ГЛАВА 1. Муж за три копейки
— То есть, я правильно поняла объявление? — я чуть подалась вперёд, пристально глядя на сидящую напротив меня женщину с идеальной причёской и каким-то… слишком довольным выражением лица. — Вы продаёте… мужа?
— Да, — совершенно спокойно подтвердила она, как будто мы обсуждали мешок картошки, а не живого мужчину, и даже не просто мужчину, а вон того красавчика в кресле у окна, который сейчас лениво разглядывал свои ногти, явно находя их куда интереснее, чем нас с хозяйкой. — И очень дешево.
Я моргнула. Раз, второй. В голове медленно складывалась картинка, и, честно говоря, получалось нечто странное: вроде как мы в нормальном мире с магией, но продают мужа почти по скидке, как залежалый товар на распродаже.
— Простите, а в чём… подвох? — уточнила я, привычно подозрительная, потому что слишком уж заманчивое предложение.
— Никакого подвоха, — отмахнулась женщина, поправляя на колене юбку из явно дорогой ткани. — Просто мы с ним не сошлись характерами.
— Ага, — протянула я, медленно переводя взгляд на объект продажи. Высокий, статный, темноволосый. Красивый, зараза, до неприличия. И — да, мне не показалось, — на макушке торчат треугольные кошачьи уши, аккуратные, с мягким пушком. — Только вы, наверное, забыли уточнить, что у него… гм… аксессуары.
— Это не аксессуары, — серьёзно сказала Тара. — Он некорианец.
Я вскинула бровь.
— И кто это у нас такие, простите?
— Магическая раса. С дальних-дальних островов. До нас почти не добираются, так что, думаю, вы и не слышали.
— Согласна, — кивнула я, стараясь не слишком пялиться на уши. — А что за особые условия?
— Ну… — Тара выдержала паузу, словно подбирая слова, — С некорианцами нельзя развестись.
— В смысле, совсем?
— Абсолютно. Можно только продать.
Я, кажется, начала понимать, куда ветер дует.
— И… вы, значит, решили…
— Да, — перебила она, и на её лице отразилось то самое самодовольное выражение, какое бывает у людей, сумевших пристроить ненужную вещь в хорошие руки. — Я поняла, что он мне не подходит.
— Интересно, — пробормотала я, наклоняясь чуть ближе. Длинные рыжие волосы немного упали на лицо. — А в чём, собственно, подвох? Мужчина красивый, явно… ухоженный.
— И послушный, — добавила Тара. — Вот, к примеру, — повернулась к нему, — Феликс, встань.
Он неторопливо поднялся, грациозно, как кот, и лениво потянулся, будто только что проснулся с мягкого дивана, а не сидел в кресле.
— К лотку приучен, — с гордостью добавила Тара.
Я чуть не поперхнулась.
— Простите… к чему приучен?
— К лотку, — невозмутимо повторила она. — Ну, в смысле, к туалету. Будет ходит в тот, какой есть у вас. Это, знаете ли, очень удобно. Некорианцы в быту… как вам сказать… ленивы. Работа им неинтересна. Но они обаяшки. Зато, когда лежит на диване и мурлычет — это… — она мечтательно прикрыла глаза. — Не передать словами.
— То есть, вы мне сейчас предлагаете… диванного кота в теле мужчины?
— Именно, — кивнула Тара. — Милый, ласковый, но — да, работать он не будет, у него лапки.
— А готовить, убираться?
— Может. Если захочет. Но… — она пожала плечами, — У них это не в приоритете.
Я задумалась. С одной стороны — мужчина с ушами и ленцой, с другой… ну, по факту, всё то же самое, что и обычные, только хотя бы честно предупреждают.
— Так что, будете покупать? — спокойно спросила Тара.
Если бы кто-то неделю назад сказал мне, что я буду сидеть в чужой гостиной, рассматривая кото-человека на предмет покупки, я бы рассмеялась ему в лицо. Громко, ехидно, с комментариями про то, что у людей фантазия гуляет без намордника. Но жизнь, она ведь любит — бац! — и перевернуть всё с ног на голову.
До этой странной встречи моя жизнь была скучно-прекрасной. Нормальная работа, нормальная зарплата, никаких бурь в личной жизни, потому что, ну, зачем? Зачем мне отношения, если и без них всё отлично? Родственники, конечно, считали иначе. Каждое застолье заканчивалось одним и тем же: «Ну что, когда замуж?», «Не пора ли подумать о детях?», «А то останешься старой девой, кому ты потом нужна будешь?» — и вишенка на торте: «Ты у нас одна такая, у всех уже семьи».
Врать не буду — это раздражало. Но до поры я умела отмахиваться. Пока… пока не пригласили на встречу выпускников. И пока я узнавала, кто ж еще будет, всплыло, что из всего нашего класса замужем не оказались только я и Марта Кротова — та самая, что в школе вечно пряталась за шкафом на физкультуре, потому что стеснялась своих форм, и которую все обходили стороной.
И вот тут-то во мне что-то щёлкнуло.
Нет, я не побежала искать срочного жениха, чтобы доказать всем, какая я классная. Но… мысль, что на встрече выпускников я буду единственной «свободной птицей», вызывала неприятное жжение где-то под рёбрами. А потом в руки попалась та самая газета с объявлением:
«Продам мужа. Дешево!» — гласил заголовок. И дальше: «Симпатичный, высокий брюнет, обаятельный, послушный, воспитанный. Возможен торг».
Подозрительно? Ещё как. Но любопытство — штука опасная. И вот я здесь. Сижу на диванчике, рассматриваю потенциальную покупку и пытаюсь решить, что хуже — остаться одной на встрече или прийти туда с… Феликсом.
— Так… — протянула я, скользнув взглядом от сияющей хозяйки к её «товару». — А если он, допустим… ну, не знаю… сбежит?
— Не сбежит, — уверенно отрезала Тара. — Они привязываются к хозяйке.
— Как коты? — не удержалась я.
— Ну… да, — хмыкнула она, как будто это было нечто само собой разумеющееся. — Правда, если вы его обидите, он может несколько дней демонстративно игнорировать. А то и кресло подерет, или в туфли нагадит.
— О боже, ещё и обижаться умеет, — вздохнула я, машинально прикрывая глаза, потому что представила: прихожу домой, а он, сидя на подоконнике, разворачивает ко мне спину и демонстративно чистит уши. — То есть, вы хотите сказать, он будет делать всё, что я скажу… если в настроении?
— Почти, — с самым невинным видом кивнула Тара. — Но не переживайте, они ужасно милые, когда хотят понравиться.
Я снова взглянула на Феликса. Он сидел, закинув ногу на ногу, и лениво тянул руку к чашке с каким-то напитком на столике. При этом ухитрялся смотреть так, будто делает мне одолжение, присутствуя в этой комнате.
— Ладно. А… как у них с… верностью?
— Абсолютно предан, — заверила Тара. — Даже смотреть в сторону других не будет.
Я снова хмыкнула. Ну да, конечно, идеальный мужик: красивый, верный, ласковый… и при этом — профессиональный диваносед. Идеально для кого-то, кто мечтает о домашнем питомце с возможностью разговаривать и открывать банки.
— А ухаживать он умеет? Ну там, комплименты, внимание…
— О, это у них в крови, — мечтательно закатила глаза Тара. — Он будет смотреть вам в глаза так, что вы забудете, как дышать.
— Прекрасно, — пробормотала я. — Буду задыхаться от романтики и таскать его на руках на работу, потому что он «не приспособлен к тяжёлому труду».
Тара смеялась. Я же всё ещё пыталась решить: это я с ума сошла, что вообще об этом думаю, или мир действительно повернулся в сторону сюрреализма?
— Так что, — она наклонилась ко мне, сложив руки на коленях, — Будете покупать?
Я откинулась на спинку диванчика и задумалась. Ну, допустим, я говорю «да». Приобретаю вот этот ходячий пушисто-ушастый аксессуар. И дальше что? Стану выставлять его родственникам как «Вот мой муж, знакомьтесь, он не работает, но зато мурлычет»?
Хотя… родственники бы, конечно, встали в очередь, чтобы пощупать его уши и ахнуть: «Ну надо же, какое чудо!» А потом пошли бы слухи, что я наконец-то вышла замуж, да ещё и за мужчину с… особенностями. У нас же любят чужую личную жизнь обсуждать больше, чем новости из газет.
Встреча выпускников… Вот там он бы точно всех заткнул. Не в прямом смысле — хотя, если бы заткнул, я бы не возражала, — а своим видом и манерами. Эти вечные «А у тебя-то что нового?», «А кто твой муж?», «А чем занимается?»… Господи, да я бы отыгралась за все школьные годы, когда меня дразнили «слишком умной».
Впрочем, за ум тогда прилетало чаще всего от тех, кто теперь еле смог написать своё имя в приглашении на встречу.
И всё же… Ситуация была как из дешёвого романа, где героиня сначала покупает мужа по глупости, а потом… ну, дальше в таких историях обычно начинаются страсти, драма, поцелуи под дождём.
Я скосила взгляд на Феликса. Он лениво зевнул, прикрывая рот длинными пальцами, и заурчал себе под нос. Урчание было тихим, но отчётливым. Да-да, мурчал. Мужчина. Мурчал.
Всё. Мир окончательно сошёл с ума.
— А документы какие-то нужны? — спросила я, больше чтобы потянуть время, чем по делу.
— Конечно, — кивнула Тара. — Я подпишу передачу собственности, и он станет вашим.
— Мило, — фыркнула я. — Чувствую себя на птичьем рынке.
— Тут скорее кошачий, — с улыбкой парировала она.
В конце концов я подумала: а чего я теряю? Деньги смешные, максимум — неделю помурчит и будет мне живая декорация. А потом… ну, потом решим.
— Ладно, — выдохнула я. — Заворачивайте своего котика, беру.
Феликс поднял на меня взгляд. Медленный, томный. Как будто я только что предложила ему не жить в моём доме, а возлежать на шёлковых подушках в окружении прислуги.
Я почему-то почувствовала, что именно так всё и будет.
— Отлично, — довольно произнесла Тара, хлопнув ладонями, как будто мы заключили выгодную сделку по поставке зерна, а не оформили передачу живого мужчины с ушами. — Тогда давайте оформим.
Я послушно взяла перо, и пока она раскладывала бумаги, успела ещё раз взглянуть на Феликса. Он, не утруждая себя вставать, демонстративно завалился обратно в кресло, положив руку на подлокотник, и смотрел на нас с таким видом, будто всё происходящее его только слегка развлекает, но никак не касается.
— Подпись здесь, здесь и… — Тара ткнула пальцем в строку. — Вот тут.
Я расписалась, чувствуя себя то ли на сделке с мебельным салоном, то ли в нотариальной конторе, только вместо дивана или кухонного гарнитура я официально приобретала мужчину, который, судя по ленивому прищуру, сам себя считал предметом роскоши.
— Готово, — удовлетворённо произнесла Тара, забрала бумаги и, чуть наклонившись вперёд, протянула мне ключик на тонкой цепочке. — Это… символический. У них в культуре так принято — ключ от сердца.
— А он что-то открывает? — хмыкнула я, машинально вертя цепочку в пальцах.
— Нет, — без тени смущения отозвалась она. — Но носить надо. Иначе обидится.
Я перевела взгляд на Феликса.
— То есть, если я его потеряю, он обидится?
— Да, — уверенно кивнула Тара. — И будет ходить с видом, будто вы лично разбили ему сердце, пока не купите новый.
— Замечательно, — пробормотала я. — Мужчина с предустановленной функцией пассивной агрессии.
— Я слышу, — лениво вставил Феликс, не отрываясь от разглядывания потолка.
— А я и не шепталась, — ответила я в тон.
Он приподнял бровь, уголок губ чуть дёрнулся. Не то ухмылка, не то предупреждение. И я вдруг поняла, что вот это — началось. Эти подколки, полуулыбки и словесные шпильки, из которых потом вырастают те самые «отношения на нервах», о которых так любят писать авторши любовных романов.
Выйдя из дома Тары, я поймала себя на странном ощущении. С одной стороны, я как будто выиграла в какой-то лотерее: у меня теперь был муж. Неважно, что я его купила за сумму, которой едва хватило бы на тарелку жаркого в трактире. С другой стороны… я несла домой живое, наглое, пушистоухое воплощение проблемы, которой у меня никогда раньше не было.
Феликс шёл рядом. Нет, он не тащил мои сумки, потому что их просто не было, и не предлагал руку, потому что… ну, очевидно, у некорианцев это не в привычке. Вместо этого он шёл так, будто сопровождает не новую хозяйку, а почётную делегацию, и каждый его шаг был размеренным и… да, снова это слово — ленивым.
— Ты всегда так двигаешься, как в замедленной съёмке? — не выдержала я.
— Это называется «грация», — невозмутимо ответил он, глядя на низенькую меня с высоты своего роста.
— М-м, то есть, если я попрошу тебя быстро принести мне чай, ты тоже пойдёшь грациозно, но пока дойдёшь, он остынет?
— Скорее всего, — серьёзно кивнул он. — Но зато красиво.
Я фыркнула. Ну хоть честный.
— А ты всегда так много говоришь? — спросил он в ответ, скосив на меня взгляд из-под длинных ресниц.
— Только когда хочу, чтобы меня запомнили.
— Уверен, тебя и так невозможно забыть, — произнёс он с таким видом, будто сделал комплимент, но при этом совершенно спокойно, без намёка на флирт.
— Это был комплимент?
— Нет, — отозвался он. — Констатация факта.
Я закатила глаза. Отлично. Теперь у меня в доме будет ходить этот… словесный тролль в красивой обёртке.
Квартира встретила нас привычной тишиной, но теперь в этой тишине было что-то… другое. Как будто я принесла домой большой живой объект, который притянет к себе всё внимание.
— Разувайся, — автоматически сказала я, закрывая дверь.
— Не хочу, — тут же парировал он.
— Ну, у нас так принято.
— У нас — нет.
Я вздохнула.
— Если ты собрался оставлять на ковре следы с улицы, знай: я заставлю тебя его чистить.
— Я куплю новый, — пожал он плечами и прошёл в гостиную, не дожидаясь моего разрешения.
— За мои же деньги, надо полагать?
— Естественно.
Я стояла в прихожей и думала: вот он, первый день совместной жизни, а уже начинаем с культурных различий. Интересно, что будет дальше?
Феликс, тем временем, уже развалился на моём диване, закинув руки за голову, и выглядел так, будто именно он здесь хозяин, а я — просто милая соседка, пришедшая на чай.
— Тебе нормально? — уточнила я, подходя ближе.
— Более чем, — ответил он, прикрыв глаза. — У тебя мягче, чем у Тары.
— Радуйся, пока я тебя отсюда не выгнала, — буркнула я.
Он хмыкнул, не открывая глаз, и тихо заурчал.
Честно, я не думала, что смогу всерьёз воспринимать это мурчание, но, к моему удивлению, оно было… ну… немного успокаивающим. Вот только мысль, что теперь я живу с существом, которое мурчит, как кот, и при этом говорит, как человек, была всё ещё странной.
— Ладно, — вздохнула я, — Живи пока. Но знай: я тебя купила не для того, чтобы ты тут целыми днями валялся.
— А для чего? — приоткрыл он один глаз.
— Чтобы… — я замялась, потому что сама не была уверена в ответе. — Чтобы… было кого приводить на встречу выпускников. И с родственниками знакомить.
Он снова закрыл глаза и довольно улыбнулся.
— Это я умею.
Я вздохнула и пошла на кухню, уже в процессе по пути прикидывая, что бы приготовить на ужин себе и новоиспечённому… ну ладно, будем честными — приобретённому мужу. Открыла холодильник, и меня встретил знакомый унылый набор продуктов холостяцкой хозяйки: пакет молока (вчерашнего срока), несколько яиц, кусок сыра с лёгким налётом философии и гордое одинокое яблоко, которое явно уже видело жизнь.
Феликс появился в дверном проёме бесшумно, как тень. Или как кот, подкрадывающийся к миске.
— Ты собираешься этим меня кормить? — лениво поинтересовался он, окидывая содержимое холодильника взглядом, в котором смешались трагедия и осуждение.
— Ну прости, я же не знала, что к вечеру обзаведусь мужем с гастрономическими претензиями, — отрезала я. — Сейчас соображу что-нибудь.
— Соображай, — разрешил он с видом императора, ждущего хлеба и зрелища.
Я шумно вздохнула, достала яйца, сыр и решила, что будет омлет. Не шедевр, но хотя бы горячее.
