Квантовая Пустота.
– Так вот, – сказал Вова открывая бутылку пива, – классическая интерпретация очень косолапо объясняет то, что происходит в квантовом компьютере, как так один объект принимает сразу несколько квантовых состояний? А интерпретация Эверетта это хорошо объясняет. Вычисления ведутся бесконечным числом атомов, расположенных в параллельных вселенных, потому они и могут вести вычисления, одновременно находясь в разных состояниях в разных мирах.
– Да это понятно, – согласился я, – но это не даёт нам структуры этих миров. А я тебе пытаюсь объяснить именно структуру: пространство-время – это четырёхмерное пространство, в котором трёхмерная мембрана перемещается по четвёртому измерению, в процессе перемещения положение объектов на мембране меняется, что позволяет нам наблюдать течение времени. Но для четырёх измерений вся эта конструкция существует одновременно, значит если квантовый объект существует одновременно в нескольких параллельных местах, то они должны быть не сонаправлены, а перпендикулярны оси времени!
– Почему?
– Потому что по оси времени – это один объект! – собеседнику всегда сложно объяснить самые простые вещи; то, что самому понятно, бывает очень сложно связать словами, которые вместо того, что бы описывать твои мысли, такие стройные и ясные, кодируют какие-то совершенно нелепые и не подходящие значения, которые ты совсем не имел в виду, – Вот представь: один четырёхмерный электрон, значит параллелен ему другой четырёхмерный электрон, лежащий в параллельной четырёхмерной мембране.
– Ну, в общем, понятно, – согласился Вова, – только почему это параллельные четырёхмерные электроны, а не параллельные трёхмерные?
– Потому что в случае с параллельными трёхмерными электронами вычисления выполняются не в параллельных мирах, а в прошлом и будущем, что противоречит наблюдениям и интерпретации Эверетта. Ведь мы знаем чем загружаем чип в каждый момент времени, значит он не выполняет вычисления ни из прошлого ни из будущего. Да и сами вычисления длятся во времени, т.е. никак не получается.
– Но тогда параллельные миры должны быть почти одинаковыми, – возразил Вова, - в каждом из этих миров должен быть идентичный нашему квантовому компьютеру объект, макрообъект, заметь, загруженный одним и тем же вычислительным процессом!
– Да именно так, ну разве что может быть не в каждом, а в достаточно большом числе, больше чем число квантовых параллелей. При этом миров вообще быть очень большое, но конечное количество, равное, например, количеству электронов во вселенной, – подытожил я.
– Почему электронов? – не понял Вова
– Ну к примеру, – поправился я, – не обязательно электронов, в смысле просто очень большое конечное число. Параллельные миры, если они есть, должны постоянно пересекаться и переходить один в другой, а поскольку пересекаются они по времени, то должны...
– Э не-не-не, – перебил меня Вова, отхлёбывая пиво, – почему это параллельные миры пересекаются по времени?
– Потому что это является прямым следствием квантовой теории – если любое событие происходит с некоторой вероятностью, а общая вероятность 100%, то не сыгравшая вероятность должна проявиться в другой реальности, и должна порождать другую реальность! – выпалил я, хотя не вполне был уверен, что выразился понятно.
– Ни так, она не порождает другую реальность, она в ней просто существует, – не согласился Вова.
Здесь стоит сделать некоторое отступление: с Вовой мы знакомы не так уж давно, но общаемся часто, обычно вечером за бутылочкой пивка. Сам-то я предпочитаю водку, но Вова водку не пьёт, по идейным соображениям. А знакомство наше было настолько неизбежным, что волей неволей начинаешь понимать, что роль случая в истории сильно преувеличена, ибо обстоятельства часто складываются единственно возможным способом. Так и произошло в данном случае.
Вернувшись в Совгавань из Комсомольска, где я учился и жил несколько лет, я столкнулся с серьёзной проблемой: с кем разговаривать? Понятно, Комсомольск тоже не бог весть какая научная столица, но всё-таки два института, и знакомые по институту с которыми можно обсудить всё, от квантовой теории, до Гоббса или Гражданской Обороны. А с кем говорить тут, где максимум научной мысли – это урок астрономии в 11 классе (это кстати до тех пор пока преподавание астрономии не было запрещено).
Так мы познакомились с Вовой – бухали у общего знакомого, и уже после первой поллитры разговор с баб и тогда ещё третьего (премьерского) срока Путина переместился в такие философские дебри, что остальные присутствующие могли отличить нашу речь от китайского языка только по предлогам.
– Ну, пусть так, – продолжил я, – только по факту это не будет отличаться от пересечения. Смотри, пусть наш объект волновая функция, по Шрёденгеру, в каждый момент времени сущесвующая в некотором состоянии с некоторой вероятность. Но сам объект во всей своей квантовой полноте существует во всех состояниях сразу, значит эти состояния существуют в других реальностях, и тогда любая возможно является реализованной! Это и позволяет использовать квантовое ускорение вычислений.
В этом случае совпадение волновых функций объектов в разных реальностях тоже иногда будут происходить, так вот этот момент никаким образом не отличим от пересечения.
– Это ни так, – по прежнему не соглашался Вова, – у тебя конечное число миров, каким бы большим оно не было, количество квантовых событий будет равно факториалу этого числа, как минимум. Значит если миры постоянно расходятся, то их количество должно увеличиваться быстрее экспоненты. А этого не может быть ведь число миров у тебя с самого начала ограничено, пусть даже и очень-очень огромным числом.
– Вообще не обязательно, – вставил я, – число миров может всё время возрастать, как энтропия, или законы сохранения к этому множеству вообще не применимы?
– С энтропией тоже не всё так просто, – возразил Вова, – это тема отдельного разговора, но я тебе на вскидку могу назвать места, где энтропия падает – например, биосфера, может быть в достаточно больших масштабах закон сохранения применим и к энтропии?
– Возможно, – согласился я допивая пиво, – В любом случае согласен что по умолчанию закон сохранения мы игнорировать не должны... и у меня кончилось пиво – теперь твоя очередь, банкуй.
Над антенным полем за домами начинало садится солнце, горизонт уже окрасился в багровые цвета, но было ещё достаточно светло, мы не спеша побрели в сторону магазина.
Вообще «антенное поле» название устаревшее, сейчас здесь просто пустырь. Антенное поле было тут когда ещё наша Родина была великой и диктовала свою непреклонную волю всему мировому сообществу. Затем узел связи закрыли, антенны разобрали на металлолом, а само здание растащили на дрова. В довершении этого кощунства на краю поля построили «дом молитвы» адвентисты седьмого дня, как символ торжества мракобесия над наукой.
Я попытался представить себе слойку из расходящихся миров и тут меня осенило:
– Но тогда миры должны не только расходится, но и сходится! – понял я.
Миры в моём воображении приобрели форму слоёной булочки, множество сверхтонких мембран лежат почти параллельно, но в некоторые места вкрались пузырьки и слои немножко разошлись, затем пузырёк появился между другими слоями и разошедшиеся ранее мембраны слиплись обратно под гнетущей тяжестью законов сохранения.
– Именно! – Вова, похоже, понял мою мысль, – Вот предположим сто лет назад Тесла записал в своих бумагах что-то важное, но бумаги были утеряны – волновая функция не определена, существуют все варианты написания этих бумаг. А потом в 2008м году находят ранее неизвестный архив – бумаги нашлись, волновая функция определилась и стала одинакова во всех ранее разделившихся мирах – они снова сошлись. Но не пересекались ни до не после!
– Как слойка, – согласился я, – где-то они расходятся, а когда прошло много времени и событие, по вероятности которого миры разошлись, перестало иметь значение, волновая функция схлопнулась и миры снова соединились – да, согласен, это снимает противоречия…
Мы подошли к магазину.
– ...но тогда, – продолжал я, заходя внутрь, – миры должны расходится и сходится как бы слоями – вот смотри: Николай второй заболел и не принял решение ввязываться в первую мировую войну – отделяется целый пласт миров, он соединится с той частью от которой отошёл может быть через 100 000 лет, когда земля погибнет в конфликте со своими колониями, и её история перестанет иметь какое-либо значение. Как сейчас не имеет значение история Атлантиды и все возможные варианты её настоящего составляют для нас одно общее прошлое, которое всё равно невозможно определить. Однако между этими ключевыми точками происходят квинтильоны незначимых событий, по которым миры расходятся и сходятся уже внутри слоя
– Например?
– Например, поставил ты кружку на тумбочку ручкой к окну, с вероятностью 70%, но с вероятностью 30% – ручкой к столу – миры разошлись. Через час ты её переставил, через два забыл, как стояло, а кроме тебя это вообще никто не видел – миры сошлись обратно.
– Наверное, так и должно быть, о чём тут спорить, – согласился Вова, и не прерывая фразы добавил, – девушка две банки пива и янтарную с перцем.
– Нет, – перебил я, – банку и бутылку.
И уже обращаясь к Вове добавил:
– Банки это вообще не правильно.
– Банка это экологично! – пафосно возразил Вова.
– Манал я твою экологию, самым правильным экологом был Циолковский, он вообще предлагал разделить землю на квадраты и выжечь на километр в глубь, отселив полезные формы жизни, а всё что не приносит пользу человеку – к чёртовой матери.
Нам подали пиво и рыбу и мы покинули магазин. Я в очередной раз задумался, как мы выглядим в глазах этой продавщицы, не удивлюсь, если она считает нас сумасшедшими. Бедная девочка в прошлый раз не смогла отрезать две три от батона колбасы, потому что она не знает, как это «две трети», пришлось объяснять, что это чуть больше половины. А тут Шрёденгеры и Циалковские, которые она слышит два-три раза в неделю…
– В этом случае, – продолжил Вова, – квантовые переходы между мирами осуществляются также просто как между энергетическими уровнями в атоме. Только они не наблюдаемы, потому что энергия не изменилась, и вроде как ничего не произошло.
– А возможно ли в таком случае перемещение макрообъектов? – заинтересовался я.
– Если их интерпретировать как волновую функцию, да, должно быть возможно… – он на несколько секунд задумался, затем уточнил, – но крайне маловероятно.
– Однако, – продолжи я, – эта вероятность не нулевая. Вот смотри, допустим вероятность перемещения электрона между мирами 0.5, одновременное перемещение двух электронов тогда 0,5 в квадрате – 0,25. Перемещение, например, атома гелия одна шестнадцатая и далее по размеру атомов в степени равной количеству элементарных частиц в макрообъекте.
– На практике такая вероятность неотличима от нуля, – подытожил Вова.
– Это если 0.5 и если мы знаем структуру времени, а сколько таких переходов может быть осуществлено за секунду? Может их количество сравнимо с количеством атомов в организме? – поинтересовался я.
– Это едва ли можно проверить, – сделал вывод Вова, – но принципиальной ошибки в твоей гипотезе я не вижу.
Мы снова оказались на антенном поле. Я задумался:
– А я считаю, что такие вещи не просто возможны, но и постоянно происходят! – наконец выдал я, – Вот я, например, точно помню, что первоначально в гоблинском переводе Властелина Колец было сказано «план у тебя Гендальф – чистый термояд!», а сейчас там говорится «план у тебя Гендальф – просто улёт!». А я ведь точно помню, я ведь не сошёл с ума?!
– Ну, вообще не факт, вполне возможно, что тебя вообще нет, и ты лишь плод моего воображения. Или ещё хуже – меня нет, и я лишь голос в твоей голове, – возразил Вова, – но я твою мысль понял. Такое бывает часто, вот я точно помню, что оставил кружку в спальне, а она стоит на кухне! А в доме никого больше не было, ну и в фильмах и книгах встречаются такие моменты, что точно помнишь одно – а там другое.
– Вот именно, – согласился я. – Сидит теперь другой я в мире с правильным гоблинским переводом и также не понимает, почему его подводит память.
Я ещё на минуту задумался и добавил:
– Если бы такое было возможно, то есть если эта интерпретация верна, то можно ли целенаправленно осуществить переход между мирами? В другой слой, который сильно отличается от нашего?
– Если всё так, – подумал Вова, – то проще всего было бы совершить переход туда, где ты был, но тебя не стало. Но только совсем не стало, как макрообъекта, например, ты погиб в атомном взрыве. Это выглядело бы неотличимо от перемещения. Ты бы исчез здесь и появился там, а на твоё место здесь переместилась горстка атомов и частиц, из которых некогда состояло тело твоей копии.
– Как-то это совсем не позитивно, давай лучше о бабах, – предложил я, и беседа перетекла в другое русло.
Весь вечер я думал об этом разговоре. Выходило, что перемещение между соседними слоями происходит более или менее регулярно, но т.к. оно случайно, и слои почти идентичны, выпадение происходит без всяких последствий для слоя. Но можно ли выпасть в далёкий слой? Где нет нефти, или где не вымерли динозавры? По всей видимости нет… или всё же… В общем с этими мыслями я и уснул, мне снились какие-то отрывочные полукошмары, отрывки из старых фильмов и песен, которые я ни как не мог угадать правильно, смутные образы и противное ощущения неопределённости Гейзенберга.
Проснулся я от головной боли и отвратительного привкуса во рту. «Нельзя» – говорил я себе, – «никогда нельзя напиваться пивом! Водкой можно, вином – сам бог велел, даже портвейн туда-сюда. Но пивом нельзя!» Однако думать об этом следовало вчера. Сегодня было уже поздно. Слава богу сейчас лето, и не надо думать как в таком состоянии я появлюсь перед учениками, можно спокойно опохмелиться, а потом порезаться в Космических Рейджеров, а там, глядишь, и голова пройдёт.
Я мысленно воздал хвалу создателю советской системы образования и тем, кто придумал летние каникулы для детей и отпуска для преподавателей, наскоро оделся и пошёл искать пиво.
Погода выдалась странная: стояла туманная дымка, с неба сыпалась какая-то мелкая морось, город обложили плотные тучи, но жара была такая, какой не бывает в нашем приморском городе даже в солнечные июльские дни.
Выйдя из дома, я сразу же направился к магазинчику, который располагался в подвальном помещении с торца соседнего дома. Каково же было моё удивление, когда я увидел закрытую на амбарный замок обитую жестью дверь, мне почему-то казалось, что она была деревянная. В прочем я обычно видел её открытой, так что мог и перепутать, но ещё больше меня удивило, что ни расписания работы, ни вывески «Премьера» над дверью не было.
«Что за херня?» – подумал я, – «Закрылись? Так вчера ж работали…» Однако думать о подробностях я не мог, и поспешил в другой магазин. Пока я шёл дворами к площади, что-то грызло меня, не давая покоя, как будто я забыл что-то важное, ну типа купить соль, или поздравить маму с днём рождения. Но я никак не мог понять что ни так. Наверное, такое состояние смутного неясного беспокойства психи называют «панической атакой».
– Так вот, – сказал Вова открывая бутылку пива, – классическая интерпретация очень косолапо объясняет то, что происходит в квантовом компьютере, как так один объект принимает сразу несколько квантовых состояний? А интерпретация Эверетта это хорошо объясняет. Вычисления ведутся бесконечным числом атомов, расположенных в параллельных вселенных, потому они и могут вести вычисления, одновременно находясь в разных состояниях в разных мирах.
– Да это понятно, – согласился я, – но это не даёт нам структуры этих миров. А я тебе пытаюсь объяснить именно структуру: пространство-время – это четырёхмерное пространство, в котором трёхмерная мембрана перемещается по четвёртому измерению, в процессе перемещения положение объектов на мембране меняется, что позволяет нам наблюдать течение времени. Но для четырёх измерений вся эта конструкция существует одновременно, значит если квантовый объект существует одновременно в нескольких параллельных местах, то они должны быть не сонаправлены, а перпендикулярны оси времени!
– Почему?
– Потому что по оси времени – это один объект! – собеседнику всегда сложно объяснить самые простые вещи; то, что самому понятно, бывает очень сложно связать словами, которые вместо того, что бы описывать твои мысли, такие стройные и ясные, кодируют какие-то совершенно нелепые и не подходящие значения, которые ты совсем не имел в виду, – Вот представь: один четырёхмерный электрон, значит параллелен ему другой четырёхмерный электрон, лежащий в параллельной четырёхмерной мембране.
– Ну, в общем, понятно, – согласился Вова, – только почему это параллельные четырёхмерные электроны, а не параллельные трёхмерные?
– Потому что в случае с параллельными трёхмерными электронами вычисления выполняются не в параллельных мирах, а в прошлом и будущем, что противоречит наблюдениям и интерпретации Эверетта. Ведь мы знаем чем загружаем чип в каждый момент времени, значит он не выполняет вычисления ни из прошлого ни из будущего. Да и сами вычисления длятся во времени, т.е. никак не получается.
– Но тогда параллельные миры должны быть почти одинаковыми, – возразил Вова, - в каждом из этих миров должен быть идентичный нашему квантовому компьютеру объект, макрообъект, заметь, загруженный одним и тем же вычислительным процессом!
– Да именно так, ну разве что может быть не в каждом, а в достаточно большом числе, больше чем число квантовых параллелей. При этом миров вообще быть очень большое, но конечное количество, равное, например, количеству электронов во вселенной, – подытожил я.
– Почему электронов? – не понял Вова
– Ну к примеру, – поправился я, – не обязательно электронов, в смысле просто очень большое конечное число. Параллельные миры, если они есть, должны постоянно пересекаться и переходить один в другой, а поскольку пересекаются они по времени, то должны...
– Э не-не-не, – перебил меня Вова, отхлёбывая пиво, – почему это параллельные миры пересекаются по времени?
– Потому что это является прямым следствием квантовой теории – если любое событие происходит с некоторой вероятностью, а общая вероятность 100%, то не сыгравшая вероятность должна проявиться в другой реальности, и должна порождать другую реальность! – выпалил я, хотя не вполне был уверен, что выразился понятно.
– Ни так, она не порождает другую реальность, она в ней просто существует, – не согласился Вова.
Здесь стоит сделать некоторое отступление: с Вовой мы знакомы не так уж давно, но общаемся часто, обычно вечером за бутылочкой пивка. Сам-то я предпочитаю водку, но Вова водку не пьёт, по идейным соображениям. А знакомство наше было настолько неизбежным, что волей неволей начинаешь понимать, что роль случая в истории сильно преувеличена, ибо обстоятельства часто складываются единственно возможным способом. Так и произошло в данном случае.
Вернувшись в Совгавань из Комсомольска, где я учился и жил несколько лет, я столкнулся с серьёзной проблемой: с кем разговаривать? Понятно, Комсомольск тоже не бог весть какая научная столица, но всё-таки два института, и знакомые по институту с которыми можно обсудить всё, от квантовой теории, до Гоббса или Гражданской Обороны. А с кем говорить тут, где максимум научной мысли – это урок астрономии в 11 классе (это кстати до тех пор пока преподавание астрономии не было запрещено).
Так мы познакомились с Вовой – бухали у общего знакомого, и уже после первой поллитры разговор с баб и тогда ещё третьего (премьерского) срока Путина переместился в такие философские дебри, что остальные присутствующие могли отличить нашу речь от китайского языка только по предлогам.
– Ну, пусть так, – продолжил я, – только по факту это не будет отличаться от пересечения. Смотри, пусть наш объект волновая функция, по Шрёденгеру, в каждый момент времени сущесвующая в некотором состоянии с некоторой вероятность. Но сам объект во всей своей квантовой полноте существует во всех состояниях сразу, значит эти состояния существуют в других реальностях, и тогда любая возможно является реализованной! Это и позволяет использовать квантовое ускорение вычислений.
В этом случае совпадение волновых функций объектов в разных реальностях тоже иногда будут происходить, так вот этот момент никаким образом не отличим от пересечения.
– Это ни так, – по прежнему не соглашался Вова, – у тебя конечное число миров, каким бы большим оно не было, количество квантовых событий будет равно факториалу этого числа, как минимум. Значит если миры постоянно расходятся, то их количество должно увеличиваться быстрее экспоненты. А этого не может быть ведь число миров у тебя с самого начала ограничено, пусть даже и очень-очень огромным числом.
– Вообще не обязательно, – вставил я, – число миров может всё время возрастать, как энтропия, или законы сохранения к этому множеству вообще не применимы?
– С энтропией тоже не всё так просто, – возразил Вова, – это тема отдельного разговора, но я тебе на вскидку могу назвать места, где энтропия падает – например, биосфера, может быть в достаточно больших масштабах закон сохранения применим и к энтропии?
– Возможно, – согласился я допивая пиво, – В любом случае согласен что по умолчанию закон сохранения мы игнорировать не должны... и у меня кончилось пиво – теперь твоя очередь, банкуй.
Над антенным полем за домами начинало садится солнце, горизонт уже окрасился в багровые цвета, но было ещё достаточно светло, мы не спеша побрели в сторону магазина.
Вообще «антенное поле» название устаревшее, сейчас здесь просто пустырь. Антенное поле было тут когда ещё наша Родина была великой и диктовала свою непреклонную волю всему мировому сообществу. Затем узел связи закрыли, антенны разобрали на металлолом, а само здание растащили на дрова. В довершении этого кощунства на краю поля построили «дом молитвы» адвентисты седьмого дня, как символ торжества мракобесия над наукой.
Я попытался представить себе слойку из расходящихся миров и тут меня осенило:
– Но тогда миры должны не только расходится, но и сходится! – понял я.
Миры в моём воображении приобрели форму слоёной булочки, множество сверхтонких мембран лежат почти параллельно, но в некоторые места вкрались пузырьки и слои немножко разошлись, затем пузырёк появился между другими слоями и разошедшиеся ранее мембраны слиплись обратно под гнетущей тяжестью законов сохранения.
– Именно! – Вова, похоже, понял мою мысль, – Вот предположим сто лет назад Тесла записал в своих бумагах что-то важное, но бумаги были утеряны – волновая функция не определена, существуют все варианты написания этих бумаг. А потом в 2008м году находят ранее неизвестный архив – бумаги нашлись, волновая функция определилась и стала одинакова во всех ранее разделившихся мирах – они снова сошлись. Но не пересекались ни до не после!
– Как слойка, – согласился я, – где-то они расходятся, а когда прошло много времени и событие, по вероятности которого миры разошлись, перестало иметь значение, волновая функция схлопнулась и миры снова соединились – да, согласен, это снимает противоречия…
Мы подошли к магазину.
– ...но тогда, – продолжал я, заходя внутрь, – миры должны расходится и сходится как бы слоями – вот смотри: Николай второй заболел и не принял решение ввязываться в первую мировую войну – отделяется целый пласт миров, он соединится с той частью от которой отошёл может быть через 100 000 лет, когда земля погибнет в конфликте со своими колониями, и её история перестанет иметь какое-либо значение. Как сейчас не имеет значение история Атлантиды и все возможные варианты её настоящего составляют для нас одно общее прошлое, которое всё равно невозможно определить. Однако между этими ключевыми точками происходят квинтильоны незначимых событий, по которым миры расходятся и сходятся уже внутри слоя
– Например?
– Например, поставил ты кружку на тумбочку ручкой к окну, с вероятностью 70%, но с вероятностью 30% – ручкой к столу – миры разошлись. Через час ты её переставил, через два забыл, как стояло, а кроме тебя это вообще никто не видел – миры сошлись обратно.
– Наверное, так и должно быть, о чём тут спорить, – согласился Вова, и не прерывая фразы добавил, – девушка две банки пива и янтарную с перцем.
– Нет, – перебил я, – банку и бутылку.
И уже обращаясь к Вове добавил:
– Банки это вообще не правильно.
– Банка это экологично! – пафосно возразил Вова.
– Манал я твою экологию, самым правильным экологом был Циолковский, он вообще предлагал разделить землю на квадраты и выжечь на километр в глубь, отселив полезные формы жизни, а всё что не приносит пользу человеку – к чёртовой матери.
Нам подали пиво и рыбу и мы покинули магазин. Я в очередной раз задумался, как мы выглядим в глазах этой продавщицы, не удивлюсь, если она считает нас сумасшедшими. Бедная девочка в прошлый раз не смогла отрезать две три от батона колбасы, потому что она не знает, как это «две трети», пришлось объяснять, что это чуть больше половины. А тут Шрёденгеры и Циалковские, которые она слышит два-три раза в неделю…
– В этом случае, – продолжил Вова, – квантовые переходы между мирами осуществляются также просто как между энергетическими уровнями в атоме. Только они не наблюдаемы, потому что энергия не изменилась, и вроде как ничего не произошло.
– А возможно ли в таком случае перемещение макрообъектов? – заинтересовался я.
– Если их интерпретировать как волновую функцию, да, должно быть возможно… – он на несколько секунд задумался, затем уточнил, – но крайне маловероятно.
– Однако, – продолжи я, – эта вероятность не нулевая. Вот смотри, допустим вероятность перемещения электрона между мирами 0.5, одновременное перемещение двух электронов тогда 0,5 в квадрате – 0,25. Перемещение, например, атома гелия одна шестнадцатая и далее по размеру атомов в степени равной количеству элементарных частиц в макрообъекте.
– На практике такая вероятность неотличима от нуля, – подытожил Вова.
– Это если 0.5 и если мы знаем структуру времени, а сколько таких переходов может быть осуществлено за секунду? Может их количество сравнимо с количеством атомов в организме? – поинтересовался я.
– Это едва ли можно проверить, – сделал вывод Вова, – но принципиальной ошибки в твоей гипотезе я не вижу.
Мы снова оказались на антенном поле. Я задумался:
– А я считаю, что такие вещи не просто возможны, но и постоянно происходят! – наконец выдал я, – Вот я, например, точно помню, что первоначально в гоблинском переводе Властелина Колец было сказано «план у тебя Гендальф – чистый термояд!», а сейчас там говорится «план у тебя Гендальф – просто улёт!». А я ведь точно помню, я ведь не сошёл с ума?!
– Ну, вообще не факт, вполне возможно, что тебя вообще нет, и ты лишь плод моего воображения. Или ещё хуже – меня нет, и я лишь голос в твоей голове, – возразил Вова, – но я твою мысль понял. Такое бывает часто, вот я точно помню, что оставил кружку в спальне, а она стоит на кухне! А в доме никого больше не было, ну и в фильмах и книгах встречаются такие моменты, что точно помнишь одно – а там другое.
– Вот именно, – согласился я. – Сидит теперь другой я в мире с правильным гоблинским переводом и также не понимает, почему его подводит память.
Я ещё на минуту задумался и добавил:
– Если бы такое было возможно, то есть если эта интерпретация верна, то можно ли целенаправленно осуществить переход между мирами? В другой слой, который сильно отличается от нашего?
– Если всё так, – подумал Вова, – то проще всего было бы совершить переход туда, где ты был, но тебя не стало. Но только совсем не стало, как макрообъекта, например, ты погиб в атомном взрыве. Это выглядело бы неотличимо от перемещения. Ты бы исчез здесь и появился там, а на твоё место здесь переместилась горстка атомов и частиц, из которых некогда состояло тело твоей копии.
– Как-то это совсем не позитивно, давай лучше о бабах, – предложил я, и беседа перетекла в другое русло.
Весь вечер я думал об этом разговоре. Выходило, что перемещение между соседними слоями происходит более или менее регулярно, но т.к. оно случайно, и слои почти идентичны, выпадение происходит без всяких последствий для слоя. Но можно ли выпасть в далёкий слой? Где нет нефти, или где не вымерли динозавры? По всей видимости нет… или всё же… В общем с этими мыслями я и уснул, мне снились какие-то отрывочные полукошмары, отрывки из старых фильмов и песен, которые я ни как не мог угадать правильно, смутные образы и противное ощущения неопределённости Гейзенберга.
Проснулся я от головной боли и отвратительного привкуса во рту. «Нельзя» – говорил я себе, – «никогда нельзя напиваться пивом! Водкой можно, вином – сам бог велел, даже портвейн туда-сюда. Но пивом нельзя!» Однако думать об этом следовало вчера. Сегодня было уже поздно. Слава богу сейчас лето, и не надо думать как в таком состоянии я появлюсь перед учениками, можно спокойно опохмелиться, а потом порезаться в Космических Рейджеров, а там, глядишь, и голова пройдёт.
Я мысленно воздал хвалу создателю советской системы образования и тем, кто придумал летние каникулы для детей и отпуска для преподавателей, наскоро оделся и пошёл искать пиво.
Погода выдалась странная: стояла туманная дымка, с неба сыпалась какая-то мелкая морось, город обложили плотные тучи, но жара была такая, какой не бывает в нашем приморском городе даже в солнечные июльские дни.
Выйдя из дома, я сразу же направился к магазинчику, который располагался в подвальном помещении с торца соседнего дома. Каково же было моё удивление, когда я увидел закрытую на амбарный замок обитую жестью дверь, мне почему-то казалось, что она была деревянная. В прочем я обычно видел её открытой, так что мог и перепутать, но ещё больше меня удивило, что ни расписания работы, ни вывески «Премьера» над дверью не было.
«Что за херня?» – подумал я, – «Закрылись? Так вчера ж работали…» Однако думать о подробностях я не мог, и поспешил в другой магазин. Пока я шёл дворами к площади, что-то грызло меня, не давая покоя, как будто я забыл что-то важное, ну типа купить соль, или поздравить маму с днём рождения. Но я никак не мог понять что ни так. Наверное, такое состояние смутного неясного беспокойства психи называют «панической атакой».
