Вздохнула и поплелась обратно. Преподавательский коридор был пуст, но какая разница, если и увидят, раз директор лично пил за их счастье? Застанут, хмыкнут и пройдут мимо.
Заметив на лестнице Голубую даму, Мериам со всех ног бросилась к призраку, умоляя помочь.
— Вы не видели профессора Шардаша? – адептка с надеждой смотрела на духа. Голубая дама Шардаша недолюбливала, но ведь спросить больше некого.
Призрак состроил кислую мину, заявив, что она шпионить за всякими оборотнями не нанималась, а потом соизволила намекнуть: профессор в учебном корпусе. В высшей мере странно: Шардаш пересдачи на такое время не назначал, а занятия давно закончились, все по городу разбрелись. Мериам тоже рассчитывала погулять, благо с оборотнем никакие хулиганы не страшны, но не судьба.
Вернувшись к себе за пальто: в одном платке по улице не побегаешь, адептка поспешила в классы Запретного отделения: что-то подсказывало, Шардаш там.
Корпус встретил Мериам гулкой тишиной и темнотой. Подвесив над головой световой шар, адептка осторожно брела вдоль обитых металлом стен – меры предосторожности. Заклинания тут преподавали серьезные, а адепты вполне могли баловаться опасными чарами. Металл благодаря особому напылению гасил заклинания вплоть до девятого уровня. Учителя не страдали: в случае беспорядков воспользовались бы чарами высшего порядка. Зато в классах металлических панелей не было.
— Тревеус, ты здесь? – пугаясь звука собственного голоса, позвала Мериам.
Ей вдруг показалось, что тени сгущаются, образуют фигуры. Молчаливые, они следовали за ней. Школьные призраки или порождения Мрака? На свете много низших разумных темных, которые прячутся в сумерках и скользят по отбрасываемым предметами теням. Например, якулы или сумеречные змеи. Последние вполне могли приползти в Школу в поисках легкой добычи.
Мериам наколдовала второй световой шар, который выхватил из мрака пугавший девушку угол. Там действительно кто-то был! Некто успел исчезнуть до того, как шар достиг цели. И явно не змея: слишком большая тень метнулась прочь.
Адептка завизжала и заметалась по коридору. Здесь она беззащитна. Световой шар, заклинание нулевого уровня – максимум, что позволяли стены. Только и он погаснет, когда запас подпитывающего сгустка энергии истончится. В обычных условиях контур замкнут, точки выхода нет, а здесь плетение подвергается воздействию испарений напыления стен, которое медленно, но верно подтачивает контур. Когда он разомкнется, мощность шаров начнет падать, пока они совсем не погаснут. Надо было взять свечу, но теперь поздно возвращаться.
Соединив оба шара в один, чтобы усилить мощность, Мериам побежала вперед. Лестница всегда освещена, там тени ночи не страшны. Перестук каблучков эхом отбивался от стен.
Адептке казалось, что за ней следят, но сколько ни оборачивалась, увидеть таинственного наблюдателя не удавалось. Однако ей не привиделось, кто-то действительно буравил взглядом спину.
— Тревеус! – вновь позвала Мериам. Не наверху же он! Что можно делать в обсерватории?
Чувство опасности нарастало по мере того, как, потрескивая, тускнел световой шар. Слишком быстро, будто этому кто-то помогал.
Вновь очутившись у знакомого подоконника, адептка поняла, что бегает по кругу. Но ведь она не в башне, а коридоры Школы прямые. Значит, в учебный корпус проник чужак. Мериам случайно заметила его, и теперь он не позволит ей уйти.
Прислонившись к холодной стене, адептка отдышалась и попыталась унять панику. Оказалось, зря: очнувшийся разум тут же сделал пару логичных выводов, кончавшихся фразой: «Считай, тебя прокляли».
Мериам колдовать не могла, а некто мог – иначе как бы воздействовал на шар, как сбивал ее с пути, создавал мороки? Если так, то адептка попала на свидание к сильному магу, чьи чары превышали запрещенный уровень. Только она все равно лица его не видела, фигуры тоже, какой прок ее убивать? Или он хотел использовать Мериам для корыстных целей?
«Я не боюсь, я не боюсь!» — скороговоркой прошептала адептка, колеблясь, портить ли ради самообороны пудреницу. Увы, ни ножа, ни ножниц у Мериам не нашлось, в крохотной сумочке на поясе поместились только предметы первой женской необходимости.
В итоге трогать пудреницу адептка не стала, найдя другой выход. Добрым словом помянув нормативы госпожи Идти, Мериам подтянулась, забралась на высокий подоконник, распахнула окно и завопила: «Тревеус!» Если Шардаш теперь не услышит, то его нет на территории Школы.
Порыв ветра едва не скинул Мериам в темноту парка. Значит, страхи не беспочвенны. Однако неизвестный опомнился, вовремя подхватил и сдунул с подоконника в нужную сторону.
Молчание укорачивало жизнь и облегчало задачу преступнику, поэтому адептка завизжала. Глаза снова и снова рыскали по темному коридору, но ничего не видели.
Ей показалось, или где-то рядом послышалось: «Ш-ш-ш!»? Вот бы еще слово, тогда можно понять, говорил человек или кто-то другой.
Решив, что медлить дальше некуда, не переставая кричать, Мериам потянулась к сумочке. Испортить пудреницу не успела: все вокруг залил свет от гигантского светового шара, а по коридору прокатилось: «Мериам, ты где?!»
И тут адептка увидела его. Вовсе не профессора, а чью-то спину, скрывшуюся в сполохах пространственного коридора. Без единого звука, будто незнакомец – судя по росту, мужчина – открыл дверь в другую комнату, а не потревожил ткань пространства.
— С тобой все в порядке?
Мериам и не заметила, как Шардаш оказался рядом. Он торопливо ощупал адептку, осмотрел насчет повреждений, и, обняв, прижал к себе. Сердце стучало часто: то ли от волнения, то ли от бега.
Подняв голову, адептка взглянула на него: беспокоился. И сейчас беспокоился, потому что лихорадочно гладил. Судя по одежде, Мериам вытащила его из какого-то теплого помещения. Не простудился бы!
— Все хорошо, — выдохнула адептка и улыбнулась. – Я тебя искала, звала…
— Я не слышал, — извиняющимся тоном пробормотал Шардаш. – В библиотеку залез, потом языком с Лоопосом зацепился. Прости, забыл предупредить. Но тебя кто-то напугал, верно? Просто так ты бы таким голосом не кричала.
Мериам кивнула и уткнулась лицом в его грудь. Привстала на цыпочки, обхватила за плечи и замерла, наслаждаясь чувством спокойствия. Профессор не торопил, понимая, что адептка должна прийти в себя, успокоиться.
— Тут был маг, — наконец прошептала Мериам. – Чужой маг. Он крался по коридору, я заметила тень, и он решил меня напугать. Когда появился ты, он исчез. Думаю, теперь далеко от Бонбриджа.
Шардаш нахмурился и переспросил, не разыгралась ли у адептки фантазия. Она рассказала о воздушных потоках и спине незнакомца.
— За каким-нибудь фолиантом охотятся, — предположил профессор. – Тут кое-что хранится в потайных комнатах. Зла он тебе причинить не хотел, значит, намерения были мирные. Предполагаю, кто-то из столичной Академии. Я разберусь. А пока идем. Ты вся дрожишь от страха, надо что-то с этим делать.
Улыбнувшись, Шардаш наклонился и поцеловал Мериам. Подумал и предложил прогуляться к молу, посмотреть на лунную дорожку на льду. Адептка отказалась: после пережитого она хотела бы немного посидеть вдвоем с профессором. Тот согласился и, обнимая за плечи, повел к себе.
Шардаш ушел за глинтвейном, а Мериам осталась в гостиной. Потрескивал камин, плясали тени на потолке, а в кресле под пледом было так уютно.
Взгляд адептки упал на стол, на котором лежали две бумажки. Не удержавшись, Мериам подняла их и прочитала. Первая чрезвычайно ее перепугала и отсылала к истории с «Забвением роз». Речь шла о неком долге и кулоне. Если Мериам правильно помнила, Шардаш заключил сделку с Темнейшим. Видимо, теперь тот требовал исполнения оставшейся части договора.
Вторая записка вызвала удивление. На тончайшем пергаменте вроде и были какие-то слова, но прочитать их никак не удавалось. Угадывались они только под определенным углом. Повертев лист и так и этак, Мериам слезла с кресла и попробовала посмотреть на просвет.
Вспомнились уроки тайнописи, которая читалась только с помощью одной из стихий. Сейчас в распоряжении адептки был огонь.
Странно, но, когда языки пламени лизнули пергамент, и тот задымился, Мериам различила буквы. За мгновения, пока они не исчезли, адептка успела прочитать всего пару строчек. Увы, во второй раз ничего не вышло, пришлось срочно тушить пергамент.
Шардаш застал Мериам за попыткой положить письма, как они лежали, нахмурился и прямо спросил, читала она их или нет. Адептка не стала отпираться и тут же засыпала Шардаша вопросами. Он отмалчивался.
Забрав из рук профессора кувшин, Мериам сбегала за стаканами и разлила напиток. В нос ударил пряный аромат трав. Адептка улыбнулась: ради нее положили больше корицы. Но забывать о письмах она не желала, тревожась, просила подтвердить или опровергнуть догадки.
— Да, вот то, от Темнейшего.
Шардаш досадовал на себя – воспользовался простым заклинанием воспламенения! После него записка благополучно самовосстановилась из пепла. Император на обычной бумаге не пишет, следовало догадаться. Не откладывая дело в долгий ящик, профессор исправил ошибку и уничтожил невидимый оттиск.
С письмом королевы дела обстояли хуже: Шардаш не успел его вдумчиво прочитать. Пришлось сделать это сейчас под пытливым взглядом Мериам.
И не соврешь теперь, что пустяк, послание Асваруса. Кто бы мог подумать, что адептка знает тайнопись! Хотя сам виноват, видел же все ее отметки. И по означенному предмету значилось даже не «удовлетворительно», а «очень хорошо». Урок на будущее – оставлять комнату в идеальном порядке.
Дочитав, Шардаш вышел с письмом в другую комнату и от души выругался, помянув, где видел большинство людей с их амбициями. Помолчав, он добавил конкретные пожелания для королевы Раймунды, в частности, предложение соединить судьбу с императором и рука об руку потопать во Мрак через желудок гнилого умертвия. Поток скрещивания подвидов умолк на самом пикантном месте: в спальню заглянула встревоженная Мериам.
Шардаш натянуто улыбнулся, заверил – так, бессмыслица для тренировки голоса.
— Тревеус, мне пять лет? – адептка подошла и отобрала пергамент. – То, что ты зол, я прекрасно знаю. И про позы тоже догадываюсь.
— Откуда, если не секрет? – усмехнулся Шардаш, заметив, как залились румянцем щеки Мериам. – Судя по нашему общению, ты ни одной не знаешь.
Адептка пресекла попытки уйти от темы и потребовала сказать, что нужно королеве Раймунде, и какой кулон требует Темнейший.
— Использовать они меня хотят, только и всего. Одному фамильный артефакт дроу потребовался, другой – злосчастный перстень. Пошли они оба, Мериам, давай глинтвейн пить, а то остыл совсем. И в голову не бери. Впутывать тебя не собираюсь, сам разберусь. Предновогодних каникул хватит.
Воспользовавшись кратковременным замешательством Мериам, Шардаш вернул письмо королевы. Не дав адептке произнести ни слова, профессор поцеловал и успокоил девушку, сведя все к безобидному поручению. О том, что проведет каникулы вне Бонбриджа, Шардаш умолчал. Долг Темнейшему придется возвращать, хочет этого профессор или нет. Хорошо, все же, что Мериам решила посвятить дни отдыха учебе. Для профессора хорошо, потому что расстраивать адептку и отказываться от поездки к ее родным, он не хотел. А так будто бы к своей семье уехал. Заодно и с магистром переговорит. Кулон хранился у дроу, а Асварус имеет к ним непосредственное отношение, как бы ни старался казаться светлым. Безусловно, кожа у него слишком светлая для дроу, но магистр альбинос, а у альбиносов все особенное. Да и не вышла бы что темная эльфийка замуж за обычного эльфа, даже головы в его сторону не повернула бы.
Стоило посоветоваться с Асварусом и насчет королевы. Одно профессор знал точно: никакой перстень он красть не станет, потому что хочет жить.
Слушая Шардаша, Мериам постепенно успокоилась, поверила, что тому ничего не грозит. Профессор солгал, будто кулон надо всего лишь активировать.
Допив вторую кружку горячего напитка, адептка пододвинула кресло ближе к Шардашу, а потом с легкой руки профессора оказалась у него на коленях. Не испытывая никакого стеснения, она потерлась подбородком о его подбородок и с ногами устроилась частично на подлокотнике, частично на животе профессора. Тот не возражал, поглаживал ее ноги в теплых чулках: ботинки Мериам сняла, и целовал пальцы.
— Не останешься? – с надеждой спросил он, когда адептка, взглянув на карманные часы Шардаша, заторопилась к себе. Ей не хотелось будить Инессу.
— Ты же не сможешь просто полежать рядом, — вздохнула Мериам, неторопливо зашнуровывая ботинки. – А если сможешь, весь изведешься.
Шардаш опустил глаза и сказал, что скучает по тем дням, когда она лежала рядом и обнимала. Адептка заколебалась. С одной стороны, спать, уткнувшись в шею профессора, так приятно, а, с другой стороны, он мужчина, которому хотелось большего.
— Нет, — наконец твердо заявила она. – Мне тебя жалко. Потом, Тревеус. У тебя это обязательно будет. Уже в следующем году, — поспешила добавить Мериам.
— Надеюсь, доживу, — кисло улыбнулся Шардаш и отправился ее провожать.
Не удержавшись, расцеловал на лестничной площадке и, с трудом заставив себя оторваться от губ адептки, пожелал добрых ночей.
Мериам не давал покоя кулон Хорта. Она понимала, в такие дела лучше не лезть, но убеждала себя, что просто удовлетворит любопытство. К сожалению, школьная библиотека ничем помочь не смогла: те немногие справочники, что были по артефакторике, кто-то забрал. Судя по молчанию архивариуса, кто-то из преподавателей, потому как на руки адептам контрольные экземпляры бы не выдали, да еще без залога.
Артефакторику вел сам директор, теоретически он мог забрать фолианты, но Мериам сразу подумала о Шардаше. Отловив его в коридоре во время обеденного перерыва, она задала прямой вопрос и получила удивленный ответ:
— С какой стати мне брать подобные вещи, Ики? Ничего нового они мне не скажут. Вам же интересоваться артефактами рано. К слову, не ожидал, справились с заданием. Вот, держите, списки с оценками повесьте и раздайте работы.
Профессор вручил оторопевшей адептке свиток с результатами итоговой контрольной работы и пачку исписанных разными почерками листов, после чего невозмутимо удалился. Не удержавшись, Мериам развернула его и обомлела: «отлично». Но ведь она точно не решила пару заданий!
Адептка присела, лихорадочно перебирая листы, и наконец вытащила работу со своей фамилией. Десять теоретических вопросов и практическая часть из трех задачек. На оборотной стороне второй страницы действительно стояло «отлично», заверенное подписью Шардаша. Только почерк на листах был не Мериам Ики. Вернее, как бы ее, но Мериам отродясь так чисто не писала, и перо у нее кляксы оставляло. Вот фамилия, курс и класс ее рукой написаны, косенько так, а дальше постарался профессор. И не лень ему было! Оставалось только гадать, какие из ответов Мериам дала верно. Увы, они стерты и восстановлению не подлежат. Разве что Шардаш запомнил.
Мериам решила обсудить фокусы с почерком позже. Адептка не понимала, зачем профессор натягивал ей отметки. Допустим, родные порадуются, но яды Мериам от этого лучше знать не станет. Теперь придется из принципа сдать экзамен на «хорошо». Самой, без подглядываний в тетрадь.
Заметив на лестнице Голубую даму, Мериам со всех ног бросилась к призраку, умоляя помочь.
— Вы не видели профессора Шардаша? – адептка с надеждой смотрела на духа. Голубая дама Шардаша недолюбливала, но ведь спросить больше некого.
Призрак состроил кислую мину, заявив, что она шпионить за всякими оборотнями не нанималась, а потом соизволила намекнуть: профессор в учебном корпусе. В высшей мере странно: Шардаш пересдачи на такое время не назначал, а занятия давно закончились, все по городу разбрелись. Мериам тоже рассчитывала погулять, благо с оборотнем никакие хулиганы не страшны, но не судьба.
Вернувшись к себе за пальто: в одном платке по улице не побегаешь, адептка поспешила в классы Запретного отделения: что-то подсказывало, Шардаш там.
Корпус встретил Мериам гулкой тишиной и темнотой. Подвесив над головой световой шар, адептка осторожно брела вдоль обитых металлом стен – меры предосторожности. Заклинания тут преподавали серьезные, а адепты вполне могли баловаться опасными чарами. Металл благодаря особому напылению гасил заклинания вплоть до девятого уровня. Учителя не страдали: в случае беспорядков воспользовались бы чарами высшего порядка. Зато в классах металлических панелей не было.
— Тревеус, ты здесь? – пугаясь звука собственного голоса, позвала Мериам.
Ей вдруг показалось, что тени сгущаются, образуют фигуры. Молчаливые, они следовали за ней. Школьные призраки или порождения Мрака? На свете много низших разумных темных, которые прячутся в сумерках и скользят по отбрасываемым предметами теням. Например, якулы или сумеречные змеи. Последние вполне могли приползти в Школу в поисках легкой добычи.
Мериам наколдовала второй световой шар, который выхватил из мрака пугавший девушку угол. Там действительно кто-то был! Некто успел исчезнуть до того, как шар достиг цели. И явно не змея: слишком большая тень метнулась прочь.
Адептка завизжала и заметалась по коридору. Здесь она беззащитна. Световой шар, заклинание нулевого уровня – максимум, что позволяли стены. Только и он погаснет, когда запас подпитывающего сгустка энергии истончится. В обычных условиях контур замкнут, точки выхода нет, а здесь плетение подвергается воздействию испарений напыления стен, которое медленно, но верно подтачивает контур. Когда он разомкнется, мощность шаров начнет падать, пока они совсем не погаснут. Надо было взять свечу, но теперь поздно возвращаться.
Соединив оба шара в один, чтобы усилить мощность, Мериам побежала вперед. Лестница всегда освещена, там тени ночи не страшны. Перестук каблучков эхом отбивался от стен.
Адептке казалось, что за ней следят, но сколько ни оборачивалась, увидеть таинственного наблюдателя не удавалось. Однако ей не привиделось, кто-то действительно буравил взглядом спину.
— Тревеус! – вновь позвала Мериам. Не наверху же он! Что можно делать в обсерватории?
Чувство опасности нарастало по мере того, как, потрескивая, тускнел световой шар. Слишком быстро, будто этому кто-то помогал.
Вновь очутившись у знакомого подоконника, адептка поняла, что бегает по кругу. Но ведь она не в башне, а коридоры Школы прямые. Значит, в учебный корпус проник чужак. Мериам случайно заметила его, и теперь он не позволит ей уйти.
Прислонившись к холодной стене, адептка отдышалась и попыталась унять панику. Оказалось, зря: очнувшийся разум тут же сделал пару логичных выводов, кончавшихся фразой: «Считай, тебя прокляли».
Мериам колдовать не могла, а некто мог – иначе как бы воздействовал на шар, как сбивал ее с пути, создавал мороки? Если так, то адептка попала на свидание к сильному магу, чьи чары превышали запрещенный уровень. Только она все равно лица его не видела, фигуры тоже, какой прок ее убивать? Или он хотел использовать Мериам для корыстных целей?
«Я не боюсь, я не боюсь!» — скороговоркой прошептала адептка, колеблясь, портить ли ради самообороны пудреницу. Увы, ни ножа, ни ножниц у Мериам не нашлось, в крохотной сумочке на поясе поместились только предметы первой женской необходимости.
В итоге трогать пудреницу адептка не стала, найдя другой выход. Добрым словом помянув нормативы госпожи Идти, Мериам подтянулась, забралась на высокий подоконник, распахнула окно и завопила: «Тревеус!» Если Шардаш теперь не услышит, то его нет на территории Школы.
Порыв ветра едва не скинул Мериам в темноту парка. Значит, страхи не беспочвенны. Однако неизвестный опомнился, вовремя подхватил и сдунул с подоконника в нужную сторону.
Молчание укорачивало жизнь и облегчало задачу преступнику, поэтому адептка завизжала. Глаза снова и снова рыскали по темному коридору, но ничего не видели.
Ей показалось, или где-то рядом послышалось: «Ш-ш-ш!»? Вот бы еще слово, тогда можно понять, говорил человек или кто-то другой.
Решив, что медлить дальше некуда, не переставая кричать, Мериам потянулась к сумочке. Испортить пудреницу не успела: все вокруг залил свет от гигантского светового шара, а по коридору прокатилось: «Мериам, ты где?!»
И тут адептка увидела его. Вовсе не профессора, а чью-то спину, скрывшуюся в сполохах пространственного коридора. Без единого звука, будто незнакомец – судя по росту, мужчина – открыл дверь в другую комнату, а не потревожил ткань пространства.
— С тобой все в порядке?
Мериам и не заметила, как Шардаш оказался рядом. Он торопливо ощупал адептку, осмотрел насчет повреждений, и, обняв, прижал к себе. Сердце стучало часто: то ли от волнения, то ли от бега.
Подняв голову, адептка взглянула на него: беспокоился. И сейчас беспокоился, потому что лихорадочно гладил. Судя по одежде, Мериам вытащила его из какого-то теплого помещения. Не простудился бы!
— Все хорошо, — выдохнула адептка и улыбнулась. – Я тебя искала, звала…
— Я не слышал, — извиняющимся тоном пробормотал Шардаш. – В библиотеку залез, потом языком с Лоопосом зацепился. Прости, забыл предупредить. Но тебя кто-то напугал, верно? Просто так ты бы таким голосом не кричала.
Мериам кивнула и уткнулась лицом в его грудь. Привстала на цыпочки, обхватила за плечи и замерла, наслаждаясь чувством спокойствия. Профессор не торопил, понимая, что адептка должна прийти в себя, успокоиться.
— Тут был маг, — наконец прошептала Мериам. – Чужой маг. Он крался по коридору, я заметила тень, и он решил меня напугать. Когда появился ты, он исчез. Думаю, теперь далеко от Бонбриджа.
Шардаш нахмурился и переспросил, не разыгралась ли у адептки фантазия. Она рассказала о воздушных потоках и спине незнакомца.
— За каким-нибудь фолиантом охотятся, — предположил профессор. – Тут кое-что хранится в потайных комнатах. Зла он тебе причинить не хотел, значит, намерения были мирные. Предполагаю, кто-то из столичной Академии. Я разберусь. А пока идем. Ты вся дрожишь от страха, надо что-то с этим делать.
Улыбнувшись, Шардаш наклонился и поцеловал Мериам. Подумал и предложил прогуляться к молу, посмотреть на лунную дорожку на льду. Адептка отказалась: после пережитого она хотела бы немного посидеть вдвоем с профессором. Тот согласился и, обнимая за плечи, повел к себе.
Шардаш ушел за глинтвейном, а Мериам осталась в гостиной. Потрескивал камин, плясали тени на потолке, а в кресле под пледом было так уютно.
Взгляд адептки упал на стол, на котором лежали две бумажки. Не удержавшись, Мериам подняла их и прочитала. Первая чрезвычайно ее перепугала и отсылала к истории с «Забвением роз». Речь шла о неком долге и кулоне. Если Мериам правильно помнила, Шардаш заключил сделку с Темнейшим. Видимо, теперь тот требовал исполнения оставшейся части договора.
Вторая записка вызвала удивление. На тончайшем пергаменте вроде и были какие-то слова, но прочитать их никак не удавалось. Угадывались они только под определенным углом. Повертев лист и так и этак, Мериам слезла с кресла и попробовала посмотреть на просвет.
Вспомнились уроки тайнописи, которая читалась только с помощью одной из стихий. Сейчас в распоряжении адептки был огонь.
Странно, но, когда языки пламени лизнули пергамент, и тот задымился, Мериам различила буквы. За мгновения, пока они не исчезли, адептка успела прочитать всего пару строчек. Увы, во второй раз ничего не вышло, пришлось срочно тушить пергамент.
Шардаш застал Мериам за попыткой положить письма, как они лежали, нахмурился и прямо спросил, читала она их или нет. Адептка не стала отпираться и тут же засыпала Шардаша вопросами. Он отмалчивался.
Забрав из рук профессора кувшин, Мериам сбегала за стаканами и разлила напиток. В нос ударил пряный аромат трав. Адептка улыбнулась: ради нее положили больше корицы. Но забывать о письмах она не желала, тревожась, просила подтвердить или опровергнуть догадки.
— Да, вот то, от Темнейшего.
Шардаш досадовал на себя – воспользовался простым заклинанием воспламенения! После него записка благополучно самовосстановилась из пепла. Император на обычной бумаге не пишет, следовало догадаться. Не откладывая дело в долгий ящик, профессор исправил ошибку и уничтожил невидимый оттиск.
С письмом королевы дела обстояли хуже: Шардаш не успел его вдумчиво прочитать. Пришлось сделать это сейчас под пытливым взглядом Мериам.
И не соврешь теперь, что пустяк, послание Асваруса. Кто бы мог подумать, что адептка знает тайнопись! Хотя сам виноват, видел же все ее отметки. И по означенному предмету значилось даже не «удовлетворительно», а «очень хорошо». Урок на будущее – оставлять комнату в идеальном порядке.
Дочитав, Шардаш вышел с письмом в другую комнату и от души выругался, помянув, где видел большинство людей с их амбициями. Помолчав, он добавил конкретные пожелания для королевы Раймунды, в частности, предложение соединить судьбу с императором и рука об руку потопать во Мрак через желудок гнилого умертвия. Поток скрещивания подвидов умолк на самом пикантном месте: в спальню заглянула встревоженная Мериам.
Шардаш натянуто улыбнулся, заверил – так, бессмыслица для тренировки голоса.
— Тревеус, мне пять лет? – адептка подошла и отобрала пергамент. – То, что ты зол, я прекрасно знаю. И про позы тоже догадываюсь.
— Откуда, если не секрет? – усмехнулся Шардаш, заметив, как залились румянцем щеки Мериам. – Судя по нашему общению, ты ни одной не знаешь.
Адептка пресекла попытки уйти от темы и потребовала сказать, что нужно королеве Раймунде, и какой кулон требует Темнейший.
— Использовать они меня хотят, только и всего. Одному фамильный артефакт дроу потребовался, другой – злосчастный перстень. Пошли они оба, Мериам, давай глинтвейн пить, а то остыл совсем. И в голову не бери. Впутывать тебя не собираюсь, сам разберусь. Предновогодних каникул хватит.
Воспользовавшись кратковременным замешательством Мериам, Шардаш вернул письмо королевы. Не дав адептке произнести ни слова, профессор поцеловал и успокоил девушку, сведя все к безобидному поручению. О том, что проведет каникулы вне Бонбриджа, Шардаш умолчал. Долг Темнейшему придется возвращать, хочет этого профессор или нет. Хорошо, все же, что Мериам решила посвятить дни отдыха учебе. Для профессора хорошо, потому что расстраивать адептку и отказываться от поездки к ее родным, он не хотел. А так будто бы к своей семье уехал. Заодно и с магистром переговорит. Кулон хранился у дроу, а Асварус имеет к ним непосредственное отношение, как бы ни старался казаться светлым. Безусловно, кожа у него слишком светлая для дроу, но магистр альбинос, а у альбиносов все особенное. Да и не вышла бы что темная эльфийка замуж за обычного эльфа, даже головы в его сторону не повернула бы.
Стоило посоветоваться с Асварусом и насчет королевы. Одно профессор знал точно: никакой перстень он красть не станет, потому что хочет жить.
Слушая Шардаша, Мериам постепенно успокоилась, поверила, что тому ничего не грозит. Профессор солгал, будто кулон надо всего лишь активировать.
Допив вторую кружку горячего напитка, адептка пододвинула кресло ближе к Шардашу, а потом с легкой руки профессора оказалась у него на коленях. Не испытывая никакого стеснения, она потерлась подбородком о его подбородок и с ногами устроилась частично на подлокотнике, частично на животе профессора. Тот не возражал, поглаживал ее ноги в теплых чулках: ботинки Мериам сняла, и целовал пальцы.
— Не останешься? – с надеждой спросил он, когда адептка, взглянув на карманные часы Шардаша, заторопилась к себе. Ей не хотелось будить Инессу.
— Ты же не сможешь просто полежать рядом, — вздохнула Мериам, неторопливо зашнуровывая ботинки. – А если сможешь, весь изведешься.
Шардаш опустил глаза и сказал, что скучает по тем дням, когда она лежала рядом и обнимала. Адептка заколебалась. С одной стороны, спать, уткнувшись в шею профессора, так приятно, а, с другой стороны, он мужчина, которому хотелось большего.
— Нет, — наконец твердо заявила она. – Мне тебя жалко. Потом, Тревеус. У тебя это обязательно будет. Уже в следующем году, — поспешила добавить Мериам.
— Надеюсь, доживу, — кисло улыбнулся Шардаш и отправился ее провожать.
Не удержавшись, расцеловал на лестничной площадке и, с трудом заставив себя оторваться от губ адептки, пожелал добрых ночей.
Мериам не давал покоя кулон Хорта. Она понимала, в такие дела лучше не лезть, но убеждала себя, что просто удовлетворит любопытство. К сожалению, школьная библиотека ничем помочь не смогла: те немногие справочники, что были по артефакторике, кто-то забрал. Судя по молчанию архивариуса, кто-то из преподавателей, потому как на руки адептам контрольные экземпляры бы не выдали, да еще без залога.
Артефакторику вел сам директор, теоретически он мог забрать фолианты, но Мериам сразу подумала о Шардаше. Отловив его в коридоре во время обеденного перерыва, она задала прямой вопрос и получила удивленный ответ:
— С какой стати мне брать подобные вещи, Ики? Ничего нового они мне не скажут. Вам же интересоваться артефактами рано. К слову, не ожидал, справились с заданием. Вот, держите, списки с оценками повесьте и раздайте работы.
Профессор вручил оторопевшей адептке свиток с результатами итоговой контрольной работы и пачку исписанных разными почерками листов, после чего невозмутимо удалился. Не удержавшись, Мериам развернула его и обомлела: «отлично». Но ведь она точно не решила пару заданий!
Адептка присела, лихорадочно перебирая листы, и наконец вытащила работу со своей фамилией. Десять теоретических вопросов и практическая часть из трех задачек. На оборотной стороне второй страницы действительно стояло «отлично», заверенное подписью Шардаша. Только почерк на листах был не Мериам Ики. Вернее, как бы ее, но Мериам отродясь так чисто не писала, и перо у нее кляксы оставляло. Вот фамилия, курс и класс ее рукой написаны, косенько так, а дальше постарался профессор. И не лень ему было! Оставалось только гадать, какие из ответов Мериам дала верно. Увы, они стерты и восстановлению не подлежат. Разве что Шардаш запомнил.
Мериам решила обсудить фокусы с почерком позже. Адептка не понимала, зачем профессор натягивал ей отметки. Допустим, родные порадуются, но яды Мериам от этого лучше знать не станет. Теперь придется из принципа сдать экзамен на «хорошо». Самой, без подглядываний в тетрадь.
