ГЛАВА 1. Я снова — просто секретарша…
Я стояла перед стеклянной дверью офиса и пыталась не заплакать. Всё. Просто стояла. Вдох — выдох. Вдох — выдох. И не плакать. Потому что я уже достаточно наплакалась — в тот вечер, когда он подобрал меня на дороге, а я была в свадебном платье, с потёкшим макияжем и разбитым сердцем. С тем сердцем, которое я так глупо отдала не тому.
Теперь я просто сотрудница. Простая бедная девушка в чистой белой блузке и юбке, которую я выгладила утром с таким отчаянием, будто от этого зависела вся моя жизнь. Хотя, если подумать… Может, и зависела. Потому что если я не вернусь на работу, то у меня не будет ничего. А он — он всё равно мой начальник. Всё ещё. Даже после… всего.
Я сделала шаг внутрь. И сразу почувствовала, как меня прожигают взглядами.
— О боже, она вернулась, — прошептала кто-то с ресепшена.
— Та самая, которую бросили перед спадьбой? — пискнула другая.
Я старалась не слушать. Смотрела только вперёд. Но всё равно слышала. Каждый звук. Каждый смешок. Каждую чёртову букву, сказанную у меня за спиной. Мне хотелось исчезнуть. Раствориться. Или, хотя бы, упасть в обморок. Но я не упала. Потому что я выживу. Я выживу, как всегда. Даже если всё во мне кричит, что я не могу больше.
Я прошла мимо стеклянных кабинетов и вдруг почувствовала на себе взгляд. Я знала этот взгляд. Я чувствовала его даже затылком. Я медленно повернула голову.
Он сидел там.
Лютер.
Мой бывший. Мой начальник. Мой демон-босс. Мой кошмар и моя самая сладкая ошибка. Он не изменился — такой же безупречно элегантный, в идеально сидящем костюме, с таким лицом, что у меня сразу сжались колени. Он посмотрел на меня. Просто. Молча. В одну точку.
Я даже не знала, дышу ли. Потому что мне показалось, что время остановилось. Или это я остановилась.
Но он отвернулся первым.
Я зашла в свой отдел и, не снимая пальто, просто села на стул. Руки дрожали. Горло перехватывало. Меня не трясло — меня всего сжимало изнутри, как будто я была внутри какой-то страшной банки с вакуумом.
"Просто работа", — подумала я.
"Просто коллеги", — почти вслух.
"Просто больше ничего не значит", — и тут я чуть не разревелась.
Потому что это была ложь.
Я сидела за своим столом, как будто ничего не случилось. Просто как раньше. Просто обычный день, обычная работа. Только ничего не было обычным.
Руки лежали на клавиатуре, но пальцы не слушались. Я не могла сосредоточиться — глаза всё время поднимались на дверь его кабинета. Она была закрыта. Как всегда. Как и он. Закрыт. Недоступен. Холоден, как лёд в его бокале виски.
Я пыталась вспомнить, что вообще надо делать. Распечатать отчёты? Проверить письма? Записать кого-то на приём? Но мозг не работал. В голове крутились только его глаза. Его голос. Его руки. Его лицо, когда он сказал по дороге, в машине, когда подобрал меня: «Ну что ж, поздравляю — ты не вышла замуж за мудака».
Господи, за что он так со мной? Почему он может так спокойно жить дальше, пока я… просто сижу и сдыхаю?
— Простите, Анита, вы не могли бы дать мне ручку? — с усмешкой спросила Стелла из юр. отдела, проходя мимо.
— Конечно, — я протянула ей первую попавшуюся.
— Спасибо, — она посмотрела на меня, как будто я была лужей под ногами. — И… держись там.
Я кивнула и попыталась улыбнуться. Но изнутри у меня всё горело.
Прошло, наверное, минут двадцать. Или час. А может, целая жизнь.
Становилось душно. Воздуха не хватало. В груди сжималось, как будто я вот-вот задохнусь. Мне нужно было выйти. Хоть на минуту. Хоть куда-нибудь.
Я поднялась и пошла в туалет.
Просто, чтобы остаться одна.
Я всегда ненавидела эти туалеты. Эти белые стены, тусклый свет, и зеркало, в котором я почему-то всегда выгляжу хуже, чем на самом деле. Хотя, может, дело не в зеркале, а во мне?
Я зашла, чтобы просто подышать. Просто выдохнуть. Без чужих взглядов. Без шепота. Без… него.
Я закрыла за собой кабинку и села. Даже не по нужде. Просто посидеть. Чтобы никто не видел, как у меня дрожат губы.
Через минуту в дверь вошли две девушки. По голосам — Мэри из бухглатерии и та новая, которой я даже имя не запомнила. Они не заметили, что я внутри.
— …так он реально не женился на ней? — спросила одна, громко, с искренним удивлением.
— Да ты чё, — захихикала вторая. — Он еще до ЗАГСа ее кинул. Там такой скандал был.
— А что случилось-то?
— Ну как, ты не в курсе? Он узнал, что она спала с Лютером.
— С нашим Лютером??
— Ага! Представь себе!
— Фу, ну и шлюшка, конечно.
— Угу. Бедная такая, простая. Ну, видно, что без отца росла.
Я замерла. Моё сердце стучало так громко, что я боялась, что они услышат его через стенку.
— Ну, ты посмотри на неё. Она ж ни рыба, ни мясо. Что он вообще в ней нашёл?
— Ну… говорят, она, типа, «отдавалась без слов». Мужики такое любят.
— Ага. Только не для жены. Для жены он себе Глорию выбрал — вот это уровень.
— Блин, ну она же модель.
— Да. А эта… как её там… Аллая?
— Анита, — фыркнула первая.
— Ну да. Вот скажи мне, кому нужна Анита после того, как её использовал сам Лютер?
Меня скручивало. Как от боли. Как будто внутри всё сжалось и провалилось. Хотелось закричать. Выбежать. Разбить зеркало. Но я просто сидела. Немая. Слабая.
Они ушли.
Я осталась.
Я вытерла слёзы туалетной бумагой, как самоуважение — дешёвой и шершавой. Потом встала, посмотрела в зеркало и сказала себе:
— Тебе просто надо пережить этот день.
В этот момент в сумке пискнул телефон. Сообщение.
«Зайдите ко мне. Срочно. — Л.»
Высякавшись, я собралась и пошла скорее на свое рабочее место, которое оставила, возможно, слишком надолго.
Когда я постучала в его дверь, сердце у меня стучало в три раза громче. Я даже не знаю, как оно помещалось в груди. Казалось, что сейчас оно вырвется и расплескает по полу всю мою жалость к себе.
— Входите, — услышала я его голос.
Хриплый. Холодный. Как металл, облитый дождём.
Я открыла дверь и вошла. Кабинет всё такой же. Просторный, строгий, пахнущий… им. Его парфюм был в воздухе — горький, насыщенный, с ноткой чего-то запрещённого. Я сразу почувствовала, как сжались колени.
Он не поднял глаза. Сидел за столом, листал бумаги. В костюме, который сидел на нём так, как ни один мужчина не мог бы себе позволить. Идеально. Безупречно. Бессердечно.
— Вы звали? — прошептала я, стараясь не дрожать.
Он отложил бумаги. Медленно. Как будто показывал, что каждая секунда моего присутствия здесь — не более чем помеха.
— У нас совещание с инвесторами в пятницу, — сказал он, не глядя. — Подготовь презентацию. Я хочу видеть проект до среды.
— Хорошо…
Он наконец поднял глаза.
Господи, эти глаза.
Ледяные, пронизывающие насквозь. Как будто он мог увидеть всё — мои воспоминания, мои чувства, мои глупые надежды, которые я всё ещё тащу внутри, как чемодан без ручки.
— И, Анита, — добавил он, — Постарайся не опаздывать. Мне не нужно, чтобы из-за твоего личного цирка страдала работа.
Я кивнула, но в горле застрял ком.
«Личный цирк».
Он назвал мою разбитую жизнь цирком.
— Да, конечно, — выдавила я.
— Всё? — спросил он, как будто я была ассистенткой на ресепшене.
— Всё…
Я развернулась и уже почти вышла, как вдруг он сказал:
— И, Анита.
Я замерла.
— Надень что-то другое. Этот образ «бедной невинной овечки» выглядит нелепо.
Я даже не помню, как дошла до своего стола.
Я вернулась к своему рабочему столу, словно пленница, закрытая в клетке из безысходности и разочарования, где каждый миг казался вечностью, а воздух вокруг — густым и тяжелым от собственного отчаяния. На экране компьютера мелькали письма, графики, срочные задачи, которые требовали моего внимания. Но внутри меня царила лишь одна мысль, навязчиво повторяющаяся и терзающая сердце — он больше не хочет меня видеть. Он стер меня из своей жизни так же легко, как стряхивают пыль с дорогой одежды, будто я была лишь случайной помехой, которую можно без сожаления выбросить на обочину его блестящего, но холодного мира. Его взгляд, которым он однажды мог обжечь, теперь превратился в ледяное презрение, которое жгло глубже всякой боли. А мое сердце сжималось в нестерпимом узле унижения и стыда, отчаяния и безысходности, словно в нем вместе собрались все слезы, что я когда-либо проливала, и те, что еще только должны были выплеснуться наружу, но которые я отчаянно пыталась сдержать.
В этом мире, где он — безусловный властелин, владеющий не только компанией, но и каждым моим нервом, я — всего лишь заблудшая тень, потерянная в его безжалостном царстве, простой сотрудник, который даже не достоин, чтобы на него обратили внимание.
И в этот самый момент, когда я позволила себе поднять глаза и хоть на мгновение осознать всю глубину своего одиночества, в коридоре появилась она — Глория, словно воплощение всего того, что мне никогда не достанется. С идеально уложенными волосами, на убийственно высоких каблуках, в платье цвета темного вина. Ее походка была подобна грозному боевому маршу, с каждым шагом отбрасывая тень своей безупречности и хладнокровного превосходства надо мной, простой, никому не нужной Анитой. Она даже не удостоила меня взглядом, проходя мимо так, словно я была всего лишь предметом мебели, стоящим в углу, но именно это безразличие было самым страшным — оно ударило по мне сильнее любого оскорбления, заставляя мое сердце трещать и падать в пропасть отчаяния.
Ее сладкие, навязчивые духи, аромат которых пропитывал воздух, казались мне воплощением фальши и предательства, оставляя за собой шлейф из горечи и боли, словно напоминая о том, что она — не просто будущая жена моего бывшего босса, а победительница в той битве, в которой я осталась лежать поверженной и разбитой. На ее запястье мерцал браслет — украшение, которое я видела в самых роскошных бутиках города, там, где простым смертным вход запрещен и цены на украшения становятся лишь шепотом. Этот браслет — символ того, что он выбрал ее, что он принадлежит ей. И что я для него теперь лишь забытый призрак, которого не стоит даже вспоминать.
И вот она исчезла за дверью его кабинета, оставив меня одну с моими мыслями, со своими разбитыми надеждами и слезами, которые я сжимала в кулаках, пытаясь не дать им прорваться наружу. Я не была ей равна, никогда не была, и, может быть, никогда не буду, но в этот момент все мое существо вопило о несправедливости, о боли, о том, что я все еще хочу его, несмотря ни на что.
— Ты вообще слышишь меня? — внезапно рявкнула Глория из-за двери. — Я говорила, чтобы все было по-моему, а не как попало! Это же мое будущее, моя свадьба, Лютер! Как можно так халтурить?!
— Глория, — холодно произнёс он, — ты не первая и не последняя, кто пытается командовать в моём кабинете. Работа — не место для твоих капризов.
Она захохотала, этот смех был слишком резким и нервным.
— Капризы? Ты серьезно? Ты думаешь, мне легко? Ты вообще знаешь, сколько времени и денег я вложила в это мероприятие? А ты сидишь и делаешь вид, что тебе все равно!
— Мне всё равно, — ответил он спокойно, — И если тебе не нравится, можешь уйти.
— Ты думаешь, я позволю тебе меня выгонять? Не дождёшься. Ты — только часть этой игры, Лютер, но ты не хозяин всего. Я добьюсь своего. И если ты ещё раз посмеешь меня игнорировать, я сделаю так, что ты пожалеешь.
— Хм, — он усмехнулся, — я боюсь, что пожалеешь именно ты.
— Смотри, кто тут боится. Ты — холодный и беспощадный, но я знаю твои слабости. Не думай, что ты всегда будешь на вершине.
— Я на вершине, — ответил он, — И твои угрозы меня не трогают. Убирайся с моих глаз. Я сейчас не хочу с тобой говорить.
— Мы еще не договорили, Лютер! Ты ещё пожалеешь!
Я сидела за столом, сердце всё ещё колотилось от тех слов и голосов, что я слышала из кабинета Лютера. Словно буря внутри меня не унималась, а в голове крутился нескончаемый поток мыслей — почему так, зачем именно я оказалась в этом офисе, в этом мире чужих ссор и чужих чувств.
И вдруг дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появилась Глория, которая с силой захлопнула ее за собой. Высокие каблуки цокали по полу, и с каждым шагом она приближалась ко мне, будто намереваясь выместить на мне весь свой гнев и раздражение. Волосы идеально уложены, губы ярко накрашены, а взгляд — холодный и беспощадный, полный пренебрежения.
Она остановилась в нескольких шагах от меня и с ехидной улыбкой, не поднимая глаз, бросила:
— А ты чего вылупилась, секретарша? Какого уши развесила, унылая дрянь?! Быстро их заткнула, пока я тебе язык не вырвала! Уродка конченая.
Глория смотрела на меня так, будто пытались пробить насквозь. Я знала, что для неё я — просто ненужная тень, объект для насмешек и срывания злобы.
Она коротко фыркнула, крутанулась на каблуках и ушла, оставив после себя запах дорогих духов и горькое чувство унижения, которое тяжело давило на сердце.
Я сжала кулаки под столом, стараясь не дать слезам вырваться наружу, но внутри что-то лопнуло. Я была в ловушке между холодным презрением и собственным бессилием. Но я понимала — сдаваться нельзя. Нужно держаться, даже если весь мир против меня.
ВНИМАНИЕ! Полная версия книги уже доступна на Призрачных Мирах!
https://feisovet.ru/магазин/Зачем-я-вам-босс-неНевеста-демона-Розалия-Абиси
