- Похоже, да, - пожал плечами Алект.
- Вот, блин.
- Ну, а что? – подал голос манекен. – Вот в Англии, например, есть королева и есть правительство. Так же и у них.
- Вумб, как я понимаю, королева! – осклабился Алект.
- Мне кажется, что да, - с достоинством ответил Дамми. – У них мир королевы называется королевством. А у этих просто – мир Вумба.
- А те, кто принадлежит этому миру, интересно, как называются? Вумбисты? Вумбоиты?
- Вумбичи! Вумбаши!
- Хм, а правительство, стало быть, это Гнвоерк? – задумчиво сказал Ю-Ноль, разваливаясь за столом. – Кстати, звучит логично. Хотя все это только предположения. Нам, правда, от этого ни тепло ни холодно.
- Ну, почему же? – встрял Фенол. – Теперь мы знаем, с кем будем выяснять отношения.
- Блин, они меня уже заранее оба бесят, - сказал Ю-Ноль. – И что нам с ними делать? Чтобы выяснять отношения, надо знать, как их найти. А этого вы, как я понимаю, не знаете.
- Мы не знаем, но можно попробовать разузнать все у жертвы. – Все воззрились на манекена, который это сказал. – Мы знаем, по крайней мере, одну жертву! Ту, которую у нас увели.
- Мою, между прочим! – вставил Алект. – И я согласен, мы знаем, где ее найти. Не факт, что она подскажет, где эти уроды находятся, но попробовать точно стоит.
- Сходишь? – уточнил у него Ю-Ноль. – Или сходите?
- Ну, разумеется! Спрашиваешь! Можно идти?
Ю-Ноль кивнул. Алект поднялся, следом за ним Фенол, и они оба тут же отправились на поиски утраченной жертвы.
- А мы, давай, с тобой обсудим нашу новую фирму, - предложил Ю-Ноль манекену. Тот тут же выудил откуда-то из кармана блокнот и ручку, и они принялись придумывать структуру их будущей компании.
Ю-Ноль вначале дурачился, предлагал назвать фирму ООО «Проксаксизм» или ООО «Зеркалация», но вскоре успокоился и они вместе набросали бизнес-план, в основу которого легло все то, что Дамми придумал во время ночного бдения в тот раз, когда не смог найти Ю-Ноля.
Зизи сидела под навесом на крыше лофта на единственном стуле, куда не долетали дождевые капли и брызги. Навес был сделан из тонких деревянных штакетин, на которых лежала прозрачная кровля. Подразумевалось, что это должно было защищать от дождя, но пропускать свет, но в одном месте кровля треснула, и теперь в эту щель устремились все потоки воды, которые смогли ее обнаружить. Дыра находилась в аккурат над любимым Зизи диваном, поэтому поваляться на подушках в этот раз не светило. Оставался небольшой пятачок за столом, куда не доставал ливень, хлеставший в ничем не защищенные проемы.
Зизи села, поставив локти на стол и подперев руками лицо, и погрузилась в раздумья, сопровождавшиеся мощным шумом разгулявшейся стихии. Дождь был ужасен в хорошем смысле этого слова. За стеной воды не было видно ни Останкинскую башню, ни – в противоположной стороне – уродливые столбы Москвы-Сити. Казалось, что есть только навес на крыше единственного во всей Москве дома, а вокруг – пустота, и лишь серое небо, затянутое тучами, вода, извергавшаяся из них в неимоверных количествах и страшный шум, который производил дождь, стучавший по прозрачной кровле.
Зизи даже не представляла, что дождь может производить такой грохот. Казалось, что где-то совсем близко беспрерывно, один за одним, проносятся огромные тяжеленные грузовые поезда, перевозящие груды камней, а она не просто находится рядом, а слушает этот грохот через чашку, которую прислонила к металлическому забору.
Иногда грохот набирал силу, потом слегка спадал. В момент усиления по спине Зизи ползли мурашки. Ей все казалось, что стеклянная крыша сейчас не выдержит и рухнет осколками вперемешку с лавиной воды ей на голову. Но она получала от этого странное удовольствие и продолжала сидеть и «слушать дождь».
Этот шум, как ни странно, ее не раздражал, в отличие от шума, производимого людьми, а именно коллегами, работающими с ней в одном большом пространстве. Ей до ужаса не хотелось туда возвращаться, но перерыв подходил к концу. Обеденный перерыв, который она использовала просто как возможность посидеть сорок минут в одиночестве. «Пойду, что ли, кофе сделаю», - подумала девушка и стала спускаться с крыши.
* * *
Зизи шла к своему рабочему месту через протяженный опенспейс офиса, расположенного в огромном лофте. Она несла большую чашку свежезаваренного кофе. «Пока дойдешь, остынет», - с досадой думала Зизи, которая, хотя и любовалась всегда эффектным дизайном их лофта, с удовольствием променяла бы открытое шумное пространство на небольшой уютный кабинет, где ничто бы не отвлекало от работы.
Ее раздражал этот огромный гудящий муравейник, где все сотрудники были на виду, и их голоса сплетались в монотонный несмолкающий гул, от которого она так уставала, что к вечеру выходила из офиса с тупой головной болью и сильной усталостью. Казалось, что она не с документами возилась потихонечку, а весь день простояла у станка. Кого-то шумная активность лофта, наоборот, вдохновляла и заряжала энергией, но только не интроверта Зизи.
Привычно разглядывая по пути чужие рабочие места, мимо которых она проходила, Зизи совершенно забыла про свою особенность, которая в буквальном смысле ставила ей подножку в самый неожиданный и неподходящий момент. В который раз в своей жизни она на совершенно прямой поверхности подвернула правую ногу.
То, что это уже происходит, она понимала обычно еще в тот момент, когда несчастная нога ставилась неправильно. Если помнить, как надо правильно идти, и вышагивать как балерина, разводя носки в стороны или хотя бы ровно, то ничего плохого не случится. Но если хотя бы чуть-чуть скосолапить и поставить ногу носком внутрь, то велика вероятность, что центр тяжести будет перенесен на внешний край ступни, после чего сустав сместится и выскочит, ступня подвернется, больно растянув связки, и Зизи полетит на землю, нелепо заваливаясь на правый бок.
Уже ощущая этот сдвиг в щиколотке, Зизи понимала, что сейчас она начнет падать, но в этот момент уже исправить ничего нельзя. Можно только сгруппироваться, чтобы не так больно было падать, но нога точно подвернется, и Зизи будет хромать еще несколько дней. Хорошо, если просто прихрамывать, потому что однажды она так подвернула ногу, что несколько дней не могла ходить.
Все это называлось дурацким термином «привычный вывих», только она никак не могла к нему привыкнуть и иногда забывала про этот недостаток, который тут же о себе напоминал. Причем, разумеется, всегда не вовремя. И чаще всего, когда она в приподнятом настроении, воодушевленная каким-то событием, которое произошло или должно произойти.
Например, если она в новых брюках бежала на работу, думая о том, как сейчас покажет обновку коллегам, то падала в грязную весеннюю лужу. Когда она возвращалась из парикмахерской с удачным преображением, шла с гордо поднятой головой, и казалось, что все обращают внимание на ее новую красивую прическу, вдруг обладательница стильной стрижки нелепо взмахивала руками и падала на тротуаре на абсолютно ровном месте. Она могла прогуливаться с мужчиной на первом свидании, лукаво заглядывая ему в глаза и щебеча что-то нежным голоском, и вдруг неожиданно грубо выматериться и растянуться перед новым знакомым во всю длину.
Но самым страшным было подвернуть ногу на лестнице. Такого еще не случалось, но часто, когда Зизи спускалась по ступеням, она вдруг ловила себя на такой мысли, и воображение тут же рисовало ей ужасную картину, как правая ступня криво встает на ступеньке, подворачивается внутрь, а сама Зизи кубарем катится по лестнице, испытывая одновременно сильную боль и жгучий стыд.
Сегодня она напрочь забыла о своей странной «привычке», и заглядевшись в чей-то монитор, вдруг почувствовала, как офисный пол уходит из-под ног. Чашку с горячим черным кофе она не удержала, и та вылетела из ее рук. На беду навстречу Зизи шла Людмила Юрьевна: самая ненавистная начальница всех времен и народов. Девушка старалась как можно реже пересекаться с ней и старательно избегала любых контактов, и у нее довольно неплохо это получалось, но только не сегодня. Начальница с кожаной папкой под мышкой и с мобильным в руке шла через лофт на деловую встречу, на ней была надета по такому случаю белоснежная блузка с отложным воротничком и темно-зеленая юбка-карандаш с высокой талией. Устремив свой взгляд далеко вперед, она даже не заметила Зизи, бредущую навстречу с чашкой кофе в руках, поэтому не успела остановиться, когда поняла, что девушка почему-то падает, как подстреленная, а огромная чашка с горячей душистой жидкостью летит в ее сторону. Глазами полными ужаса начальница проследила за этим полетом и темно-коричневыми брызгами, осыпающими ее безупречную деловую одежду.
Раскрыв ошарашено рот и шатаясь на высоких шпильках, она стояла, широко разведя в сторону руки, и смотрела на новую экстравагантную расцветку юбки и блузки. Кожаная папка валялась рядом, несколько бумаг с синими печатями выскользнули из нее и теперь постепенно приобретали коричневатый оттенок, намокая в кофейной луже. Синие печати расползались по мокрой бумаге.
Зизи, которая тем временем уже успела выдать матерную тираду, сейчас лежала, скрючившись от острой боли в щиколотке, прямо у ног Людмилы Юрьевны. Даже сложно передать всю ту гамму чувств, которая ее наполняла, начиная от физической боли, заканчивая ощущением полного фиаско и позора. Она еще не видела ущерба, причиненного начальнице и ее важным документам, пока ей было просто очень стыдно, что ее падение наблюдал весь офис. В лофте работало много молодежи, возможно, ролик с ее полетом уже подвесили где-то на ю-тюбе. Долго ли, умеючи… «Умеючи-то долго!» - напомнила память продолжение фразы веселым тоном Зизиной мамы.
Вставать не хотелось. Хотелось провалиться сквозь землю, а в данной конкретной ситуации - сквозь пол, и попасть на нижний этаж в какую-нибудь контору, где никто ее не знает, и там немножко полежать на полу. А потом встать, забрать шмотки, уйти и больше никогда не появляться в лофте.
Собственно, скоро ей это и предстояло, просто Зизи пока об этом не знала. А сейчас она, все еще морщась от боли, встала на четвереньки и начала осторожно подниматься на ноги. Краем глаза она увидела, что к ней бегут отнюдь не насмехающиеся над ее кувырком люди, а встревоженные коллеги с сочувствием на лицах. Они помогли ей подняться, и пока она растерянно обводила взглядом ущерб, нанесенный ею, кто-то позвал уборщицу, чтобы убрали лужу и разбитую чашку. На ногу было почти не ступить, сразу чувствовалась раздирающая боль. Зизи помогли допрыгать до ближайшего диванчика. Начальница в молчаливом бешенстве сама собирала свои листы в папку трясущимися руками. Потом долго не могла попасть по цифрам на телефоне, набирая номер. Наконец она до кого-то дозвонилась и сиплым голосом что-то быстро заговорила, до Зизи долетело только слово «форс-мажор». После чего Людмила испепеляющим взглядом зыркнула в сторону девушки, развернулась и направилась обратно в сторону своего кабинета. Похоже, встречу пришлось отложить.
До Зизи вдруг наконец дошло, что коллеги участливо распрашивают ее, как же она так умудрилась и что с ней случилось.
- Привычный вывих, - устало бросила девушка. – У меня такое бывает. Изредка.
- Ходить можешь?
- Да, сейчас расхожусь, наверное, - ответила Зизи и попробовала встать. Боль уже была не такой острой. Лодыжка, конечно, сильно опухла, и хромать она будет еще пару дней, но в принципе дело бы выеденного яйца не стоило, если бы ей удалось распластаться где-нибудь в безлюдном месте. «Может, оно и к лучшему», - подумала Зизи. Открытый офис ей не нравился, придирки начальницы просто вымотали все нервы, работа была нервная и нелюбимая. Вдруг это знак, что просто пора что-то менять? Раз сама с места сдвинуться не можешь, то судьба тебе помогла. Своего рода волшебный пинок. «Ага, если бы!» - огрызнулась Зизи в ответ на свои же мысли.
Прихрамывая, Зизи наконец добралась до дома и ввалилась в квартиру. Вот и все. В сумке лежала трудовая книжка и стандартные справки.
После происшествия Людмила Юрьевна буквально через час уже вызвала ее к себе. Она сидела, закутанная в какую-то длинную кофту, хотя было тепло. Зизи поняла, что она пытается скрыть пятна от кофе, разбрызганные по всей одежде. «Могла б домой свалить, - зло подумала Зизи. – Села в машину и уехала. Че ты тут торчишь-то?»
Начальница сверлила девушку мерзким ледяным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
- Елизавета, - процедила Людмила Юрьевна, - мне очень любопытно узнать, какие у вас мысли по поводу сегодняшнего инцидента.
Зизи стояла, переминаясь, у порога. В конце концов, что она такого сделала? В чем виновата?
- Да какие мысли, - проговорила она. – Я искренне прошу прощения, Людмила Юрьевна, но я же не нарочно. Я подвернула ногу. Она до сих пор очень болит…
- Вы сорвали мне сегодня важнейшую встречу, - перебила ее начальница. – И испортили очень ценные документы. Конечно, вряд ли ваше падение можно считать намеренным, но наш офис не предназначен для людей с ограниченными возможностями! У нас молодой здоровый коллектив. И сотрудники, которых ноги не держат, не являются нашими ценными кадрами.
- Людмила Юрьевна, но такое может с каждым случиться, это чистая случайность, - заговорила Зизи унылыми бессмысленными фразами. Ей не хотелось ни извиняться, ни убеждать Людмилу в своей правоте. По закону, который в ее конторе старались соблюдать, уволить ее не имеют права. Но зато они имеют возможности сделать ее жизнь и условия работы невыносимыми.
- Пока что это случилось только с вами, - ответила Людмила Юрьевна. – И, прошу заметить, это уже не первый раз!
- Как это не первый раз?! – искренне поразилась Зизи.
- Так это! – передразнила ее Людмила. – А как вы шкаф чуть не уронили?!
«Господи, она ж совсем неадекватная», - подумала уже в который раз девушка. Историю со шкафом она как прикол иногда рассказывала подругам. Правда, сейчас, было не смешно.
Пока их компания еще не разрослась до такой численности, что пришлось арендовать большое помещение, коим и являлся этот лофт, они располагались небольшим коллективом в скромных размеров офисе на втором этаже какого-то бизнес-центра. Там было несколько уютных комнат с огромными панорамными окнами. В одной из комнат тогда сидели Зизи, Людмила Юрьевна и еще одна женщина, Татьяна, смотревшая начальнице в рот. Она с деланным интересом слушала всю ту ересь, что рассказывала Людмила, и иногда помогала той «нападать» на Зизи.
Когда Зизи только устроилась в эту контору, она еще старалась как-то подружиться с обеими соседками по кабинету, пыталась поддерживать беседы, интересоваться какими-то их событиями. Все ее старания уходили как песок сквозь пальцы, и она бросила попытки контакта, просто сидела и молча делала свою работу, стараясь не обращать внимания на придирки.
Ей приходилось слышать, как начальница со своей подпевалой обсуждают на полном серьезе, кого бы из менеджеров им уволить. Они не стесняясь при ней поливали грязью всех членов коллектива, за исключением директора. Зизи даже думать не хотела, о чем же они говорят, когда она выходит из кабинета.
Периодически Людмила Юрьевна начинала расхваливать свои настоящие и мнимые достоинства, уверяя Татьяну, что по ней плачет Нобелевская премия, настолько она гениальна.
- Вот, блин.
- Ну, а что? – подал голос манекен. – Вот в Англии, например, есть королева и есть правительство. Так же и у них.
- Вумб, как я понимаю, королева! – осклабился Алект.
- Мне кажется, что да, - с достоинством ответил Дамми. – У них мир королевы называется королевством. А у этих просто – мир Вумба.
- А те, кто принадлежит этому миру, интересно, как называются? Вумбисты? Вумбоиты?
- Вумбичи! Вумбаши!
- Хм, а правительство, стало быть, это Гнвоерк? – задумчиво сказал Ю-Ноль, разваливаясь за столом. – Кстати, звучит логично. Хотя все это только предположения. Нам, правда, от этого ни тепло ни холодно.
- Ну, почему же? – встрял Фенол. – Теперь мы знаем, с кем будем выяснять отношения.
- Блин, они меня уже заранее оба бесят, - сказал Ю-Ноль. – И что нам с ними делать? Чтобы выяснять отношения, надо знать, как их найти. А этого вы, как я понимаю, не знаете.
- Мы не знаем, но можно попробовать разузнать все у жертвы. – Все воззрились на манекена, который это сказал. – Мы знаем, по крайней мере, одну жертву! Ту, которую у нас увели.
- Мою, между прочим! – вставил Алект. – И я согласен, мы знаем, где ее найти. Не факт, что она подскажет, где эти уроды находятся, но попробовать точно стоит.
- Сходишь? – уточнил у него Ю-Ноль. – Или сходите?
- Ну, разумеется! Спрашиваешь! Можно идти?
Ю-Ноль кивнул. Алект поднялся, следом за ним Фенол, и они оба тут же отправились на поиски утраченной жертвы.
- А мы, давай, с тобой обсудим нашу новую фирму, - предложил Ю-Ноль манекену. Тот тут же выудил откуда-то из кармана блокнот и ручку, и они принялись придумывать структуру их будущей компании.
Ю-Ноль вначале дурачился, предлагал назвать фирму ООО «Проксаксизм» или ООО «Зеркалация», но вскоре успокоился и они вместе набросали бизнес-план, в основу которого легло все то, что Дамми придумал во время ночного бдения в тот раз, когда не смог найти Ю-Ноля.
Глава 7.
Зизи сидела под навесом на крыше лофта на единственном стуле, куда не долетали дождевые капли и брызги. Навес был сделан из тонких деревянных штакетин, на которых лежала прозрачная кровля. Подразумевалось, что это должно было защищать от дождя, но пропускать свет, но в одном месте кровля треснула, и теперь в эту щель устремились все потоки воды, которые смогли ее обнаружить. Дыра находилась в аккурат над любимым Зизи диваном, поэтому поваляться на подушках в этот раз не светило. Оставался небольшой пятачок за столом, куда не доставал ливень, хлеставший в ничем не защищенные проемы.
Зизи села, поставив локти на стол и подперев руками лицо, и погрузилась в раздумья, сопровождавшиеся мощным шумом разгулявшейся стихии. Дождь был ужасен в хорошем смысле этого слова. За стеной воды не было видно ни Останкинскую башню, ни – в противоположной стороне – уродливые столбы Москвы-Сити. Казалось, что есть только навес на крыше единственного во всей Москве дома, а вокруг – пустота, и лишь серое небо, затянутое тучами, вода, извергавшаяся из них в неимоверных количествах и страшный шум, который производил дождь, стучавший по прозрачной кровле.
Зизи даже не представляла, что дождь может производить такой грохот. Казалось, что где-то совсем близко беспрерывно, один за одним, проносятся огромные тяжеленные грузовые поезда, перевозящие груды камней, а она не просто находится рядом, а слушает этот грохот через чашку, которую прислонила к металлическому забору.
Иногда грохот набирал силу, потом слегка спадал. В момент усиления по спине Зизи ползли мурашки. Ей все казалось, что стеклянная крыша сейчас не выдержит и рухнет осколками вперемешку с лавиной воды ей на голову. Но она получала от этого странное удовольствие и продолжала сидеть и «слушать дождь».
Этот шум, как ни странно, ее не раздражал, в отличие от шума, производимого людьми, а именно коллегами, работающими с ней в одном большом пространстве. Ей до ужаса не хотелось туда возвращаться, но перерыв подходил к концу. Обеденный перерыв, который она использовала просто как возможность посидеть сорок минут в одиночестве. «Пойду, что ли, кофе сделаю», - подумала девушка и стала спускаться с крыши.
* * *
Зизи шла к своему рабочему месту через протяженный опенспейс офиса, расположенного в огромном лофте. Она несла большую чашку свежезаваренного кофе. «Пока дойдешь, остынет», - с досадой думала Зизи, которая, хотя и любовалась всегда эффектным дизайном их лофта, с удовольствием променяла бы открытое шумное пространство на небольшой уютный кабинет, где ничто бы не отвлекало от работы.
Ее раздражал этот огромный гудящий муравейник, где все сотрудники были на виду, и их голоса сплетались в монотонный несмолкающий гул, от которого она так уставала, что к вечеру выходила из офиса с тупой головной болью и сильной усталостью. Казалось, что она не с документами возилась потихонечку, а весь день простояла у станка. Кого-то шумная активность лофта, наоборот, вдохновляла и заряжала энергией, но только не интроверта Зизи.
Привычно разглядывая по пути чужие рабочие места, мимо которых она проходила, Зизи совершенно забыла про свою особенность, которая в буквальном смысле ставила ей подножку в самый неожиданный и неподходящий момент. В который раз в своей жизни она на совершенно прямой поверхности подвернула правую ногу.
То, что это уже происходит, она понимала обычно еще в тот момент, когда несчастная нога ставилась неправильно. Если помнить, как надо правильно идти, и вышагивать как балерина, разводя носки в стороны или хотя бы ровно, то ничего плохого не случится. Но если хотя бы чуть-чуть скосолапить и поставить ногу носком внутрь, то велика вероятность, что центр тяжести будет перенесен на внешний край ступни, после чего сустав сместится и выскочит, ступня подвернется, больно растянув связки, и Зизи полетит на землю, нелепо заваливаясь на правый бок.
Уже ощущая этот сдвиг в щиколотке, Зизи понимала, что сейчас она начнет падать, но в этот момент уже исправить ничего нельзя. Можно только сгруппироваться, чтобы не так больно было падать, но нога точно подвернется, и Зизи будет хромать еще несколько дней. Хорошо, если просто прихрамывать, потому что однажды она так подвернула ногу, что несколько дней не могла ходить.
Все это называлось дурацким термином «привычный вывих», только она никак не могла к нему привыкнуть и иногда забывала про этот недостаток, который тут же о себе напоминал. Причем, разумеется, всегда не вовремя. И чаще всего, когда она в приподнятом настроении, воодушевленная каким-то событием, которое произошло или должно произойти.
Например, если она в новых брюках бежала на работу, думая о том, как сейчас покажет обновку коллегам, то падала в грязную весеннюю лужу. Когда она возвращалась из парикмахерской с удачным преображением, шла с гордо поднятой головой, и казалось, что все обращают внимание на ее новую красивую прическу, вдруг обладательница стильной стрижки нелепо взмахивала руками и падала на тротуаре на абсолютно ровном месте. Она могла прогуливаться с мужчиной на первом свидании, лукаво заглядывая ему в глаза и щебеча что-то нежным голоском, и вдруг неожиданно грубо выматериться и растянуться перед новым знакомым во всю длину.
Но самым страшным было подвернуть ногу на лестнице. Такого еще не случалось, но часто, когда Зизи спускалась по ступеням, она вдруг ловила себя на такой мысли, и воображение тут же рисовало ей ужасную картину, как правая ступня криво встает на ступеньке, подворачивается внутрь, а сама Зизи кубарем катится по лестнице, испытывая одновременно сильную боль и жгучий стыд.
Сегодня она напрочь забыла о своей странной «привычке», и заглядевшись в чей-то монитор, вдруг почувствовала, как офисный пол уходит из-под ног. Чашку с горячим черным кофе она не удержала, и та вылетела из ее рук. На беду навстречу Зизи шла Людмила Юрьевна: самая ненавистная начальница всех времен и народов. Девушка старалась как можно реже пересекаться с ней и старательно избегала любых контактов, и у нее довольно неплохо это получалось, но только не сегодня. Начальница с кожаной папкой под мышкой и с мобильным в руке шла через лофт на деловую встречу, на ней была надета по такому случаю белоснежная блузка с отложным воротничком и темно-зеленая юбка-карандаш с высокой талией. Устремив свой взгляд далеко вперед, она даже не заметила Зизи, бредущую навстречу с чашкой кофе в руках, поэтому не успела остановиться, когда поняла, что девушка почему-то падает, как подстреленная, а огромная чашка с горячей душистой жидкостью летит в ее сторону. Глазами полными ужаса начальница проследила за этим полетом и темно-коричневыми брызгами, осыпающими ее безупречную деловую одежду.
Раскрыв ошарашено рот и шатаясь на высоких шпильках, она стояла, широко разведя в сторону руки, и смотрела на новую экстравагантную расцветку юбки и блузки. Кожаная папка валялась рядом, несколько бумаг с синими печатями выскользнули из нее и теперь постепенно приобретали коричневатый оттенок, намокая в кофейной луже. Синие печати расползались по мокрой бумаге.
Зизи, которая тем временем уже успела выдать матерную тираду, сейчас лежала, скрючившись от острой боли в щиколотке, прямо у ног Людмилы Юрьевны. Даже сложно передать всю ту гамму чувств, которая ее наполняла, начиная от физической боли, заканчивая ощущением полного фиаско и позора. Она еще не видела ущерба, причиненного начальнице и ее важным документам, пока ей было просто очень стыдно, что ее падение наблюдал весь офис. В лофте работало много молодежи, возможно, ролик с ее полетом уже подвесили где-то на ю-тюбе. Долго ли, умеючи… «Умеючи-то долго!» - напомнила память продолжение фразы веселым тоном Зизиной мамы.
Вставать не хотелось. Хотелось провалиться сквозь землю, а в данной конкретной ситуации - сквозь пол, и попасть на нижний этаж в какую-нибудь контору, где никто ее не знает, и там немножко полежать на полу. А потом встать, забрать шмотки, уйти и больше никогда не появляться в лофте.
Собственно, скоро ей это и предстояло, просто Зизи пока об этом не знала. А сейчас она, все еще морщась от боли, встала на четвереньки и начала осторожно подниматься на ноги. Краем глаза она увидела, что к ней бегут отнюдь не насмехающиеся над ее кувырком люди, а встревоженные коллеги с сочувствием на лицах. Они помогли ей подняться, и пока она растерянно обводила взглядом ущерб, нанесенный ею, кто-то позвал уборщицу, чтобы убрали лужу и разбитую чашку. На ногу было почти не ступить, сразу чувствовалась раздирающая боль. Зизи помогли допрыгать до ближайшего диванчика. Начальница в молчаливом бешенстве сама собирала свои листы в папку трясущимися руками. Потом долго не могла попасть по цифрам на телефоне, набирая номер. Наконец она до кого-то дозвонилась и сиплым голосом что-то быстро заговорила, до Зизи долетело только слово «форс-мажор». После чего Людмила испепеляющим взглядом зыркнула в сторону девушки, развернулась и направилась обратно в сторону своего кабинета. Похоже, встречу пришлось отложить.
До Зизи вдруг наконец дошло, что коллеги участливо распрашивают ее, как же она так умудрилась и что с ней случилось.
- Привычный вывих, - устало бросила девушка. – У меня такое бывает. Изредка.
- Ходить можешь?
- Да, сейчас расхожусь, наверное, - ответила Зизи и попробовала встать. Боль уже была не такой острой. Лодыжка, конечно, сильно опухла, и хромать она будет еще пару дней, но в принципе дело бы выеденного яйца не стоило, если бы ей удалось распластаться где-нибудь в безлюдном месте. «Может, оно и к лучшему», - подумала Зизи. Открытый офис ей не нравился, придирки начальницы просто вымотали все нервы, работа была нервная и нелюбимая. Вдруг это знак, что просто пора что-то менять? Раз сама с места сдвинуться не можешь, то судьба тебе помогла. Своего рода волшебный пинок. «Ага, если бы!» - огрызнулась Зизи в ответ на свои же мысли.
Глава 8.
Прихрамывая, Зизи наконец добралась до дома и ввалилась в квартиру. Вот и все. В сумке лежала трудовая книжка и стандартные справки.
После происшествия Людмила Юрьевна буквально через час уже вызвала ее к себе. Она сидела, закутанная в какую-то длинную кофту, хотя было тепло. Зизи поняла, что она пытается скрыть пятна от кофе, разбрызганные по всей одежде. «Могла б домой свалить, - зло подумала Зизи. – Села в машину и уехала. Че ты тут торчишь-то?»
Начальница сверлила девушку мерзким ледяным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
- Елизавета, - процедила Людмила Юрьевна, - мне очень любопытно узнать, какие у вас мысли по поводу сегодняшнего инцидента.
Зизи стояла, переминаясь, у порога. В конце концов, что она такого сделала? В чем виновата?
- Да какие мысли, - проговорила она. – Я искренне прошу прощения, Людмила Юрьевна, но я же не нарочно. Я подвернула ногу. Она до сих пор очень болит…
- Вы сорвали мне сегодня важнейшую встречу, - перебила ее начальница. – И испортили очень ценные документы. Конечно, вряд ли ваше падение можно считать намеренным, но наш офис не предназначен для людей с ограниченными возможностями! У нас молодой здоровый коллектив. И сотрудники, которых ноги не держат, не являются нашими ценными кадрами.
- Людмила Юрьевна, но такое может с каждым случиться, это чистая случайность, - заговорила Зизи унылыми бессмысленными фразами. Ей не хотелось ни извиняться, ни убеждать Людмилу в своей правоте. По закону, который в ее конторе старались соблюдать, уволить ее не имеют права. Но зато они имеют возможности сделать ее жизнь и условия работы невыносимыми.
- Пока что это случилось только с вами, - ответила Людмила Юрьевна. – И, прошу заметить, это уже не первый раз!
- Как это не первый раз?! – искренне поразилась Зизи.
- Так это! – передразнила ее Людмила. – А как вы шкаф чуть не уронили?!
«Господи, она ж совсем неадекватная», - подумала уже в который раз девушка. Историю со шкафом она как прикол иногда рассказывала подругам. Правда, сейчас, было не смешно.
Пока их компания еще не разрослась до такой численности, что пришлось арендовать большое помещение, коим и являлся этот лофт, они располагались небольшим коллективом в скромных размеров офисе на втором этаже какого-то бизнес-центра. Там было несколько уютных комнат с огромными панорамными окнами. В одной из комнат тогда сидели Зизи, Людмила Юрьевна и еще одна женщина, Татьяна, смотревшая начальнице в рот. Она с деланным интересом слушала всю ту ересь, что рассказывала Людмила, и иногда помогала той «нападать» на Зизи.
Когда Зизи только устроилась в эту контору, она еще старалась как-то подружиться с обеими соседками по кабинету, пыталась поддерживать беседы, интересоваться какими-то их событиями. Все ее старания уходили как песок сквозь пальцы, и она бросила попытки контакта, просто сидела и молча делала свою работу, стараясь не обращать внимания на придирки.
Ей приходилось слышать, как начальница со своей подпевалой обсуждают на полном серьезе, кого бы из менеджеров им уволить. Они не стесняясь при ней поливали грязью всех членов коллектива, за исключением директора. Зизи даже думать не хотела, о чем же они говорят, когда она выходит из кабинета.
Периодически Людмила Юрьевна начинала расхваливать свои настоящие и мнимые достоинства, уверяя Татьяну, что по ней плачет Нобелевская премия, настолько она гениальна.
