«Мистер Глоуворм». Рассказ
Полина Мельник
https://vk.com/polina_melnik_eksmo_pisatel - личная страница в вк
https://vk.com/polinamelnikpisatel - авторская группа в вк
Громко, натужно хлопнула старая затворка приемного бака, это значит сегодня есть работа, и это хорошо. Разумеется, хорошо не то, что затворка чуть не сломалась от падения груза на дно бака.
– Надо бы ее смазать, – подумал мистер Глоуворм и вздохнул – смазывать эту дряхлую конструкцию было уже добрый десяток лет сущим наказанием для его старой спины.
Но допроситься у начальства новый приемный бак с крепкой затворкой, а лучше вдобавок еще и кушетку с подъемно-поворотным механизмом – было делом почти невозможным.
– Хотя, – рассуждал он, – блок 413 как-то получил новые инструменты. Эх, жаль меня не было с ними на приеме, я бы тоже что-то попросил, хоть бы мелочь – хоть бы хорошую урну для сбора! – от таких мыслей настроение совсем испортилось.
Работа простаивала, и мистер Глоуворм сердито и потому неспеша подошел к приемному баку, крепко обхватил колесо затвора и повернул его, приложив немало усилий.
– Еще и колесо барахлит! – негодовал он.
Дверца приемного бака отъехала, открывая небольшое помещение всего в пару метров с округлыми стенами и вогнутым полом, на потолке которого красовался единственный источник света – отверстие для сброса. На дне бака, в полутьме, лежала работа.
Мистер Глоуворм оглядел сверток, тот был крупным и это было хорошо. Маленькие свертки мистер Глоуворм не любил – мало работы, мало выручки. Да и работать с маленькими было гадко – все-таки он не бесчувственный.
Светлячок вытянул вперед длинные хваткие конечности и подтянул сверток к себе. С трудом взвалив груз на плечо, перенес на кушетку. Хоть груз был тяжелым, и мистер Глоуворм давно находился в почтенном возрасте, он старался обращаться аккуратно – на кушетку груз лег бесшумно. Не даром ему, работнику блока номер четыреста, уже три года подряд выдают поощрения к празднику на Земле.
На той же Земле этот день еще называли чем-то вроде Хотаругари. Здесь, на фабрике «Душ и тел» все любили этот день, по полгода только и бывало разговоров что о прошлом празднике, либо о грядущем. О том, что предстоит сделать и как пройдет танец, сколько людей смогут увидеть, а сколькие – понять послание. Это был единственный день в году, когда светлячки могли покинуть не только фабрику, но и Поле Тумана, за что, собственно, почетный работник фабрики и любил его. И хотя реинкарнация в довольно отвратное мелкое насекомое никого не прельщала, все же свет, что было способно дать брюшко земной твари, был необходим для послания – единственно важной миссии.
Особенно об этом празднике любила говорить молодежь и уж, конечно, их речи редко содержали заветный замысел – они все больше обсуждали Землю и что они собираются посетить после танца, забывая о главном. И это немного расстраивало старика.
Хотя, за почти сорок семь лет, что мистер Глоуворм отдал фабрике, он и сам порядком разуверился в послании. Но все же старик был глубоко убежден – молодежь не должна становиться столь рано скептичной.
Мистер Глоуворм все же считал этот день сильным преувеличением. Хотя, от поощрения к празднику он ни разу не отказывался.
Занятый подобными мыслями, светлячок аккуратно уложил груз, вооружился старыми, побитыми ржавчиной, но все еще изрядно острыми ножницами, и ловким движением распорол сверток. Перебирая тонкими лапами, убрал ткань сначала сверху, после осторожно перевернул груз на бок и вытянул парчу из-под низа. Избавившись от ткани, мистер Глоуворм ярче зажег светильники над кушеткой и склонился над кушеткой, профессионально оценивая работу.
На всей правой стороне выступали мелкие гнойные пузыри – несколько на голове, пара на руках и самые крупные на глазах.
Груз – так за многие годы приучил себя называть тела мистер Глоуворм. Это помогало сохранять лапы рабочими и разум чистым. Груз есть груз. Груз – это просто работа. С телами все сложнее.
Подготовив нужное количество разномастных емкостей – от плоских плошек, до тонких длинных сосудов, он приступил к работе. Для начала по графику работ и Инструкции, которую кстати не так давно сократили всего лишь до 7 пунктов, он приступил к сбору. Лапы ловко подняли тело и перевернули вниз головой, изящный тонкий сосуд с хрустальной крышечкой быстро наполнялся последним воспоминанием.
Этот сосуд был бесполезен – такое редко удавалось хорошо продать и уж тем более, за него нельзя было получить прибавку на фабрике. Однако Инструкция призывала соблюдать этот пункт, и мистер Глоуворм честно исполнял все рекомендации листка в рамке над кушеткой. Закупорив бутыль, старик взял следующую – побольше, и в надежде поднес к телу. Нехотя, медленно в сосуд потекли страхи. Вот за это можно было получить получше – иногда попадались настоящие «сокровища», за которые черные торговцы готовы были хорошо платить. Страхов набралось почти треть бутыли.
– Мало, – с досадой подумал работник блока номер четыреста.
Отставив сосуд, он потянулся за следующим – совсем маленьким и самым ценным.
Хотя в последнее время его едва ли удавалось заполнить даже на донышке, светлячок не терял надежду. Как-то раз, давно, еще лет пятьдесят тому назад, случилось одно забавное происшествие.
Мистер Глоуворм уже к тому моменту работал не первый десяток лет и мог довольно точно прикинуть выручку. В соседнем блоке попался ценный груз – старик, почти без язв, сморщенный и усохший, как зимнее яблоко. Непутевый сосед по глупости заполнил сосуд страхов по инструкции, хотя емкость была самой лучшей и вместительной из всех в наборе.
Мистер Глоуворм улыбнулся своим мыслям – если бы не он тогда, этот олух провалился бы с позором. Свет потоками лился на пол, затекал в щели между кафельными плитками и падал в слив, а его бестолковый сосед бегал и махал лапами, безуспешно пытаясь собрать ценнейшую жидкость во все емкости и плошки. Но работники блоков 400 и 398 пришли на помощь. С того старика натекло четыре бутыли света, полнехонькие, до краев.
Большего заработка мистер Глоуворм не получал в жизни.
Сосуд света стал потихоньку наполняться, совсем по каплям, едва заметно.
– Что ж, обычное дело, – рассуждал работник, терпеливо удерживая в лапах емкость.
Но все же, глубоко в сердцах, он надеялся на повторение того случая хотя бы еще раз.
Света набралось на треть бутыли – в последние годы и это можно было считать успехом. Молодежь вообще отказывалась верить рассказу про того старика, что, по правде сказать, совершенно не удивляло светлячка, хотя и приносило огорчение почетному работнику фабрики.
На каталке остался последний крупный сосуд – это еще из старого набора и его, видимо, забыли убрать. Теперь даже по Инструкции применять его было совсем не обязательно. И без того редко сосуд мыслей прятал в себе что-то ценное, а уж от тела с третью бутыли света и ожидать было нечего.
Окинув взглядом собранное, мистер Глоуворм еще раз осмотрел тело. Женщина, молодая, почти юная. Надежда, конечно, оставалась. Мистер Глоуворм неуверенно вертел в лапах сосуд мыслей – очень уж не хотелось потратить весь свободный вечер на пересмотр собранного содержимого и не обнаружить ничего, за что можно было получить прибавку. Работник снова перевел взгляд на тело – язв совсем немного.
– Что ж, надо еще осмотреться, – Решился мистер Глоуворм и подошел к телу поближе, включив все светильники в блоке.
Свет больно резанул старые, привыкшие к полумраку глаза. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут и свет перестанет причинять боль. Работник четырехсотого блока аккуратно повернул тело на спину, присмотрелся. Поднял одну ногу, затем другую. Перешел к осмотру левой руки и с огорчение убрал сосуд – под левой рукой была огромная язва, доходившая до сердца.
Гнойные пузыри на руках были частым делом. Большинство грузов приходило на фабрику "Душ и Тел" с гниющими глазами или почерневшим низом живота – ничего необычного. Скверна всегда поражала самые доступные места, искушая живущих. Изредко у тел попадались мелкие язвы на сердце – признак высших перерождений, но такого размера нарывы еще никогда не попадались светлячку и он направил свет лампы ниже, чтобы получше рассмотреть.
– Такая язва должна была причинять боль еще при жизни, – подумал старый светлячок, рассматривая изъян внимательнее, – это существо страдало. Но теперь оно на моем столе и больше ничего не чувствует.
Откатив кушетку с сосудами для сбора чуть подальше, мистер Глоуворм подтянул поближе поднос с плошками и один таз для гноя.
– Такими темпами скоро таз заменят на бочку, а ценные емкости и вовсе упразднят, – сетовал он, пока лапы продолжали работу, ловко вскрывая один нарыв за другим и собирая зловонное серое содержимое сначала в плошку, а затем в таз.
– Но все же в Инструкции не должны отменять этот пункт – утешался мыслью он, – ведь только ради Шанса создали это место, только ради Шанса мистер Глоуворм и его дед, и дед его деда делали эту работу.
Теперь в наш век на Поле Тумана построили огромную фабрику. А раньше у светлячков были всего лишь пара острых камней да глиняные плошки. И хоть этого времени мистер Глоуворм, конечно, не помнил и не застал, но так по крайней мере часто говорил его дед. Все то, что делали светлячки, все сотни и тысяч лет, все – ради самого последнего этапа. И все эти скупки у черных торговцев, инструкции, фабрики, прибавки к зарплате – все это было лишь суетой, и старик был искренно в этом убежден.
Лапы проворно вскрывали нарывы – один за другим, другой за третьим. Работа была почти окончена. Мистер Глоуворм с небольшим огорчением последний раз осмотрел тело, что не принесло ему почти никакой выручки.
Старик потянулся за парчой, чтобы укрыть груз и отправить в телоприемник, а другой лапой к выключателю – погасить свет над столом, но вдруг свечение всех ламп в блоке номер четыреста усилилось во сто крат. Глазам стало нестерпимо больно, но старый светлячок продолжал смотреть, не веря, что это происходит: девушка на столе жадно вдохнула и на мгновение открыла глаза, в ту же секунду под оглушительный треск лопнувших ламп – она исчезла.
– Что у тебя тут такое, где свет? Что за перебои! – услышал за спиной мистер Глоуворм.
Но он не смог даже шелохнуться, тихо повторяя одно и то же:
– Я видел это, я дал душе Шанс. Я видел это, я – дал Шанс…
Полина Мельник
https://vk.com/polina_melnik_eksmo_pisatel - личная страница в вк
https://vk.com/polinamelnikpisatel - авторская группа в вк
Громко, натужно хлопнула старая затворка приемного бака, это значит сегодня есть работа, и это хорошо. Разумеется, хорошо не то, что затворка чуть не сломалась от падения груза на дно бака.
– Надо бы ее смазать, – подумал мистер Глоуворм и вздохнул – смазывать эту дряхлую конструкцию было уже добрый десяток лет сущим наказанием для его старой спины.
Но допроситься у начальства новый приемный бак с крепкой затворкой, а лучше вдобавок еще и кушетку с подъемно-поворотным механизмом – было делом почти невозможным.
– Хотя, – рассуждал он, – блок 413 как-то получил новые инструменты. Эх, жаль меня не было с ними на приеме, я бы тоже что-то попросил, хоть бы мелочь – хоть бы хорошую урну для сбора! – от таких мыслей настроение совсем испортилось.
Работа простаивала, и мистер Глоуворм сердито и потому неспеша подошел к приемному баку, крепко обхватил колесо затвора и повернул его, приложив немало усилий.
– Еще и колесо барахлит! – негодовал он.
Дверца приемного бака отъехала, открывая небольшое помещение всего в пару метров с округлыми стенами и вогнутым полом, на потолке которого красовался единственный источник света – отверстие для сброса. На дне бака, в полутьме, лежала работа.
Мистер Глоуворм оглядел сверток, тот был крупным и это было хорошо. Маленькие свертки мистер Глоуворм не любил – мало работы, мало выручки. Да и работать с маленькими было гадко – все-таки он не бесчувственный.
Светлячок вытянул вперед длинные хваткие конечности и подтянул сверток к себе. С трудом взвалив груз на плечо, перенес на кушетку. Хоть груз был тяжелым, и мистер Глоуворм давно находился в почтенном возрасте, он старался обращаться аккуратно – на кушетку груз лег бесшумно. Не даром ему, работнику блока номер четыреста, уже три года подряд выдают поощрения к празднику на Земле.
На той же Земле этот день еще называли чем-то вроде Хотаругари. Здесь, на фабрике «Душ и тел» все любили этот день, по полгода только и бывало разговоров что о прошлом празднике, либо о грядущем. О том, что предстоит сделать и как пройдет танец, сколько людей смогут увидеть, а сколькие – понять послание. Это был единственный день в году, когда светлячки могли покинуть не только фабрику, но и Поле Тумана, за что, собственно, почетный работник фабрики и любил его. И хотя реинкарнация в довольно отвратное мелкое насекомое никого не прельщала, все же свет, что было способно дать брюшко земной твари, был необходим для послания – единственно важной миссии.
Особенно об этом празднике любила говорить молодежь и уж, конечно, их речи редко содержали заветный замысел – они все больше обсуждали Землю и что они собираются посетить после танца, забывая о главном. И это немного расстраивало старика.
Хотя, за почти сорок семь лет, что мистер Глоуворм отдал фабрике, он и сам порядком разуверился в послании. Но все же старик был глубоко убежден – молодежь не должна становиться столь рано скептичной.
Мистер Глоуворм все же считал этот день сильным преувеличением. Хотя, от поощрения к празднику он ни разу не отказывался.
Занятый подобными мыслями, светлячок аккуратно уложил груз, вооружился старыми, побитыми ржавчиной, но все еще изрядно острыми ножницами, и ловким движением распорол сверток. Перебирая тонкими лапами, убрал ткань сначала сверху, после осторожно перевернул груз на бок и вытянул парчу из-под низа. Избавившись от ткани, мистер Глоуворм ярче зажег светильники над кушеткой и склонился над кушеткой, профессионально оценивая работу.
На всей правой стороне выступали мелкие гнойные пузыри – несколько на голове, пара на руках и самые крупные на глазах.
Груз – так за многие годы приучил себя называть тела мистер Глоуворм. Это помогало сохранять лапы рабочими и разум чистым. Груз есть груз. Груз – это просто работа. С телами все сложнее.
Подготовив нужное количество разномастных емкостей – от плоских плошек, до тонких длинных сосудов, он приступил к работе. Для начала по графику работ и Инструкции, которую кстати не так давно сократили всего лишь до 7 пунктов, он приступил к сбору. Лапы ловко подняли тело и перевернули вниз головой, изящный тонкий сосуд с хрустальной крышечкой быстро наполнялся последним воспоминанием.
Этот сосуд был бесполезен – такое редко удавалось хорошо продать и уж тем более, за него нельзя было получить прибавку на фабрике. Однако Инструкция призывала соблюдать этот пункт, и мистер Глоуворм честно исполнял все рекомендации листка в рамке над кушеткой. Закупорив бутыль, старик взял следующую – побольше, и в надежде поднес к телу. Нехотя, медленно в сосуд потекли страхи. Вот за это можно было получить получше – иногда попадались настоящие «сокровища», за которые черные торговцы готовы были хорошо платить. Страхов набралось почти треть бутыли.
– Мало, – с досадой подумал работник блока номер четыреста.
Отставив сосуд, он потянулся за следующим – совсем маленьким и самым ценным.
Хотя в последнее время его едва ли удавалось заполнить даже на донышке, светлячок не терял надежду. Как-то раз, давно, еще лет пятьдесят тому назад, случилось одно забавное происшествие.
Мистер Глоуворм уже к тому моменту работал не первый десяток лет и мог довольно точно прикинуть выручку. В соседнем блоке попался ценный груз – старик, почти без язв, сморщенный и усохший, как зимнее яблоко. Непутевый сосед по глупости заполнил сосуд страхов по инструкции, хотя емкость была самой лучшей и вместительной из всех в наборе.
Мистер Глоуворм улыбнулся своим мыслям – если бы не он тогда, этот олух провалился бы с позором. Свет потоками лился на пол, затекал в щели между кафельными плитками и падал в слив, а его бестолковый сосед бегал и махал лапами, безуспешно пытаясь собрать ценнейшую жидкость во все емкости и плошки. Но работники блоков 400 и 398 пришли на помощь. С того старика натекло четыре бутыли света, полнехонькие, до краев.
Большего заработка мистер Глоуворм не получал в жизни.
Сосуд света стал потихоньку наполняться, совсем по каплям, едва заметно.
– Что ж, обычное дело, – рассуждал работник, терпеливо удерживая в лапах емкость.
Но все же, глубоко в сердцах, он надеялся на повторение того случая хотя бы еще раз.
Света набралось на треть бутыли – в последние годы и это можно было считать успехом. Молодежь вообще отказывалась верить рассказу про того старика, что, по правде сказать, совершенно не удивляло светлячка, хотя и приносило огорчение почетному работнику фабрики.
На каталке остался последний крупный сосуд – это еще из старого набора и его, видимо, забыли убрать. Теперь даже по Инструкции применять его было совсем не обязательно. И без того редко сосуд мыслей прятал в себе что-то ценное, а уж от тела с третью бутыли света и ожидать было нечего.
Окинув взглядом собранное, мистер Глоуворм еще раз осмотрел тело. Женщина, молодая, почти юная. Надежда, конечно, оставалась. Мистер Глоуворм неуверенно вертел в лапах сосуд мыслей – очень уж не хотелось потратить весь свободный вечер на пересмотр собранного содержимого и не обнаружить ничего, за что можно было получить прибавку. Работник снова перевел взгляд на тело – язв совсем немного.
– Что ж, надо еще осмотреться, – Решился мистер Глоуворм и подошел к телу поближе, включив все светильники в блоке.
Свет больно резанул старые, привыкшие к полумраку глаза. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут и свет перестанет причинять боль. Работник четырехсотого блока аккуратно повернул тело на спину, присмотрелся. Поднял одну ногу, затем другую. Перешел к осмотру левой руки и с огорчение убрал сосуд – под левой рукой была огромная язва, доходившая до сердца.
Гнойные пузыри на руках были частым делом. Большинство грузов приходило на фабрику "Душ и Тел" с гниющими глазами или почерневшим низом живота – ничего необычного. Скверна всегда поражала самые доступные места, искушая живущих. Изредко у тел попадались мелкие язвы на сердце – признак высших перерождений, но такого размера нарывы еще никогда не попадались светлячку и он направил свет лампы ниже, чтобы получше рассмотреть.
– Такая язва должна была причинять боль еще при жизни, – подумал старый светлячок, рассматривая изъян внимательнее, – это существо страдало. Но теперь оно на моем столе и больше ничего не чувствует.
Откатив кушетку с сосудами для сбора чуть подальше, мистер Глоуворм подтянул поближе поднос с плошками и один таз для гноя.
– Такими темпами скоро таз заменят на бочку, а ценные емкости и вовсе упразднят, – сетовал он, пока лапы продолжали работу, ловко вскрывая один нарыв за другим и собирая зловонное серое содержимое сначала в плошку, а затем в таз.
– Но все же в Инструкции не должны отменять этот пункт – утешался мыслью он, – ведь только ради Шанса создали это место, только ради Шанса мистер Глоуворм и его дед, и дед его деда делали эту работу.
Теперь в наш век на Поле Тумана построили огромную фабрику. А раньше у светлячков были всего лишь пара острых камней да глиняные плошки. И хоть этого времени мистер Глоуворм, конечно, не помнил и не застал, но так по крайней мере часто говорил его дед. Все то, что делали светлячки, все сотни и тысяч лет, все – ради самого последнего этапа. И все эти скупки у черных торговцев, инструкции, фабрики, прибавки к зарплате – все это было лишь суетой, и старик был искренно в этом убежден.
Лапы проворно вскрывали нарывы – один за другим, другой за третьим. Работа была почти окончена. Мистер Глоуворм с небольшим огорчением последний раз осмотрел тело, что не принесло ему почти никакой выручки.
Старик потянулся за парчой, чтобы укрыть груз и отправить в телоприемник, а другой лапой к выключателю – погасить свет над столом, но вдруг свечение всех ламп в блоке номер четыреста усилилось во сто крат. Глазам стало нестерпимо больно, но старый светлячок продолжал смотреть, не веря, что это происходит: девушка на столе жадно вдохнула и на мгновение открыла глаза, в ту же секунду под оглушительный треск лопнувших ламп – она исчезла.
– Что у тебя тут такое, где свет? Что за перебои! – услышал за спиной мистер Глоуворм.
Но он не смог даже шелохнуться, тихо повторяя одно и то же:
– Я видел это, я дал душе Шанс. Я видел это, я – дал Шанс…
