ГЛАВА 1. Выбор без выбора
Я едва не поперхнулась утренним чаем, когда услышала это.
— Что значит — «выбери, за кого выйдешь”?! — мой голос, кажется, звенел даже в хрустале семейного сервиза. — Ты хочешь сказать, что меня уже продали, и я просто выбираю — в какую упаковку себя упаковать?!
Отец тяжело вздохнул, как будто именно я только что предложила ему продать фамильное имение с молотка, а не он — собственную дочь. Его седеющие виски дрожали от раздражения, пальцы барабанили по столу, а на лице застыло то самое выражение, каким обычно сопровождают неприятные, но «разумные» решения.
— Линда, не начинай, — протянул он устало, — Ты ведь прекрасно понимаешь, что мы не в том положении, чтобы выбирать сердцем.
— О, конечно, — я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди и глядя на него так, будто он только что объявил, что продал не только меня, но и семейную честь оптом. — Мы в таком положении, что мне остаётся лишь выбрать, у кого гнить быстрее — у старика-барона или у оборотня. Прекрасная перспектива, отец. Завтрак прямо встал комом от счастья.
— Хватит этих слов, — резко бросил он, стукнув ладонью по столу. — Я делаю то, что должен. Барон Мейнтор — человек уважаемый, состоятельный, без наследников. А граф Локс... ну... говорят, он хоть и странноват, но молод и красив.
— «Говорят»? — я выгнула бровь. — А ты его, значит, не видел? Великолепно. А то мало ли, может, у него три глаза, хвост и коллекция черепов бывших невест.
— Линда! — рявкнул отец.
— Что? Я просто уточняю, — невинно пожала плечами, делая вид, будто рассуждаю совершенно логично. — Один жених старше тебя и пахнет нафталином, другой — ходячая луна в штанах. А я, значит, выбираю, какой кошмар мне больше по душе.
— Ты преувеличиваешь, — буркнул он. — Это благоразумно, разумно и достойно.
— Для кого? Для меня или для твоих кредиторов?
Он поджал губы. Попала. В яблочко.
— Не будь дерзкой, — произнёс он с нажимом, хотя глаза его выдавали растерянность и раздражение. — Я стараюсь ради тебя. Ты думаешь, мне легко? Наше имя — всё, что у нас осталось, и оно уже ничего не значит, состояние почти утрачено. Твоему брату нужна достойная партия, а без копейки за душой ему никто и не даст и взгляда. Всё, что у нас осталось — ты.
— Замечательно, — процедила я. — Какая лестная формулировка — «всё, что у нас осталось». Может, стоит выгравировать её на семейном гербе?
— Линда! — Он уже не кричал, но в голосе звучало отчаяние, то самое, от которого даже злость отступает, уступая место усталости. — Прошу тебя, будь благоразумна.
— Благоразумна? — я горько рассмеялась. — Конечно. Выбери, Линда, благоразумие. Старик или зверь — оба с деньгами, оба с перспективой. Только не забудь улыбнуться, когда будешь подписывать себе приговор.
Я встала, шурша юбками, и подошла к окну. Сквозь стекло просвечивали серые облака — как настроение сегодняшнего утра. За окном шел дождь, капли ползли по стеклу, сливаясь в тонкие дорожки. Каждая — как очередная глупая мысль о том, что, возможно, когда-нибудь всё могло быть иначе.
— И всё-таки, — произнесла я, не поворачиваясь, — Ты не мог хотя бы предупредить, что собираешься разыграть мою жизнь в лотерею?
— Я не мог иначе, — устало ответил отец. — Ты не понимаешь, Линда.
— Конечно, не понимаю. Я же всего лишь товар.
— Прекрати!
— Хорошо, — я резко обернулась, глядя на него с вызовом. — Тогда объясни: если уж так прижало, почему не сам барон пришёл свататься? Или граф этот твой загадочный? Почему обоих представлял какой-то «доверенный человек», как будто ты покупаешь невесту оптом на ярмарке неудачных судеб?
— Не смей насмехаться над людьми, которые проявили к тебе интерес, — сдержанно ответил он.
— Проявили интерес?! — рассмеялась я. — Как мило. А я думала, интерес проявляют к картинам или породистым кобылам.
Он закрыл глаза, будто я только что швырнула ему в лицо ледяной водой.
— Выбирай, Линда, — сказал он тихо. — Нужно решить сегодня.
— Великодушно, — хмыкнула я. — Один день, чтобы выбрать, кто из них будет моей катастрофой.
Я развернулась к двери, но остановилась. Не могла удержаться — ехидство, как всегда, победило здравый смысл.
— Кстати, отец... — я посмотрела на него через плечо. — А если я выберу третий вариант — сбегу?
— Тогда я найду тебя, — ответил он без колебаний, — И лично отведу под венец.
— Прекрасно, — улыбнулась я так сладко, что даже воздух в комнате стал приторным. — Тогда придётся сбегать получше, — прошипела я с чувством, что мой «светлый будущий брак» пахнет не розами, а навозом из конюшни, где пасут иллюзии.
Я ещё не успела как следует остыть после нашей словесной дуэли, когда в кабинет снова постучали. На этот раз в проёме появилась экономка, миссис Хоуп — сухая, высокая, будто кто-то вытянул её за макушку из чистого любопытства, до состояния трости. В руках она держала два портфеля.
— Милорд, — произнесла она с тем самым почтительным дребезжанием, каким служанки обычно представляют счета за испорченные скатерти, — Прибыли курьеры. Привезли портреты.
Я чуть не поперхнулась собственным сарказмом.
— Портреты? — переспросила я. — Замечательно! Осталось только разложить их на полу, повесить ценники и устроить аукцион. Может, удастся выручить ещё пару монет за мой внутренний мир.
Отец нахмурился, но всё же махнул рукой.
— Показывай.
Миссис Хоуп осторожно развернула первый свёрток. Я ожидала чего угодно — даже чучело, но не то, что на меня глянуло с полотна.
Барон Мейнтор, мой потенциальный «первый вариант», был… ну, как бы это сказать помягче… воплощением аристократического кошмара. Старик лет семидесяти, с лысиной, отливающей зловещим блеском, и с усами, напоминающими две уставшие гусеницы. На нём был бархатный камзол бордового цвета, который, похоже, шили по фасону, разработанному тогда, когда моя прапрабабка ещё бегала в пелёнках. И главное — выражение лица. Это был не просто портрет, это был портрет человека, уверенного, что юные невесты — расходный материал.
— Вот, — сказал отец, бережно, почти с надеждой, глядя на меня. — Барон Мейнтор. Состоятельный, почтенный, уважаемый в Совете.
— Угу, — протянула я, прищуриваясь. — И, судя по всему, вечный. В каком году его рисовали? При короле Эдмунде или раньше?
— Линда!
— Нет, серьёзно, — я ткнула пальцем в лоб старика. — Мне кажется, этот блеск — не от молодости, а от того, что там череп уже отполирован. Посмотри — прямо сияет!
— Прекрати. Он добрый человек, без наследников.
— И с отличным шансом умереть на второй день брака, — ответила я. — Признай, отец, ты просто мечтаешь, чтобы я вдовствовала в двадцать.
Отец сжал губы в нитку.
— У него титул, положение, связи.
— И инфаркт, подагра и вероятно коллекция урн с прахом бывших жён, — не удержалась я. — О, я прямо чувствую, как романтика растекается по венам. «Милая, подай мне трость — я хочу дожить до завтра». Очаровательно.
Отец потер переносицу. Видимо, мысленно он уже писал мне некролог, но пока держался.
— Хорошо, — сказал он, устало махнув рукой. — Посмотри второго.
— А у него тоже полный набор из гусениц и лысин?
— Нет, — сухо ответил он.
Миссис Хоуп раскрыла второй свёрток, и я едва не сказала что-то неприличное. Потому что с полотна на меня смотрел мужчина, которого я, будь у меня немного совести, назвала бы «чересчур симпатичным для твоего спокойствия».
Высокий, с чёрными волосами и глазами цвета грозовой ночи. Не просто чёрными — тёмными, как та часть души, куда обычно не заглядывают. Резкие черты, сильная линия подбородка, губы, которые точно знали, как искушать и раздражать одновременно.
На заднем фоне — серый лес, будто бы нарочно нарисованный так, чтобы подчеркнуть его хищное спокойствие. И взгляд... чёрт бы его побрал, этот взгляд был живым, слишком живым. Как будто он видел тебя насквозь и уже мысленно выбирал, что с тобой делать дальше.
Я почувствовала, как мои уши слегка покраснели. Ну да, я человек, а не камень.
— Граф Кай Локс, — сказал отец с каким-то странным оттенком в голосе, будто сам не знал, как к нему относиться. — Молод, богат, благороден. Правда, немного… своеобразен.
— «Своеобразен»?
— Ну да, — замялся он, — Говорят, у него есть... особенности.
— У кого их нет, — хмыкнула я, не сводя взгляда с портрета. — Например, у тебя — склонность продавать собственных детей, у него — возможно, привычка кусать по утрам прислугу.
— Линда!
— А что, — я подалась вперёд. — Говори честно: это же тот самый оборотень, верно?
Он нахмурился.
— Да. Но это не должно...
— Не должно что? Волновать меня? — я усмехнулась. — Прекрасно. Значит, я могу выбрать между «стариком с запором» и «зверем в брюках». Невероятно. Я прямо чувствую, как мой жизненный путь становится всё ярче.
— Линда, не язви, — отец нахмурился, отпуская бокал с таким видом, будто только что узнал, что его родовое вино подмешано с уксусом. — Ты не понимаешь. Барон — человек уважаемый, добропорядочный, без… этих звериных историй.
— И без зубов, — буркнула я себе под нос.
— Зато с состоянием! — раздражённо повысил голос отец. — А если уж говорить честно — здоровье у него давно не то. Родишь ему наследника, а через пару лет — вдова, молодая, богатая, свободная. Сможешь делать всё, что захочешь. Разве это не разумно?
— О, как практично, — я прищурилась. — Прямо трогательно. Особенно про «через пару лет».
— А что ты предпочитаешь? Связаться с этим графом Локом, у которого неизвестно что в венах? Репутация у него, между прочим, сомнительная.
— Зато в первую брачную ночь меня не стошнит, и он не умрёт во время обеда, подавившись косточкой от оливки, — вспыхнула я. — А еще мне не придётся ждать, когда наконец можно будет надеть чёрное платье и праздновать собственное освобождение!
Отец тяжело вздохнул, сцепив руки за спиной.
— Я просто хочу тебе добра, — сказал он уже тише, почти устало. — Барон — надёжный выбор. Лок — риск.
— А я, представь себе, устала от надёжных выборов, — я упрямо вскинула подбородок. — Если уж выбирать, то пусть будет риск. Пусть будет оборотень, пусть будет Кай Лок.
Отец закатил глаза к потолку.
— Линда, ты же видишь: выбор очевиден.
— Да, — я снова посмотрела на портрет Кая. — Очевиден. Хотя, признаться, выглядит он так, будто скорее съест, чем поцелует.
— Не драматизируй, — устало произнёс отец.
— А что мне остаётся? — я развела руками. — Между старым склепом и живым зверем хотя бы второе теплее.
Отец шумно выдохнул, глядя на меня с таким видом, будто надеялся, что я передумаю. Но я не собиралась.
— Я выбираю графа, — сказала я спокойно, чувствуя, как внутри всё перевернулось. — Кая Локса. Точка.
Он молчал пару секунд, потом кивнул.
— Но если он окажется уродливее, чем на этом портрете, знай — я вернусь домой призраком и буду всю жизнь скрипеть половицами в твоём кабинете.
— Договорились, — ответил он мрачно.
— И ещё, — добавила я, глядя на портрет. — Пусть художник молится, чтобы не приукрасил. Иначе я найду его и заставлю рисовать по памяти моё возмущённое лицо.
Я откинулась на спинку стула и, не удержавшись, добавила:
— Всё-таки, если выбирать между тем, кто уже полуживой, и тем, кто может в любой момент превратиться в волка... пожалуй, лучше тот, кто хотя бы жив.
— Что ж, хотя бы мы пришли к какому-то решению, — буркнул отец.
— Не обольщайся, — ответила я. — Я выбрала не потому, что хочу, а потому что между чумой и холерой иногда лучше выглядеть стильно.
Он тяжело поднялся из-за стола.
— Я отпишу графу о том, что мы принимаем его предложение.
Я кивнула, стараясь не выдать ни тени волнения. Хотя внутри уже кто-то громко бормотал: «Ты что творишь, Линда?»
Когда отец вышел, я осталась наедине с портретом Кая. Подошла ближе, провела пальцем по холсту, по линии его подбородка.
— Ну что, мой загадочный зверь, — прошептала я. — Надеюсь, ты стоишь того, чтобы я добровольно шла в клетку.
И, клянусь, мне показалось, что тень на картине чуть дрогнула — будто он услышал.
Полная версия книги на Призрачных Мирах https://feisovet.ru/магазин/Замуж-За-оборотня-Выйду-Розалия-Абиси
