- А вы поясните мне некоторые моменты, которые я не поняла. И в этой книге, и в других. Я ещё кое-какие просмотрела, и... я ведь на самом деле и половины рун не знаю, изучала только те, что нужны для боевых заклятий... и для магии исцеления. - Она развела руками: со смущённой улыбкой, извиняясь за своё невежество. - Если, конечно, вам не жаль тратить время на пленницу.
- Плохие, должно быть, вам достались учителя. А учить и учиться у такой пленницы, как вы - не трата времени, но драгоценность, - и насмешка лишь слегка окрасила улыбку колдуна. - Всякий почёл бы за честь быть полезным будущей Повелительнице людей.
Зелень в глазах Навинии засияла ярче. Почти счастливо.
Тогда я, тихонько отвернувшись, пошла обратно в лабораторию - но они, кажется, этого не заметили. Они вообще забыли о моём присутствии. И звуки их болтовни перестали быть мне слышны, как только я шагнула на первую ступеньку: наверное, Лод и на лестницу наложил заклятие.
Я поднималась всё выше, и в груди стыло холодное бешенство.
Лод же всё понимал. Не мог не понимать - Навиния просто его использует. Наверняка хочет вынюхать побольше про ошейники и кольца, а потом попытаться найти брешь в заклятии.
Тогда какого чёрта он так с ней любезничает?!
Пинком распахнув дверь, я прошла в библиотеку. Выдернула оттуда первый попавшийся том - это оказались 'Ловушки', которые я когда-то видела - и, вернувшись в лабораторию, уже почти привычно выпинала Бульдога из постели. Села поверх одеяла, раскрыв книгу, тщетно пытаясь вчитаться в строчки.
С другой стороны, он наверняка тоже использует её. Так же, как меня. Так же, как ту девочку, Льену, что свалилась к дроу до этого. Чтобы получить то, что ему нужно - в данном случае плюшки по магической части. А носить приятную маску для него - занятие привычное... со мной он ведь тоже её использовал: пока я была его игрушкой.
Всё верно. Я больше ему не нужна, зато у него появилась новая кукла. Не девочка-незнайка из другого мира, с которой и поговорить не о чем, кроме различия ваших миров - а принцесса, могущественная колдунья, способная обсудить с ним массу магических тонкостей.
На которую смотреть куда приятнее, чем на меня.
Ха. К Морти я его не ревновала - а к Навинии, значит, ревную? При этом вообще не имея права на ревность...
Раздражённо дёрнув плечом, я сосредоточилась на книге.
Ладно, ещё пара дней в том же духе, и вся моя симпатия к нему пройдёт. Если честно, она уже на грани исчезновения.
Потому что я, конечно, ценю деловой подход - но не когда при наличии законной возлюбленной ты дуришь головы девочкам, на которых тебе абсолютно наплевать.
Лод пришёл, когда я изучала тонкости магических ловушек.
Надо сказать, чтиво было интересное. Ловушки чертились на земле, как пентаграммы, и срабатывали, когда жертва на них наступала; а внутрь ты мог поместить любое боевое заклятие или проклятие.
И я так увлеклась, разбирая цепочки различных рунных формул, пытаясь понять смысл их построения - всё равно что разбираться в чужом коде, написанном на незнакомом языке* - что начисто забыла про Лода: по крайней мере, пока не услышала в комнате его шаги.
(*прим.: имеется в виду код программы и язык программирования)
Я не подала вида, что заметила его появление. Просто сидела, уткнувшись в книгу. Даже когда краем глаза увидела его ноги, застывшие в шаге от моей постели.
Услышав своё имя, неохотно подняла голову.
И растерялась: увидев, что мне протягивают пергаментные свитки, исписанные подозрительно знакомым почерком.
- Твой перевод, - мягко произнёс Лод. - С некоторыми словами пришлось нелегко, но, надеюсь, ты поймёшь, что я имел в виду. И...
В его свободной руке материализовалось карманное зеркальце. Без всяких изысков, с простой серебряной крышкой.
- ...то, о чём ты просила, - заключил колдун. - Оно нагревается, когда рядом с пленниками оказывается носитель управляющего кольца. Одно прикосновение к стеклу активирует зеркало, второе переключает тебя на вид гостиной. Только дай мне слово: что бы ты в нём ни увидела, ты никогда не войдёшь в комнату пленников в одиночку. И постарайся больше не оставаться с Навинией один на один. Она только с виду хрупкая безобидная девочка.
Я не смотрела в его лицо - только на подарки, что он предлагал взять. Или подачки?
Пара вкусных галет, которые дают обиженной собачке, чтобы больше не выла под дверью...
- Если ты это из жалости, то не стоило, - спокойно заметила я, отвернувшись, не взяв ничего. - Я вполне могу обойтись и без этого.
Он не удивился, не возразил, не вздохнул. Просто сел на пол, рядом с моей постелью, и положил вещи, предназначенные мне, на подушку. Бульдог, немедленно расценив этот жест как приглашение на руки, шустро шмыгнул из-под стола на колени колдуна; и, пытаясь продолжить анализ рунных формул, я невольно переводила взгляд с книги на пальцы Лода, почесывавшие пса за смешным торчащим ухом.
Какое-то время мы молчали: он - изучая меня, я - не зная, как расценивать происходящее.
- А ты и правда снежинка, - в голосе колдуна звучала странная насмешливая нежность. - Маленькая, хладнокровная и колючая.
Я вздрогнула, но среагировать не успела - он уже продолжил, сменив тему:
- Иногда я почти жалею о тех спокойных деньках, что были у меня до всей этой истории. Прибавили вы мне проблем, дорогие гости... не только тем, что теперь я вынужден разыгрывать самую важную партию в жизни, - и мирно сложил ладони на морщинистой шкурке Бульдога. - Это не жалость, Снезжана. Я бы никогда не стал унижать тебя жалостью. И даже если я использовал тебя, это не отменяет ни того, что я могу желать тебе добра, ни того, что ты - мой союзник. Один из лучших, что у меня есть. И я хотел, чтобы ты стала им, даже когда ошейник ещё был на тебе.
Я замерла. Потом в замешательстве захлопнула книгу.
Это что ещё за биполярные отношения с американскими горками? Сначала спроваживать в другую башню и всем своим видом показывать, как ему докучает вынужденное общение с моей скромной персоной, а теперь...
А теперь - это.
Зачем он это делает? Зачем мне это говорит?..
- Мне казалось, у тебя теперь есть другой объект, - не удержавшись, колко заметила я. - Для союза и желания... добра.
Лод издал тихий короткий смешок:
- О, с Навинией у нас совсем другая игра, нежели была с тобой. Просто я привык использовать свои игрушки с максимальной пользой. И всегда получать от них лучшее, что они могут мне дать. - Он говорил сдержанно, но в словах скользнули какие-то лукавые нотки. - Посмотри на меня... пожалуйста.
Наверное, именно потрясение от того, что он прибавил последнее слово, заставило меня и правда поднять голову, наконец взглянув ему в глаза.
Теперь - тёплые.
- Я не лгу тебе. И никогда не хотел причинять тебе боль, - он снова говорил со мной ласково, почти нежно: словно мы вернулись в тот день, когда я лежала на его постели после побоев Артэйза. - Но если ты действительно собираешься вернуться домой... я не хочу послужить помехой этому.
- Помехой?
- Чем меньше вещей будет держать тебя в этом мире, тем лучше. И помехой может послужить даже простая дружеская привязанность. Особенно если в том мире жизнь тебя друзьями не баловала.
И тут меня осенило.
Льена. Глупая девчонка, влюбившаяся в того, кто был к ней добр. Конечно, Лод видит во мне её тень - и не хочет повторения истории. Пока речь шла о том, что вскоре мне сотрут память и отправят к светлым, моё отношение ничего не значило; но мы заключили сделку, которая изменила всё. И он решил надеть ледяную маску - чтобы, когда придёт время, вновь не стать тем, кого девочка из другого мира не сможет отпустить.
К чему тогда этот разговор, категорически не вписывающийся в подобный план? Из-за того, что я сказала вчера? Из-за моих слёз? Но это как нельзя лучше соответствовало его замыслу: заставить меня поверить, что я - кукла, которую использовали и выбросили. Ведь после такого ни о какой привязанности речь бы уже не шла.
Чему я могу верить? Этой маске - или предыдущей? Или изначальной: той, которую он сейчас приберегает для Навинии?
Я не знала.
- Не бойся. История с Льеной не повторится. - Слова, которые я в конце концов произнесла, звучали с твёрдостью обещания. - Даже если что-то помешает мне вернуться... я никогда не сделаю такой же глупости, как она.
Ведь я правда этого не сделаю. Я не убегу, потому что бежать мне некуда.
И уж точно никогда не скажу ему о том, что чувствую.
- Я верю тебе, - просто ответил Лод. - А тебя прошу верить мне. И больше не плакать... по крайней мере, из-за меня. - И, иронично улыбнувшись, протянул мне руку. - Сделка?
Я улыбнулась в ответ - и без лишних раздумий пожала его тёплую ладонь:
- Сделка.
Что ж, и в итоге я поверила той маске, которой хотела поверить. Хотя это определённо было не самым разумным решением.
Но вера - одна из тех штук, что с трудом поддаются доводам разума. Как и надежда.
И третье чувство, из которого русские затейники когда-то сделали имя: ещё более алогичное, чем первые два.
- Отлично. - Он разорвал рукопожатие - и, совестливо вздохнув, сдвинул Бульдога со своих коленей, заставив пса перекатиться на ковёр безропотным мячиком. - Как насчёт партии в скаук? В знак примирения.
- Скаук... а, риджийский аналог шахмат, - я кивнула, вытащив из недр памяти нужное воспоминание. - Мы не ссорились, но я очень даже 'за'.
Играли там же, сидя на полу, разложив доску рядом с моей постелью: расчистить стол не представлялось возможным, а внизу, видимо, всё ещё хозяйничала Навиния. Впрочем, нам и тут было неплохо - правда, я пожертвовала Лоду одеяло, чтобы ему не пришлось мёрзнуть на полу.
Доска для скаука, которую колдун откуда-то призвал, не сильно отличалась от шахматной: разве что клеток, привычно делившихся на светлые и тёмные, было не шестьдесят четыре, а сто двадцать одна. Одиннадцать на одиннадцать.
Пока мы с Лодом разбирали свои фигуры - он чёрные, я белые - я гадала, насколько их качество и расстановка отличаются от привычных мне. И на что похож сам скаук? Наверняка это что-то вроде сказочных шахмат*, вопрос только, какого жанра...
(*прим.: область шахматной композиции, в которой изменены некоторые из общепринятых правил игры)
- Каждый игрок выставляет на доску по семнадцать фигур. Фигуры делятся на шесть видов. Это король. Он беззащитен и никогда не двигается, - Лод выставил статуэтку тёмного дерева на клетку, которую я по аналогии с шахматной доской окрестила f11. - Понятий 'шах' и 'мат' здесь нет, но игра заканчивается, когда один из королей повержен: если ему угрожает захват в один ход. Поскольку ходить он не способен, возможность самому уклониться от угрозы отпадает - защитить его может лишь другая фигура.
- Плохо ему приходится. - Я выставила свою аналогичную фигурку на f1 - вполне достоверное изображение человека в короне - и взяла другую: в белой мантии, с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. - А это кто?
- Это колдун. Самая сильная фигура, как ферзь в шахматах. Даже ходит так же. Если его захватывают, то через десять ходов он возвращается к тебе: на ту же клетку, с которой начинал. Кроме того, пока он на доске, то раз в десять ходов может вернуть одного из утраченных тобою воинов... да, это они, - Лод кивнул, когда я тронула одного из одиннадцати маленьких рыцарей в белых доспехах. - Подобие пешек. Тоже двигаются только вперёд и только на одну клетку, но могут ходить и по диагонали, и не для того, чтобы захватить вражескую фигуру. Сами не возвращаются, их может оживить только колдун. И начинают...
Он выстроил воинов ровным рядом: на десятой горизонтали, так, что они сплошным строем прикрыли короля.
- ...здесь. И в начале игры, и после возвращения. Вернуть можно любого, на любую свободную клетку этой линии - но ходить он сможет лишь на следующий ход.
Любопытно, однако. Возрождение фигур... видимо, в скауке это заменяло превращение пешек, достигших последней горизонтали.
Да уж, в шахматах такого точно никогда не было.
Зато в компьютерных играх встречалось постоянно.
- Понятно. И где начинает колдун?
- Самые сильные фигуры начинают на соседних клетках с королём. Но до расстановки мы ещё дойдём, а сначала я расскажу обо всех, - Лод поднял крошечную девушку в длинном платье, с короной на голове. - Это принцесса. Тоже имеет право вернуть одного воина, но раз в пять ходов, и через столько же возвращается к тебе при захвате. Ходит по диагонали, как в шахматах - слон. Может перепрыгивать через другие фигуры, как конь, но лишь через одну за раз. Если ей приходится прыгать, обязана встать на клетке, следующей за перепрыгнутой фигурой. Нападает двумя способами: либо перемещается по диагонали и замещает одну из фигур противника, либо идёт по горизонтали на соседнюю клетку... неважно, вперёд или назад, но только на соседнюю... и захватывает фигуру, находящуюся там. Таким образом, начиная всегда на белых клетках, в процессе игры она может перемещаться на чёрные, а потом обратно. Но только путём захвата.
- Интересный персонаж, - я взялась за точную копию шахматной ладьи, одну из трёх. - А это вообще один в один наша фигура.
- Это башня. Но роль её совершенно иная, чем в шахматах.
К моему удивлению, Лод выставил все три фигуры не рядом с королём, а на девятой горизонтали, перед воинами: две с краев доски, одну - посредине. На a9, f9 и k9, так, чтобы каждую башню отделяло от другой по четыре клетки.
- Они не двигаются, как и король, и после захвата больше не возвращаются. Захватить чужую башню можно, окружив её тремя своими фигурами. И пока стоит хоть одна башня, за эту линию, - он постучал кончиком пальца по той же девятой горизонтали, - противнику ходить запрещено.
- Это... что-то вроде крепостной стены, получается? И нужно разрушить её, чтобы пройти дальше?
- Да.
- И, получается, изначально для сражения открыты всего пять горизонталей, не считая клеток между башнями?
- Этого вполне достаточно для маневров.
Что ж, не привыкать. Я и в шахматах не раз практиковала закрытую игру: когда центр фиксирован и перегорожен пешечными цепями. Да здравствует позиционность, лавирование и перегруппировка боевых сил... пока не нащупаешь слабость в лагере противника и не вскроешь игру, разрывая цепи, переходя в наступление - посредством прорыва или жертв материала.
Я расставила своих воинов на второй горизонтали, башни - на третьей. Опустила взгляд на последнюю фигуру, о которой Лод мне не рассказал: миниатюрного длиннобородого старца в одеждах, походящих на сутану.
- Советник, - не дожидаясь вопроса, пояснил Лод. - Вот он как раз ходит, как в шахматах ладья: в любую сторону, но только прямо. Может перескакивать через другие фигуры по тому же принципу, что принцесса. Возвращает воинов и возвращается сам через семь ходов.
Дольше, чем принцесса. И это несколько компенсирует его силу: ладья ведь и в шахматах сильнее слона...
И тут я сообразила, что в рассказе колдуна кое-что не сходится.
- Ты говорил, мы выставляем на доску семнадцать фигур, - заметила я. - Но вместе с советником... всего получается восемнадцать.
- Плохие, должно быть, вам достались учителя. А учить и учиться у такой пленницы, как вы - не трата времени, но драгоценность, - и насмешка лишь слегка окрасила улыбку колдуна. - Всякий почёл бы за честь быть полезным будущей Повелительнице людей.
Зелень в глазах Навинии засияла ярче. Почти счастливо.
Тогда я, тихонько отвернувшись, пошла обратно в лабораторию - но они, кажется, этого не заметили. Они вообще забыли о моём присутствии. И звуки их болтовни перестали быть мне слышны, как только я шагнула на первую ступеньку: наверное, Лод и на лестницу наложил заклятие.
Я поднималась всё выше, и в груди стыло холодное бешенство.
Лод же всё понимал. Не мог не понимать - Навиния просто его использует. Наверняка хочет вынюхать побольше про ошейники и кольца, а потом попытаться найти брешь в заклятии.
Тогда какого чёрта он так с ней любезничает?!
Пинком распахнув дверь, я прошла в библиотеку. Выдернула оттуда первый попавшийся том - это оказались 'Ловушки', которые я когда-то видела - и, вернувшись в лабораторию, уже почти привычно выпинала Бульдога из постели. Села поверх одеяла, раскрыв книгу, тщетно пытаясь вчитаться в строчки.
С другой стороны, он наверняка тоже использует её. Так же, как меня. Так же, как ту девочку, Льену, что свалилась к дроу до этого. Чтобы получить то, что ему нужно - в данном случае плюшки по магической части. А носить приятную маску для него - занятие привычное... со мной он ведь тоже её использовал: пока я была его игрушкой.
Всё верно. Я больше ему не нужна, зато у него появилась новая кукла. Не девочка-незнайка из другого мира, с которой и поговорить не о чем, кроме различия ваших миров - а принцесса, могущественная колдунья, способная обсудить с ним массу магических тонкостей.
На которую смотреть куда приятнее, чем на меня.
Ха. К Морти я его не ревновала - а к Навинии, значит, ревную? При этом вообще не имея права на ревность...
Раздражённо дёрнув плечом, я сосредоточилась на книге.
Ладно, ещё пара дней в том же духе, и вся моя симпатия к нему пройдёт. Если честно, она уже на грани исчезновения.
Потому что я, конечно, ценю деловой подход - но не когда при наличии законной возлюбленной ты дуришь головы девочкам, на которых тебе абсолютно наплевать.
Лод пришёл, когда я изучала тонкости магических ловушек.
Надо сказать, чтиво было интересное. Ловушки чертились на земле, как пентаграммы, и срабатывали, когда жертва на них наступала; а внутрь ты мог поместить любое боевое заклятие или проклятие.
И я так увлеклась, разбирая цепочки различных рунных формул, пытаясь понять смысл их построения - всё равно что разбираться в чужом коде, написанном на незнакомом языке* - что начисто забыла про Лода: по крайней мере, пока не услышала в комнате его шаги.
(*прим.: имеется в виду код программы и язык программирования)
Я не подала вида, что заметила его появление. Просто сидела, уткнувшись в книгу. Даже когда краем глаза увидела его ноги, застывшие в шаге от моей постели.
Услышав своё имя, неохотно подняла голову.
И растерялась: увидев, что мне протягивают пергаментные свитки, исписанные подозрительно знакомым почерком.
- Твой перевод, - мягко произнёс Лод. - С некоторыми словами пришлось нелегко, но, надеюсь, ты поймёшь, что я имел в виду. И...
В его свободной руке материализовалось карманное зеркальце. Без всяких изысков, с простой серебряной крышкой.
- ...то, о чём ты просила, - заключил колдун. - Оно нагревается, когда рядом с пленниками оказывается носитель управляющего кольца. Одно прикосновение к стеклу активирует зеркало, второе переключает тебя на вид гостиной. Только дай мне слово: что бы ты в нём ни увидела, ты никогда не войдёшь в комнату пленников в одиночку. И постарайся больше не оставаться с Навинией один на один. Она только с виду хрупкая безобидная девочка.
Я не смотрела в его лицо - только на подарки, что он предлагал взять. Или подачки?
Пара вкусных галет, которые дают обиженной собачке, чтобы больше не выла под дверью...
- Если ты это из жалости, то не стоило, - спокойно заметила я, отвернувшись, не взяв ничего. - Я вполне могу обойтись и без этого.
Он не удивился, не возразил, не вздохнул. Просто сел на пол, рядом с моей постелью, и положил вещи, предназначенные мне, на подушку. Бульдог, немедленно расценив этот жест как приглашение на руки, шустро шмыгнул из-под стола на колени колдуна; и, пытаясь продолжить анализ рунных формул, я невольно переводила взгляд с книги на пальцы Лода, почесывавшие пса за смешным торчащим ухом.
Какое-то время мы молчали: он - изучая меня, я - не зная, как расценивать происходящее.
- А ты и правда снежинка, - в голосе колдуна звучала странная насмешливая нежность. - Маленькая, хладнокровная и колючая.
Я вздрогнула, но среагировать не успела - он уже продолжил, сменив тему:
- Иногда я почти жалею о тех спокойных деньках, что были у меня до всей этой истории. Прибавили вы мне проблем, дорогие гости... не только тем, что теперь я вынужден разыгрывать самую важную партию в жизни, - и мирно сложил ладони на морщинистой шкурке Бульдога. - Это не жалость, Снезжана. Я бы никогда не стал унижать тебя жалостью. И даже если я использовал тебя, это не отменяет ни того, что я могу желать тебе добра, ни того, что ты - мой союзник. Один из лучших, что у меня есть. И я хотел, чтобы ты стала им, даже когда ошейник ещё был на тебе.
Я замерла. Потом в замешательстве захлопнула книгу.
Это что ещё за биполярные отношения с американскими горками? Сначала спроваживать в другую башню и всем своим видом показывать, как ему докучает вынужденное общение с моей скромной персоной, а теперь...
А теперь - это.
Зачем он это делает? Зачем мне это говорит?..
- Мне казалось, у тебя теперь есть другой объект, - не удержавшись, колко заметила я. - Для союза и желания... добра.
Лод издал тихий короткий смешок:
- О, с Навинией у нас совсем другая игра, нежели была с тобой. Просто я привык использовать свои игрушки с максимальной пользой. И всегда получать от них лучшее, что они могут мне дать. - Он говорил сдержанно, но в словах скользнули какие-то лукавые нотки. - Посмотри на меня... пожалуйста.
Наверное, именно потрясение от того, что он прибавил последнее слово, заставило меня и правда поднять голову, наконец взглянув ему в глаза.
Теперь - тёплые.
- Я не лгу тебе. И никогда не хотел причинять тебе боль, - он снова говорил со мной ласково, почти нежно: словно мы вернулись в тот день, когда я лежала на его постели после побоев Артэйза. - Но если ты действительно собираешься вернуться домой... я не хочу послужить помехой этому.
- Помехой?
- Чем меньше вещей будет держать тебя в этом мире, тем лучше. И помехой может послужить даже простая дружеская привязанность. Особенно если в том мире жизнь тебя друзьями не баловала.
И тут меня осенило.
Льена. Глупая девчонка, влюбившаяся в того, кто был к ней добр. Конечно, Лод видит во мне её тень - и не хочет повторения истории. Пока речь шла о том, что вскоре мне сотрут память и отправят к светлым, моё отношение ничего не значило; но мы заключили сделку, которая изменила всё. И он решил надеть ледяную маску - чтобы, когда придёт время, вновь не стать тем, кого девочка из другого мира не сможет отпустить.
К чему тогда этот разговор, категорически не вписывающийся в подобный план? Из-за того, что я сказала вчера? Из-за моих слёз? Но это как нельзя лучше соответствовало его замыслу: заставить меня поверить, что я - кукла, которую использовали и выбросили. Ведь после такого ни о какой привязанности речь бы уже не шла.
Чему я могу верить? Этой маске - или предыдущей? Или изначальной: той, которую он сейчас приберегает для Навинии?
Я не знала.
- Не бойся. История с Льеной не повторится. - Слова, которые я в конце концов произнесла, звучали с твёрдостью обещания. - Даже если что-то помешает мне вернуться... я никогда не сделаю такой же глупости, как она.
Ведь я правда этого не сделаю. Я не убегу, потому что бежать мне некуда.
И уж точно никогда не скажу ему о том, что чувствую.
- Я верю тебе, - просто ответил Лод. - А тебя прошу верить мне. И больше не плакать... по крайней мере, из-за меня. - И, иронично улыбнувшись, протянул мне руку. - Сделка?
Я улыбнулась в ответ - и без лишних раздумий пожала его тёплую ладонь:
- Сделка.
Что ж, и в итоге я поверила той маске, которой хотела поверить. Хотя это определённо было не самым разумным решением.
Но вера - одна из тех штук, что с трудом поддаются доводам разума. Как и надежда.
И третье чувство, из которого русские затейники когда-то сделали имя: ещё более алогичное, чем первые два.
- Отлично. - Он разорвал рукопожатие - и, совестливо вздохнув, сдвинул Бульдога со своих коленей, заставив пса перекатиться на ковёр безропотным мячиком. - Как насчёт партии в скаук? В знак примирения.
- Скаук... а, риджийский аналог шахмат, - я кивнула, вытащив из недр памяти нужное воспоминание. - Мы не ссорились, но я очень даже 'за'.
Играли там же, сидя на полу, разложив доску рядом с моей постелью: расчистить стол не представлялось возможным, а внизу, видимо, всё ещё хозяйничала Навиния. Впрочем, нам и тут было неплохо - правда, я пожертвовала Лоду одеяло, чтобы ему не пришлось мёрзнуть на полу.
Доска для скаука, которую колдун откуда-то призвал, не сильно отличалась от шахматной: разве что клеток, привычно делившихся на светлые и тёмные, было не шестьдесят четыре, а сто двадцать одна. Одиннадцать на одиннадцать.
Пока мы с Лодом разбирали свои фигуры - он чёрные, я белые - я гадала, насколько их качество и расстановка отличаются от привычных мне. И на что похож сам скаук? Наверняка это что-то вроде сказочных шахмат*, вопрос только, какого жанра...
(*прим.: область шахматной композиции, в которой изменены некоторые из общепринятых правил игры)
- Каждый игрок выставляет на доску по семнадцать фигур. Фигуры делятся на шесть видов. Это король. Он беззащитен и никогда не двигается, - Лод выставил статуэтку тёмного дерева на клетку, которую я по аналогии с шахматной доской окрестила f11. - Понятий 'шах' и 'мат' здесь нет, но игра заканчивается, когда один из королей повержен: если ему угрожает захват в один ход. Поскольку ходить он не способен, возможность самому уклониться от угрозы отпадает - защитить его может лишь другая фигура.
- Плохо ему приходится. - Я выставила свою аналогичную фигурку на f1 - вполне достоверное изображение человека в короне - и взяла другую: в белой мантии, с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. - А это кто?
- Это колдун. Самая сильная фигура, как ферзь в шахматах. Даже ходит так же. Если его захватывают, то через десять ходов он возвращается к тебе: на ту же клетку, с которой начинал. Кроме того, пока он на доске, то раз в десять ходов может вернуть одного из утраченных тобою воинов... да, это они, - Лод кивнул, когда я тронула одного из одиннадцати маленьких рыцарей в белых доспехах. - Подобие пешек. Тоже двигаются только вперёд и только на одну клетку, но могут ходить и по диагонали, и не для того, чтобы захватить вражескую фигуру. Сами не возвращаются, их может оживить только колдун. И начинают...
Он выстроил воинов ровным рядом: на десятой горизонтали, так, что они сплошным строем прикрыли короля.
- ...здесь. И в начале игры, и после возвращения. Вернуть можно любого, на любую свободную клетку этой линии - но ходить он сможет лишь на следующий ход.
Любопытно, однако. Возрождение фигур... видимо, в скауке это заменяло превращение пешек, достигших последней горизонтали.
Да уж, в шахматах такого точно никогда не было.
Зато в компьютерных играх встречалось постоянно.
- Понятно. И где начинает колдун?
- Самые сильные фигуры начинают на соседних клетках с королём. Но до расстановки мы ещё дойдём, а сначала я расскажу обо всех, - Лод поднял крошечную девушку в длинном платье, с короной на голове. - Это принцесса. Тоже имеет право вернуть одного воина, но раз в пять ходов, и через столько же возвращается к тебе при захвате. Ходит по диагонали, как в шахматах - слон. Может перепрыгивать через другие фигуры, как конь, но лишь через одну за раз. Если ей приходится прыгать, обязана встать на клетке, следующей за перепрыгнутой фигурой. Нападает двумя способами: либо перемещается по диагонали и замещает одну из фигур противника, либо идёт по горизонтали на соседнюю клетку... неважно, вперёд или назад, но только на соседнюю... и захватывает фигуру, находящуюся там. Таким образом, начиная всегда на белых клетках, в процессе игры она может перемещаться на чёрные, а потом обратно. Но только путём захвата.
- Интересный персонаж, - я взялась за точную копию шахматной ладьи, одну из трёх. - А это вообще один в один наша фигура.
- Это башня. Но роль её совершенно иная, чем в шахматах.
К моему удивлению, Лод выставил все три фигуры не рядом с королём, а на девятой горизонтали, перед воинами: две с краев доски, одну - посредине. На a9, f9 и k9, так, чтобы каждую башню отделяло от другой по четыре клетки.
- Они не двигаются, как и король, и после захвата больше не возвращаются. Захватить чужую башню можно, окружив её тремя своими фигурами. И пока стоит хоть одна башня, за эту линию, - он постучал кончиком пальца по той же девятой горизонтали, - противнику ходить запрещено.
- Это... что-то вроде крепостной стены, получается? И нужно разрушить её, чтобы пройти дальше?
- Да.
- И, получается, изначально для сражения открыты всего пять горизонталей, не считая клеток между башнями?
- Этого вполне достаточно для маневров.
Что ж, не привыкать. Я и в шахматах не раз практиковала закрытую игру: когда центр фиксирован и перегорожен пешечными цепями. Да здравствует позиционность, лавирование и перегруппировка боевых сил... пока не нащупаешь слабость в лагере противника и не вскроешь игру, разрывая цепи, переходя в наступление - посредством прорыва или жертв материала.
Я расставила своих воинов на второй горизонтали, башни - на третьей. Опустила взгляд на последнюю фигуру, о которой Лод мне не рассказал: миниатюрного длиннобородого старца в одеждах, походящих на сутану.
- Советник, - не дожидаясь вопроса, пояснил Лод. - Вот он как раз ходит, как в шахматах ладья: в любую сторону, но только прямо. Может перескакивать через другие фигуры по тому же принципу, что принцесса. Возвращает воинов и возвращается сам через семь ходов.
Дольше, чем принцесса. И это несколько компенсирует его силу: ладья ведь и в шахматах сильнее слона...
И тут я сообразила, что в рассказе колдуна кое-что не сходится.
- Ты говорил, мы выставляем на доску семнадцать фигур, - заметила я. - Но вместе с советником... всего получается восемнадцать.
