Глава 1
«Снежная зима, — говорили они. — Наконец-то настоящая зима!» У, ненавижу! Интересно, как теперь тем умникам, которые радовались отсутствию соли на дорогах? Нравится ледок, удачно катаются на коньках по дороге на работу, в травмпункт уже заглянули? Не вижу улыбок на лицах, все ведь, как хотели: дворников нет, соли нет, благодать, одна наледь! Как, снег? В Петербурге зимой снег?! Он же стихийное бедствие, из года в год повторяют. Не выпадает зимой снег, раз коммунальщики к нему вечно не готовы. Зато как трамбуется! Загляденье! Тройной тулуп — здравствуй, копчик. Двойной сальхов — привет, сотрясение.
Проклиная всех и вся, в кромешной темноте брела на работу. Ну да, самый северный мегаполис, до марта солнца можно не ждать. Тем, кому не повезло вставать раньше семи, его и вовсе до мая не увидят. Словом, настроение соответствующее. А тут еще дворники дружно пропали, прихватив песок, в итоге даже ботинки на рифленой подошве не спасают. А как, собственно, если впереди метров сто гладкого черного льда? И ни снежинки. Ладно, глубоко вздохнуть и по сантиметру, по сантиметру. Скоро забор автостоянки, можно ухватиться. Потом дерево и дом, там всегда асфальт — особенность подветренной стороны.
Сумка тяжелая, спать хочется, мех в рот лезет.
Ненавижу работу! Похоже, зимой я абсолютно все ненавижу, особенно мерзкую, почти стопроцентную влажность, которая превращает комфортные минус шесть в минус сто пятьдесят шесть. Что характерно, вечером та же погода не кажется столь поганой. Может, потому что сумерки? В них все как-то приятнее.
Кое-как справившись с ледяным накатом, выбралась на тротуар.
Ну, что сказать? Идти можно, но не нужно.
Эх, завидую домашним животным: у них четыре ноги. А еще они безбожно дрыхнут, пока хозяйка, размахивая сумкой, словно знаменем, борется с сокращением расходов городского бюджета.
Вот как, скажите мне, как та дамочка в норковом полушубке лихо шагает на каблуках? Может, надо ступни иначе держать? Или завести другие ноги. Знать бы, где купить!
Подобные мысли роились в голове утром вторника. Вопреки поговорке, именно он стал тяжелым днем: в Петербург после оттепели пришло резкое похолодание. Нормальное явление для родного города — сразу ухнуть на десять градусов. В результате «Северная Венеция» больше не тонет, она ездит. На попе.
Безусловно, есть и плюсы — не стало лужи у парадной.
По закону подлости, транспорт из моего микрорайона до метро не ходил, либо нужно делать изрядный крюк, либо плестись пешком.
В ушах — любимая музыка, и левой, правой, с бока на бок.
Мысленно перенеслась на десять часов вперед, рисуя картинки вешалок с одеждой в магазине. Наконец-то появились деньги, куплю то платье. Оно потрясающее, идеально подойдет для свадьбы сестренки. Пусть она троюродная, но Машка близкий мне человечек.
«Останусь пеплом на губах…» — затянул мобильник. Удивившись, кто может звонить в такую рань, порылась в сумке и извлекла надрывающий аппарат. Начальник.
Пушной зверек!
Обитатель Арктики не подвел, степенная прогулка откладывалась, партнеры приезжали на полчаса раньше. Значит, на подготовку у меня пять минут. Много? Вряд ли. Посему ноги в руки и вперед, ставить рекорды.
Я работала переводчиком в чайной компании. Мы сотрудничали как с нашими «краснодарцами», так и с китайцами. Именно они стали причиной экстремального забега до метро.
Взмокла в пуховике, пока добралась до перехода. Приплясывая от нетерпения, подгоняла «зеленый» сигнал. Двадцать, десять... Ну же! Через дорогу рванула одной из первых, только вот нога предательски поехала, соскользнув с ледяного горба, и я упала, больно ударившись бедром. Сумка отлетела в сторону. Потянулась к ней и услышала истошный крик.
Дальнейшее помнила смутно. Что-то большое, темное, неслось на меня. Я взлетела, словно обрела крылья, только вместо легкости и счастья испытала нестерпимую боль.
Лед казался таким холодным, тело не слушалось. В сумке верещал мобильник, но мне его никак не достать.
Мир постепенно мерк, будто разом выключили освещение.
Какая-то женщина склонилась надо мной, трясла за плечо, только бесполезно, я стремительно уплывала в пустоту.
Неужели все? Как глупо!
Странно, если я умерла, должна увидеть белый коридор, но никак не склонившееся надо мной бледное девичье лицо. Медсестра? Тогда тебе несказанно повезло, Татьяна, выжила. Правильно, не идиот же водитель! На дороге наледь, «желтый» мигал, только горячий мужчина, любящий авто цвета «баклажан», мог вдавить педаль в пол. Раз так, я только ранена, в больнице. Нужно позвонить Федору Петровичу, предупредить, что с китайцами придется разруливать самим. В конце концов, отдел маркетинга с ними переписывался, значит, язык знает, сумеют договориться.
Воспоминание о сумке поубавили энтузиазма.
Телефон умер, превратился в лепешку. А если вдруг повезло, не раздавали машины, украли добрые люди. Хорошо, паспорт не взяла, а то выписалась бы с кучей кредитов и сотней мигрантов, якобы проживающих в моей однушке.
Девушка, однако, казалась странной, таращилась, как на привидение. Не чаяла, что очнусь? И где халат, разве в палату пускают в обычной одежде? Черное платье со шнуровкой на груди мало походило на униформу. Никак не могла понять, из чего оно сшито. Ткань грубая, с частым плетением. Из-под шнуровки проглядывала серо-белая ткань рубашки с кружевами — еще одна странность. Кто в наше время так одевается, только развлечься на корпоративе.
От медсестры пахло ладаном. Юная, лет восемнадцать, не больше. Стоп, тогда она практикантка, пришла мерить температуру или что-то вроде того.
— Она пошевелилась! — изумленно пробормотала девушка, словно обращаясь к кому-то третьему, и резво отскочила.
Только сейчас сообразила, что лежу на полу. Холодному, между прочим! Без пуховика, да что там, одежды вовсе не наблюдалось.
Губы задрожали.
Морг? Иначе почему я голая?! И как можно перепутать живого человека с мертвецом? Зато теперь понятно, отчего девушка испугалась.
Рывком села и прикрыла руками пикантные места. Голова кружилась, перед глазами расплылись радужные круги. Крепко я приложилась об асфальт, будь прокляты дворники! Что им стоило посыпать дорогу солью? Но нет же, экология! В итоге лежу в морге… Стоп, в морге ли? Покойникам полагается стол, их не кладут на пол. И где ящики с бирками, которые показывают по телевизору? Вряд ли в прозекторской нет освещения и мебели.
Пол испестряли рельефные рисунки, пальцы и кончики ног касались одной из линий — глубокой канавки. Пересилив дурноту, наклонилась и потрогала одну — грязная.
Стоило попытаться встать, как блондинка в черном платье метнулась за пределы выведенной на полу пентаграммы.
Нахмурилась, силясь понять, куда таки попала. Неужели выкрали извращенцы, пока сторож спал? Журналисты периодически пугали разными сектами, в которые вступали подростки. Девчонка как раз подходила по возрасту. Пробралась в больницу и умыкнула в чем была.
М-да, выжить под колесами автомобиля и умереть от рук сумасшедшей — сто баллов за невезение!
Странный, однако, рисунок. И руны тоже. Их тут много, выведены тушью внутри пентаграммы.
В мозгу всплыли обрывочные сведения по эзотерике и многочисленное женское фэнтези, которое со скуки читала в метро. И там, и там любили подобные вещицы, то и то наверняка читали члены многочисленных групп «В контакте», воображавшие себя магами. Не теми, с посохами, а суперлюдьми в балахонах, приносящими человеческие жертвы.
Брр! Нужно выбираться, пока не стала жертвой доморощенной некромантки. Где там одежда? Беспомощно оглянулась — ничего. Куда она ее подевали? Сожгла? Вряд ли, наверняка свалила в углу.
Странное место! Определенно, не больница — зал разрушенного замка. У него сохранилось три стены, четвертая обрушилась. Окна, естественно, тоже зияли провалами, арки осыпались. В помещение лился ровный лунный свет.
Тишина-то какая! И небо темное, нет привычного зарева огней над мегаполисом. Сверху, мигая, смотрят звезды. Много, в городе таких не найдешь. Ощущение, будто перенеслась в прошлое, стала героиней рыцарского романа.
Так, стоп, какие некроманты, какие прыжки во времени? В сельской местности тоже ночь осталась ночью, а волшебства не существует. Однако пентаграмма имелась, черные свечи по углам — тоже, а в центре — я. Алтарь и жертва. У девушки с распущенными светлыми волосами в руках… уфф, не кинжал — книга. Бедняжка с трудом удерживала толстый талмуд с кожаным переплетом, украшенным кабошонами. Последние лишь усилили смутное беспокойство. Место подобным книгам под стеклом в музее, а не в руках странных девиц. Кожа обтрепалась, сразу видно, фолиантом часто пользовались. Вместо закладки — железная спица. А что если блондинка ее в меня?..
Поискала глазами, чем бы защититься. Увы, ни камешка, ни деревяшки, только каменные плиты.
Выходит, меня завезли в одно из заброшенных имений в области, которые облюбовали сатанисты или игроки «Ночного дозора».
В голову навязчиво лезли мысли о насилии. Зачем раздевать, если не планируешь оргию? Да и какие сатанисты без сомнительных развлечений? Все, как в анекдоте про красивую ведьму. Крепкие парни вышли покурить перед ритуалом, оставили девицу сторожить недвижное тело.
Место пустынное, кричи, не кричи, не услышат.
Попыталась сделать шаг и поняла, что переоценила свои силы. Тело повело в сторону, и я позорно плюхнулась на пол.
— Кто вы? — ожила владелица талмуда.
— А ты? — задала встречный вопрос, потирая ушибленный копчик.
Странная она, слишком бледная. И платье несуразное, явно самодельное. Ролевичка? Нет, у них готические наряды, а тут не пойми что. Ни медальонов, ни перстней, ни иных атрибутов фэнтези, только тоненькая цепочка с кольцом. Никакого макияжа, губы искусаны, ногти обгрызены.
Незнакомка молчала, пришлось задать пару наводящих вопросов:
— Ты студентка? Санитарка, сатанистка?
Черт, как же холодно!
Обхватила колени руками, заодно прикрылась. Девушка девушкой, но незнакомая, стыдно.
— Некромантка, — обиженно фыркнуло недоразумение и чуть слышно добавило: — Начинающая.
На миг лишившись речи, изумленно уставилась на нее.
Кто? Некромантка?
Ущипнула себя за руку — больно. Значит, не сплю, только некромантов не существует!
Под ложечкой засосало.
Таки попала к безумцам. Внешность обманчива, сейчас девушка-одуванчик достанет железную спицу из книги…
— Прости, повтори еще раз, — от волнения голос стал хриплым.
Бежать и еще раз бежать!
Так, куда, куда они меня привезли? Тайцы? Не бывала в усадьбе Демидовых, только слышала о ее плачевном состоянии. Мол, наркоманы через забитые фанерой окна лазают. Но не настолько же там все плохо! Я лежу посреди развалин, будто в Павловский дворец после войны попала.
Думай, Таня, думай!
Монрепо? Память услужливо выдала картинку капеллы и некрополя на острове. По стилю похожи, по размерам — нет. Впрочем, туда туристов не пускают, могу ошибаться.
Словом, непонятное место, странное. И за окном не зима — весна. Вон цветущая ветка через проем в стене свесилась.
Мозг отказывался справляться с обрушившейся на него информацией, предпочел считать ее бредом. Говорят, люди под наркозом и не такое видят, только вряд ли они чувствовали каждую шероховатость пола, слышали, как ухает вдалеке сова.
— Я некромантка, — перебросив толстую косу через плечо, терпеливо повторила блондинка. — Ученица четвертого года мэтра Алимуса.
Ощущение странного наркотического сна только усилилось. Какая некромантка? Даже если случилось невозможное, и я очутилась в другом мире, маги смерти — сплошь мужчины. Положим, без черных балахонов, но где брутальный брюнет с холодным блеском в глазах? Где лес или чужое тело, куда обычно вселяют души попаданок? Неправильное какое-то фэнтези.
— Где я? — облизнув губы, решила расставить точки над «и», все больше склоняясь к выводу, что происходящее — плод игр подсознания.
Сами посудите, не могут сатанисты управлять ходом времен года, а жители иных миров разговаривать на чистейшем русском языке. Опять же я отлично понимаю блондинку, такое возможно, только если она плод моего воображения. Снятся же некоторым реалистичные сны, вот и мой такой.
Ответа не последовало. Похоже, у некромантки молчание вошло в привычку. Ладно, не хочет дева говорить, не нужно, она все равно ненастоящая. Действие препарата скоро пройдет, я очнусь, где положено, — в больнице.
В проеме полуразрушенной арки возник мужчина — как заказывала, брюнет с посохом, только не тридцатилетний надменный красавец, а стремительно седеющий мужчина с сальными волосами, зачесанными в хвост. Остановив взгляд на притихшей, разом съежившейся блондинке, он злобно окликнул:
— Тесса!
— Да, мэтр, — вздрогнув, проблеяла девушка и, понурившись, поплелась к седовласому.
Невольно пожалела бедняжку. Если она и глюк, то очень реалистичный: плечи опущены, голова втянута в плечи, пальцы судорожно вцепились в книгу.
Мужчина вырвал у блондинки талмуд, чуть ли не с пальцами оторвал, и отвесил затрещину. Да какую — я бы отлетела к стене. Девушка даже не охнула, не покачнулась, только потерла ушибленное место, что еще раз доказывало: мы в иллюзорной реальности.
— Ты нарушила запрет и провела ритуал, — прошипел мужчина. — Понимаешь, чем все могло закончиться?! — тут он повысил голос и перешел на крик.
— Да, мэтр, — голова Тессы опустилась еще ниже.
— Ты будешь наказана.
Брюнет поднял посох, а блондинка наклонилась, подставляя спину.
Видение видением, но такой дикости я не стерпела.
— Эй, послушайте, вас не учили, что людей бить нельзя?
Намеренно не сказала «женщин». Распускать руки — табу для интеллигентного человека, независимо от пола.
Посох таки по инерции опустился на спину Тессы. Та сдавленно охнула.
Брюнет медленно обернулся и уставился на меня. Злой прищур не обещал ничего хорошего, поэтому прокусила язык. Если правильно помню, шок помогает вырваться из пограничного состояния между сном и явью. Увы, ничего не изменилось, только слюна наполнилась привкусом железа.
Волосы встали дыбом.
То есть это не наркоз, а самая что ни на есть реальность? Я, голая, посреди развалин внутри пентаграммы, а в нескольких десятках шагов мужчина с неустойчивой психикой.
К сожалению, полностью прикрыться не удалось: родители не одарили волосами леди Годивы, хотя цвет совпадал — золотисто-рыжие. Между прочим, натуральные. Правда, мне они казались блеклыми, ни то ни се, поэтому регулярно красила их то в медный, то в цвет красного дерева. И глаза зеленые, как у ведьмы, только прическа подкачала — каре.
Падение напоминало о себе тупой болью в бедре, голова по-прежнему гудела, но я таки смогла выползти из пентаграммы. Безусловно, следовало сделать это с самого начала, а не ждать появления сектанта.
— Это кто? — мужчина в рубашке и штанах сомнительной свежести ткнул в меня пальцем.
В воздухе повисло молчание, нехорошее такое. Сузившиеся злобные глаза незнакомца впились в лицо, превратив в букашку, пришпиленную булавкой к картонке. До чего неприятный тип! Такому бы пограничником работать — наши доблестные служащие с зелеными тульями напоминали церберов, чья главная задача отговорить людей покидать родину. Только тут все серьезные, речь о моей жизни. Дернул же черт открыть рот! Могла бы под шумок, пока мужчина занимался Тессой, переползти в соседний зал, спрятаться за обрушившейся колонной.
