Не решаясь обернуться, я смотрела на силуэты деревьев, блики реки и искрящиеся башни далёких домов, пока отвратительный сладкий запашок просачивался в ноздри.
Потом Рок охнула так, будто её ударили под дых.
- Всё в порядке, - выдохнула баньши, когда я рывком обернулась. – Просто… мы не только видим последние мгновения жертвы, а переживаем их вместе с ними. – Тыльной стороной ладони она утёрла подозрительно блестящие щеки. – Прости, Питер. Можешь закрывать.
Тот стоял в могиле, отвернувшись от гроба, прикрыв глаза, и дважды просить его не потребовалось.
- И что там насчёт убийцы? – спросил Эш, пока Питер, захлопнув крышку, выкарабкивался из ямы.
- Ничего. Я не видела его.
- В смысле «не видела»? Ты же…
- Я говорила: мы видим не картинку со стороны. Мы видим и чувствуем то же, что видела и чувствовала жертва. А она умирала слепой. Ей выкололи глаза, когда она была ещё жива.
Устоять на ногах стоило мне немалых усилий: картинка, рождённая воображением, прошила тело дрожью ужаса, боли и отвращения.
Кажется, Ликорис оказался умнее, чем мы думали.
- Зря мы поели до того, как сюда идти, - пробормотал Питер, забрасывая могилу землёй. – Сэндвичи-то ни в чём не виноваты.
- Может, ты услышала что-то? – предположил Эш упрямо: брат, как обычно, до последнего отказывался признать поражение. – Почувствовала?
- Боль. Дикую боль. Удушье. Чужие руки на шее. – Роксэйн, опустив голову, убрала графон в сумочку. – Больше ничего.
Закапывалась яма куда быстрее, чем раскапывалась. Пока Питер работал лопатой, мы молчали, и я даже не знала, чем подавлена больше – то ли недавним зрелищем, то ли разочарованием.
Странно. Мне вроде и не особо верилось, что визит на кладбище нам поможет. Но теперь, выяснив, что мы и правда ни на шаг не приблизились к истине, я ещё отчётливее ощутила, как гнетёт меня неизвестность.
Когда гроб снова укрыл толстый слой разровненной земли, прикрытой срезанными побегами плюща и ивы, мы постояли какое-то время, глядя на могилу Алвены Блейк, не дожившей до восемнадцатого дня рождения. Тихо, словно соучастники преступления, направились к выходу, вдыхая прохладный воздух, который больше не отравлял привкус гнили.
- Спасибо, - сказала Рок, когда мы уже подходили к арке, тронув за плечо Питера, шедшего впереди.
- За что? – не оборачиваясь, спросил тот: в одной грязной руке – лом, в другой – лопата, изгвазданные перчатки торчат из кармана джинсов, мокрая футболка липнет к телу, лицо и одежда выпачканы землёй.
- Что не ворчишь. Я заставила тебя потревожить покой мертвеца, а в итоге всё было зря.
- Ты ведь не знала, что это будет зря. – Питер всё-таки оглянулся. Улыбался он через силу, но, кажется, действительно не злился. – Не сахарный, не растаю. Хотя душ принять не отказался бы.
- Здесь неподалёку есть озеро. Я как раз планировал у него заночевать, - неохотно произнёс Эш, щурясь на свет, пока мы гуськом выходили на парковку: после кладбищенского мрака мерцание уличных фонарей казалось нестерпимо ярким. – Сможешь искупаться.
- То, что нужно. Спасибо, малыш.
- Нарываешься, старик. Я ведь могу и переду…
- Эй! Вы, ребятки с лопатой!
…когда вы выходите с кладбища, раскопав могилу, и слышите чей-то возмущённый крик, ничего хорошего ждать не приходится. Вот и пара стражников, направлявшаяся к нам, явно не входила в категорию «хорошего».
Застыв испуганным кроликом, я нашла глазами синюю крышу нашего мобиля, прикидывая, успеем ли мы добежать до него прежде, чем нас попытаются остановить – и хорошо если без оружия.
- Спокойно, - бросил Питер. Одарил стражников лучезарной улыбкой. – Чем можем помочь, джентльмены?
Те приблизились: один – немногим старше Питера, другой – лет пятидесяти, седой и поджарый, точно гончий пёс. Подозрительные взгляды буравчиками сверлили наши лица, безразличные фонари бросали оранжевые блики на серебряные значки стражи, приколотые к чёрным кителям.
- Прогулки на кладбище? – вкрадчиво поинтересовался тот, что старше. – Под луной?
- Ох, простите, припозднились немного. Просто там такая травка для газона – залюбуешься, а я всегда мечтал накопать несколько кустов для своего садика. – Питер опустил лопату – железо неприятно скрежетнуло по асфальту; непринуждённо оперся на черенок, как на трость. – Слушайте, ребят, нам неприятности не нужны. Давайте мы поедем себе тихонько дальше, а вы сделаете вид, что нас не видели, окей?
- Как скажешь, сынок, - добродушно кивнул его собеседник миг спустя. Покровительственно хлопнул Питера по плечу. – Езжай. Только не разгуливай в таком виде по городу, а то мы-то всё понимаем, но выглядишь ты подозрительно.
…лишь сейчас я поняла: за время речи Питера всю враждебность в их лицах растворила осоловелая растерянность. Будто за несколько секунд они опьянели без всякого алкоголя.
- Не буду, - пообещал Питер, и стражники отвернулись, напоследок одарив нас равнодушными взглядами. – Я же говорил, что пригожусь, - добавил он тихо, пока служители закона степенно шли к аллее. – Пара секунд, и любой человек возлюбит меня больше, чем самого себя.
Я осознала, что невольно приоткрыла губы – не то от изумления, не то от восхищения, не то от всего разом. Покосилась на Рок, в лице которой стыли те же эмоции, и Эша, недоверчиво глядящего в удаляющиеся чёрные спины.
Странная всё же штука – дар эмпата. Эмоции эмоциями, но мозги у людей, казалось бы, должны работать. Или сильные чувства могут настолько затмевать разум?..
Будто ощутив наше пристальное внимание, стражники замерли под одним из фонарей. Обернулись – со странной, пугающей синхронностью.
Ноги, уже готовившиеся продолжать путь к мобилю, вмиг оледенели, будто примёрзнув к асфальту подошвами кед.
- Питер, - тоненько проговорила я, - кажется, твои чары возымели побочный эффект…
Фонарь впереди мигнул – и тьма, на секунду воцарившаяся под ним, поглотила фигуры стражников, чтобы ещё секундой позже выплюнуть их в трёх шагах от меня: сверлящими моё лицо чёрными, как бездна, глазами без белков.
КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА. Целиком бумажную книгу можно купить по ссылке в описании.
Потом Рок охнула так, будто её ударили под дых.
- Всё в порядке, - выдохнула баньши, когда я рывком обернулась. – Просто… мы не только видим последние мгновения жертвы, а переживаем их вместе с ними. – Тыльной стороной ладони она утёрла подозрительно блестящие щеки. – Прости, Питер. Можешь закрывать.
Тот стоял в могиле, отвернувшись от гроба, прикрыв глаза, и дважды просить его не потребовалось.
- И что там насчёт убийцы? – спросил Эш, пока Питер, захлопнув крышку, выкарабкивался из ямы.
- Ничего. Я не видела его.
- В смысле «не видела»? Ты же…
- Я говорила: мы видим не картинку со стороны. Мы видим и чувствуем то же, что видела и чувствовала жертва. А она умирала слепой. Ей выкололи глаза, когда она была ещё жива.
Устоять на ногах стоило мне немалых усилий: картинка, рождённая воображением, прошила тело дрожью ужаса, боли и отвращения.
Кажется, Ликорис оказался умнее, чем мы думали.
- Зря мы поели до того, как сюда идти, - пробормотал Питер, забрасывая могилу землёй. – Сэндвичи-то ни в чём не виноваты.
- Может, ты услышала что-то? – предположил Эш упрямо: брат, как обычно, до последнего отказывался признать поражение. – Почувствовала?
- Боль. Дикую боль. Удушье. Чужие руки на шее. – Роксэйн, опустив голову, убрала графон в сумочку. – Больше ничего.
Закапывалась яма куда быстрее, чем раскапывалась. Пока Питер работал лопатой, мы молчали, и я даже не знала, чем подавлена больше – то ли недавним зрелищем, то ли разочарованием.
Странно. Мне вроде и не особо верилось, что визит на кладбище нам поможет. Но теперь, выяснив, что мы и правда ни на шаг не приблизились к истине, я ещё отчётливее ощутила, как гнетёт меня неизвестность.
Когда гроб снова укрыл толстый слой разровненной земли, прикрытой срезанными побегами плюща и ивы, мы постояли какое-то время, глядя на могилу Алвены Блейк, не дожившей до восемнадцатого дня рождения. Тихо, словно соучастники преступления, направились к выходу, вдыхая прохладный воздух, который больше не отравлял привкус гнили.
- Спасибо, - сказала Рок, когда мы уже подходили к арке, тронув за плечо Питера, шедшего впереди.
- За что? – не оборачиваясь, спросил тот: в одной грязной руке – лом, в другой – лопата, изгвазданные перчатки торчат из кармана джинсов, мокрая футболка липнет к телу, лицо и одежда выпачканы землёй.
- Что не ворчишь. Я заставила тебя потревожить покой мертвеца, а в итоге всё было зря.
- Ты ведь не знала, что это будет зря. – Питер всё-таки оглянулся. Улыбался он через силу, но, кажется, действительно не злился. – Не сахарный, не растаю. Хотя душ принять не отказался бы.
- Здесь неподалёку есть озеро. Я как раз планировал у него заночевать, - неохотно произнёс Эш, щурясь на свет, пока мы гуськом выходили на парковку: после кладбищенского мрака мерцание уличных фонарей казалось нестерпимо ярким. – Сможешь искупаться.
- То, что нужно. Спасибо, малыш.
- Нарываешься, старик. Я ведь могу и переду…
- Эй! Вы, ребятки с лопатой!
…когда вы выходите с кладбища, раскопав могилу, и слышите чей-то возмущённый крик, ничего хорошего ждать не приходится. Вот и пара стражников, направлявшаяся к нам, явно не входила в категорию «хорошего».
Застыв испуганным кроликом, я нашла глазами синюю крышу нашего мобиля, прикидывая, успеем ли мы добежать до него прежде, чем нас попытаются остановить – и хорошо если без оружия.
- Спокойно, - бросил Питер. Одарил стражников лучезарной улыбкой. – Чем можем помочь, джентльмены?
Те приблизились: один – немногим старше Питера, другой – лет пятидесяти, седой и поджарый, точно гончий пёс. Подозрительные взгляды буравчиками сверлили наши лица, безразличные фонари бросали оранжевые блики на серебряные значки стражи, приколотые к чёрным кителям.
- Прогулки на кладбище? – вкрадчиво поинтересовался тот, что старше. – Под луной?
- Ох, простите, припозднились немного. Просто там такая травка для газона – залюбуешься, а я всегда мечтал накопать несколько кустов для своего садика. – Питер опустил лопату – железо неприятно скрежетнуло по асфальту; непринуждённо оперся на черенок, как на трость. – Слушайте, ребят, нам неприятности не нужны. Давайте мы поедем себе тихонько дальше, а вы сделаете вид, что нас не видели, окей?
- Как скажешь, сынок, - добродушно кивнул его собеседник миг спустя. Покровительственно хлопнул Питера по плечу. – Езжай. Только не разгуливай в таком виде по городу, а то мы-то всё понимаем, но выглядишь ты подозрительно.
…лишь сейчас я поняла: за время речи Питера всю враждебность в их лицах растворила осоловелая растерянность. Будто за несколько секунд они опьянели без всякого алкоголя.
- Не буду, - пообещал Питер, и стражники отвернулись, напоследок одарив нас равнодушными взглядами. – Я же говорил, что пригожусь, - добавил он тихо, пока служители закона степенно шли к аллее. – Пара секунд, и любой человек возлюбит меня больше, чем самого себя.
Я осознала, что невольно приоткрыла губы – не то от изумления, не то от восхищения, не то от всего разом. Покосилась на Рок, в лице которой стыли те же эмоции, и Эша, недоверчиво глядящего в удаляющиеся чёрные спины.
Странная всё же штука – дар эмпата. Эмоции эмоциями, но мозги у людей, казалось бы, должны работать. Или сильные чувства могут настолько затмевать разум?..
Будто ощутив наше пристальное внимание, стражники замерли под одним из фонарей. Обернулись – со странной, пугающей синхронностью.
Ноги, уже готовившиеся продолжать путь к мобилю, вмиг оледенели, будто примёрзнув к асфальту подошвами кед.
- Питер, - тоненько проговорила я, - кажется, твои чары возымели побочный эффект…
Фонарь впереди мигнул – и тьма, на секунду воцарившаяся под ним, поглотила фигуры стражников, чтобы ещё секундой позже выплюнуть их в трёх шагах от меня: сверлящими моё лицо чёрными, как бездна, глазами без белков.
КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА. Целиком бумажную книгу можно купить по ссылке в описании.
