Нам оставалось только наблюдать, как Люк, наш веселый, добродушный и удивительно мягкий человек, мрачнел секунда за секундой, затем он очень тихо и резко сказал, что не желает ее больше видеть и, прихватив свое пальто, которое очень удачно висело на спинке ближайшего к выходу кресла, ушел в ночь.
Мягко звякнул колокольчик, и на его фоне звук резко захлопнутой двери прозвучал как выстрел. Выстрел в сердце семьи, которая распадалась у нас на глазах.
Несколько секунд в зале у камина царила неестественная тишина, а затем, «злобная фурия» обессиленно опустилась в ближайшее кресло. Плечи ее опустились, воинственный излом бровей принял совсем иное очертание. И вот, перед нами оказалась просто женщина. Красивая, не смотря на свой возраст, утонченная. Она сидела, спрятав лицо в ладонях, и, казалось, ей нет никакого дела до всех остальных, кто стал свидетелем этой сцены, ее теперешнего состояния, и всего прочего.
Она даже не плакала. Просто устало спряталась ото всех. Этакое детское чудачество, когда малыш закрывает ладошками глазки и уверен, что его никто не видит. У меня, у всех, кто находился в этот момент рядом, возникло желание как-то утешить и помочь ей. Тем более, что на протяжении уже нескольких дней, мы общались исключительно на любовные темы. Неужели мы не смогли бы вместе найти решение этой проблемы?
Тихо звякнуло стекло бокала, я, повернув голову, увидел Аннет, рыжеволосую барменшу, у которой сегодня был выходной. Как бармен, она знала, что необходимо в такие моменты и, молча налив на треть в бокал скотча, поднесла его жене Люка.
Та не сразу поняла, что подошли к ней, с удивлением взглянув на бокал, она осторожно сделала глоток, закашлялась и … Да, конечно же, мы все поняли, что эти слезы, которые она вытирала, были исключительно из-за обжигающего напитка, который она глотнула.
Мы знали, что сегодня будет вечер удивительной истории любви и предательства. И, не смотря на довольно поздний час, никто не собирался расходиться. Все замерли в ожидании, что расскажет нам жена Люка. И, действительно, это была очень красивая история.
История целой жизни, наполненная очень трогательными и бесценными моментами, начиная от первой встречи, до рождения первенца, а затем и второго сына. Их совместных планов, целей, которых они достигали, внимания и чуткости изо дня в день.
Миллионы маленьких историй, как кусочки мозаики, из которых складывалась совершенная картина жизни. Если бы ни одно «но».
Жена Люка, Катрин, безнадежно его ревновала. Ее драгоценный муж, ну совершенно не был святым. И, если у него намечался роман, она начинала это чувствовать каким-то сверхчутьем.
-Наверное, вы его очень любите? – спросила Аннет, незаметно обновляя содержимое бокала Катрин. – Ну, если прощаете ему все его похождения?
Катрин чуть пожала плечами.
-Он моя жизнь – просто сказала она. Я даже не представляю, как без него буду жить. – Голос ее дрогнул, и она незаметно смахнула легким движением руки очередную слезинку.
И тут же, со вновь вспыхнувшим негодованием, которое так преображало ее, продолжила:
-Но это просто невыносимо! Все его измены! Вы видели эту девчонку?! Да она годится ему даже не в дочери! Во внучки! Как он может так поступать со мной! Мы столько пережили вместе, столько у нас и счастья и горя на двоих, а он готов это все променять на минутную слабость!
Выдохнув, она, кажется, впервые огляделась. Увидела наш зал с камином. Увидела всех нас. Легкое удивление отразилось на ее лице, образовав очень симпатичную морщинку в середине высокого аристократичного лба.
-Хостел? – с недоумением произнесла она. – Вот удивительно. Сколько лет я прожила с Люком, я бы никогда не подумала, что он остановится здесь. Иногда мне начинает казаться, что я его совершенно не знаю.
Мы просидели почти до 4 утра, и уже собирались расходиться по своим местам, когда дверной колокольчик возвестил о приходе очередного гостя.
Это был Люк. Наш Люк, который пришел с огромным букетом фрезий – любимых цветов Катрин. Мы ожидали чего угодно. Очередной сцены, скандала, того, что Люк упадет на колени, не обращая внимания на нас, и будет молить о прощении свою несравненную половину, но все получилось гораздо быстрее и интереснее.
Подойдя к жене энергичным пружинистым шагом, Люк вручил ей букет, крепко поцеловал и, подхватив за талию, удалился вместе с ней из Хостела, благо уКатрин уже не было сил сопротивляться из-за усталости, выпитого скотча и душевных потрясений.
Конечно, сон у нас как рукой сняло. Мы живо стали обсуждать, что же будет, помирятся они или нет, сможет ли Катрин вот так сразу простить Люка и какие же они все-таки славные и прекрасно смотрятся вместе.
Эта история в истории, настоящая драма, которая разыгралась перед нашими глазами, взбудоражила наши умы и сердца. Нам так хотелось, чтобы все у Люка и Катрин сложилось наилучшим образом. Они действительно заслуживали счастья и тепла, любви друг друга.
На следующий вечер к нам в гостиную заглянул Люк. Лукаво улыбаясь, он сообщил, что у него и Катрин все превосходно, он заскочил за вещами, и они едут в Барселону, на очередную медовую неделю.
На наши вопросы. Простила ли его Катрин, и как все прошло, он , улыбаясь, рассказал следующее:
-Я всегда любил и буду любить только одну женщину. Свою несравненную Катрин. Она – совершенство. По крайней мере – для меня. Но, после первых безумно счастливых десяти лет брака, отношения стали не то чтобы пресными – нет. Слишком спокойными. И Катрин начала утрачивать свой внутренний огонь. С ней по-прежнему было тепло и спокойно, но она превращалась из желанной женщины – в сестру, друга, мать детей. Люк начал чувствовать себя не мужчиной, а именно с ней он ощущал себя безумно привлекательным и сексуальным, а этаким семьянином, скорее отцом семейства, нежели любимым и желанным мужем. И тогда в его голове созрел уникальный план.
Он решил «изменить» Катрин. И вот, уже в течение двадцати лет, он придумывает различные истории, ситуации, которые позволяют его жене заподозрить Люка в неверности. Как только жена «успокаивается» он продумывает сложные ходы, ни разу не повторяясь и не ошибаясь. Рассчитывает все до мельчайших подробностей. Оставляет «подсказки», чтобы супруга смогла его «вычислить» и поймать на «месте преступления».
Прекрасная блондиночка Эллен отлично играла свою роль, и изначально была готова к тому, чтобы убежать, как только жена Люка появится в хостеле. А в том, что она появится – он не сомневался. Нрав у Катрин был тот еще.
И вот, затухающее пламя страсти снова пылает с удвоенной силой. Люк и Катрин вновь охвачены прежними чувствами, сдобренными переживаниями и опытом прожитых лет. Они провели вместе незабываемую ночь и едут в Барселону, чтобы насладиться моментом чистого счастья и любви друг с другом!
И Люк снова становится просто преданным и любящим мужем. До следующего раза, когда ему снова придется пробудить в своейКатрине настоящую тигрицу, готовую бороться за свою любовь, преодолевать расстояния и закатывать настоящие скандалы в испанском стиле.
Обернувшись на пороге, Люк мягко засмеялся и произнес:
-Честное слово, иногда меня терзают сомнения, настолько ли моя жена наивна, что каждый раз верит в такие истории. Главное, что они (эти истории) правильно работают. Но иногда, мне все-таки кажется, что она заранее знает, что за игру я затеял и принимает эти правила, потому, что ей это так же необходимо, как и мне.
С этими словами, Люк вышел, а мы, сидящие у камина в гостиной, всерьез задумались. Возможно ли такое? Слишком уж было настоящим горе его супруги, когда она делилась своими переживаниями с нами. Или, все-таки, крошечные сияющие искры в ее глазах, которые не потухали ни на секунду, не были плодом нашего воображения?
МОРОЖЕНЩИК
Вот уже в течение четырех вечеров подряд я смотрел на полноватого человека, лет сорока, который, в свою очередь, очень внимательно слушал наши истории, или становился невольным свидетелем их развязки. Но никогда не рассказывал о себе. Внешне, он чем-то напоминал классического Санта-Клауса, только без бороды. Но у него была такая же шапка седых волнистых волос, спускавшихся почти до плеч, и небольшие белоснежные усы. При этом брови были насыщенного каштанового цвета, что заставляло нас думать, что они регулярно подкрашиваются. Хотя, Природа и генетика иногда творят веселые и забавные вещи с людьми.
И эти его носки.
Ярко- красного цвета, с белыми кружками или полосками. Но всегда неизменно красные. Единственное, что мы о нем знали наверняка, что к перечисленному выше, наш Санта был мороженщиком. Причем, не просто продавцом с лотков или передвижных холодильников. Нет. Он создавал мороженое, искал новые вкусы, сочетания, формы, варианты подачи. Мороженое было его страстью. Я это понял буквально по нескольким фразам, что он обронил за все время, что мы провели у гостиной у камина. Бог мой! Не многие люди так скажут о своих любимых, как он говорил о мороженом. В эти мгновения его глаза начинали сиять и излучать такой свет любви и счастья, доброты и созидания, что он как никогда становился похожим на Санта-Клауса.
В тот вечер, он вернулся с легким ароматом коньяка, и дорогих сигарет, флер которых впитался в его шевелюру. Усевшись в удобное кресло, он обвел нас своими чуть осоловевшими глазами и… Начал рассказ. Без предисловий, без фальшивых просьб «разрешить ему» и прочего. Просто так, как будто все давным-давно ждали (что, собственно, было недалеко от истины) некоего повествования от нашего мороженщика и он, наконец-то, решился рассказать.
С самого раннего детства мороженщик обожал сладкое. Семья его была не то чтобы небогатой, скорее бедной. Да и семья состояла из двух человек: мамы, которая работала на двух работах и, собственно, самого мальчика.
Вопреки расхожим мнениям, мама не ограничивала мальчугана в сладком, разумеется, в меру своих возможностей, поэтому, малыш получал и конфеты, и шоколад и, конечно же, мороженое, не только по большим праздникам, хоть и не каждый день. Именно тогда будущий мороженщик определился со своей профессией. Выбор был сложным – стать кондитером, или создавать замороженные лакомства. Наверное, сложность такого выбора и отдалила его от сверстников, которые искренне мечтали стать пожарными, космонавтами, или просто крутыми спецагентами. В возрасте 8 лет мечта создавать мороженое была не то чтобы не «крутой», она была «отстойной», как брезгливо сообщали друг другу мальчишки из его квартала.
Время шло, малыш подрос и понял, что для того, чтобы его такая простая, казалось бы, по сравнению с мечтами других, мечта, начала осуществляться, необходимо начать действовать.
Приняв за основу своей жизни то, что «Теория без практики мертва», будущий мороженщик решил начать с практики. И для начала устроился на подработку в ближайшее от дома кафе. Не буду пересказывать детально описание его роста, скажу лишь, что буквально за полгода, парень «вырос» от мойщика полов, до помощника шеф-повара. Причем, его отличительной чертой, как вы поняли, были десерты. Буквально в считанные месяцы обычное небольшое кафе в небогатом парижском квартале стало невероятно популярным, а цены на десерты - невероятно бессовестными.
Еще через некоторое время мороженщика переманили в уже совсем приличный ресторан, а дальше – все стало намного проще. К тридцати пяти годам у него было свое кафе, где подавали изысканное кофе, элитный чай и просто восхитительные десерты.
Наш мороженщик творил. Творил от души, с упоением смешивая ягоды, фрукты, шоколад, сочетая мороженое со взбитыми сливками и даже острым перцем.
В конечном итоге, огромное количество парижан были готовы ехать к нему через весь город, чтобы насладиться настоящим десертом. Он стал невероятно популярным, а благодаря его удивительному сходству с Санта-Клаусом, стал практически брендом в сфере десертов и изысканных лакомств.
Мать его была абсолютно счастлива, но переживала, что единственной любовью сына до сих пор являлось мороженое. Он же совершенно не обременял себя поисками второй половины, полностью отдав себя той страсти, что отвечала такой же взаимностью. Каждая порция мороженого, каждый новый сорт, вкус, становились хитами сезона, будучи настоящими шедеврами. В его заведении подавалось 175 видов мороженого и бессчетное множество вариаций готовых вкусов, в сочетании с различными наполнителями – сиропами, кремами, фруктами, орехами, печеньем и шоколадом. Стоимость некоторых порций достигала внушительной суммы, не такой, конечно, как в Дубаи, где шарики подаются в чаше от Версаче, которую посетитель может взять с собой, но, тем не менее, достаточно высокой, чтобы уже считаться настолько изысканным десертом, что заказывали его в особых случаях.
Слушая нашего «Санту» мы искренне изумлялись тому, что привело в парижский хостел такого человека, как он? Уж ему ли останавливаться в таких местах, тем паче, что по его словам, у него явно, где было жить. И, если они с матерью еще и не купили собственный домик или квартиру в престижном районе или пригороде, то уж наверняка у них есть крыша над головой намного комфортнее нашего прибежища, которое хоть и было кладезем историй и уюта, все-таки оставалось хостелом.
Безусловно, он великолепно вписывался в наш постоянно меняющийся круг, показав себя не только внимательным слушателем, но и удивительным рассказчиком, но сам факт его пребывания в хостеле порождал множество вопросов и не только у меня одного.
А он, рассказывая историю своей жизни, словно создавал очередное лакомство, как художник, добавляя сахарного драже или сиропа, палочку корицы или шоколадной глазури.
И, что удивительно, нигде в его рассказе даже не было намека на женщину. Просто хотя бы ту, что привлекла его внимание, или вдохновила бы на создание очередного мороженого, с удивительным названием. Кстати, о названиях, я бы хотел сказать отдельно. Они не были слишком вычурными или заумными, они дышали простотой и искренностью, а главное, чуть позже посетив ресторанчик нашего Санты, я понял, насколько они точно соответствовали сути десерта и настроению того, кто их заказывал.
Осенняя симфония, или золотой листопад с их терпким запахом или медовый месяц, с опьяняющим ароматом липового меда, такого яркого и прозрачного. Каждое мороженое становилось маленькой историей. Сначала для самого себя, а затем для кого-то еще, или даже двоих.
Санта замолчал на несколько мгновений. Казалось, он полностью погрузился в свои воспоминания или мысленное создание очередного произведения искусства. Бессознательно поглаживая свои белоснежные усы, он будто бы находился за тысячи миль от нас и нашего хостела, напрочь забыв о своих слушателях. Затем он тихо произнес – «И вот я здесь».
Оказалось, что его любимая мама, устав ждать от своего почти сорокалетнего сынка знакомства с невесткой, не говоря уже о будущих внуках, просто решила устроить личную жизнь. Нет, не нашего мороженщика, так как этим она пыталась заняться на протяжении почти пятнадцати последних лет. Нет.
Она устроила свою жизнь.
Как только над ней перестал висеть гнет двух работ, а средства перестали не то чтобы стеснять, а просто ставить в рамки, она помолодела буквально на глазах, расцвела, нашла себе ровесника и вот как раз на прошлой неделе, они вернулись из своего свадебного путешествия в дом, где она жила вместе с сыном.
Мягко звякнул колокольчик, и на его фоне звук резко захлопнутой двери прозвучал как выстрел. Выстрел в сердце семьи, которая распадалась у нас на глазах.
Несколько секунд в зале у камина царила неестественная тишина, а затем, «злобная фурия» обессиленно опустилась в ближайшее кресло. Плечи ее опустились, воинственный излом бровей принял совсем иное очертание. И вот, перед нами оказалась просто женщина. Красивая, не смотря на свой возраст, утонченная. Она сидела, спрятав лицо в ладонях, и, казалось, ей нет никакого дела до всех остальных, кто стал свидетелем этой сцены, ее теперешнего состояния, и всего прочего.
Она даже не плакала. Просто устало спряталась ото всех. Этакое детское чудачество, когда малыш закрывает ладошками глазки и уверен, что его никто не видит. У меня, у всех, кто находился в этот момент рядом, возникло желание как-то утешить и помочь ей. Тем более, что на протяжении уже нескольких дней, мы общались исключительно на любовные темы. Неужели мы не смогли бы вместе найти решение этой проблемы?
Тихо звякнуло стекло бокала, я, повернув голову, увидел Аннет, рыжеволосую барменшу, у которой сегодня был выходной. Как бармен, она знала, что необходимо в такие моменты и, молча налив на треть в бокал скотча, поднесла его жене Люка.
Та не сразу поняла, что подошли к ней, с удивлением взглянув на бокал, она осторожно сделала глоток, закашлялась и … Да, конечно же, мы все поняли, что эти слезы, которые она вытирала, были исключительно из-за обжигающего напитка, который она глотнула.
Мы знали, что сегодня будет вечер удивительной истории любви и предательства. И, не смотря на довольно поздний час, никто не собирался расходиться. Все замерли в ожидании, что расскажет нам жена Люка. И, действительно, это была очень красивая история.
История целой жизни, наполненная очень трогательными и бесценными моментами, начиная от первой встречи, до рождения первенца, а затем и второго сына. Их совместных планов, целей, которых они достигали, внимания и чуткости изо дня в день.
Миллионы маленьких историй, как кусочки мозаики, из которых складывалась совершенная картина жизни. Если бы ни одно «но».
Жена Люка, Катрин, безнадежно его ревновала. Ее драгоценный муж, ну совершенно не был святым. И, если у него намечался роман, она начинала это чувствовать каким-то сверхчутьем.
-Наверное, вы его очень любите? – спросила Аннет, незаметно обновляя содержимое бокала Катрин. – Ну, если прощаете ему все его похождения?
Катрин чуть пожала плечами.
-Он моя жизнь – просто сказала она. Я даже не представляю, как без него буду жить. – Голос ее дрогнул, и она незаметно смахнула легким движением руки очередную слезинку.
И тут же, со вновь вспыхнувшим негодованием, которое так преображало ее, продолжила:
-Но это просто невыносимо! Все его измены! Вы видели эту девчонку?! Да она годится ему даже не в дочери! Во внучки! Как он может так поступать со мной! Мы столько пережили вместе, столько у нас и счастья и горя на двоих, а он готов это все променять на минутную слабость!
Выдохнув, она, кажется, впервые огляделась. Увидела наш зал с камином. Увидела всех нас. Легкое удивление отразилось на ее лице, образовав очень симпатичную морщинку в середине высокого аристократичного лба.
-Хостел? – с недоумением произнесла она. – Вот удивительно. Сколько лет я прожила с Люком, я бы никогда не подумала, что он остановится здесь. Иногда мне начинает казаться, что я его совершенно не знаю.
Мы просидели почти до 4 утра, и уже собирались расходиться по своим местам, когда дверной колокольчик возвестил о приходе очередного гостя.
Это был Люк. Наш Люк, который пришел с огромным букетом фрезий – любимых цветов Катрин. Мы ожидали чего угодно. Очередной сцены, скандала, того, что Люк упадет на колени, не обращая внимания на нас, и будет молить о прощении свою несравненную половину, но все получилось гораздо быстрее и интереснее.
Подойдя к жене энергичным пружинистым шагом, Люк вручил ей букет, крепко поцеловал и, подхватив за талию, удалился вместе с ней из Хостела, благо уКатрин уже не было сил сопротивляться из-за усталости, выпитого скотча и душевных потрясений.
Конечно, сон у нас как рукой сняло. Мы живо стали обсуждать, что же будет, помирятся они или нет, сможет ли Катрин вот так сразу простить Люка и какие же они все-таки славные и прекрасно смотрятся вместе.
Эта история в истории, настоящая драма, которая разыгралась перед нашими глазами, взбудоражила наши умы и сердца. Нам так хотелось, чтобы все у Люка и Катрин сложилось наилучшим образом. Они действительно заслуживали счастья и тепла, любви друг друга.
На следующий вечер к нам в гостиную заглянул Люк. Лукаво улыбаясь, он сообщил, что у него и Катрин все превосходно, он заскочил за вещами, и они едут в Барселону, на очередную медовую неделю.
На наши вопросы. Простила ли его Катрин, и как все прошло, он , улыбаясь, рассказал следующее:
-Я всегда любил и буду любить только одну женщину. Свою несравненную Катрин. Она – совершенство. По крайней мере – для меня. Но, после первых безумно счастливых десяти лет брака, отношения стали не то чтобы пресными – нет. Слишком спокойными. И Катрин начала утрачивать свой внутренний огонь. С ней по-прежнему было тепло и спокойно, но она превращалась из желанной женщины – в сестру, друга, мать детей. Люк начал чувствовать себя не мужчиной, а именно с ней он ощущал себя безумно привлекательным и сексуальным, а этаким семьянином, скорее отцом семейства, нежели любимым и желанным мужем. И тогда в его голове созрел уникальный план.
Он решил «изменить» Катрин. И вот, уже в течение двадцати лет, он придумывает различные истории, ситуации, которые позволяют его жене заподозрить Люка в неверности. Как только жена «успокаивается» он продумывает сложные ходы, ни разу не повторяясь и не ошибаясь. Рассчитывает все до мельчайших подробностей. Оставляет «подсказки», чтобы супруга смогла его «вычислить» и поймать на «месте преступления».
Прекрасная блондиночка Эллен отлично играла свою роль, и изначально была готова к тому, чтобы убежать, как только жена Люка появится в хостеле. А в том, что она появится – он не сомневался. Нрав у Катрин был тот еще.
И вот, затухающее пламя страсти снова пылает с удвоенной силой. Люк и Катрин вновь охвачены прежними чувствами, сдобренными переживаниями и опытом прожитых лет. Они провели вместе незабываемую ночь и едут в Барселону, чтобы насладиться моментом чистого счастья и любви друг с другом!
И Люк снова становится просто преданным и любящим мужем. До следующего раза, когда ему снова придется пробудить в своейКатрине настоящую тигрицу, готовую бороться за свою любовь, преодолевать расстояния и закатывать настоящие скандалы в испанском стиле.
Обернувшись на пороге, Люк мягко засмеялся и произнес:
-Честное слово, иногда меня терзают сомнения, настолько ли моя жена наивна, что каждый раз верит в такие истории. Главное, что они (эти истории) правильно работают. Но иногда, мне все-таки кажется, что она заранее знает, что за игру я затеял и принимает эти правила, потому, что ей это так же необходимо, как и мне.
С этими словами, Люк вышел, а мы, сидящие у камина в гостиной, всерьез задумались. Возможно ли такое? Слишком уж было настоящим горе его супруги, когда она делилась своими переживаниями с нами. Или, все-таки, крошечные сияющие искры в ее глазах, которые не потухали ни на секунду, не были плодом нашего воображения?
Глава 3
МОРОЖЕНЩИК
Вот уже в течение четырех вечеров подряд я смотрел на полноватого человека, лет сорока, который, в свою очередь, очень внимательно слушал наши истории, или становился невольным свидетелем их развязки. Но никогда не рассказывал о себе. Внешне, он чем-то напоминал классического Санта-Клауса, только без бороды. Но у него была такая же шапка седых волнистых волос, спускавшихся почти до плеч, и небольшие белоснежные усы. При этом брови были насыщенного каштанового цвета, что заставляло нас думать, что они регулярно подкрашиваются. Хотя, Природа и генетика иногда творят веселые и забавные вещи с людьми.
И эти его носки.
Ярко- красного цвета, с белыми кружками или полосками. Но всегда неизменно красные. Единственное, что мы о нем знали наверняка, что к перечисленному выше, наш Санта был мороженщиком. Причем, не просто продавцом с лотков или передвижных холодильников. Нет. Он создавал мороженое, искал новые вкусы, сочетания, формы, варианты подачи. Мороженое было его страстью. Я это понял буквально по нескольким фразам, что он обронил за все время, что мы провели у гостиной у камина. Бог мой! Не многие люди так скажут о своих любимых, как он говорил о мороженом. В эти мгновения его глаза начинали сиять и излучать такой свет любви и счастья, доброты и созидания, что он как никогда становился похожим на Санта-Клауса.
В тот вечер, он вернулся с легким ароматом коньяка, и дорогих сигарет, флер которых впитался в его шевелюру. Усевшись в удобное кресло, он обвел нас своими чуть осоловевшими глазами и… Начал рассказ. Без предисловий, без фальшивых просьб «разрешить ему» и прочего. Просто так, как будто все давным-давно ждали (что, собственно, было недалеко от истины) некоего повествования от нашего мороженщика и он, наконец-то, решился рассказать.
С самого раннего детства мороженщик обожал сладкое. Семья его была не то чтобы небогатой, скорее бедной. Да и семья состояла из двух человек: мамы, которая работала на двух работах и, собственно, самого мальчика.
Вопреки расхожим мнениям, мама не ограничивала мальчугана в сладком, разумеется, в меру своих возможностей, поэтому, малыш получал и конфеты, и шоколад и, конечно же, мороженое, не только по большим праздникам, хоть и не каждый день. Именно тогда будущий мороженщик определился со своей профессией. Выбор был сложным – стать кондитером, или создавать замороженные лакомства. Наверное, сложность такого выбора и отдалила его от сверстников, которые искренне мечтали стать пожарными, космонавтами, или просто крутыми спецагентами. В возрасте 8 лет мечта создавать мороженое была не то чтобы не «крутой», она была «отстойной», как брезгливо сообщали друг другу мальчишки из его квартала.
Время шло, малыш подрос и понял, что для того, чтобы его такая простая, казалось бы, по сравнению с мечтами других, мечта, начала осуществляться, необходимо начать действовать.
Приняв за основу своей жизни то, что «Теория без практики мертва», будущий мороженщик решил начать с практики. И для начала устроился на подработку в ближайшее от дома кафе. Не буду пересказывать детально описание его роста, скажу лишь, что буквально за полгода, парень «вырос» от мойщика полов, до помощника шеф-повара. Причем, его отличительной чертой, как вы поняли, были десерты. Буквально в считанные месяцы обычное небольшое кафе в небогатом парижском квартале стало невероятно популярным, а цены на десерты - невероятно бессовестными.
Еще через некоторое время мороженщика переманили в уже совсем приличный ресторан, а дальше – все стало намного проще. К тридцати пяти годам у него было свое кафе, где подавали изысканное кофе, элитный чай и просто восхитительные десерты.
Наш мороженщик творил. Творил от души, с упоением смешивая ягоды, фрукты, шоколад, сочетая мороженое со взбитыми сливками и даже острым перцем.
В конечном итоге, огромное количество парижан были готовы ехать к нему через весь город, чтобы насладиться настоящим десертом. Он стал невероятно популярным, а благодаря его удивительному сходству с Санта-Клаусом, стал практически брендом в сфере десертов и изысканных лакомств.
Мать его была абсолютно счастлива, но переживала, что единственной любовью сына до сих пор являлось мороженое. Он же совершенно не обременял себя поисками второй половины, полностью отдав себя той страсти, что отвечала такой же взаимностью. Каждая порция мороженого, каждый новый сорт, вкус, становились хитами сезона, будучи настоящими шедеврами. В его заведении подавалось 175 видов мороженого и бессчетное множество вариаций готовых вкусов, в сочетании с различными наполнителями – сиропами, кремами, фруктами, орехами, печеньем и шоколадом. Стоимость некоторых порций достигала внушительной суммы, не такой, конечно, как в Дубаи, где шарики подаются в чаше от Версаче, которую посетитель может взять с собой, но, тем не менее, достаточно высокой, чтобы уже считаться настолько изысканным десертом, что заказывали его в особых случаях.
Слушая нашего «Санту» мы искренне изумлялись тому, что привело в парижский хостел такого человека, как он? Уж ему ли останавливаться в таких местах, тем паче, что по его словам, у него явно, где было жить. И, если они с матерью еще и не купили собственный домик или квартиру в престижном районе или пригороде, то уж наверняка у них есть крыша над головой намного комфортнее нашего прибежища, которое хоть и было кладезем историй и уюта, все-таки оставалось хостелом.
Безусловно, он великолепно вписывался в наш постоянно меняющийся круг, показав себя не только внимательным слушателем, но и удивительным рассказчиком, но сам факт его пребывания в хостеле порождал множество вопросов и не только у меня одного.
А он, рассказывая историю своей жизни, словно создавал очередное лакомство, как художник, добавляя сахарного драже или сиропа, палочку корицы или шоколадной глазури.
И, что удивительно, нигде в его рассказе даже не было намека на женщину. Просто хотя бы ту, что привлекла его внимание, или вдохновила бы на создание очередного мороженого, с удивительным названием. Кстати, о названиях, я бы хотел сказать отдельно. Они не были слишком вычурными или заумными, они дышали простотой и искренностью, а главное, чуть позже посетив ресторанчик нашего Санты, я понял, насколько они точно соответствовали сути десерта и настроению того, кто их заказывал.
Осенняя симфония, или золотой листопад с их терпким запахом или медовый месяц, с опьяняющим ароматом липового меда, такого яркого и прозрачного. Каждое мороженое становилось маленькой историей. Сначала для самого себя, а затем для кого-то еще, или даже двоих.
Санта замолчал на несколько мгновений. Казалось, он полностью погрузился в свои воспоминания или мысленное создание очередного произведения искусства. Бессознательно поглаживая свои белоснежные усы, он будто бы находился за тысячи миль от нас и нашего хостела, напрочь забыв о своих слушателях. Затем он тихо произнес – «И вот я здесь».
Оказалось, что его любимая мама, устав ждать от своего почти сорокалетнего сынка знакомства с невесткой, не говоря уже о будущих внуках, просто решила устроить личную жизнь. Нет, не нашего мороженщика, так как этим она пыталась заняться на протяжении почти пятнадцати последних лет. Нет.
Она устроила свою жизнь.
Как только над ней перестал висеть гнет двух работ, а средства перестали не то чтобы стеснять, а просто ставить в рамки, она помолодела буквально на глазах, расцвела, нашла себе ровесника и вот как раз на прошлой неделе, они вернулись из своего свадебного путешествия в дом, где она жила вместе с сыном.
