:
— Держи! А то заболеешь.
— Спасибо, сеньор, но я не могу…
— Боишься, что кто-нибудь увидит? Не бойся, тебя никто не накажет, ты под моим покровительством.
Горничная с благодарностью приняла накидку и, не отдавая себе отчета, на мгновенье прижала её к щеке. Прижала и ужаснулась: заметил ли он?
Они вошли через парадный ход.
Рандрин расспрашивал Эгюль о семье, работе – словом, о всяких мелочах, и будто бы интересовался ответами. Сердце горничной переполняла радость и чувство собственной значимости – даже хозяин не мог так запросто разговаривать с самим Рэнальдом Рандрином.
— Зайди ко мне, погрейся, – как и в прошлую ночь, он без помощи ключа отпер дверь, почтительно посторонившись, пропуская спутницу.
Эгюль поколебалась и вошла Она действительно успела продрогнуть, замечтавшись, забыв, что на ней всего лишь платок и ночная рубашка.
Рандрин зажёг в камине огонь.
Как по мановению волшебной палочки, на столе возникли два кубка.
— У меня есть хороший херес, тебе не повредит выпить.
— Не положено, — робко возразила Эгюль, не сводя взгляда с его пленительных синих глаз. Они действовали на неё лучше любого вина.
Эгюль хотела бы вечно стоять и смотреть на Рандрина, следить за тонкой игрой света и тени на радужке, едва различимыми переливами цвета.
Вспомнив, что на ней накидка гостя, Эгюль поспешно сняла её и аккуратно повесила на спинку кресла.
— Я, наверное, пойду, — прошептала горничная. – Если хотите, я могу, как вчера, принести вам чашку мятного чая.
— Останься. Ты меня боишься, Эгюль?
Горничная промолчала. Нет, она не боялась Рандрина и опасалась совсем другого: что позволит своим фантазиям стать реальностью.
Эгюль казалось, она тонет в этом бескрайнем синем море, будто оно засасывает её, вытягивает душу, с каждой минутой оставляя всё меньше сил, чтобы сопротивляться.
Единственный шанс избежать участи заговоренного удавом кролика – уйти прямо сейчас, но Эгюль всего лишь горничная, а Рандрин – самый могущественный из их постояльцев. Одно его слово – и хозяин вышвырнет её на улицу, позаботившись о том, чтобы Эгюль не нашла хорошей работы.
Но нет, не в этом дело – горничная страшилась не потерять место, а того, что ей хотелось и не хотелось уйти одновременно.
Рандрин такой необыкновенный, совсем не похожий на тех людей, которых Эгюль встречала прежде; посмотришь на него – сразу видно, перед тобой благородный человек. Такие тонкие черты лица, атласная кожа, необыкновенный голос – низкий, вибрирующий. Слова, будто бабочки, порхают, бьются о стенки тонкого сосуда души Эгюль, озарённого мягким тёплым светом. Взмахи невидимых крыльев не дают ему угаснуть, манят в неведомую даль, шепчут, что там, за горизонтом, в таинственной неведомой стране найдется место и для неё, простой горничной.
— Ты боишься меня?
На этот раз она покачала головой.
Пустые надежды! Выкинуть, выкинуть навсегда из памяти чарующие синие глаза! Каждый должен знать своё место, у каждого свой потолок, выше которого не прыгнешь.
— Тогда выпей со мной. Всего один бокал.
Эгюль долго колебалась, но, наконец, согласилась. В конце концов, ничего плохого она не делает, просто выпьет хереса, пожелает постояльцу спокойной ночи и уйдёт, лелея в сердце очередную мечту.
Херес оказался крепким, на миг у Эгюль даже закружилась голова.
— Всё, тебе хватит! – Рандрин с улыбкой забрал у неё недопитый фужер. – Наверняка до этого ты не пила ничего крепкого.
— Только пиво и сидр, — честно призналась Эгюль. Она немного захмелела, страх и скованность отступили.
— Тогда я тебе точно больше не налью. Ну, — Рэнальд сел, откинувшись на спинку кресла, и предложил горничной устроиться напротив, — расскажи ещё что-нибудь о себе.
— Да что рассказывать, сеньор? — залилась краской Эгюль и, поколебавшись, присела на краешек свободного кресла. — Я девушка простая, у меня даже фамильного имени нет.
— Ты говоришь так, будто это позорно.
— Но ведь я по сравнению с вами…
— А ты не сравнивай, — он подмигнул ей. – Сколько тебе лет, Эгюль?
— Двадцать два, сеньор. – Почувствовав на себе его оценивающий взгляд, горничная плотнее запахнула шаль.
— Повезло твоему жениху, – Рандрин налил себе ещё хереса.
— У меня нет жениха.
В комнате было так тепло и уютно, что не хотелось уходить.
Эгюль разомлела. Спина расслабилась, и горничная утонула в мягком кресле.
— Странно. У такой красивой девушки – и вдруг нет жениха?
— Да кто ж меня возьмет? – со вздохом пробормотала Эгюль, в который раз прокрутив перед глазами картинку своего безрадостного существования. – Таких, как я, со смазливыми мордашками, много.
Рэнальд покачал головой:
— Ты не права. Будь я содержателем этой гостиницы, непременно бы на тебе женился.
— Вы шутите?
— Отнюдь. Ты очень красивая милая девушка, и у тебя холодные пальцы. Ну-ка, протяни руку.
Выпрастывав ладонь из-под шерстяного платка, Эгюль положила её на стол. Маг осторожно коснулся руки горничной, зажал между ладонями. По сравнению с его, пальцы Эгюль казались ледышками.
— Я же говорил: замёрзнешь, — с укором проговорил Рэнальд. – Шутка ли, выйти на улицу в холодную ночь в одной рубашке!
Горничная вновь потупила взор и улыбнулась.
Ей нравились прикосновения Рандрина; от тепла его рук веяло такой уверенностью и надежностью, что хотелось вцепиться в них и никогда не отпускать.
— Ты дрожишь?
Да, Эгюль дрожала, но вовсе не от холода.
Не отпуская её ладони, он встал, подошел к горничной и обнял за плечи. Эгюль испуганно вскочила. От неловкого движения соскользнул платок. Рандрин наклонился и поднял его.
— Ты мне нравишься, Эгюль, – постоялец смотрел ей прямо в глаза, и этому взгляду нельзя было не верить. – Можешь возразить, но это правда. Я обратил на тебя внимание сразу, как только увидел.
— Да на что тут обращать внимания? – отнекивалась горничная.
— Если бы люди могли всё объяснить словами!
— Нехорошо говорить такие слова неопытной девушке! – вздохнула Эгюль.
— Хорошо, а этому ты поверишь?
Горничная изумленно вскрикнула, закрыв рот рукой, когда Рандрин опустился перед ней на одно колено, будто перед благородной дамой.
Крепость сердца дрогнула и капитулировала без боя.
Первый поцелуй обжег губы, второй наполнил огнем, закружил в водовороте страсти.
Эгюль не сопротивлялась, когда Рэнальд взял её на руки и отнес на кровать.
Горничная не чувствовала ни боли, ни стыда, ни страха, всё казалось таким естественным и прекрасным.
Наутро, когда Эгюль проснулась и потянулась в сладкой истоме, вспоминая прикосновения его рук, шепот его губ, взгляд необыкновенных синих глаз, Рандрин уже уехал. Она не сразу поняла это, ведь все вещи оставались на своих местах, а постоялец и вчера целый день провёл в городе.
Эгюль поспешно оделась, сняла и завязала узлом испачканное постельное белье, осторожно выскользнула за дверь и пробралась к себе.
Рабочий день уже начался, и служанки собрались на еженедельный инструктаж на кухне.
Эгюль и сама не помнила, как переоделась, как побросала в корзину грязное белье, как слетела вниз по лестнице, как что-то пролепетала в ответ на недовольство хозяина и смешки товарок.
Весь день пролетел как в тумане.
Горничная с нетерпением ждала вечера, надеялась, Рандрин опять позовет её, но он не позвал. Тогда под выдуманным предлогом Эгюль решилась взять запасной ключ от комнаты.
— Как, разве ты не знаешь? – удивился в ответ на её просьбу регистратор. – Сеньор Рандрин уехал сегодня утром, поэтому мятный чай ему больше не понадобится.
Если бы её тогда облили ледяной водой, Эгюль бы не почувствовала. Она застыла с открытым ртом, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово.
Через девять месяцев у Эгюль родилась дочь с такими же необычными, как у отца, глазами. К тому времени горничная уже уволилась и помогала брату в овощной лавке.
Ко дню рождения малышки молодая мать получила щедрый подарок – крупную сумму денег, оставленную неким незнакомцем.
Устав от пересудов и не желая, чтобы на Зару косились на улице, обзывая шлюхиной дочкой, Эгюль покинула родные места, переехала в деревню и открыла небольшую уютную гостиницу – хоть в чем-то её мечты сбылись.
Деревня погружалась в сон.
Медленно гасли огни, затихали звуки, только шёпот временами разлетался по углам вместе со светлячками тонкого, хрупкого пламени свечей.
Эйдан терпеливо ждал, пока тишина окончательно вступит в свои права, а потом задворками пробрался к гостинице. Он хотел поговорить с обладательницей синих глаз; подсознательно вампир чувствовал: ей можно доверять.
Целый день Эйдан ждал облавы, вопреки обыкновению, не дал себе вздремнуть, маясь от режущего глаза солнечного света, но ничего.
Вампир видел, как нашли пастуха, но никто и не подумал списать его смерть на проделки детей тьмы. На мгновение даже стало обидно: решить, будто человека убил волк! Воистину, невежественный народ!
И вот под покровом темноты Эйдан тенью скользил мимо домов, заглядывая в окна, пока, наконец, не оказался у гостиницы. Тут он уловил знакомый запах – очень интересный аромат, манивший к себе, но не вызывавший чувства голода. Наверное, потому, что в жилах той девочки текла магическая кровь. Вот чего-чего, а её вампиру ни в коем случае не стоит пить, такая кровь смертельно опасна. Сначала и не заметишь, даже облизнешься, а потом почернеешь и упадешь замертво. Если уж убил мага, сразу прополощи рот.
Оттолкнувшись от земли, вампир взлетел на крышу и осторожно спустился к нужному окну.
Щеколда легко поддалась под умелыми пальцами, и Эйдан оказался внутри.
Небольшая комнатка полнилась жаром от проходившей через неё печной трубы. Справа от окна стояла кровать, на которой темнели контуры детского тела.
— Кто здесь?
Зара, как оказалось, не спала. Она вжалась в стену и уставилась на отливавшие красным в лунном свете глаза – единственное, что позволяло отделить Эйдана от темноты ночи. Рука девочки сама собой потянулась за ножом, который та всегда носила с собой, а вечером клала под подушку.
— Что, теперь боишься? – осклабился вампир и вальяжно устроился в изножье кровати.
— Зачем я тебе потребовалась? – Зара ответила вопросом на вопрос и убрала нож. Какой от него прок, разве он способен защитить от смертельного укуса?
— Да вот, понадобилась. Не для того, чтобы поесть, — уточнил вампир.
— Приятно слышать, — скривилась Зара и натянула одеяло до подбородка.
— Знаешь, — она усмехнулась, — ко мне в первый раз залезают вампиры.
— Я бы порадовался.
— Чему?
— Тому, что тебя не жалуют вампиры.
— И правильно делают. Такие, как я, не еда, а закуска.
— Может, мне тоже перекусить? А что, прекрасная идея! – Эйдан протянул руку и коснулся шеи Зары.
Ногти чиркнули по сжавшейся грудино-подъязычной мышце.
— А, по-моему, дурная, – Зара забилась в угол.
Теперь она боялась куда больше, чем днем. Вампир не казался таким сытым и безопасным.
— Самая, что ни на есть, чудесная, — промурлыкал Эйдан и, рывком ухватив Зару за волосы, притянул к себе и сделал вид, будто собирается укусить ее.
Вопреки ожиданиям, девочка не закричала, а процедила сквозь зубы:
— Дурак!
Эйдан осклабился, обдал Зару тлетворным дыханием и отпустил. Та сморщила нос, скривилась и потёрла затылок.
— Ладно, не трону, – вампир перестал дурачиться и переместился к окну. Теперь, когда Эйдан заслонил свет, и девочка не видела, а только слышала вампира. – Странно, конечно, разговаривать с людьми, но больше, собственно, не с кем. Ты тут обронила, будто тебе нравятся вампиры…
— Я такого не говорила! – возмутилась Зара и попросила: — Отвернись, я что-нибудь накину.
— Да сиди уж! Я маленькими девочками не интересуюсь, да и не к маленьким любви не питаю.
— Разговаривать с мужчиной в одной рубашке неприлично, — возразила Зара.
— Ну да, некоторые полагают, что без неё гораздо удобнее, — рассмеялся Эйдан.
— Всё, убирайся! – девочка запустила в него подушкой. – Не желаю выслушивать скабрезности!
— Прости-прости, с языка сорвалось, – вампир легко увернулся, подцепил ногтем подушку и вернул хозяйке. – Итак, я пришел поговорить.
— Со мной? – удивилась Зара. – Вампир пришел поговорить с человеком?
— Да я бы не стал, но ты единственная, от кого можно узнать что-то полезное. Другие просто пугаются.
— Ещё бы! Ведь ты вампир.
— Да я в курсе. Ты об охотниках ничего не слышала?
— Ты ведь не об обычных спрашиваешь, верно? – девочка осторожно, стараясь не поворачиваться к вампиру спиной, зажгла свечу.
— Зачем? – зашипел Эйдан, покосившись на огонь.
— Мне так спокойнее.
— Думаешь, если что, поможет? – Вампир обнажил в улыбке клыки.
Она покачала головой.
— Если хочешь поговорить, перестань пугать.
— Ты же говорила, что не боишься.
— Просто ночь –твоя территория.
— Так что с охотниками? – напомнил Эйдан.
— Сразу говорю: у нас в деревне их нет.
— А были?
Зара пожала плечами.
— Откуда? У нас ведь и вампиров до этого не водилось. Но, — она выдержала эффектную паузу, — недавно я видела троих мужчин. Они хвастались, будто убили вампиршу.
Эйдан клацнул зубами.
Мерзкие твари, он всё равно их найдёт и прикончит!
Нет, не зря Эйдан зашел к этой девочке, она поможет поймать ускользающую нить.
— Это личное? – Зара почувствовала, что затронула болезненную тему, уловив нервозность вампира.
— Да, – Эйдан предпочел ограничиться односложным ответом.
— Как тебя зовут?
Девочка соскользнула с кровати, но подойти не решилась. Кто знает, что придет в голову разбережённому трагическими воспоминаниями вампиру?
— Эйдан, – он в первый раз называл человеку истинное имя.
— У тебя горе, да? Расскажи, станет легче, — вкрадчиво добавила Зара.
Помедлив, девочка сделала шаг вперёд и протянула руку. Эйдан не пошевелился, и, преодолев разделявшее их расстояние, Зара положила ладонь на плечо вампиру. Тот недоумённо взглянул на неё, но не скинул и не укусил.
Кажется, Зара искренне желала помочь, и плотину внутри Эйдана прорвало. Тщательно сдерживаемые несколько недель чувства вырвались наружу.
Эйдан рассказал всё: об истории своего появления в родном лесу, встрече с Ульрикой, их любви, трагической гибели возлюбленной и данной клятве.
Зара внимательно слушала, иногда задавала вопросы и вроде бы сочувствовала.
Светало. Они и не заметили, как проговорили всю ночь. И за всё это время Эйдана ни разу не посетило желание убить девочку, хотя, к чему скрывать, её запах, тепло кожи казались такими привлекательными.
Почувствовав приближение зари, вампир занервничал.
— Подожди минутку, — сонно пробормотала Зара. Она устроилась на полу у ног Эйдана и клевала носом. – Я знаю этих охотников, они из города.
— Да, мне говорили, что они поехали в город.
— Хочешь, скажу, где живёт один из них? Думаю, через него ты легко найдёшь остальных.
— Но зачем тебе?.. – недоумённо глянул на неё сверху вниз Эйдан.
— Зачем помогать вампиру убить человека? Да хотя бы из соображений собственной безопасности. Охотника зовут Манюэль, он живет у рынка в городе Терр. Не спрашивай, — улыбнулась Зара, — откуда я знаю, просто знаю.
— С чего ты решила, будто Ульрику убил Манюэль?— насторожился вампир.
Рандрин улыбнулся и расстегнул накидку:
— Держи! А то заболеешь.
— Спасибо, сеньор, но я не могу…
— Боишься, что кто-нибудь увидит? Не бойся, тебя никто не накажет, ты под моим покровительством.
Горничная с благодарностью приняла накидку и, не отдавая себе отчета, на мгновенье прижала её к щеке. Прижала и ужаснулась: заметил ли он?
Они вошли через парадный ход.
Рандрин расспрашивал Эгюль о семье, работе – словом, о всяких мелочах, и будто бы интересовался ответами. Сердце горничной переполняла радость и чувство собственной значимости – даже хозяин не мог так запросто разговаривать с самим Рэнальдом Рандрином.
— Зайди ко мне, погрейся, – как и в прошлую ночь, он без помощи ключа отпер дверь, почтительно посторонившись, пропуская спутницу.
Эгюль поколебалась и вошла Она действительно успела продрогнуть, замечтавшись, забыв, что на ней всего лишь платок и ночная рубашка.
Рандрин зажёг в камине огонь.
Как по мановению волшебной палочки, на столе возникли два кубка.
— У меня есть хороший херес, тебе не повредит выпить.
— Не положено, — робко возразила Эгюль, не сводя взгляда с его пленительных синих глаз. Они действовали на неё лучше любого вина.
Эгюль хотела бы вечно стоять и смотреть на Рандрина, следить за тонкой игрой света и тени на радужке, едва различимыми переливами цвета.
Вспомнив, что на ней накидка гостя, Эгюль поспешно сняла её и аккуратно повесила на спинку кресла.
— Я, наверное, пойду, — прошептала горничная. – Если хотите, я могу, как вчера, принести вам чашку мятного чая.
— Останься. Ты меня боишься, Эгюль?
Горничная промолчала. Нет, она не боялась Рандрина и опасалась совсем другого: что позволит своим фантазиям стать реальностью.
Эгюль казалось, она тонет в этом бескрайнем синем море, будто оно засасывает её, вытягивает душу, с каждой минутой оставляя всё меньше сил, чтобы сопротивляться.
Единственный шанс избежать участи заговоренного удавом кролика – уйти прямо сейчас, но Эгюль всего лишь горничная, а Рандрин – самый могущественный из их постояльцев. Одно его слово – и хозяин вышвырнет её на улицу, позаботившись о том, чтобы Эгюль не нашла хорошей работы.
Но нет, не в этом дело – горничная страшилась не потерять место, а того, что ей хотелось и не хотелось уйти одновременно.
Рандрин такой необыкновенный, совсем не похожий на тех людей, которых Эгюль встречала прежде; посмотришь на него – сразу видно, перед тобой благородный человек. Такие тонкие черты лица, атласная кожа, необыкновенный голос – низкий, вибрирующий. Слова, будто бабочки, порхают, бьются о стенки тонкого сосуда души Эгюль, озарённого мягким тёплым светом. Взмахи невидимых крыльев не дают ему угаснуть, манят в неведомую даль, шепчут, что там, за горизонтом, в таинственной неведомой стране найдется место и для неё, простой горничной.
— Ты боишься меня?
На этот раз она покачала головой.
Пустые надежды! Выкинуть, выкинуть навсегда из памяти чарующие синие глаза! Каждый должен знать своё место, у каждого свой потолок, выше которого не прыгнешь.
— Тогда выпей со мной. Всего один бокал.
Эгюль долго колебалась, но, наконец, согласилась. В конце концов, ничего плохого она не делает, просто выпьет хереса, пожелает постояльцу спокойной ночи и уйдёт, лелея в сердце очередную мечту.
Херес оказался крепким, на миг у Эгюль даже закружилась голова.
— Всё, тебе хватит! – Рандрин с улыбкой забрал у неё недопитый фужер. – Наверняка до этого ты не пила ничего крепкого.
— Только пиво и сидр, — честно призналась Эгюль. Она немного захмелела, страх и скованность отступили.
— Тогда я тебе точно больше не налью. Ну, — Рэнальд сел, откинувшись на спинку кресла, и предложил горничной устроиться напротив, — расскажи ещё что-нибудь о себе.
— Да что рассказывать, сеньор? — залилась краской Эгюль и, поколебавшись, присела на краешек свободного кресла. — Я девушка простая, у меня даже фамильного имени нет.
— Ты говоришь так, будто это позорно.
— Но ведь я по сравнению с вами…
— А ты не сравнивай, — он подмигнул ей. – Сколько тебе лет, Эгюль?
— Двадцать два, сеньор. – Почувствовав на себе его оценивающий взгляд, горничная плотнее запахнула шаль.
— Повезло твоему жениху, – Рандрин налил себе ещё хереса.
— У меня нет жениха.
В комнате было так тепло и уютно, что не хотелось уходить.
Эгюль разомлела. Спина расслабилась, и горничная утонула в мягком кресле.
— Странно. У такой красивой девушки – и вдруг нет жениха?
— Да кто ж меня возьмет? – со вздохом пробормотала Эгюль, в который раз прокрутив перед глазами картинку своего безрадостного существования. – Таких, как я, со смазливыми мордашками, много.
Рэнальд покачал головой:
— Ты не права. Будь я содержателем этой гостиницы, непременно бы на тебе женился.
— Вы шутите?
— Отнюдь. Ты очень красивая милая девушка, и у тебя холодные пальцы. Ну-ка, протяни руку.
Выпрастывав ладонь из-под шерстяного платка, Эгюль положила её на стол. Маг осторожно коснулся руки горничной, зажал между ладонями. По сравнению с его, пальцы Эгюль казались ледышками.
— Я же говорил: замёрзнешь, — с укором проговорил Рэнальд. – Шутка ли, выйти на улицу в холодную ночь в одной рубашке!
Горничная вновь потупила взор и улыбнулась.
Ей нравились прикосновения Рандрина; от тепла его рук веяло такой уверенностью и надежностью, что хотелось вцепиться в них и никогда не отпускать.
— Ты дрожишь?
Да, Эгюль дрожала, но вовсе не от холода.
Не отпуская её ладони, он встал, подошел к горничной и обнял за плечи. Эгюль испуганно вскочила. От неловкого движения соскользнул платок. Рандрин наклонился и поднял его.
— Ты мне нравишься, Эгюль, – постоялец смотрел ей прямо в глаза, и этому взгляду нельзя было не верить. – Можешь возразить, но это правда. Я обратил на тебя внимание сразу, как только увидел.
— Да на что тут обращать внимания? – отнекивалась горничная.
— Если бы люди могли всё объяснить словами!
— Нехорошо говорить такие слова неопытной девушке! – вздохнула Эгюль.
— Хорошо, а этому ты поверишь?
Горничная изумленно вскрикнула, закрыв рот рукой, когда Рандрин опустился перед ней на одно колено, будто перед благородной дамой.
Крепость сердца дрогнула и капитулировала без боя.
Первый поцелуй обжег губы, второй наполнил огнем, закружил в водовороте страсти.
Эгюль не сопротивлялась, когда Рэнальд взял её на руки и отнес на кровать.
Горничная не чувствовала ни боли, ни стыда, ни страха, всё казалось таким естественным и прекрасным.
Наутро, когда Эгюль проснулась и потянулась в сладкой истоме, вспоминая прикосновения его рук, шепот его губ, взгляд необыкновенных синих глаз, Рандрин уже уехал. Она не сразу поняла это, ведь все вещи оставались на своих местах, а постоялец и вчера целый день провёл в городе.
Эгюль поспешно оделась, сняла и завязала узлом испачканное постельное белье, осторожно выскользнула за дверь и пробралась к себе.
Рабочий день уже начался, и служанки собрались на еженедельный инструктаж на кухне.
Эгюль и сама не помнила, как переоделась, как побросала в корзину грязное белье, как слетела вниз по лестнице, как что-то пролепетала в ответ на недовольство хозяина и смешки товарок.
Весь день пролетел как в тумане.
Горничная с нетерпением ждала вечера, надеялась, Рандрин опять позовет её, но он не позвал. Тогда под выдуманным предлогом Эгюль решилась взять запасной ключ от комнаты.
— Как, разве ты не знаешь? – удивился в ответ на её просьбу регистратор. – Сеньор Рандрин уехал сегодня утром, поэтому мятный чай ему больше не понадобится.
Если бы её тогда облили ледяной водой, Эгюль бы не почувствовала. Она застыла с открытым ртом, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово.
Через девять месяцев у Эгюль родилась дочь с такими же необычными, как у отца, глазами. К тому времени горничная уже уволилась и помогала брату в овощной лавке.
Ко дню рождения малышки молодая мать получила щедрый подарок – крупную сумму денег, оставленную неким незнакомцем.
Устав от пересудов и не желая, чтобы на Зару косились на улице, обзывая шлюхиной дочкой, Эгюль покинула родные места, переехала в деревню и открыла небольшую уютную гостиницу – хоть в чем-то её мечты сбылись.
ГЛАВА 3
Деревня погружалась в сон.
Медленно гасли огни, затихали звуки, только шёпот временами разлетался по углам вместе со светлячками тонкого, хрупкого пламени свечей.
Эйдан терпеливо ждал, пока тишина окончательно вступит в свои права, а потом задворками пробрался к гостинице. Он хотел поговорить с обладательницей синих глаз; подсознательно вампир чувствовал: ей можно доверять.
Целый день Эйдан ждал облавы, вопреки обыкновению, не дал себе вздремнуть, маясь от режущего глаза солнечного света, но ничего.
Вампир видел, как нашли пастуха, но никто и не подумал списать его смерть на проделки детей тьмы. На мгновение даже стало обидно: решить, будто человека убил волк! Воистину, невежественный народ!
И вот под покровом темноты Эйдан тенью скользил мимо домов, заглядывая в окна, пока, наконец, не оказался у гостиницы. Тут он уловил знакомый запах – очень интересный аромат, манивший к себе, но не вызывавший чувства голода. Наверное, потому, что в жилах той девочки текла магическая кровь. Вот чего-чего, а её вампиру ни в коем случае не стоит пить, такая кровь смертельно опасна. Сначала и не заметишь, даже облизнешься, а потом почернеешь и упадешь замертво. Если уж убил мага, сразу прополощи рот.
Оттолкнувшись от земли, вампир взлетел на крышу и осторожно спустился к нужному окну.
Щеколда легко поддалась под умелыми пальцами, и Эйдан оказался внутри.
Небольшая комнатка полнилась жаром от проходившей через неё печной трубы. Справа от окна стояла кровать, на которой темнели контуры детского тела.
— Кто здесь?
Зара, как оказалось, не спала. Она вжалась в стену и уставилась на отливавшие красным в лунном свете глаза – единственное, что позволяло отделить Эйдана от темноты ночи. Рука девочки сама собой потянулась за ножом, который та всегда носила с собой, а вечером клала под подушку.
— Что, теперь боишься? – осклабился вампир и вальяжно устроился в изножье кровати.
— Зачем я тебе потребовалась? – Зара ответила вопросом на вопрос и убрала нож. Какой от него прок, разве он способен защитить от смертельного укуса?
— Да вот, понадобилась. Не для того, чтобы поесть, — уточнил вампир.
— Приятно слышать, — скривилась Зара и натянула одеяло до подбородка.
— Знаешь, — она усмехнулась, — ко мне в первый раз залезают вампиры.
— Я бы порадовался.
— Чему?
— Тому, что тебя не жалуют вампиры.
— И правильно делают. Такие, как я, не еда, а закуска.
— Может, мне тоже перекусить? А что, прекрасная идея! – Эйдан протянул руку и коснулся шеи Зары.
Ногти чиркнули по сжавшейся грудино-подъязычной мышце.
— А, по-моему, дурная, – Зара забилась в угол.
Теперь она боялась куда больше, чем днем. Вампир не казался таким сытым и безопасным.
— Самая, что ни на есть, чудесная, — промурлыкал Эйдан и, рывком ухватив Зару за волосы, притянул к себе и сделал вид, будто собирается укусить ее.
Вопреки ожиданиям, девочка не закричала, а процедила сквозь зубы:
— Дурак!
Эйдан осклабился, обдал Зару тлетворным дыханием и отпустил. Та сморщила нос, скривилась и потёрла затылок.
— Ладно, не трону, – вампир перестал дурачиться и переместился к окну. Теперь, когда Эйдан заслонил свет, и девочка не видела, а только слышала вампира. – Странно, конечно, разговаривать с людьми, но больше, собственно, не с кем. Ты тут обронила, будто тебе нравятся вампиры…
— Я такого не говорила! – возмутилась Зара и попросила: — Отвернись, я что-нибудь накину.
— Да сиди уж! Я маленькими девочками не интересуюсь, да и не к маленьким любви не питаю.
— Разговаривать с мужчиной в одной рубашке неприлично, — возразила Зара.
— Ну да, некоторые полагают, что без неё гораздо удобнее, — рассмеялся Эйдан.
— Всё, убирайся! – девочка запустила в него подушкой. – Не желаю выслушивать скабрезности!
— Прости-прости, с языка сорвалось, – вампир легко увернулся, подцепил ногтем подушку и вернул хозяйке. – Итак, я пришел поговорить.
— Со мной? – удивилась Зара. – Вампир пришел поговорить с человеком?
— Да я бы не стал, но ты единственная, от кого можно узнать что-то полезное. Другие просто пугаются.
— Ещё бы! Ведь ты вампир.
— Да я в курсе. Ты об охотниках ничего не слышала?
— Ты ведь не об обычных спрашиваешь, верно? – девочка осторожно, стараясь не поворачиваться к вампиру спиной, зажгла свечу.
— Зачем? – зашипел Эйдан, покосившись на огонь.
— Мне так спокойнее.
— Думаешь, если что, поможет? – Вампир обнажил в улыбке клыки.
Она покачала головой.
— Если хочешь поговорить, перестань пугать.
— Ты же говорила, что не боишься.
— Просто ночь –твоя территория.
— Так что с охотниками? – напомнил Эйдан.
— Сразу говорю: у нас в деревне их нет.
— А были?
Зара пожала плечами.
— Откуда? У нас ведь и вампиров до этого не водилось. Но, — она выдержала эффектную паузу, — недавно я видела троих мужчин. Они хвастались, будто убили вампиршу.
Эйдан клацнул зубами.
Мерзкие твари, он всё равно их найдёт и прикончит!
Нет, не зря Эйдан зашел к этой девочке, она поможет поймать ускользающую нить.
— Это личное? – Зара почувствовала, что затронула болезненную тему, уловив нервозность вампира.
— Да, – Эйдан предпочел ограничиться односложным ответом.
— Как тебя зовут?
Девочка соскользнула с кровати, но подойти не решилась. Кто знает, что придет в голову разбережённому трагическими воспоминаниями вампиру?
— Эйдан, – он в первый раз называл человеку истинное имя.
— У тебя горе, да? Расскажи, станет легче, — вкрадчиво добавила Зара.
Помедлив, девочка сделала шаг вперёд и протянула руку. Эйдан не пошевелился, и, преодолев разделявшее их расстояние, Зара положила ладонь на плечо вампиру. Тот недоумённо взглянул на неё, но не скинул и не укусил.
Кажется, Зара искренне желала помочь, и плотину внутри Эйдана прорвало. Тщательно сдерживаемые несколько недель чувства вырвались наружу.
Эйдан рассказал всё: об истории своего появления в родном лесу, встрече с Ульрикой, их любви, трагической гибели возлюбленной и данной клятве.
Зара внимательно слушала, иногда задавала вопросы и вроде бы сочувствовала.
Светало. Они и не заметили, как проговорили всю ночь. И за всё это время Эйдана ни разу не посетило желание убить девочку, хотя, к чему скрывать, её запах, тепло кожи казались такими привлекательными.
Почувствовав приближение зари, вампир занервничал.
— Подожди минутку, — сонно пробормотала Зара. Она устроилась на полу у ног Эйдана и клевала носом. – Я знаю этих охотников, они из города.
— Да, мне говорили, что они поехали в город.
— Хочешь, скажу, где живёт один из них? Думаю, через него ты легко найдёшь остальных.
— Но зачем тебе?.. – недоумённо глянул на неё сверху вниз Эйдан.
— Зачем помогать вампиру убить человека? Да хотя бы из соображений собственной безопасности. Охотника зовут Манюэль, он живет у рынка в городе Терр. Не спрашивай, — улыбнулась Зара, — откуда я знаю, просто знаю.
— С чего ты решила, будто Ульрику убил Манюэль?— насторожился вампир.
