Мой врач говорит, что я должен чаще улыбаться. Дескать, мой внутренний пессимист должен оттаять от такого регулярного упражнения, организм будет обманут аутотренингом, и депрессия уйдет сама собой. В этой гипотезе (неудачной, в чем главная её прелесть) есть фундаментальный просчёт - это надо делать от души.
Возможно его смутило то, что я молча кивал головой. Да я его и не слушал особо. В голове заела одна песня, как наваждение, вот я в такт и кивал.
Не знаю, зачем хожу на эти сеансы. Наверное, от скуки. Это не вопрос чудесного исцеления. Когда ты слишком долго пребываешь в безумии, начинаешь его любить. Такой вот стокгольмский синдром внутри отдельно взятой головы.
Попробую, это даже забавно. Стрёмно, но забавно.
"Пока не надо", - говорит доктор. Да я не начинал ещё. Это тестовый прогон.
Тяжело выбираться из дома, если ты интраверт. Разговоры с людьми, особенно с незнакомыми, выбивают из колеи. И чем чаще это происходит, тем сильнее хочется любить свои стены, которые называешь "домом". Сначала терпишь, стиснув зубы, потом ругаешь себя за то, что не придумал способа не выходить в этот больной безумный мир. А потом просто ненавидишь людей. Вообще всех.
Кассирша в супермаркете не сводила с меня глаз, пока это не стало ей мешать исполнять свои обязанности. Она была у меня первой жертвой. В смысле, первым подопытным кроликом. Светил своей самой лучезарной улыбкой, аж челюсти свело. Забыла выдать пакет. Пришлось напомнить.
Вспоминается старая байка про депрессивного пациента, которому психолог посоветовал сходить в цирк на знаменитого клоуна. Очень поучительно.
Возвращался домой в ночи, пристали два гопника. Хотели внимания, общения и денег. "Не в этот раз", - улыбнулся им так широко, как только мог. От чего немедленно потерял сознание. Минус кошелёк и два зуба. Спасибо, доктор!
Человеческая жизнь - череда внутренних изменений. Мы так не договаривались. Если человек по природе своей консервативен, то я должен быть предводителем всех консерваторов. Бывает, просидишь дома месяц-другой, потом выходишь на улицу, а там, где должен лежать снег, по щиколотку выросла трава. Приходится присесть на скамейку и отдышаться.
"Я и есть этот знаменитый клоун", - так заканчивается эта байка. Это должно быть смешно?
Я в метро. Стою, прислонившись спиной к надписи "Не прислоняться". Я собран, изображаю приветливость. Улыбнулся влево, вправо, по центру, закончил упражнение. То есть продолжил. Вижу девушку, молодую и, наверное, симпатичную. Улыбается в ответ. Растягиваю рот еще шире. Она смотрит на меня, я на нее. Странная какая-то. Обычно в такие моменты брезгливо отводят взгляд. Может, тоже болеет? Она выходит на следующей станции.
Я пробовал работать. Устроился в офис. Почти весь первый день просидел в туалете. Просто трясло, когда заставлял себя открыть дверь кабинки и выйти. Мучался так неделю, потом уволился. Видимо, это не мое.
Я рванул за барышней. Даже удивился своей прыти. Любопытство перевесило все остальное. Догнал её, схватил за локоть. "К какому врачу ты ходишь?", - спрашиваю. Больше не улыбается: лицо кирпичом, глаза - две бездушные пуговицы. Это точно она?
Следующий приём. Смотрю в окно за спиной доктора. Видно только небо. Оно безжизненно синее. Он спрашивает меня про эксперимент.
"К какому врачу ты ходишь?", - пытаюсь до неё достучаться. Делает вид, что не понимает. "Это же терапия такая, врач прописал, как и мне!", - начинаю истерить. "Отпусти меня, идиот больной", - вырывается и, оглядываясь, убегает.
Отличный эксперимент, говорю. "Очень помог", - продолжаю смотреть в окно. Теперь я знаю, что делать, в каждой непонятной ситуации. Даже при ядерном взрыве.
Чаще улыбаться.
Возможно его смутило то, что я молча кивал головой. Да я его и не слушал особо. В голове заела одна песня, как наваждение, вот я в такт и кивал.
Не знаю, зачем хожу на эти сеансы. Наверное, от скуки. Это не вопрос чудесного исцеления. Когда ты слишком долго пребываешь в безумии, начинаешь его любить. Такой вот стокгольмский синдром внутри отдельно взятой головы.
Попробую, это даже забавно. Стрёмно, но забавно.
"Пока не надо", - говорит доктор. Да я не начинал ещё. Это тестовый прогон.
Тяжело выбираться из дома, если ты интраверт. Разговоры с людьми, особенно с незнакомыми, выбивают из колеи. И чем чаще это происходит, тем сильнее хочется любить свои стены, которые называешь "домом". Сначала терпишь, стиснув зубы, потом ругаешь себя за то, что не придумал способа не выходить в этот больной безумный мир. А потом просто ненавидишь людей. Вообще всех.
Кассирша в супермаркете не сводила с меня глаз, пока это не стало ей мешать исполнять свои обязанности. Она была у меня первой жертвой. В смысле, первым подопытным кроликом. Светил своей самой лучезарной улыбкой, аж челюсти свело. Забыла выдать пакет. Пришлось напомнить.
Вспоминается старая байка про депрессивного пациента, которому психолог посоветовал сходить в цирк на знаменитого клоуна. Очень поучительно.
Возвращался домой в ночи, пристали два гопника. Хотели внимания, общения и денег. "Не в этот раз", - улыбнулся им так широко, как только мог. От чего немедленно потерял сознание. Минус кошелёк и два зуба. Спасибо, доктор!
Человеческая жизнь - череда внутренних изменений. Мы так не договаривались. Если человек по природе своей консервативен, то я должен быть предводителем всех консерваторов. Бывает, просидишь дома месяц-другой, потом выходишь на улицу, а там, где должен лежать снег, по щиколотку выросла трава. Приходится присесть на скамейку и отдышаться.
"Я и есть этот знаменитый клоун", - так заканчивается эта байка. Это должно быть смешно?
Я в метро. Стою, прислонившись спиной к надписи "Не прислоняться". Я собран, изображаю приветливость. Улыбнулся влево, вправо, по центру, закончил упражнение. То есть продолжил. Вижу девушку, молодую и, наверное, симпатичную. Улыбается в ответ. Растягиваю рот еще шире. Она смотрит на меня, я на нее. Странная какая-то. Обычно в такие моменты брезгливо отводят взгляд. Может, тоже болеет? Она выходит на следующей станции.
Я пробовал работать. Устроился в офис. Почти весь первый день просидел в туалете. Просто трясло, когда заставлял себя открыть дверь кабинки и выйти. Мучался так неделю, потом уволился. Видимо, это не мое.
Я рванул за барышней. Даже удивился своей прыти. Любопытство перевесило все остальное. Догнал её, схватил за локоть. "К какому врачу ты ходишь?", - спрашиваю. Больше не улыбается: лицо кирпичом, глаза - две бездушные пуговицы. Это точно она?
Следующий приём. Смотрю в окно за спиной доктора. Видно только небо. Оно безжизненно синее. Он спрашивает меня про эксперимент.
"К какому врачу ты ходишь?", - пытаюсь до неё достучаться. Делает вид, что не понимает. "Это же терапия такая, врач прописал, как и мне!", - начинаю истерить. "Отпусти меня, идиот больной", - вырывается и, оглядываясь, убегает.
Отличный эксперимент, говорю. "Очень помог", - продолжаю смотреть в окно. Теперь я знаю, что делать, в каждой непонятной ситуации. Даже при ядерном взрыве.
Чаще улыбаться.
