Ей предстояло проверить свои тайники и расположить несколько новых, а вдохновения не было. Было только ощущение, примерно похожее на то, как если бы в только что чисто вымытую тобой комнату вошел кто-то в очень грязных ботинках и натоптал сильно, повсюду оставляя коричневые следы. Или словно на свежеиспеченный с заботой и старанием вкуснейший пирог положили сверху какую-то несъедобную дрянь. И можно снова вымыть грязь, и соскрести с пирога это несъедобное… но ощущения чистоты и свежести уже не вернуть, оно уже безвозвратно утеряно, праздник испорчен, аппетита нет. «Осквернили», - наконец вспомнила Нисседаль слово, вертевшееся у нее на языке, применительно к нынешнему своему состоянию. Точно, ее затею осквернили. Потоптались грязными ногами. Поковырялись отрезанными пальцами. Фу, брр!
Нисса тряхнула головой. Как же можно так углубляться в подобные размышления! Неужели какой-то сетевой идиот может так повлиять на нее. Она делает то, что приносит ей удовольствие и радость, и не только ей, но и каким-то другим людям, которых она не знает, но которые регулярно заглядывают к ней на сайт и в Инстаграм и ждут новых фотографий, новых «секретиков». А один неудачный комментарий, и она чуть не сдулась? Ну уж нет!
Ниссадель вздернула нос и бодрым шагом вошла в лес, направляясь к заветному месту. Сейчас она выложит новые замечательные «секретики», украсит их бусинами и бисером, - это новая задумка, бисер она еще не использовала, - все сфотографирует и будет дальше радовать подписчиков красочными картинками и дразнить секретным местом в лесу, о котором никто никогда не должен узнать. А этот придурок пусть хоть какашку игрушечную под стекло засунет и пришлет. Надо удалять такие сообщения и все. Правда, сообщение с пальцем ей удалять не особо хотелось: оно создало ажиотаж, у нее до этого, наверное, ни разу столько посетителей не было.
Зизи со скучающим видом поставила фильм на паузу. Было совсем не страшно. Вот даже нисколечко. Она вспомнила, как когда-то давно жила одна на съемной квартире, и дорога к дому проходила мимо пункта видеопроката. Компьютера у нее тогда не было, зато был DVD-плейер, и почти каждый вечер по пути домой она заскакивала в пункт проката и выбирала себе пару дисков.
Брала она исключительно ужастики и перед сном, устроившись поудобнее на старом диване, на котором вместо покрывала или пледа по прихоти хозяев квартиры почему-то лежал ковер, смотрела страшные фильмы. А потом долго лежала в ожидании сна, который не шел во взбудораженный мозг, стараясь не поворачиваться лицом к комнате. Сны, которые до нее все-таки добирались, тоже были в массе своей, мягко сказать, своеобразные. Но она ловила от этого какой-то особенный, одной ей понятный кайф и продолжала бегать в прокат.
А потом ей перестало быть страшно. То ли она выросла из этих фильмов, то ли умудрилась пересмотреть все, что действительно могло напугать, а новых, по-настоящему страшных, больше не выпускали… Факт в том, что иссяк источник адреналина.
Вот и сейчас, досмотрев до середины, Зизи не испытала практически никаких эмоций. Все ужасные моменты сводились к тому, что когда главная героиня стояла перед зеркалом в ванне или где-либо еще, то за спиной вдруг резко возникало какое-то неприятное существо, и для пущего эффекта раздавался неожиданный громкий звук. Или, заслышав странные шорохи, героиня куда-то лезла в темноте – то в подвал, то на чердак. Но основные страшилки заключались именно во внезапности и соответствующем звуковом сопровождении.
«Хм, ну, не знаю. Может быть, нас так избаловали спецэффектами, что уже ничего не удивляет, - подумала Зизи и выключила телевизор. Хотя ж недавно ходили с подругой на новый вариант «Оно». Пока Зизи уныло пялилась в экран с каменным выражением лица, подруга то и дело закрывала лицо руками, подглядывала через пальцы, видела что-то кошмарное, вздрагивала и тихонько попискивала. А Зизи вдруг не к месту вспомнила похабную картинку из интернета на тему «Оно», - про клоуна и коня, - после чего вообще принялась давиться от смеха. Подруга даже вначале решила, что это она смеется над ней.
- Да что ты, я просто смешное вспомнила! – уверила ее Зизи, получив в ответ дикий взгляд, означающий: «Как можно вспомнить смешное в такой момент?!» Кое-как она досидела до конца сеанса, и потом слушала захлебывающиеся излияния подруги, которую переполняли эмоции.
- Неужели тебе не страшно было? Вот вообще ни грамма? Или ты притворяешься?
Не страшно. Старый фильм с Тимом Карри был более атмосферным, что ли. Вот тогда было страшно. И, как ни странно это прозвучит, было душевно. «Пожалуй, стоит пересмотреть», - подумала тогда Зизи.
Правда, пока она в тот день добралась до дома, она про эту идею уже забыла. А сейчас вспомнила и скачала фильм через торрент. А пока не начала просмотр, вдруг задумалась. А что бы могло ее по-настоящему напугать? Какой бы был ее идеальный фильм ужасов?
Зизи задумалась, почти забыв о том, что собиралась смотреть старое доброе «Оно». Она вспоминала все вещи, что пугают ее, и те, что когда-то встречала в фильмах, и те, которые никто не додумался туда добавить…
Конечно, без клоуна там бы точно не обошлось. А может, и без нескольких. Тут она не оригинальна. Но на самом деле не так уж и много ужастиков с клоунами, хотя очень многие их боятся. Особенно, если у клоуна не обычный грим на лице, а ужасная гримаса. Хотя Пеннивайз из первой экранизации на первый взгляд такой добренький вроде, улыбчивый… А все равно вселяет ужас. Вот таких клоунов пусть в идеальном ужастике будет несколько. Что еще?
Мысли стремительно кружились в голове Зизи, сталкиваясь и натыкаясь друг на друга, выстраиваясь в «нелогические» цепочки, которые тут же рассыпались, и возводя в ее воображении новые и новые пугающие ситуации.
Музыкальным фоном для своего кино Зизи выбрала бы звук расстроенной музыкальной шкатулки, немного замедленной, повторяющей одну и ту же унылую нудную мелодию. Конечно, там должны присутствовать и другие звуки, в том числе музыкальные. Но песня старинной шкатулки должна следовать лейтмотивом на протяжении всего фильма. Всплывать и затихать в нужных местах.
Но вернемся к живым (или не совсем) существам, наполняющим идеальный фильм Зизи. Помимо клоунов там обязательно присутствуют страшные куклы. Может, не столь злобные и гротескные как Чаки в одноименном фильме, а просто в них что-то должно быть не то.
Туда же можно добавить и манекены, а еще ожившие каменные статуи. Эти особи почему-то были наиболее неприятны Зизи. Может, потому что в отличие от кукол и манекенов, созданных похожими на людей, статуи не похожи на что-то живое, или хотя бы когда-то бывшее живым. Они ледяные и мрачные, со слепыми белыми глазами, с тяжелыми каменными ногами, издающими топот, который раздирает душу с каждым гулким шагом и становится ближе и ближе. Еще девочкой Зизи боялась огромной королевской статуи, сошедшей со своего постамента и высекающей гранитными сапогами искры из мостовой. Каждый раз смотря этот момент в мультфильме «Заколдованный мальчик», она вся сжималась и, хотя и знала, что все кончится хорошо, все равно боялась, что огромный каменный король найдет Нильса и раздавит. Затем в компьютерной игре про ловкого вора Гаррета ей самой приходилось спасаться от каменных статуй, которые в сумрачном замке ходили и искали Гаррета, чтобы убить его, монотонно повторяя низкими горловыми голосами: «И найти, и поймать, и убить, и найти, и раздавить!». Эта хоровая угроза сопровождалась ритмичным каменным топотом, и Зизи просто отключила звук, проходя этот этап в игре, потому что ей было неимоверно страшно. Особенно в те моменты, когда статуи замечали ее и начинали гнаться, еще сильнее топая и громче повторяя свое «и найти, и раздавить».
Ну, еще можно было бы добавить ожившие рыцарские доспехи. Тоже очень недружелюбные сущности.
Вспомнив про железных рыцарей, которые ничуть не лучше каменных статуй, Зизи тут же зацепилась за еще один очень пугающий ее момент, хотя логически это никак не объяснимо. Ей всегда было не по себе от заевших механизмов. Например, электрическое кресло-каталка, которое включено и двигается вперед, но ему что-то мешает, поэтому оно слегка отъезжает назад и снова стремится ехать. Все это сопровождается мертвым механическим шумом, повторяющимся снова и снова. А еще желательно, чтобы в этом кресле находился труп сумасшедшей старухи, чья голова дергалась бы при каждом очередном застревании кресла.
Обдумывая все эти подробности, Зизи почувствовала как холодок пополз тихонечко по ее позвоночнику. Ее воображаемый фильм ужасов наполнялся деталями и действующими лицами, и ей неплохо удавалась мысленная постановка, раз от одних только фантазий становилось не по себе.
Тем временем труп старухи «привел» ее память к еще одному эпизоду, который случился не в воображении, а на самом деле. По сути, ничего стоящего, но если дополнить им «фильм», то хуже не будет. В общем, как-то раз она проходила мимо древней кирпичной пятиэтажки. Рядом был зеленый дворик, под окнами клумбы и грядки, у подъездов лавочки. Уютное место, пока не тронутое многоэтажной цивилизацией с лысыми дворами и резиновыми ковриками для выгуливания детей. Дом не был грустным, окошки были живые, на подоконниках тут и там стояли цветы, на некоторых сидели кошки. Зизи специально замедлила шаг, чтобы подольше идти под тенью деревьев мимо длинного старого дома. И вдруг она услышала странный то ли стук, то ли какой-то треск. Оглянувшись в поисках источника звука, она вдруг увидела в окне первого этажа древнюю бабушку, всю сморщенную, с глубоко запавшими глазами и ниткой беззубого рта. Старуха стояла, прильнув вплотную к окну, и смотрела из провалившихся глазниц на Зизи, а ногтем тонкой скрюченной руки часто-часто стучала по стеклу. Вот что это был за звук. И он настолько царапал душу, до того был неестественный, что девушка ускорила шаг и почти убежала прочь от старого дома, напоследок оглянувшись и увидев, что старуха провожает ее взглядом, не переставая все так же стучать.
Зизи поежилась. Она снова забыла про злосчастный фильм «Оно», который собиралась посмотреть. Казалось, теперь ей вполне достаточно и того кино, что она прокручивала мысленно перед глазами. Угнездившись поглубже в углу удобного дивана и подтянув на себя теплый плед, она старательно закуталась в него и продолжила «писать» сценарий.
Зизи вспомнила свое «любимое». Это уже было из ее собственных сновидений. Во сне ее неимоверно пугал тусклый свет гаснущих ламп. Свет истончался, но до конца не уходил. Пространство не погружалось во тьму, а просто наполнялось полумраком, с его дрожащими зыбкими тенями и чернотой в углах. Казалось, что стены сжимаются и опускается потолок, помещение становилось безжизненным, как будто вместе со светом из него откачали воздух. И пружинки в лампах тускло светились, но ничего не освещали. Но самое страшное было не в полумраке и тенях, а в том, как медленно гаснет свет. Во сне Зизи охватывало чувство полной беспомощности. Обычно это был какой-то рядовой сон, происходило что-то обыденное, она находилась дома, или где-то еще… И вдруг свет начинал меркнуть. Могла иногда отключиться лампочка, потом вторая. Она бежала включать боковой свет, но понимала, что и там лампы долго не продержатся. Словно все окружающее постепенно угасало, умирало.
«Хм, - подумала вдруг Зизи. – Мертвая старуха, мертвые статуи и механизмы, умирающий свет… Не слишком ли много неживого? Может быть, это какой-то мой скрытый глубинный страх? Или беспокойство? Возможно, в этом есть какая-то общность или система?..»
На ум пришла прыгающая стиральная машинка, которую Зизи и наяву очень даже боялась. Ее просто до паники доводило, когда во время отжима здоровенная бандура вдруг начинала скакать по ванной комнате с диким стуком. И тут-то точно ничего страшного быть не может, просто неправильно установленная машинка и неравномерно распределенное белье. Но ощущение, что механизм оживает и ведет себя воинственно, Зизи не покидало. Ну, правда, для фильма ужасов это вряд ли сгодится. Если только в барабане не мотается чья-то голова. Но это идея уже совершенно для другого фильма, не для того, который продумывала Зизи.
Но почему так пугают эти «ожившие» механизмы? Пугает когда неживое становится живым, потому что оно все равно неполноценное, словно искажение реальности, что-то неправильное, фантасмагоричное. Как в советском фильме «Солярис», где для Зизи тоже было заготовлено два кошмарных эпизода. Один из них – когда Хари выпивает жидкий кислород, а потом возвращается к жизни. Именно этот процесс оживания, когда у Хари начинаются судороги, шокировал Зизи в детстве, после чего она убежала в другую комнату и не стала досматривать фильм. А до этого был другой момент, который опять ассоциировался с неживым и неестественным. Когда Кельвин, еще не зная, как поступить ему с «воскресшей» женой, оставляет ее в комнате за огромной железной дверью, а Хари, которая не может находиться без него, начинает ломиться в эту дверь. И возможно из-за того, что во времена съемок фильма еще были совсем примитивные спецэффекты, сцена получилась, наоборот, очень мощной, словно не Хари бьется в толстенную железную преграду, а что-то скрытое от глаз пытается вырваться из комнаты, что-то точно не живое, не настоящее, инородное.
Тут Зизи поняла, что никакого старого «Оно» ей уже точно смотреть не требуется, потому что она близка к тому состоянию в юности, когда не могла спать, повернувшись лицом к комнате. Она была уверена, что перебрала еще не все страшные детали, которыми можно было бы наполнить свой идеальный фильм ужасов, но решила, что на сегодня хватит.
Быстро разложив диван и застелив постель, она юркнула под одеяло. В комнате было тепло, но Зизи сильно знобило, а пальцы ног и рук ее были просто ледяными. «Вот интересно, я настолько талантливая, что могла бы действительно поставить самый страшный фильм ужасов, или просто ненормальная и накрутила себя сама дурацкими мыслями?» - это было последнее, что она успела подумать, прежде чем провалиться в нервный и прерывистый сон, который в этот раз вряд ли можно было бы назвать восстанавливающим. И да, там снова гасли лампы.
* * *
Утром, проснувшись совершенно разбитой и неотдохнувшей, с глазами, словно полными песка, Зизи, угрюмо отхлебывая кофе, уже из принципа додумала антураж своего ужастика. Если наполнить фильм всеми деталями, которые она представила вчера, то место, где происходит действие, должно быть окружено засохшим облезлым хвойным лесом, возможно, даже обугленным после лесного пожара. Сверху над унылым пейзажем свисает мрачное серое грозовое небо, готовое в любой момент пролиться дождем, а над черными скелетами обгоревших елей низко кружат вороны, каркая тоскливо и похоронно. Их гортанное карканье разносится далеко за пределы места действия, уходя в пустоту и показывая, что на многие километры вокруг ничего нет, кроме обгоревшего мертвого леса.
И еще можно было включить в сценарий пару неприятных деталей, подсмотренных Зизи в других фильмах. Один из них – закадровый звук, больше похожий на скрип, который, если приспособиться, можно издать самостоятельно, медленно выдыхая воздух и напрягая горло. Такой закадровый скрип девушка слышала в каком-то японском фильме ужасов, и от него мурашки бежали по коже.
Нисса тряхнула головой. Как же можно так углубляться в подобные размышления! Неужели какой-то сетевой идиот может так повлиять на нее. Она делает то, что приносит ей удовольствие и радость, и не только ей, но и каким-то другим людям, которых она не знает, но которые регулярно заглядывают к ней на сайт и в Инстаграм и ждут новых фотографий, новых «секретиков». А один неудачный комментарий, и она чуть не сдулась? Ну уж нет!
Ниссадель вздернула нос и бодрым шагом вошла в лес, направляясь к заветному месту. Сейчас она выложит новые замечательные «секретики», украсит их бусинами и бисером, - это новая задумка, бисер она еще не использовала, - все сфотографирует и будет дальше радовать подписчиков красочными картинками и дразнить секретным местом в лесу, о котором никто никогда не должен узнать. А этот придурок пусть хоть какашку игрушечную под стекло засунет и пришлет. Надо удалять такие сообщения и все. Правда, сообщение с пальцем ей удалять не особо хотелось: оно создало ажиотаж, у нее до этого, наверное, ни разу столько посетителей не было.
Глава 10.
Зизи со скучающим видом поставила фильм на паузу. Было совсем не страшно. Вот даже нисколечко. Она вспомнила, как когда-то давно жила одна на съемной квартире, и дорога к дому проходила мимо пункта видеопроката. Компьютера у нее тогда не было, зато был DVD-плейер, и почти каждый вечер по пути домой она заскакивала в пункт проката и выбирала себе пару дисков.
Брала она исключительно ужастики и перед сном, устроившись поудобнее на старом диване, на котором вместо покрывала или пледа по прихоти хозяев квартиры почему-то лежал ковер, смотрела страшные фильмы. А потом долго лежала в ожидании сна, который не шел во взбудораженный мозг, стараясь не поворачиваться лицом к комнате. Сны, которые до нее все-таки добирались, тоже были в массе своей, мягко сказать, своеобразные. Но она ловила от этого какой-то особенный, одной ей понятный кайф и продолжала бегать в прокат.
А потом ей перестало быть страшно. То ли она выросла из этих фильмов, то ли умудрилась пересмотреть все, что действительно могло напугать, а новых, по-настоящему страшных, больше не выпускали… Факт в том, что иссяк источник адреналина.
Вот и сейчас, досмотрев до середины, Зизи не испытала практически никаких эмоций. Все ужасные моменты сводились к тому, что когда главная героиня стояла перед зеркалом в ванне или где-либо еще, то за спиной вдруг резко возникало какое-то неприятное существо, и для пущего эффекта раздавался неожиданный громкий звук. Или, заслышав странные шорохи, героиня куда-то лезла в темноте – то в подвал, то на чердак. Но основные страшилки заключались именно во внезапности и соответствующем звуковом сопровождении.
«Хм, ну, не знаю. Может быть, нас так избаловали спецэффектами, что уже ничего не удивляет, - подумала Зизи и выключила телевизор. Хотя ж недавно ходили с подругой на новый вариант «Оно». Пока Зизи уныло пялилась в экран с каменным выражением лица, подруга то и дело закрывала лицо руками, подглядывала через пальцы, видела что-то кошмарное, вздрагивала и тихонько попискивала. А Зизи вдруг не к месту вспомнила похабную картинку из интернета на тему «Оно», - про клоуна и коня, - после чего вообще принялась давиться от смеха. Подруга даже вначале решила, что это она смеется над ней.
- Да что ты, я просто смешное вспомнила! – уверила ее Зизи, получив в ответ дикий взгляд, означающий: «Как можно вспомнить смешное в такой момент?!» Кое-как она досидела до конца сеанса, и потом слушала захлебывающиеся излияния подруги, которую переполняли эмоции.
- Неужели тебе не страшно было? Вот вообще ни грамма? Или ты притворяешься?
Не страшно. Старый фильм с Тимом Карри был более атмосферным, что ли. Вот тогда было страшно. И, как ни странно это прозвучит, было душевно. «Пожалуй, стоит пересмотреть», - подумала тогда Зизи.
Правда, пока она в тот день добралась до дома, она про эту идею уже забыла. А сейчас вспомнила и скачала фильм через торрент. А пока не начала просмотр, вдруг задумалась. А что бы могло ее по-настоящему напугать? Какой бы был ее идеальный фильм ужасов?
Зизи задумалась, почти забыв о том, что собиралась смотреть старое доброе «Оно». Она вспоминала все вещи, что пугают ее, и те, что когда-то встречала в фильмах, и те, которые никто не додумался туда добавить…
Конечно, без клоуна там бы точно не обошлось. А может, и без нескольких. Тут она не оригинальна. Но на самом деле не так уж и много ужастиков с клоунами, хотя очень многие их боятся. Особенно, если у клоуна не обычный грим на лице, а ужасная гримаса. Хотя Пеннивайз из первой экранизации на первый взгляд такой добренький вроде, улыбчивый… А все равно вселяет ужас. Вот таких клоунов пусть в идеальном ужастике будет несколько. Что еще?
Мысли стремительно кружились в голове Зизи, сталкиваясь и натыкаясь друг на друга, выстраиваясь в «нелогические» цепочки, которые тут же рассыпались, и возводя в ее воображении новые и новые пугающие ситуации.
Музыкальным фоном для своего кино Зизи выбрала бы звук расстроенной музыкальной шкатулки, немного замедленной, повторяющей одну и ту же унылую нудную мелодию. Конечно, там должны присутствовать и другие звуки, в том числе музыкальные. Но песня старинной шкатулки должна следовать лейтмотивом на протяжении всего фильма. Всплывать и затихать в нужных местах.
Но вернемся к живым (или не совсем) существам, наполняющим идеальный фильм Зизи. Помимо клоунов там обязательно присутствуют страшные куклы. Может, не столь злобные и гротескные как Чаки в одноименном фильме, а просто в них что-то должно быть не то.
Туда же можно добавить и манекены, а еще ожившие каменные статуи. Эти особи почему-то были наиболее неприятны Зизи. Может, потому что в отличие от кукол и манекенов, созданных похожими на людей, статуи не похожи на что-то живое, или хотя бы когда-то бывшее живым. Они ледяные и мрачные, со слепыми белыми глазами, с тяжелыми каменными ногами, издающими топот, который раздирает душу с каждым гулким шагом и становится ближе и ближе. Еще девочкой Зизи боялась огромной королевской статуи, сошедшей со своего постамента и высекающей гранитными сапогами искры из мостовой. Каждый раз смотря этот момент в мультфильме «Заколдованный мальчик», она вся сжималась и, хотя и знала, что все кончится хорошо, все равно боялась, что огромный каменный король найдет Нильса и раздавит. Затем в компьютерной игре про ловкого вора Гаррета ей самой приходилось спасаться от каменных статуй, которые в сумрачном замке ходили и искали Гаррета, чтобы убить его, монотонно повторяя низкими горловыми голосами: «И найти, и поймать, и убить, и найти, и раздавить!». Эта хоровая угроза сопровождалась ритмичным каменным топотом, и Зизи просто отключила звук, проходя этот этап в игре, потому что ей было неимоверно страшно. Особенно в те моменты, когда статуи замечали ее и начинали гнаться, еще сильнее топая и громче повторяя свое «и найти, и раздавить».
Ну, еще можно было бы добавить ожившие рыцарские доспехи. Тоже очень недружелюбные сущности.
Вспомнив про железных рыцарей, которые ничуть не лучше каменных статуй, Зизи тут же зацепилась за еще один очень пугающий ее момент, хотя логически это никак не объяснимо. Ей всегда было не по себе от заевших механизмов. Например, электрическое кресло-каталка, которое включено и двигается вперед, но ему что-то мешает, поэтому оно слегка отъезжает назад и снова стремится ехать. Все это сопровождается мертвым механическим шумом, повторяющимся снова и снова. А еще желательно, чтобы в этом кресле находился труп сумасшедшей старухи, чья голова дергалась бы при каждом очередном застревании кресла.
Обдумывая все эти подробности, Зизи почувствовала как холодок пополз тихонечко по ее позвоночнику. Ее воображаемый фильм ужасов наполнялся деталями и действующими лицами, и ей неплохо удавалась мысленная постановка, раз от одних только фантазий становилось не по себе.
Тем временем труп старухи «привел» ее память к еще одному эпизоду, который случился не в воображении, а на самом деле. По сути, ничего стоящего, но если дополнить им «фильм», то хуже не будет. В общем, как-то раз она проходила мимо древней кирпичной пятиэтажки. Рядом был зеленый дворик, под окнами клумбы и грядки, у подъездов лавочки. Уютное место, пока не тронутое многоэтажной цивилизацией с лысыми дворами и резиновыми ковриками для выгуливания детей. Дом не был грустным, окошки были живые, на подоконниках тут и там стояли цветы, на некоторых сидели кошки. Зизи специально замедлила шаг, чтобы подольше идти под тенью деревьев мимо длинного старого дома. И вдруг она услышала странный то ли стук, то ли какой-то треск. Оглянувшись в поисках источника звука, она вдруг увидела в окне первого этажа древнюю бабушку, всю сморщенную, с глубоко запавшими глазами и ниткой беззубого рта. Старуха стояла, прильнув вплотную к окну, и смотрела из провалившихся глазниц на Зизи, а ногтем тонкой скрюченной руки часто-часто стучала по стеклу. Вот что это был за звук. И он настолько царапал душу, до того был неестественный, что девушка ускорила шаг и почти убежала прочь от старого дома, напоследок оглянувшись и увидев, что старуха провожает ее взглядом, не переставая все так же стучать.
Зизи поежилась. Она снова забыла про злосчастный фильм «Оно», который собиралась посмотреть. Казалось, теперь ей вполне достаточно и того кино, что она прокручивала мысленно перед глазами. Угнездившись поглубже в углу удобного дивана и подтянув на себя теплый плед, она старательно закуталась в него и продолжила «писать» сценарий.
Зизи вспомнила свое «любимое». Это уже было из ее собственных сновидений. Во сне ее неимоверно пугал тусклый свет гаснущих ламп. Свет истончался, но до конца не уходил. Пространство не погружалось во тьму, а просто наполнялось полумраком, с его дрожащими зыбкими тенями и чернотой в углах. Казалось, что стены сжимаются и опускается потолок, помещение становилось безжизненным, как будто вместе со светом из него откачали воздух. И пружинки в лампах тускло светились, но ничего не освещали. Но самое страшное было не в полумраке и тенях, а в том, как медленно гаснет свет. Во сне Зизи охватывало чувство полной беспомощности. Обычно это был какой-то рядовой сон, происходило что-то обыденное, она находилась дома, или где-то еще… И вдруг свет начинал меркнуть. Могла иногда отключиться лампочка, потом вторая. Она бежала включать боковой свет, но понимала, что и там лампы долго не продержатся. Словно все окружающее постепенно угасало, умирало.
«Хм, - подумала вдруг Зизи. – Мертвая старуха, мертвые статуи и механизмы, умирающий свет… Не слишком ли много неживого? Может быть, это какой-то мой скрытый глубинный страх? Или беспокойство? Возможно, в этом есть какая-то общность или система?..»
На ум пришла прыгающая стиральная машинка, которую Зизи и наяву очень даже боялась. Ее просто до паники доводило, когда во время отжима здоровенная бандура вдруг начинала скакать по ванной комнате с диким стуком. И тут-то точно ничего страшного быть не может, просто неправильно установленная машинка и неравномерно распределенное белье. Но ощущение, что механизм оживает и ведет себя воинственно, Зизи не покидало. Ну, правда, для фильма ужасов это вряд ли сгодится. Если только в барабане не мотается чья-то голова. Но это идея уже совершенно для другого фильма, не для того, который продумывала Зизи.
Но почему так пугают эти «ожившие» механизмы? Пугает когда неживое становится живым, потому что оно все равно неполноценное, словно искажение реальности, что-то неправильное, фантасмагоричное. Как в советском фильме «Солярис», где для Зизи тоже было заготовлено два кошмарных эпизода. Один из них – когда Хари выпивает жидкий кислород, а потом возвращается к жизни. Именно этот процесс оживания, когда у Хари начинаются судороги, шокировал Зизи в детстве, после чего она убежала в другую комнату и не стала досматривать фильм. А до этого был другой момент, который опять ассоциировался с неживым и неестественным. Когда Кельвин, еще не зная, как поступить ему с «воскресшей» женой, оставляет ее в комнате за огромной железной дверью, а Хари, которая не может находиться без него, начинает ломиться в эту дверь. И возможно из-за того, что во времена съемок фильма еще были совсем примитивные спецэффекты, сцена получилась, наоборот, очень мощной, словно не Хари бьется в толстенную железную преграду, а что-то скрытое от глаз пытается вырваться из комнаты, что-то точно не живое, не настоящее, инородное.
Тут Зизи поняла, что никакого старого «Оно» ей уже точно смотреть не требуется, потому что она близка к тому состоянию в юности, когда не могла спать, повернувшись лицом к комнате. Она была уверена, что перебрала еще не все страшные детали, которыми можно было бы наполнить свой идеальный фильм ужасов, но решила, что на сегодня хватит.
Быстро разложив диван и застелив постель, она юркнула под одеяло. В комнате было тепло, но Зизи сильно знобило, а пальцы ног и рук ее были просто ледяными. «Вот интересно, я настолько талантливая, что могла бы действительно поставить самый страшный фильм ужасов, или просто ненормальная и накрутила себя сама дурацкими мыслями?» - это было последнее, что она успела подумать, прежде чем провалиться в нервный и прерывистый сон, который в этот раз вряд ли можно было бы назвать восстанавливающим. И да, там снова гасли лампы.
* * *
Утром, проснувшись совершенно разбитой и неотдохнувшей, с глазами, словно полными песка, Зизи, угрюмо отхлебывая кофе, уже из принципа додумала антураж своего ужастика. Если наполнить фильм всеми деталями, которые она представила вчера, то место, где происходит действие, должно быть окружено засохшим облезлым хвойным лесом, возможно, даже обугленным после лесного пожара. Сверху над унылым пейзажем свисает мрачное серое грозовое небо, готовое в любой момент пролиться дождем, а над черными скелетами обгоревших елей низко кружат вороны, каркая тоскливо и похоронно. Их гортанное карканье разносится далеко за пределы места действия, уходя в пустоту и показывая, что на многие километры вокруг ничего нет, кроме обгоревшего мертвого леса.
И еще можно было включить в сценарий пару неприятных деталей, подсмотренных Зизи в других фильмах. Один из них – закадровый звук, больше похожий на скрип, который, если приспособиться, можно издать самостоятельно, медленно выдыхая воздух и напрягая горло. Такой закадровый скрип девушка слышала в каком-то японском фильме ужасов, и от него мурашки бежали по коже.
