ГЛАВА 1. Шикарный, но не мой!
Я пропала.
Мне стало это ясно, как божий день, едва открылась входная дверь и я увидела ЕГО: самого горячего мужчину, которого только можно было себе представить! Широкие плечи, тренированный торс, который видно даже через легкую белую рубашку, расстегнутую на верхние пуговицы. Черные волосы, широкие скулы, жаркие янтарные глаза, черные демонические рога.
…И этот невероятный мужчина стоял на пороге нашего дома под руку с моей старшей сестрой!
— Ну вот мы и пришли! — весело прощебетала Аделина, обдавая нас всех коктейлем из дорогого парфюма и безукоризненной уверенности в собственной неотразимости. — Мамочка, папочка, знакомьтесь: это Майк!
— Майк! — выдохнула мама, Тиффани, сбрасывая с плеч лёгкий кашемировый плед и устремляясь к двери с таким выражением лица, будто сама собиралась выйти за него замуж. — Ох, какой же ты красавец!
— Ну, прямо-таки демонически хорош, — хмыкнул отец, Френсис, осматривая его с бокалом белого вина в руке и улыбкой, слишком широкой для простого знакомства. — Проходи, сынок. Мы уж заждались, всё слышали о тебе.
Майк улыбнулся — и я почти услышала, как мои колени мягко подгибаются от этой улыбки. Она была... невозможной. Тёплой и одновременно опасной. Она обволакивала, проникала под кожу, оставляя после себя ощущение, будто тебя только что поцеловали в шею — не спросив разрешения.
— Рад наконец познакомиться, — сказал он низким, уверенным голосом, и если бы у меня было хоть полграмма гордости, я бы отвернулась. Но я смотрела. Господи, я смотрела! На то, как его тёмные волосы мягко падали на лоб, на то, как щёлкают ремешки дорогих часов на запястье, на то, как этот мужчина держал мою сестру за талию — уверенно, по-хозяйски, так, как будто она принадлежала ему. И всё же... он глянул на меня.
Коротко. Почти случайно. Но я почувствовала это — тот едва уловимый ток, который пробежал между нами. На долю секунды наши взгляды пересеклись, и в этих янтарных глазах, за которыми пульсировала неведомая сила, я увидела нечто... другое. Что-то тёмное. Что-то тёплое. Что-то, что не имело права появиться в глазах мужчины, пришедшего в наш дом с моей сестрой.
— Ну, не стойте в прихожей, — захлопотала мама. — Проходите, садитесь! Я как раз достала лазанью, любимое блюдо Аделины. Надеюсь, Майк, ты не веган?
— Только по понедельникам, — пошутил он, вызывая дружный смех. Он двигался по дому легко, будто ему здесь было место. Будто это не первое его посещение. Будто он уже знал, где что лежит, и чувствовал себя уверенно, словно лев, вошедший в собственную пещеру. Аделина сияла от удовольствия — она обожала быть в центре внимания, и сегодня это внимание принадлежало ей. Её парень, её вечер, её триумф.
Я плелась за ними, ощущая, как сердце бешено колотится где-то под ключицами. Я не должна была так на него смотреть. Я не имела права. Это был её мужчина. А я — всего лишь младшая сестра. Слишком тихая, слишком обыденная, слишком... серая на её фоне.
Майк уселся на диван, слегка откинувшись назад и перекинув ногу на ногу. Его рука всё ещё лежала на талии Аделины, а глаза — чёрт бы их побрал — снова искали мои. На этот раз чуть дольше. Чуть настойчивее.
— Аннабель, милая, подай, пожалуйста, салфетки, они на кухонной стойке, — попросила мама, а я, вздрогнув, поспешно кивнула и выбежала на кухню, спасаясь от жара в груди. Мне нужно было прийти в себя. Нужно было оторваться от этого взгляда, от этой мысли, от этого мужчины, который — Боже, прости! — стал для меня запретным плодом с первой секунды.
Когда я вернулась, они уже сидели за столом. Аделина говорила, не переставая, рассказывая про съёмки, очередной кастинг и какие-то фотосессии с известными дизайнерами. Мама поддакивала, отец наливал вино, а Майк слушал с вежливым вниманием, изредка бросая вбок те самые взгляды, от которых я переставала дышать.
— А ты, Аннабель, чем увлекаешься? — вдруг спросил он. И все притихли.
Я замерла с бокалом воды в руках, не ожидая, что он вообще знает, как меня зовут. Меня редко спрашивали о чём-то, когда рядом была Аделина. Я была «та самая младшая», незаметная тень при сияющей звезде. Но он спросил. Он смотрел на меня. Ждал ответа.
— Я... я изучаю архитектуру, — тихо сказала я. — В университете Кингстона.
— Правда? — его губы тронула лёгкая, ободряющая улыбка. — Это звучит интересно. Архитектура — это ведь не только о зданиях. Это о том, как пространство влияет на людей. Очень... интимная наука.
Он говорил это обыденным тоном, но мне показалось, что воздух в комнате стал гуще. Что в его голосе звучало нечто, от чего по позвоночнику пробежала дрожь. Аделина усмехнулась, не заметив напряжения, и снова взяла слово, но я больше не слышала, о чём она говорит.
Потому что он всё ещё смотрел на меня.
А я всё ещё не могла отвести глаз.
Мама с улыбкой вышла из кухни, неся в руках большое керамическое блюдо с лазаньей, от которой поднимался густой ароматный пар. Вся комната наполнилась запахами томатов, сыра и запечённых специй — настоящая домашняя еда, которую Тиффани готовила только по особым случаям. Сегодня, безусловно, был именно такой случай.
— Осторожно, горячее! — сказала она, как всегда, словно пропев эти слова, когда выносила что-то из духовки, хотя все уже привыкли к её драматическим интонациям.
Она поставила блюдо в центр стола, и я наблюдала, как Майк чуть наклоняется, чтобы помочь, едва коснувшись её руки. Мама рассмеялась, польщённая, как будто сама всё ещё была на свидании.
Папа наливал вино — лёгкое розовое, в высокие тонкие бокалы. Он налил Тиффани, потом Аделине, себе, затем — Майку. Когда очередь дошла до меня, он задержался на секунду и с мягкой иронией спросил:
— Ну что, наша умница, будешь хоть немного?
Я едва заметно кивнула. Сегодня можно. Сегодня всё казалось нереальным, будто я наблюдала за вечерней сценой издалека, как будто сидела не за этим столом, а где-то вне времени, вне себя.
Аделина говорила без остановки. Про какую-то фотосессию для бренда нижнего белья, про съёмки рекламы шампуня, про вечеринку у диджея Нэйта, где были все «из списка». Она всегда говорила много — уверенно, громко, с жестами, с паузами в нужных местах, как настоящая актриса. Её обожали слушать, потому что она всегда умела превращать даже самую заурядную историю в драму, сплетню или сенсацию.
— …и вот, когда он сказал: «Ты — моё солнышко», я такая: «Пожалуйста, только не это», — засмеялась она, глядя на Майка. Тот усмехнулся, не отрывая от неё взгляда, но когда поднял бокал, краем глаза снова коснулся меня.
Это было безумие.
Ещё несколько дней назад Аделина, ввалившись в гостиную, сказала:
— Мам, пап, Анна, вы готовы? Потому что на этих выходных я вас познакомлю с моим парнем!
— Парнем? — переспросила тогда мама, удивлённо подняв брови.
— Ну да. И не просто парнем. Он демон. И он — сын самого Грэма Лейтона.
После этих слов мама ахнула, папа замер с планшетом в руках, а я… я впервые почувствовала то, чего не могла объяснить. Как будто в груди что-то дрогнуло — тревога, предчувствие, или… зависть?
Грэм Лейтон был не просто миллиардером. Он был живой легендой. Один из тех демонов, что скупили полгорода, выстроили сети клубов, инвестировали в фарму, недвижимость, киноиндустрию. Его лицо мелькало в новостях, его статус обсуждали в закрытых чатах, а его сын… его сын должен был быть золотым мальчиком. Идеалом. Недостижимым.
Таким и оказался Майк.
Он сидел за нашим столом, пил вино, ел мамино домашнее блюдо, шутил, улыбался, и всё выглядело так, будто он всегда был здесь. А я… я была рядом. В пределах досягаемости. Но не в его жизни. Не в его объятиях. Он принадлежал ей — как и всё в нашей семье.
Аделина была королевой. С самого детства. Её любили все — и одноклассники, и учителя, и соседи. Она получала всё легко, не прилагая усилий: пятёрки в школе, роли в школьных спектаклях, место в группе поддержки. Она никогда не мучилась на экзаменах, потому что всегда знала, что поступать не собирается. Учёба была не для неё — она пошла в модели, заключила контракт с крупным агентством, и довольно быстро попала в те самые круги, где жизнь начиналась ближе к полуночи, где шампанское льётся рекой, а имена людей не нужно объяснять. Её звали на показы, на вечеринки, на интервью. Её лицо было на бордах. А дома… дома она тоже блистала.
Я же всегда была другой. Тихой. Неприметной. Хорошей девочкой. Я любила книги, чертежи, архитектурные модели. В школе я сидела на задних партах, стеснялась говорить у доски и никогда не вступала в споры. Мне казалось, что если я просто не буду мешать — меня будут любить. Молчаливо. Спокойно. Без фанфар.
Но когда рядом была Аделина… меня как будто не существовало.
Мы никогда не делились. Ни одеждой, ни секретами, ни мечтами. Мы были сёстрами, но между нами всегда было что-то колючее, невидимое, нерастаявшее до конца. Иногда мне казалось, что мы живём параллельно, в одном доме, но в разных измерениях. Она — в ярком, шумном, сверкающем. Я — в приглушённом, замкнутом, где даже мечтать нужно осторожно.
Мальчики всегда были её. Всегда. На школьных вечеринках её окружали, будто мотыльки вокруг лампы. Меня — не замечали. У меня был только один парень. Один. И то — недолго. В выпускном классе. Его звали Джош, и он был милым, симпатичным, даже внимательным. До тех пор, пока я не сказала, что не готова. Что не хочу спать с ним. Что мне нужно время.
Он исчез через неделю. И на выпускной я пошла одна.
С тех пор — никого. Ни романов, ни драм, ни разочарований. Только книги. Только университет. Только бесконечные планы, чертежи, эскизы.
А теперь... за моим столом сидел мужчина, который принадлежал не мне, которого я не имела права ни хотеть, ни мечтать. Мужчина, чей взгляд искал меня даже тогда, когда его рука держала Аделину.
Майк.
Демон.
Сын миллиардера.
И — парень моей сестры.
Я сделала глоток вина.
Оно было холодным. Но внутри меня все пылало.
— Так ты, значит, архитектор? — вновь заговорил Майк, отложив вилку и подперев подбородок рукой. Его глаза — те самые, сияющие янтарным жаром, снова были прикованы ко мне.
Я почувствовала, как все взгляды за столом обратились в мою сторону, и едва не уронила салфетку, которую сжимала в пальцах под столом, пытаясь хоть как-то занять руки. Не хватало только выдать себя дрожью.
— Эм… Да. Я на втором курсе, — ответила я, стараясь говорить ровно, но голос всё равно выдал меня — он прозвучал чуть тише, чем хотелось бы. — Архитектура всегда была моей страстью. Я люблю наблюдать, как пространство влияет на людей, как оно формирует ощущения, поведение…
— Как ты и говорил, — с довольной улыбкой вставила Аделина, приобнимая Майка за плечи. — Он сегодня как раз пошутил, что архитектура — это очень… интимно. Интересное совпадение, правда?
Он не отреагировал на её прикосновение. И даже не взглянул на неё. Он всё ещё смотрел на меня. Тепло. С интересом. Внимательно. Но не поверхностно, как это делают мужчины, желая сделать комплимент. Это был тот взгляд, от которого у тебя внезапно пересыхает во рту, будто тебя раздели посреди комнаты — медленно, тщательно, оставляя каждую эмоцию обнажённой.
— Значит, тебе нравится наблюдать за людьми? — спросил он мягко, с той ленивой полуулыбкой, от которой, я была уверена, многие девушки теряли голову. — Смотреть, как они себя ведут… в замкнутом пространстве. Под давлением.
Он знал, что делает. Я покраснела до корней волос. И пока мои родители, скорее всего, не заметили подтекста, Аделина прищурилась. Всего на секунду, но мне этого хватило.
— Аннабель у нас скромница, — заметила мама с ноткой нежности, оборачиваясь ко мне с улыбкой. — Тихая, но очень умная. Она всегда с книгами, с чертежами. Не то что наша звезда.
— Маааам, — протянула Аделина с лёгкой, показной обидой. — Ты опять начинаешь сравнивать. Мы просто очень разные, вот и всё. Анна у нас — мозг, я — лицо и харизма. Так честно природа распределила.
Все рассмеялись. Даже я. Хотя смеялась я, пожалуй, громче всех — чтобы не слышать собственные мысли. Чтобы заглушить тот тонкий голос внутри, который шептал, что я действительно всегда была фоном. Декорацией к спектаклю, в котором главную роль играла Аделина.
Но теперь... теперь был Майк.
И он смотрел не на звезду. А на тень.
— Я всегда восхищался людьми, у которых есть настоящее призвание, — сказал он, переводя взгляд с меня на отца, будто только что вспомнил, что за этим столом сидят и другие. — Умение чувствовать форму, пространство, движение — это ведь особый талант. У нас в бизнесе много архитекторов, но, честно говоря, большинство из них потеряли душу. А она, как мне кажется, — это главное.
— Господи, ну скажи ещё, что у зданий есть аура, — фыркнула Аделина, потянувшись за кувшином с водой. — Сейчас Аннабель начнёт рыдать от счастья. Она у нас как раз всё воспринимает буквально.
Я сжала салфетку сильнее. Не от злости. Не от обиды. А от того, как легко она — всегда — рушила мои самые тонкие, самые хрупкие чувства. И делала это с таким грациозным равнодушием, что никто даже не замечал.
— Ну, у некоторых зданий аура действительно есть, — тихо сказала я, глядя в тарелку. — Особенно у старых. Они помнят своих создателей.
Я не знала, зачем это сказала. Но почувствовала, как Майк снова посмотрел на меня. Долго. Глубоко. Почти тревожно.
— Это красиво, — сказал он. — Очень красиво.
И в этот момент я ощутила, как моё сердце чуть не вырвалось из груди. Мне хотелось исчезнуть, встать, убежать, спрятаться в своей комнате, забраться под одеяло, как в детстве, когда я верила, что если не видеть мир — он не тронет тебя. Но я уже была не ребёнком. И этот демон с янтарными глазами был слишком реальным, чтобы от него спрятаться.
Вино нагревалось в бокале. Свет ламп отражался в его стекле, как во взгляде Майка. Мама рассказывала что-то о новом фитнес-тренере, отец — о росте акций «Лейтон Групп», Аделина выкладывала очередную историю о том, как она случайно встретила актрису из «Закатных небес» в туалете модного ресторана, но я ничего не слышала.
Я просто смотрела на него.
И он знал.
Он знал, что я смотрю.
Он знал, что я дрожу.
Он знал, что я хочу.
И он не отворачивался.
Когда ужин подошёл к концу, мама предложила перейти в гостиную, выпить по чашке чая. Все поднялись из-за стола. Все — кроме меня. Я осталась сидеть. Потому что не могла встать. Потому что моё тело больше не подчинялось разуму.
Он проходил мимо. Медленно. Сдержанно. Но, приблизившись, опустил ладонь мне на плечо — на долю секунды, еле касаясь, словно случайно. Но этого касания хватило, чтобы меня пронзила дрожь.
— Ты особенная, Аннабель, — прошептал он так тихо, что никто, кроме меня, не мог услышать.
А потом ушёл вслед за Аделиной.
А я осталась.
С вином. С бешено колотящимся сердцем. С дрожью в пальцах.
Я знала.
Я точно знала.
Я пропала.
ВНИМАНИЕ! Полная версия книги будет на Призрачных мирах!
https://feisovet.ru/магазин/Абиси-Розалия/
