Я довольно быстро сообразила, что её вопрос можно перевести как 'это ты девочка из другого мира?'.
Ещё я быстро сообразила, что лучше не давать моим тюремщикам знать о том, что я стремительно продвигаюсь в изучении их языка. Косить под дурачка - всегда лёгкий путь.
А быстрее всего я сообразила, что, скорее всего, это и есть та самая Морти, которая понадобилась колдуну.
- Не понимаю, - я развела руками.
Девушка нахмурилась.
- Фу талар экки тунмалив и Риджия?
Я убито молчала, хотя только что меня спросили, не говорю ли я на риджийском.
Дроу вздохнула. Улыбнулась, неопределённо махнула рукой - и прошествовала к лестнице в кабинет Лода; через плечо у неё был перекинут длиный кожаный ремень, к которому крепился объёмный ларец чёрного дерева с изящной серебряной ручкой.
А я почти машинально отметила, что, несмотря на странные, неправильные пропорции её точёного лица, нечеловеческая красота дроу - завораживавшая, как прекрасный и опасный танец огня - привлекала меня куда больше приторного личика Кристы.
Я подтащила корзину с шахматами к столу. Вытащила ужасно тяжёлую доску, кое-как водрузила её на лакированную крышку.
Пока Криста не очнулась, брать книгу я не рискну - ещё заметят. А так можно будет сделать вид, что это сокамернице захотелось почитать.
Но в ожидании её пробуждения надо чем-то себя занять.
Я разыгрывала уже четвёртую партию против самой себя, честно стараясь не симпатизировать ни белым, ни чёрным - пусть даже эта игра складывалась подозрительно похожей на знаменитую 'Бессмертную партию'* - когда на лестнице послышались голоса.
(*прим.: шахматная партия, разыгранная в Лондоне в 1851-ом году между Адольфом Андерсеном и Лионелем Кизерицким)
Спустя какое-то время в гостиную спустилась дроу, а следом за ней - Лод. И если дроу выглядела вполне прилично, разве что подозрительно сияющей и немного растрёпанной, то выправленная рубашка взлохмаченного колдуна ясно свидетельствовала о том, что они наверху как раз совсем не в шахматы играли.
Заметив меня, парочка осеклась и замолчала: хотя предполагалось, что я всё равно не пойму, о чём они говорят.
- Йаэя, Лод, - бросила дроу, - ех айтла ас фара.
Кажется, она говорила Лоду, что собралась уходить...
- Комду квёльд, - Лод ласково коснулся её щеки.
...а колдун приглашал её прийти вечером...
- Ёхвитах, мун ех кома, - дроу поцеловала колдуна в губы - коротким, уверенным поцелуем давно и надёжно законной девушки - и была такова.
...и дроу была очень даже не против.
Наличие у колдуна любовницы меня немного удивило. Но лишь немного. В конце концов, он взрослый мужчина со своими потребностями, и странно было бы предположить, что он не найдёт способа их удовлетворять.
- Играешь в шахматы? - Лод вскинул бровь.
- Уже заканчиваю, - я торопливо смела фигуры с доски обратно в корзину. - Откуда они у вас?
- Девушка, которая пришла до тебя, рассказала. - Ну да, так и думала. - В Риджии есть похожая игра, называется скаук, но ваш вариант мне больше нравится. Другие фигуры, другие правила. - Лод следил, как я поднимаюсь из-за стола. - Сыграем как-нибудь?
- Как-нибудь, - согласилась я, проскользнув мимо него по направлению к нашим покоям.
И мне казалось, что его пристальный взгляд преследует меня, даже когда нас разделила закрытая дверь.
Что ему от меня нужно?..
- Явилась! - недовольно провозгласила Криста: благополучно очнувшаяся, но продолжавшая валяться на кровати. - Я тут вся извелась!
Вид у сокамерницы был более чем сносный - ни от бледности, ни от синяков не осталось и следа; да и истерить сил хватало, что тоже о чём-то говорило.
- Могла бы выглянуть в гостиную и не изводиться.
- Я больше вообще из этой комнаты не выйду! - Криста злобно покосилась в сторону двери. - Вот садист! Почему он не остановил меня, когда видел, что мне плохо?!
- Наверное, думал, что ты большая девочка и не страдаешь склонностью к мазохизму.
Хотя я знала, почему Лод её не пощадил - помимо того, что его вообще не должно особо волновать наше самочувствие.
Именно так и надо воспитывать непослушных детей: не твердить о том, что нельзя касаться раскалённой плиты, а дать разок тыкнуть пальчиком во включённую конфорку.
- Он сказал, завтра ты отдыхаешь, - добавила я. - И, боюсь, выходить всё-таки придётся - иначе заставят. Но вроде действительно обошлось без серьёзных последствий?
- Это из-за лекарства, - буркнула Криста. - Сначала калечат, потом лечат...
- Какого лекарства?
Девушка выпростала руку из-под одеяла и указала на стол: кто-то заботливо оставил там наш обед - одна тарелка уже опустела - и две бутылочки тёмного стекла. К горлышкам последних прикрепили пергаментные ярлычки, на которых аккуратно подписали наши имена.
На риджийском, естественно.
- Они уже были там, когда я проснулась, - сказала Криста. - Думаю, в моей что-то, восстанавливающее силы... а в твоей наверняка средство от простуды.
Я молча села за стол. Вытащила пробку из бутылки с лекарством, и в нос ударил пряный запах полыни. Сделала глоток; ожидала сводящую челюсть горечь, но жидкость оказалась сладкой и тягучей, как сироп шиповника.
И теперь я догадывалась, что несла любовница колдуна в чёрном ларце.
- Чем ты занималась всё это время? - Криста внимательно следила, как я ем; на этот раз подали белые стручки, похожие на фасоль, под соусом, напоминающим сливочный.
- Рассказывала колдуну про мобильники. А потом в шахматы играла.
- С кем?
- С собой.
Во взгляде Кристы я прочла явные сомнения в моей нормальности.
- У дроу есть шахматы? - после недолгой паузы спросила она.
- Наши предшественники про них рассказывали. А колдун, похоже, воспроизвёл. Сыграем попозже?
- Я плохо играю...
- Ничего, может, я тебя научу, - с сомнением проговорила я. Подумав, сложила вилку и нож по обе стороны тарелки. - Слушай, а можешь рассказать, с чего вообще дроу и эльфы враждуют между собой?
Криста с готовностью вздохнула и рассказала.
В общем, начиналось всё, как обычно: когда-то эльфы, дроу и люди жили в мире, дружили и тесно сотрудничали - а лепреконы всегда были расой обособленной. Но триста лет назад Тэйрант из рода Бллойвуг, Повелитель дроу, вдруг понял, что в сравнении с эльфами и дроу люди стоят на низшей ступени развития, да и вообще когда-то прибыли в Риджию из-за моря - а, следовательно, не имеют права на равное существование с её коренными обитателями. Посему он решил, что люди должны исчезнуть: все, за исключением магов, которых боги отметили колдовским даром.
Идею Тэйранта не оценили ни эльфы, ни тем более сами люди. В итоге Тэйрант объявил светлых братьев изменниками, пошедшими против изначального замысла богов; себя же он считал десницей провидения, призванной очистить Риджию от людской скверны. Всё это привело к ужасной кровопролитной войне, прозванной Войною Пяти Народов, разделившей жителей Риджии на 'светлых' и 'тёмных': к первым с той поры относили эльфов, людей и лепреконов, ко вторым - дроу и иллюранди.
В той войне тёмные побеждали. Им помогал Ильхт из рода Миркрихэйр, самый могущественный и ужасный маг, когда-либо рождавшийся среди людей: он перешёл на сторону дроу вместе со своими последователями-колдунами, коих нашлось немало. Тэйрант сделал Ильхта своей правой рукой, и вдвоём они погубили больше светлых, чем всё их войско... но от гибели людей и эльфов спасли лепреконы: долго отсиживавшиеся в своих предгорных лесах, однако в решающий момент всё же присоединившиеся к битве на стороне света.
Тэйрант и Ильхт были убиты. Лишившись командиров, дроу бежали и укрылись под сводами гор. Их не преследовали: важнее было засеять выжженные поля, отстроить заново города, обратившиеся пепелищами, и справиться с иллюранди, которые не спешили отступать следом за своими хозяевами.
Триста лет дроу давали о себе знать лишь периодическими вылазками в предгорные города, на свои бывшие земли - где они крали всё, что можно было украсть, и убивали всех, кого можно было убить. Пять раз светлые собирали войско и отправлялись в горы, чтобы раз и навсегда покончить с порождениями тьмы - и пять раз возвращались ни с чем: в подгорных лабиринтах, усеянных смертоносными ловушками дроу, они были бессильны. В конце концов на тёмных махнули рукой, и люди и эльфы просто перестали селиться рядом с горами - а вглубь страны дроу соваться не осмеливались. Тэйрант и Ильхт обратились в персонажей страшных сказок, которыми на ночь пугают детей. Тэйрант Кровавый и Ильхт Злобный, так их прозвали; Повелитель дроу и его ручной колдун, едва не уничтожившие привычный мир.
Но восемнадцать лет назад дроу снова напомнили о себе.
Вначале явился их посланник. Иллюранди - ведь им под силу проникнуть всюду, если только место не защищено весьма специфическими чарами. Посланец дроу вынырнул из теней прямо перед Повелителем людей; прежде, чем стража успела среагировать, учтиво поклонился и сообщил, что тёмные хотят перечеркнуть старую вражду и заключить мир. Все трое светлых владык отнеслись к этому крайне настороженно - но, посовещавшись, всё же согласились на встречу.
И тогда явились сами дроу.
В условленный день они во главе со своим Повелителем прибыли на место переговоров: замок Матхниз на Долгом озере, что раскинулось на границе королевств людей и эльфов. Они расточали улыбки. Они говорили, что дети не в ответе за грехи отцов. Они казались полными раскаяния.
Казались.
А на пиру, который затеяли в честь воссоединения риджийских народов, устроили резню.
Владыки людей и лепреконов погибли. Повелитель эльфов, отец Дэна, чудом уцелел, но потерял жену. Невероятными усилиями он и его верные воины смогли одолеть и убить дроу; однако победа далась дорогой ценой - и с того дня отношения обострились до предела. Светлые поняли, что тёмные никогда не исчерпают своей ненависти к ним, и тогда Повелитель эльфов начал готовиться к новой войне.
Новой войне, которая раз и навсегда завершила бы старую.
Один за другим светлые разведчики жертвовали собой, пытаясь вызнать расположение городов дроу и нарисовать карту подгорных лабиринтов. Дроу тоже не сидели на месте - их лазутчиков периодически ловили то в городах рядом с горами, а то и в самих столицах. Впрочем, особых неприятностей дроу не доставляли, а эльфы народ неторопливый: у них ведь в запасе срок куда больше людского. Потому-то подготовка к войне и тянулась вот уже восемнадцать лет.
Когда Криста прибыла в Риджию, о дроу немного подзабыли: при эльфийском дворе хватало своих интриг. Но когда с её помощью всех интриганов вывели на чистую воду - вспомнили снова.
- Ты поэтому отправилась к горам дроу? - хмуро поинтересовалась я, осознав, что помимо неземной красоты меня забыли одарить ещё и редкостной удачей: только ею можно было объяснить, что человек с мозгами Кристы смог раскрыть хоть какую-то интригу. - Решила продолжить карьеру спасительницы эльфов, в одиночку разобравшись со всеми тёмными?
- Ну... я решила попробовать, как оно - странствовать по стране и помогать людям, - призналась Криста. - Остановилась в городке неподалеку от столицы. Там встретила девушку: её хотели насильно выдать замуж, и она попросила меня съездить в Тьядри, город рядом с горами. Передать письмо её возлюбленному. Я и поехала.
- А как же тебя к самим горам занесло?
- Там у возлюбленного этой девушки была маленькая сестра, она заболела, и для лекарства нужны были кое-какие травы...
- ...которые растут только в горах дроу, - закончила я. - А поскольку никто не торопился на тот свет, кроме тебя, то съездить за ними оказалось некому.
Криста уныло кивнула.
Вот всегда говорила Сашке, что нужно быть осторожнее с побочными квестами*...
(*прим.: задание в компьютерной игре, которое нужно выполнить для достижения игровой цели)
- Милосердие, как и любовь - опасная штука, - я вздохнула. - Весёлые ребята эти дроу.
- У тебя уже есть план побега? - голос Кристы ослеплял надеждой.
Я покачала головой.
- Маловато информации. Так что после еды продолжим изучение риджийского, - и решительно взяла вилку. - Но сначала мне нужно, чтобы ты достала из шкафа в гостиной одну книгу...
За минувшую ночь все четыре листа, исписанных накануне, неведомым образом очистились от чернил. Меня это насторожило, но и порадовало - не было нужды просить у колдуна новые. 'Исторические записки' Криста взяла без проблем; не знаю даже, заметил колдун их исчезновение или нет. Так что дальше изучение риджийского двинулось несколько в другом направлении: я читала, тыкая пальцем в незнакомые слова, а Криста выписывала их на пергамент с переводом.
И да, моё вольное истолкование изречений иллюранди таки оказалось верным.
После чтения я заставила сокамерницу говорить со мной на риджийском - не только на бытовые, но и на литературные темы: как оказалось, Криста поразительно мало читала, предпочитая современные любовные романы, так что я решила пересказать ей 'Джейн Эйр' и 'Грозовой перевал'. Просто пересказать, довольно подробно; при желании можно было вытащить обе книги с ментальной полочки и поведать слово в слово, но на это ушло бы слишком много времени.
Конечно, я предпочла бы одно из сочинений Камю или Гегеля. Только вот урок обратился бы мучением и для Кристы, и для меня: ей - из-за сложности восприятия, мне - из-за трудностей перевода. А вот эти романы, как я и думала, пришлись сокамернице по вкусу: слушала она, затаив дыхание, а на сюжетные повороты реагировала с очаровательной непосредственностью.
Если в процессе пересказа я понимала, что не знаю перевода какого-то слова, оно тоже записывалось на пергамент. Работа предстояла титаническая - ведь я запоминала убогую письменную транскрипцию кириллицей, но она зачастую не способна была передать всех тонкостей произношения. Большинство согласных, как и гласных, требовалось сглаживать и смягчать, но некоторые - нет: та же 'р' выговаривалась вполне себе твёрдо. А со слуховой памятью у меня дела обстояли далеко не так хорошо, как со зрительной - и приходилось порой по нескольку раз повторять то или иное слово, прежде чем я наконец выговаривала его правильно.
В конце концов Криста взмолилась о передышке, и мы всё же сыграли в шахматы. Сокамерница не лукавила: играла она отвратительно, в первой же партии попавшись в элементарную дебютную ловушку и проиграв мне на восьмом ходу. Другие две игры прошли не лучше - и я, сдавшись, позволила Кристе просто валяться на кровати, плача от тоски по своему принцу.
Периодически сокамерница прерывалась; тогда меня удостаивали рассказами о лихом разоблачении заговорщиков и восторженными описаниями того, как прекрасен её Дэн.
- Его все любят, все! - разглагольствовала Криста, деликатно промокая слёзы уголком подушки. - Он истинный принц, достойный наследник престола!
- Угу, - рассеянно согласилась я, изучая переведённые 'Записки' и разбираясь в законах риджийского словообразования. Повезло, что риджийский ещё проще английского: падеж у существительных всегда один, даже притяжательного нет, а связь с другими словами достигается с помощью различных предлогов. У личных местоимений куча разных склонений, но их выучить несложно.
