Часы в офисе идут издевательски медленно. Есть мнение, что это один из внутренних инструментов повышения эффективности. На улице уже темно, а эта сволочь показывает, что до конца рабочего дня можно успеть свернуть пару гор. В глазах мутно, в ушах звон, в душе пожар. Стены напоминают картины Дали — такие же кривые и текучие. Секундная стрелка отдаётся в подсознании траурным протяжным звоном. Ну сколько там еще осталось?! Бом-бом…
Наконец постучали в рельс. Ноги на инстинктах, отработанных годами, срываются в сторону выхода. До любимого кабака (он же ближайший) три сотни метров. Добираюсь туда в три прыжка. Почти ломая входную дверь, рыком Тарзана кричу знакомому бармену (они все знакомые, в общем-то): «Как обычно!»
Первая стопка ушла незамеченной. Как редкая влага сквозь песок Сахары. Похрюкивая, с кряканьем, опрокидываю вторую. Она заходит как повторный прыжок с парашютом — манящая и пугающая одновременно. Словно Гамельнский крысолов провожаю эскадрон своих шальных мыслей в правильном направлении. Постепенно взгляд проясняется, все вокруг становится ярче. Теплею изнутри. Я как маленькая печка, у которой приоткрыли створку. После третьей печка превращается в бога Шиву — я многорук, синеват и загадочен. Грациозным жестом одной из новых рук повелеваю виночерпию повторить.
Осматриваюсь. Заведение как из эпохи серебряного века русской поэзии. Царит полумрак, в воздухе висит дым от якобы запрещенных электронных околотабачных приблуд, народец под стать — мрачен, карикатурен и почти пьян. За соседним столом мог рубить свои строфы Маяковский, а у выхода — спать Есенин. Но вместо них полулежит странный посетитель с квадратным лицом и диким взглядом. Похоже, рабочий день у него закончился раньше моего. На месяц-другой.
Глаз цепляется за барышень. Каждая следующая краше предыдущей. Принятое горячительное растапливает сердце. Хочется вынуть его и немедленно подарить первой встречной. В крайнем случае, второй. В груди разгорается огонь Прометея. Чувствую себя живым.
Внезапно вспоминаю одну очень грустную вещь, и фаза подвигов быстро сменяется унынием. На глазах слезами проступает древнерусская тоска об упущенных возможностях, уходящей молодости и всём таком остальном. Становится так грустно, что хочется набить кому-нибудь морду. Это знак. Почти красный флаг. На опыте понимаю, что пора завязывать, иначе быть беде. Змей-искуситель в душе и ангел-хранитель на плече начали очередную схватку. Когда был помоложе, перевес всегда оказывался на тёмной стороне. Сейчас холодный рассудок не хочет сдаваться, поэтому беру еще три шота «на ход ноги», подмигиваю красавице напротив и почти ломаю телефон, вызывая такси. По дороге, на заднем сиденье я все-таки дохожу до серой зоны, когда включается автопилот, и телепортируюсь на родной диван. На секунду наступает фантомное просветление, и я успеваю завести будильник.
Пережит очередной понедельник. Что готовит вторник? Подумаю об этом завтра. Ближе к вечеру.
Бом-бом…
Наконец постучали в рельс. Ноги на инстинктах, отработанных годами, срываются в сторону выхода. До любимого кабака (он же ближайший) три сотни метров. Добираюсь туда в три прыжка. Почти ломая входную дверь, рыком Тарзана кричу знакомому бармену (они все знакомые, в общем-то): «Как обычно!»
Первая стопка ушла незамеченной. Как редкая влага сквозь песок Сахары. Похрюкивая, с кряканьем, опрокидываю вторую. Она заходит как повторный прыжок с парашютом — манящая и пугающая одновременно. Словно Гамельнский крысолов провожаю эскадрон своих шальных мыслей в правильном направлении. Постепенно взгляд проясняется, все вокруг становится ярче. Теплею изнутри. Я как маленькая печка, у которой приоткрыли створку. После третьей печка превращается в бога Шиву — я многорук, синеват и загадочен. Грациозным жестом одной из новых рук повелеваю виночерпию повторить.
Осматриваюсь. Заведение как из эпохи серебряного века русской поэзии. Царит полумрак, в воздухе висит дым от якобы запрещенных электронных околотабачных приблуд, народец под стать — мрачен, карикатурен и почти пьян. За соседним столом мог рубить свои строфы Маяковский, а у выхода — спать Есенин. Но вместо них полулежит странный посетитель с квадратным лицом и диким взглядом. Похоже, рабочий день у него закончился раньше моего. На месяц-другой.
Глаз цепляется за барышень. Каждая следующая краше предыдущей. Принятое горячительное растапливает сердце. Хочется вынуть его и немедленно подарить первой встречной. В крайнем случае, второй. В груди разгорается огонь Прометея. Чувствую себя живым.
Внезапно вспоминаю одну очень грустную вещь, и фаза подвигов быстро сменяется унынием. На глазах слезами проступает древнерусская тоска об упущенных возможностях, уходящей молодости и всём таком остальном. Становится так грустно, что хочется набить кому-нибудь морду. Это знак. Почти красный флаг. На опыте понимаю, что пора завязывать, иначе быть беде. Змей-искуситель в душе и ангел-хранитель на плече начали очередную схватку. Когда был помоложе, перевес всегда оказывался на тёмной стороне. Сейчас холодный рассудок не хочет сдаваться, поэтому беру еще три шота «на ход ноги», подмигиваю красавице напротив и почти ломаю телефон, вызывая такси. По дороге, на заднем сиденье я все-таки дохожу до серой зоны, когда включается автопилот, и телепортируюсь на родной диван. На секунду наступает фантомное просветление, и я успеваю завести будильник.
Пережит очередной понедельник. Что готовит вторник? Подумаю об этом завтра. Ближе к вечеру.
Бом-бом…
