Неделя до и после Праздника еловых ветвей, знаменовавшего приход нового года, традиционно сопровождался шумными гуляниями. Любили ту пору и влюбленные. Бытовала примета, будто союз, заключенный в течение тех дней, не распадется, а супруги сохранят любовь до гробовой доски. Дети верили в Сиреневую фею, старались совершать добрые дела, чтобы она оставила им в подарок под венком из еловых ветвей немного монет, игрушку или иной подарок за хорошее поведение.
Ночь накануне праздника выдалась морозной. Утомленные приятными хлопотами горожане мирно спали в своих постелях, лишь запоздалые гуляки нарушали покой одиночными песнями во славу грядущего года.
— Спасибо за вечер, дальше я пройдусь пешком.
Молодой мужчина среднего телосложения натянул перчатки и вышел из наемной кареты на набережной сонной реки. Затянутая гладким, напоминавшим зеркало льдом, она казалась декорацией к спектаклю. Молодежь успела оставить на ней росчерки от лезвий коньков — новая забава как раз входила в моду.
Дома слепыми прямоугольниками потухших окон смотрели на бульвар со скелетами чахлых лип. Вертелись на трубах флюгера, искрились от снега черепичные крыши.
Экипаж укатил дальше, обдав мужчину брызгами снежной крошки. В нем остались двое мужчин и женщина. Все они чуть захмелели и возвращались с празднования важного события — свадьбы общего знакомого.
— Луна-то какая! — запрокинув голову, восторженно протянул мужчина и поправил сбившуюся на одно ухо меховую шапку.
Ясно, поэтому и морозно. Если так пойдет, публичные гуляния отменят, чтобы избежать несчастных случаев. К сожалению, не все умели соизмерять возможности и потребности и засыпали в снегу, никаким фейерверками не разбудишь. Как следствие — замерзали.
Шутки шутками, а остался всего один день.
Молодой человек крякнул, предвкушая, как развернет яркую оберточную бумагу, как, чуть стесняясь, вручит скромный подарок Анетке. Может, даже скромно оставит среди других под венком на двери, пусть сама догадается от кого. Он втайне надеялся, что после подарка Анетка таки обратит на него внимание. Глупое романтичное чувство, нет, чтобы, как приятели, не вздыхать по женщине, а наслаждаться доступными вариантами.
Ботинки на тонкой подошве, жертва во имя моды, гнали домой. Холод брусчатки стремительно проникал под кожу, дыхание тонкой струйкой пара поднималась к небу.
Потрескивая, мигали фонари у моста. Наверное, погаснут, но Эдгар не боялся темноты — глупо с его профессией. Да и какой он маг, если не сумеет сотворить персональный огонек? Пусть пока начинающий, ученик, но все же.
Молодой человек взбежал на мост. Он уже видел окна своей квартиры — вон она, на втором этаже углового дома. Маг специально подбирал ее, чтобы любоваться водой, правда, не учел, что зимой за вид придется платить вечными сквозняками. Да и стоила квартира прилично, Эдгар всерьез подумывал, не сменить ли ее на что-нибудь попроще.
— Апчхи!
Мужчина остановился и, помедлив, вернулся.
Пронзительный высокий звук донесся из-под моста. Вряд ли это русалка, но надо проверить. Возможно, будь он старше, прикинулся бы глухим и через пару минут грелся бы у печки с изразцами, но Эдгару пару месяцев назад исполнилось двадцать два, и он не успел растерять энтузиазма молодости.
Под мостом, сгорбившись, сидела девушка. Простоволосая, явно в платье с чужого плеча, она стучала зубами и хлюпала красным носом. Ни пальто, ни перчаток, на ногах — рваные туфельки. А вокруг снег, ноги наверняка превратились в ледышки.
Рядом с девушкой лежал большой камень. Приглядевшись, Эдгар заметил веревку. Нехорошая мысль закралась в голову: уж не решила ли незнакомка покончить жизнь самоубийством?
— Что ты здесь делаешь? — он стремительно шагнул из света во тьму.
Девушка вздрогнула и обернулась. Сверкнули большие, полные слез глаза.
— Я… я… Уходите, прошу вас!
Она шмыгнула носом и отвернулась.
— Ну уж нет! — Эдгар решительно подошел к ней и накинул пальто на плечи.
Ничего, не замерзнет за пару минут, а она согреется.
— Спппасибо, — растерянно пробормотала бедовая и уткнулась носом в шершавую ткань. — Только не нужно.
Сразу видно, лгала, вон как вцепилась в пальто. Пусть отогревается.
— Что ты тут делаешь?
Эдгар пристроился рядом, стараясь не подавать виду, что ему тоже холодно. Ничего, он мужчина, потерпит.
— Свожу счеты с жизнью, — абсолютно серьезно, без запинки ответила незнакомка и, поднявшись, стыдливо попросила: — Вы не могли бы отойти, я при чужих стесняюсь. Вот никак собраться с духом не могла… Не беспокойтесь, пальто я на парапете оставлю.
Она действительно потянулась за веревкой. Этого мужчина стерпеть не смог, сгреб девицу в охапку и, обозвав дурой, потащил наверх, на бульвар. Несостоявшаяся утопленница активно сопротивлялась и твердила, что ей непременно нужно на тот свет.
— Я тебе дам — топиться!
Эдгар влепил ей звонкую пощечину и мстительно сдернул пальто с плеч: не заслужила.
— Меня жених бросил, — хныкала девушка, бросая тоскливые взгляды на реку.
— Другого найдешь.
— Меня с квартиры выгнали, — не унималась незнакомка.
— Новую снимешь.
— И денег нет, — со вздохом закончила печальную повесть спасенная.
Теперь, в свете фонаря, Эдгар мог рассмотреть ее. Огромные, словно кукольные, голубые глаза на невзрачном треугольном личике, растрепанные пепельные волосы. Губа разбита, но кровь уже не сочится. Тоненькая, даже тощая, в чем только душа держится?
— Кто? — Эдгар указал на губу.
— Жених, — потупившись, пробормотала девушка и низко опустила голову. — Я заслужила, я неблагодарная.
— Вздор!
Пусть он незнаком с таинственным женихом, да и утопленницу видит в первый раз, Эдгар не сомневался, бить ее не за что. Женщин вообще нельзя бить, низко и подло.
Голубоглазая вновь хлюпнула носом. Спохватившись, Эдгар опять одолжил ей пальто, теперь уже окончательно. Хмель выветрился, равно как и приподнятое настроение, в душе поселилась тревога, и породила ее странная девушка. Сколько ей? Может, пятнадцать, может, двадцать, с такой внешностью точно не скажешь.
— Пойдем! — маг принял решение.
Нечего стоять на морозе, когда рядом квартира, а в ней — горячий чай.
Спустя пару минут они уже стояли в узкой прихожей. Девушка стыдливо жалась к двери и твердила: «Не надо, я лучше пойду». Эдгар лишь фыркал. Вообразила тоже! Пока гостья не видела, он нашептал заклинание и подсушил собственную одежду. Если заболеет, другим не поможет. На девушке экспериментировать не решился: опасно, заклинание нестабильно, может обжечь. Вроде, не переборщил, ботинки не дымятся, рубашка цела. Делает успехи!
— Ты не бойся, — Эдгар повесил пальто на крючок и, нагнувшись, стянул с окоченевших девичьих ног туфли.
Ступни действительно оказались как ледышки. Девушка вспыхнула, когда он принялся их массировать, согревая, снова пробормотала свое «не надо». Не иначе, решила, будто спаситель принял ее за девицу легкого поведения, пришлось разубедить. Незнакомка не поверила. Словно окаменев, она напряженно наблюдала за действиями Эдгара, когда он решил прибегнуть к магии, и вовсе тоненько, сипло крикнула: «Нет!» и попыталась сбежать.
— Куда ты, дуреха? — молодой человек с трудом усадил ее на место.
Хрупкая, щуплая, откуда что берется? Нельзя ей на улицу, точно не выживет.
— Мне… мне на реку надо, — хлюпнула носом девушка.
Вот ведь упрямая!
— Топиться? — зло уточнил Эдгар.
Она застенчиво кивнула.
— Через мой труп! — безапелляционно заявил маг.
Праздник скоро, а она счеты с жизнью сводить. И из-за чего — дурных людей. Плюнуть и растереть, спасибо, избавилась от гнилых душ. Может, Сиреневая фея ей какой подарок сделает в качестве исключения, заслужила, бедняжка.
Перед Эдгаром встал вопрос, куда положить гостью. Кровать одна, дивана нет. М-да, проблема! И к друзьям не сунешься, поздно.
— Коньяк пьешь?
Эдгар открыл шкафчик и загремел бутылками. Вроде, у него оставалось коньяка на донышке.
Девушка за спиной зашлась кашлем. Похоже, тут коньяк не поможет, нужно сбегать к аптекарю и забыть о кровати. На полу жестко, сквозняк, но нельзя же уложить туда больную. Лишь бы воспаления легких не подхватила! Эдгар ничего не смыслил в лечебной магии, а врач… Он тяжко вздохнул. Врач обойдется дорого, в остатки текущих сбережений. Увы, с работой не густо, в праздники и вовсе.
— Вот!
Эдгар всучил в дрожащие девичьи пальцы рюмку с янтарной жидкостью и посоветовал:
— Пей залпом.
Незнакомка вряд ли прежде пробовала спиртное, лучше так, чем по правилам.
Девушка подозрительно принюхалась, но приняла «лекарство».
— Как тебя зовут?
Глупо, конечно, надо было сразу познакомиться, но лучше поздно, чем никогда.
— Уна.
При мягком домашнем свете девушка оказалась симпатичной, пусть не красавицей, а вот одежда выглядела куда хуже, заплата на заплате.
— А меня Эдгар, — молодой человек широко, приветливо улыбнулся и чихнул, испортив произведенное впечатление.
— Вам бы тоже коньяку, — посочувствовала Уна.
— Не осталось, — развел руками Эдгар и, достав носовой платок, высморкался. Нехорошо при даме, но шмыгать носом еще хуже. — И давай на «ты», я не старый.
Не помогло заклинание, зря сразу о нем не вспомнил, тогда бы не простыл. И недалеко, вроде, идти, пару минут, а вот…
Девушка кивнула и, замявшись, попросила:
— Можно у огня погреться?
Вскоре она обнимала пузатую печку, а Эдгар в пальто нараспашку трусил к аптекарю. Он не обрадовался позднему посетителю, пришлось долго барабанить в дверь, пока не зажегся свет на втором этаже, и не послышались шаркающие шаги. Деньги немного повысили настроение хозяина, и он, бурча, согласился выдать микстуру.
Обратно Эдгар почти бежал и с облегчением выдохнул, застав Уну на прежнем месте, в прежней позе. Не обокрала и не потеряла сознание — мужчина сам не знал, чего опасался больше. Как выяснилось, он не зря потревожил аптекаря: лоб Уны горел, острые плечи сотрясались от грудного кашля. Игнорируя словесные протесты и удары кулачков по спине, Эдгар отнес больную на постель и принялся раздевать. Тут она словно обезумела, накинулась на него, словно дикая кошка.
— Я не такая! — лицо девушки раскраснелось от жара и возмущения. — Если бедная, то вовсе не значит, будто с каждым готова!
— Не стану я тебя насиловать, — обиженно буркнул Эдгар.
Все руки расцарапала! Вот зачем спустился, прошел бы мимо, спокойно лег спать. Ага, а бедная девочка покоилась бы на дне реки.
— Совсем? — уточнила притихшая Уна.
— И в бордель не продам. А теперь позволь, наконец, снять платье. Оно мокрое, а ты простыла.
Девушка затихла, только непомерно большие для исхудавшего лица глаза с тревогой следили за Эдгаром. Ему прежде доводилось раздевать женщин, но несколько с другими целями. Теперь же пуговицы казались слишком мелкими, постоянно выскальзывали из неуклюжих пальцев; мокрая ткань едва ли не срослась с кожей.
Щеки Уны залились густым румянцем, когда платье полетело на пол, и судорожно прикрыла грудь. Старенькая сорочка почти ничего не прикрывала, но, по мнению Эдгара, таким мог бы польститься только некрофил без зачатков совести. Синюшная, в «гусиной коже», с выпирающими костями и практически полностью отсутствовавшими вторичными половыми признаками, девушка вызывала жалость, а не желание.
— Представь, что я врач, — вздохнул Эдгар, хотя понимал, вряд ли удастся. — Тебя нужно растереть. Спину и грудь, — после короткой заминки добавил он.
Уна замотала головой:
— Вы мужчина.
— А я женюсь, если сделаю плохо, и все деньги на тебя перепишу. Честное слово. Маги много зарабатывают.
Тут Эдгар соврал, не насчет обещания, а насчет денег. Ученику мага на золотые горы рассчитывать не приходилось.
Девушка задумалась, но очередной грудной спазм разрешил ее сомнения. Тонкие руки, дрогнув, сползли на простыню, и молодой человек, немного повозившись, сумел стянуть сорочку. Девичье тело оказалось холодным, таким холодным, что Эдгар сначала испугался. Какое желание, когда вся забота согреть, растереть. Он и не запомнил ничего толком, пока разгонял кровь ладонями. Напряженная Уна то и дело кашляла.
— Сейчас, сейчас! — Эдгар торопился и впервые в жизни досадовал на наличие у женщин груди: будь она плоской, дело пошло бы быстрее.
Перевернув подопечную на живот, маг точно так же растер ей спину и хорошенько укрыл, подоткнув одеяло. Теперь оставалось только ждать, к утру станет лучше или хуже.
Эдгар вытер вспотевший лоб и прислушался к чужому дыханию — натяжное, сиплое. Лишь бы не слегла в беспамятстве! Маг осторожно притронулся к Уне — горячая.
Снова в маленькой квартирке закипела бурная деятельность. Эдгар грел воду, шипя, готовил едкие растирки с перцем, вытащив старые конспекты, пытался оживить в памяти те немногие знания по медицине, с которыми знакомили преподаватели. К утру он совсем выбился из сил, однако Уне не стало лучше, наоборот, она металась в беспокойном бреду, покрылась бисеринками пота.
Опустив голову на сложенные руки, измученный Эдгар сидел у кровати. Занимался рассвет, а он так и не прилег. Впрочем, мысли его занимали иные вещи — молодой человек гадал, выживет ли девушка, решал сложную дилемму: пожертвовать сбережениями или довериться судьбе. Хоть монетку подбрасывай! Исход дела решила случайность: Уна тоненько застонала и выпростала руку из-под одеяла. Влажная, горячая, она свесилась на ладонь мага, и Эдгар принял решение. Ничего, с квартирным хозяином можно договориться, есть у друзей, а потом, после праздничных недель, снова пойдут заказы.
— Ты только дотерпи, — поспешно натягивая пальто, шепнул мужчина, — только дотерпи!
Город спал, убаюканный серыми рассветными сумерками, даже фонарщики не спешили притушить фитили. Эдгар в гордом одиночестве, не замечая колючего ветра в лицо, в пальто нараспашку несся к дому ближайшего врача. На перекрестке он поскользнулся, больно ударился копчиком, но тут же вскочил. Перед глазами стояло хрупкое девичье запястье. Эдгар должен успеть, должен!
Взлетев на заснеженное крыльцо — ночью завьюжило, — молодой человек забарабанил в дверь, сначала руками, потом и ногами. Он стучал и стучал, пока сонная служанка не спросила, что ему нужно.
— Врача! Плачу вдвойне! — выпалил Эдгар.
Если он не согласится, другой живет в двух кварталах, Уна может не дождаться.
Служанка сладко зевнула и посторонилась, впуская гостя в жарко накопленную прихожую, однако молодой человек предпочел подождать на улице. Через пару минут, показавшихся ему вечностью, вышел лекарь с дежурным чемоданчиком в руках.
— Кто умирает-то? — понятливо поинтересовался он, шагая вслед за нетерпеливо приплясывавшим Эдгаром.
— Девушка, — он предпочел не углубляться, что девушка не его.
На этом беседа оборвалась, каждый думал о своем.
Врач нашел Уну совсем плохой и, выставив Эдгара из комнаты, осмотрел. Вердикт оказался неутешительный: переохлаждение, лихорадка, воспаление легких. Шансов немного: Уна слишком слаба. Эдгару показалось, врач словно намекал: не стоит тратиться, оплатите визит и готовьте гроб, но он не собирался сдаваться. Раз судьба свела его с горе-утопленницей, молодой человек в ответе за ее жизнь.
— Как знаете, — пожал плечами эскулап и, оставив молодого человека стеречь покой больной, отправился за недостающим лекарствами.
Врач провозился с девушкой до утра и опустошил карманы Эдгара.
Ночь накануне праздника выдалась морозной. Утомленные приятными хлопотами горожане мирно спали в своих постелях, лишь запоздалые гуляки нарушали покой одиночными песнями во славу грядущего года.
— Спасибо за вечер, дальше я пройдусь пешком.
Молодой мужчина среднего телосложения натянул перчатки и вышел из наемной кареты на набережной сонной реки. Затянутая гладким, напоминавшим зеркало льдом, она казалась декорацией к спектаклю. Молодежь успела оставить на ней росчерки от лезвий коньков — новая забава как раз входила в моду.
Дома слепыми прямоугольниками потухших окон смотрели на бульвар со скелетами чахлых лип. Вертелись на трубах флюгера, искрились от снега черепичные крыши.
Экипаж укатил дальше, обдав мужчину брызгами снежной крошки. В нем остались двое мужчин и женщина. Все они чуть захмелели и возвращались с празднования важного события — свадьбы общего знакомого.
— Луна-то какая! — запрокинув голову, восторженно протянул мужчина и поправил сбившуюся на одно ухо меховую шапку.
Ясно, поэтому и морозно. Если так пойдет, публичные гуляния отменят, чтобы избежать несчастных случаев. К сожалению, не все умели соизмерять возможности и потребности и засыпали в снегу, никаким фейерверками не разбудишь. Как следствие — замерзали.
Шутки шутками, а остался всего один день.
Молодой человек крякнул, предвкушая, как развернет яркую оберточную бумагу, как, чуть стесняясь, вручит скромный подарок Анетке. Может, даже скромно оставит среди других под венком на двери, пусть сама догадается от кого. Он втайне надеялся, что после подарка Анетка таки обратит на него внимание. Глупое романтичное чувство, нет, чтобы, как приятели, не вздыхать по женщине, а наслаждаться доступными вариантами.
Ботинки на тонкой подошве, жертва во имя моды, гнали домой. Холод брусчатки стремительно проникал под кожу, дыхание тонкой струйкой пара поднималась к небу.
Потрескивая, мигали фонари у моста. Наверное, погаснут, но Эдгар не боялся темноты — глупо с его профессией. Да и какой он маг, если не сумеет сотворить персональный огонек? Пусть пока начинающий, ученик, но все же.
Молодой человек взбежал на мост. Он уже видел окна своей квартиры — вон она, на втором этаже углового дома. Маг специально подбирал ее, чтобы любоваться водой, правда, не учел, что зимой за вид придется платить вечными сквозняками. Да и стоила квартира прилично, Эдгар всерьез подумывал, не сменить ли ее на что-нибудь попроще.
— Апчхи!
Мужчина остановился и, помедлив, вернулся.
Пронзительный высокий звук донесся из-под моста. Вряд ли это русалка, но надо проверить. Возможно, будь он старше, прикинулся бы глухим и через пару минут грелся бы у печки с изразцами, но Эдгару пару месяцев назад исполнилось двадцать два, и он не успел растерять энтузиазма молодости.
Под мостом, сгорбившись, сидела девушка. Простоволосая, явно в платье с чужого плеча, она стучала зубами и хлюпала красным носом. Ни пальто, ни перчаток, на ногах — рваные туфельки. А вокруг снег, ноги наверняка превратились в ледышки.
Рядом с девушкой лежал большой камень. Приглядевшись, Эдгар заметил веревку. Нехорошая мысль закралась в голову: уж не решила ли незнакомка покончить жизнь самоубийством?
— Что ты здесь делаешь? — он стремительно шагнул из света во тьму.
Девушка вздрогнула и обернулась. Сверкнули большие, полные слез глаза.
— Я… я… Уходите, прошу вас!
Она шмыгнула носом и отвернулась.
— Ну уж нет! — Эдгар решительно подошел к ней и накинул пальто на плечи.
Ничего, не замерзнет за пару минут, а она согреется.
— Спппасибо, — растерянно пробормотала бедовая и уткнулась носом в шершавую ткань. — Только не нужно.
Сразу видно, лгала, вон как вцепилась в пальто. Пусть отогревается.
— Что ты тут делаешь?
Эдгар пристроился рядом, стараясь не подавать виду, что ему тоже холодно. Ничего, он мужчина, потерпит.
— Свожу счеты с жизнью, — абсолютно серьезно, без запинки ответила незнакомка и, поднявшись, стыдливо попросила: — Вы не могли бы отойти, я при чужих стесняюсь. Вот никак собраться с духом не могла… Не беспокойтесь, пальто я на парапете оставлю.
Она действительно потянулась за веревкой. Этого мужчина стерпеть не смог, сгреб девицу в охапку и, обозвав дурой, потащил наверх, на бульвар. Несостоявшаяся утопленница активно сопротивлялась и твердила, что ей непременно нужно на тот свет.
— Я тебе дам — топиться!
Эдгар влепил ей звонкую пощечину и мстительно сдернул пальто с плеч: не заслужила.
— Меня жених бросил, — хныкала девушка, бросая тоскливые взгляды на реку.
— Другого найдешь.
— Меня с квартиры выгнали, — не унималась незнакомка.
— Новую снимешь.
— И денег нет, — со вздохом закончила печальную повесть спасенная.
Теперь, в свете фонаря, Эдгар мог рассмотреть ее. Огромные, словно кукольные, голубые глаза на невзрачном треугольном личике, растрепанные пепельные волосы. Губа разбита, но кровь уже не сочится. Тоненькая, даже тощая, в чем только душа держится?
— Кто? — Эдгар указал на губу.
— Жених, — потупившись, пробормотала девушка и низко опустила голову. — Я заслужила, я неблагодарная.
— Вздор!
Пусть он незнаком с таинственным женихом, да и утопленницу видит в первый раз, Эдгар не сомневался, бить ее не за что. Женщин вообще нельзя бить, низко и подло.
Голубоглазая вновь хлюпнула носом. Спохватившись, Эдгар опять одолжил ей пальто, теперь уже окончательно. Хмель выветрился, равно как и приподнятое настроение, в душе поселилась тревога, и породила ее странная девушка. Сколько ей? Может, пятнадцать, может, двадцать, с такой внешностью точно не скажешь.
— Пойдем! — маг принял решение.
Нечего стоять на морозе, когда рядом квартира, а в ней — горячий чай.
Спустя пару минут они уже стояли в узкой прихожей. Девушка стыдливо жалась к двери и твердила: «Не надо, я лучше пойду». Эдгар лишь фыркал. Вообразила тоже! Пока гостья не видела, он нашептал заклинание и подсушил собственную одежду. Если заболеет, другим не поможет. На девушке экспериментировать не решился: опасно, заклинание нестабильно, может обжечь. Вроде, не переборщил, ботинки не дымятся, рубашка цела. Делает успехи!
— Ты не бойся, — Эдгар повесил пальто на крючок и, нагнувшись, стянул с окоченевших девичьих ног туфли.
Ступни действительно оказались как ледышки. Девушка вспыхнула, когда он принялся их массировать, согревая, снова пробормотала свое «не надо». Не иначе, решила, будто спаситель принял ее за девицу легкого поведения, пришлось разубедить. Незнакомка не поверила. Словно окаменев, она напряженно наблюдала за действиями Эдгара, когда он решил прибегнуть к магии, и вовсе тоненько, сипло крикнула: «Нет!» и попыталась сбежать.
— Куда ты, дуреха? — молодой человек с трудом усадил ее на место.
Хрупкая, щуплая, откуда что берется? Нельзя ей на улицу, точно не выживет.
— Мне… мне на реку надо, — хлюпнула носом девушка.
Вот ведь упрямая!
— Топиться? — зло уточнил Эдгар.
Она застенчиво кивнула.
— Через мой труп! — безапелляционно заявил маг.
Праздник скоро, а она счеты с жизнью сводить. И из-за чего — дурных людей. Плюнуть и растереть, спасибо, избавилась от гнилых душ. Может, Сиреневая фея ей какой подарок сделает в качестве исключения, заслужила, бедняжка.
Перед Эдгаром встал вопрос, куда положить гостью. Кровать одна, дивана нет. М-да, проблема! И к друзьям не сунешься, поздно.
— Коньяк пьешь?
Эдгар открыл шкафчик и загремел бутылками. Вроде, у него оставалось коньяка на донышке.
Девушка за спиной зашлась кашлем. Похоже, тут коньяк не поможет, нужно сбегать к аптекарю и забыть о кровати. На полу жестко, сквозняк, но нельзя же уложить туда больную. Лишь бы воспаления легких не подхватила! Эдгар ничего не смыслил в лечебной магии, а врач… Он тяжко вздохнул. Врач обойдется дорого, в остатки текущих сбережений. Увы, с работой не густо, в праздники и вовсе.
— Вот!
Эдгар всучил в дрожащие девичьи пальцы рюмку с янтарной жидкостью и посоветовал:
— Пей залпом.
Незнакомка вряд ли прежде пробовала спиртное, лучше так, чем по правилам.
Девушка подозрительно принюхалась, но приняла «лекарство».
— Как тебя зовут?
Глупо, конечно, надо было сразу познакомиться, но лучше поздно, чем никогда.
— Уна.
При мягком домашнем свете девушка оказалась симпатичной, пусть не красавицей, а вот одежда выглядела куда хуже, заплата на заплате.
— А меня Эдгар, — молодой человек широко, приветливо улыбнулся и чихнул, испортив произведенное впечатление.
— Вам бы тоже коньяку, — посочувствовала Уна.
— Не осталось, — развел руками Эдгар и, достав носовой платок, высморкался. Нехорошо при даме, но шмыгать носом еще хуже. — И давай на «ты», я не старый.
Не помогло заклинание, зря сразу о нем не вспомнил, тогда бы не простыл. И недалеко, вроде, идти, пару минут, а вот…
Девушка кивнула и, замявшись, попросила:
— Можно у огня погреться?
Вскоре она обнимала пузатую печку, а Эдгар в пальто нараспашку трусил к аптекарю. Он не обрадовался позднему посетителю, пришлось долго барабанить в дверь, пока не зажегся свет на втором этаже, и не послышались шаркающие шаги. Деньги немного повысили настроение хозяина, и он, бурча, согласился выдать микстуру.
Обратно Эдгар почти бежал и с облегчением выдохнул, застав Уну на прежнем месте, в прежней позе. Не обокрала и не потеряла сознание — мужчина сам не знал, чего опасался больше. Как выяснилось, он не зря потревожил аптекаря: лоб Уны горел, острые плечи сотрясались от грудного кашля. Игнорируя словесные протесты и удары кулачков по спине, Эдгар отнес больную на постель и принялся раздевать. Тут она словно обезумела, накинулась на него, словно дикая кошка.
— Я не такая! — лицо девушки раскраснелось от жара и возмущения. — Если бедная, то вовсе не значит, будто с каждым готова!
— Не стану я тебя насиловать, — обиженно буркнул Эдгар.
Все руки расцарапала! Вот зачем спустился, прошел бы мимо, спокойно лег спать. Ага, а бедная девочка покоилась бы на дне реки.
— Совсем? — уточнила притихшая Уна.
— И в бордель не продам. А теперь позволь, наконец, снять платье. Оно мокрое, а ты простыла.
Девушка затихла, только непомерно большие для исхудавшего лица глаза с тревогой следили за Эдгаром. Ему прежде доводилось раздевать женщин, но несколько с другими целями. Теперь же пуговицы казались слишком мелкими, постоянно выскальзывали из неуклюжих пальцев; мокрая ткань едва ли не срослась с кожей.
Щеки Уны залились густым румянцем, когда платье полетело на пол, и судорожно прикрыла грудь. Старенькая сорочка почти ничего не прикрывала, но, по мнению Эдгара, таким мог бы польститься только некрофил без зачатков совести. Синюшная, в «гусиной коже», с выпирающими костями и практически полностью отсутствовавшими вторичными половыми признаками, девушка вызывала жалость, а не желание.
— Представь, что я врач, — вздохнул Эдгар, хотя понимал, вряд ли удастся. — Тебя нужно растереть. Спину и грудь, — после короткой заминки добавил он.
Уна замотала головой:
— Вы мужчина.
— А я женюсь, если сделаю плохо, и все деньги на тебя перепишу. Честное слово. Маги много зарабатывают.
Тут Эдгар соврал, не насчет обещания, а насчет денег. Ученику мага на золотые горы рассчитывать не приходилось.
Девушка задумалась, но очередной грудной спазм разрешил ее сомнения. Тонкие руки, дрогнув, сползли на простыню, и молодой человек, немного повозившись, сумел стянуть сорочку. Девичье тело оказалось холодным, таким холодным, что Эдгар сначала испугался. Какое желание, когда вся забота согреть, растереть. Он и не запомнил ничего толком, пока разгонял кровь ладонями. Напряженная Уна то и дело кашляла.
— Сейчас, сейчас! — Эдгар торопился и впервые в жизни досадовал на наличие у женщин груди: будь она плоской, дело пошло бы быстрее.
Перевернув подопечную на живот, маг точно так же растер ей спину и хорошенько укрыл, подоткнув одеяло. Теперь оставалось только ждать, к утру станет лучше или хуже.
Эдгар вытер вспотевший лоб и прислушался к чужому дыханию — натяжное, сиплое. Лишь бы не слегла в беспамятстве! Маг осторожно притронулся к Уне — горячая.
Снова в маленькой квартирке закипела бурная деятельность. Эдгар грел воду, шипя, готовил едкие растирки с перцем, вытащив старые конспекты, пытался оживить в памяти те немногие знания по медицине, с которыми знакомили преподаватели. К утру он совсем выбился из сил, однако Уне не стало лучше, наоборот, она металась в беспокойном бреду, покрылась бисеринками пота.
Опустив голову на сложенные руки, измученный Эдгар сидел у кровати. Занимался рассвет, а он так и не прилег. Впрочем, мысли его занимали иные вещи — молодой человек гадал, выживет ли девушка, решал сложную дилемму: пожертвовать сбережениями или довериться судьбе. Хоть монетку подбрасывай! Исход дела решила случайность: Уна тоненько застонала и выпростала руку из-под одеяла. Влажная, горячая, она свесилась на ладонь мага, и Эдгар принял решение. Ничего, с квартирным хозяином можно договориться, есть у друзей, а потом, после праздничных недель, снова пойдут заказы.
— Ты только дотерпи, — поспешно натягивая пальто, шепнул мужчина, — только дотерпи!
Город спал, убаюканный серыми рассветными сумерками, даже фонарщики не спешили притушить фитили. Эдгар в гордом одиночестве, не замечая колючего ветра в лицо, в пальто нараспашку несся к дому ближайшего врача. На перекрестке он поскользнулся, больно ударился копчиком, но тут же вскочил. Перед глазами стояло хрупкое девичье запястье. Эдгар должен успеть, должен!
Взлетев на заснеженное крыльцо — ночью завьюжило, — молодой человек забарабанил в дверь, сначала руками, потом и ногами. Он стучал и стучал, пока сонная служанка не спросила, что ему нужно.
— Врача! Плачу вдвойне! — выпалил Эдгар.
Если он не согласится, другой живет в двух кварталах, Уна может не дождаться.
Служанка сладко зевнула и посторонилась, впуская гостя в жарко накопленную прихожую, однако молодой человек предпочел подождать на улице. Через пару минут, показавшихся ему вечностью, вышел лекарь с дежурным чемоданчиком в руках.
— Кто умирает-то? — понятливо поинтересовался он, шагая вслед за нетерпеливо приплясывавшим Эдгаром.
— Девушка, — он предпочел не углубляться, что девушка не его.
На этом беседа оборвалась, каждый думал о своем.
Врач нашел Уну совсем плохой и, выставив Эдгара из комнаты, осмотрел. Вердикт оказался неутешительный: переохлаждение, лихорадка, воспаление легких. Шансов немного: Уна слишком слаба. Эдгару показалось, врач словно намекал: не стоит тратиться, оплатите визит и готовьте гроб, но он не собирался сдаваться. Раз судьба свела его с горе-утопленницей, молодой человек в ответе за ее жизнь.
— Как знаете, — пожал плечами эскулап и, оставив молодого человека стеречь покой больной, отправился за недостающим лекарствами.
Врач провозился с девушкой до утра и опустошил карманы Эдгара.
