— Спасибо, мне приятно — сказала Алиса.
— Хотя окружающим это незаметно, — продолжила Наталья, не реагируя на сарказм. — Они видят симпатичную молодую женщину с приятными манерами, у которой, вроде бы, все в порядке. Хорошая работа, хороший муж, ребенок, достаток, тихая спокойная жизнь.
Тренер помолчала, уйдя в свои мысли, легонько раскачиваясь на стуле.
— Современный мир с его скоростью и так называемым позитивным мышлением заставляет нас совершать ошибки нового типа. После катастрофы с Костей, а это была именно эмоциональная катастрофа, тебе нужны были годы, чтобы прийти в себя. Восстановиться после такой травмы тяжелее, чем вылечить сложный перелом. Кости срастаются быстрее, чем разбитое сердце. Но ты не стала ждать. Что там пишут в социальных сетях каждый день? «Не стой на месте, иди вперед, не оглядывайся на прошлое», «улыбайся, когда тебе плохо, и все будет хорошо». «Верь в хорошее, и оно случиться», «ставь себе цель и не бойся идти к ней» и еще десятки и десятки идиотских лозунгов. Мы верим в них и начинаем ставить себе цели и энергично шагать к ним, натужно улыбаясь и веря изо всех сил. Армия идиотов, неспособных хоть на несколько минут остановиться и спросить себя — а что, собственно, я на самом деле чувствую? Что сейчас со мной происходит? Зачем я собираюсь шагать именно к этой цели? И почему у меня челюсти судорогой сводит, когда я так старательно улыбаюсь? Мы совсем не хотим плакать и грустить, совсем. Даже когда это нам жизненно необходимо. И друзья наши тоже не хотят видеть нас грустными и кидают нам в ленту еще больше позитивных лозунгов, так что даже уже становиться как-то неприлично страдать в одиночестве. Если бы ты, Алиса, десять лет назад, потратила несколько минут своей жизни, чтобы честно ответить на эти вопросы, не было бы сейчас рядом с тобой холодного равнодушного человека, которого ты называешь мужем. Хотя на самом деле ты никогда, ни одного дня не была ему женой. Тебя не было рядом с ним все эти годы. Было твое туловище, которое ходило, разговаривало, готовило еду, занималось сексом, даже ребенка родило. Но тебя, Алиса, там не было.
И раз уж ты не ответила себе на эти вопросы, то теперь это сделаю я. Что ты чувствовала тогда, десять лет назад? Боль. Острую, невыносимую, разъедающую душу, как кислота разъедает кожу. Зачем тебе надо было выйти замуж? Чтобы убежать от этой боли, чтобы перестать сходить с ума от отчаяния, сделать вид, притвориться, что у тебя все хорошо, что ты контролируешь ситуацию своей жизни.
Что при этом происходило на самом деле? А на самом деле все попытки твоего мужа, этого несчастного парня, сблизиться с тобой натыкались на холодную стену твоей отчужденности. Он говорил о чем-то важном для него — ты слушала рассеяно, не отвечала или меняла тему разговора. Он спрашивал тебя о чем-то личном, значимом, — ты не говорила правды, уходила от ответов. Ведь не дай бог, снова почувствовать теплоту и привязанность к мужчине. А вдруг он тоже обманет, нанесет удар в спину? Как тогда выжить? Поэтому твое общение с мужем всегда оставалось формальным, на уровне незначимой легкой болтовни ни о чем и со временем сошло на нет, ибо зачем оно надо? Боль со временем все-таки притупилась, ушла, а муж остался. Теперь ты не знаешь, что с ним делать и как долго это все продлится.
— Мы развелись полгода назад, — призналась Алиса. — Но все еще живем вместе.
— Я же говорю: ни-рыба-ни-мясо, даже уйти нормально от мужика не можешь. Почему, кстати?
— Я не знаю.
— Алиса, хватит. Все ты знаешь.
— Возможно, боюсь жить одна. Никогда не пробовала.
— Еще?
— Я знаю, что я виновата. И я знаю, что ему будет больно. Если не из-за меня, то из-за сына. Он не хочет с ним расставаться, хочет видеть, как он растет, его можно понять.
— Б…ь, — сказала тренер. — Виновата она.
Наталья встала со стула, налила себе воды, и отошла к окну, выходившему на заснеженный двор.
— А я считаю, что человек должен ставить себе цель и идти к ней! — заявил Слава, прерывая тишину. — И никакой это не идиотский лозунг.
— Золотые слова, Зайка, — рассеяно сказала Наталья. — То есть, прости, Кристиан Грей. Кстати, поставь себе цель — научится понимать, что чувствуют другие люди. Считывать по мимике, по жестам, по интонациям. Что я сейчас чувствую? Почему прервала разговор с Алисой, отвернулась и пью воду?
— Ну…, — Слава пожал плечами. — Захотели пить.
— Двойка, Грей. Посмотри на мое лицо. У меня сжаты губы. Посмотри на мою кисть — как сильно я сжимаю стакан, пластик гнется под нажимом пальцев. Посмотри как я дышу — глубоко, медленно. Что со мной происходит?
Слава пожал плечами.
— Вы разозлились и пытаетесь успокоиться, — сказала Алиса.
— Тебе, Грей, нужно этому учиться. Хочешь, литературу читай, хочешь на тренинг сходи.
— Ерунда какая-то, — сказал Слава. — Мне уверенность нужна в себе и все.
— Лечением глухоты я не занимаюсь, — сухо заметила Наталья, возвращаясь на стул. — Алиса, ты кого хочешь доведешь до белого каления, честное слово. Виновата… Тот, кто был виновен, уехал отсюда десять минут назад. И он ни разу в жизни себя ни в чем не упрекнул. Он не задумывается о том, какой след оставляет после себя. А приличные люди сидят и обвиняют себя непонятно в чем. Алиса, Рита, ну-ка скажите, вы виноваты в том, что он вас обманул?
Алиса и Рита переглянулись, дружно пожали плечами.
— Ну, наверно, мы сами позволили себя обмануть, — неуверенно сказала Алиса. — На что-то закрывали глаза, были чересчур наивными.
— Б…ь! — опять выругалась тренер.
— Ну, наверно, надо лучше разбираться в людях, — робко предположила Рита.
— Твою мать, — Наталья закатила глаза и обессиленно запрокинула голову. — Граждане дорогие, да что ж это такое делается, а?! Это говно и сволочь творит, что хочет, ломает жизни нормальным порядочным людям, а нормальные порядочные люди сидят и думают, что они сами виноваты! В чем виноваты?! В том, что не разбираетесь в говне?! Вы не обязаны, вас этому никто не учил. Даже на факультете психологии студентам рассказывают по разные психотипы, про невротиков и психопатов, но никто никогда не объясняет им, что есть еще такая разновидность людей, как говно обыкновенное. Он не невротик, не психопат, он не был травмирован тяжелым детством, он просто решил быть говном, и ему это нравится. И сам он себе бесконечно в этой ипостаси нравится. Я его выгнала отсюда, потому что ему ничего от меня не надо. Он собой доволен. Нет такого метода в психотерапии — делать из говна что-то другое. А вы берете на себя его вину, и разрушаете этим себя еще больше, как будто вам мало. Чересчур наивны? Да вы просто нормальные люди, которым в голову не приходит, что с вами могут так поступить. Нормальные люди не подозревают в каждом встречном проходимца и вора.
Наталья сделала еще несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, уже спокойно сказала:
— Не знаю, Алиса, что ты будешь делать дальше. В любом случае, при встрече с другим мужчиной — наблюдай за собой. Научись видеть, как ты избегаешь сближения. Впрочем, постановка диагноза не избавляет от самого диагноза. Я имею в виду, даже научившись понимать, как ты уходишь от эмоциональной близости с другим человеком, возможно, ты вовсе не перестанешь этого делать. Не захочешь перестать, предпочитая оставаться в безопасности своего одиночества. Это выбор многих людей.
Есть еще один идиотский лозунг позитивного мышления, о котором хочется упомянуть в данной ситуации и которым любят злоупотреблять мои коллеги-психологи. Называется «доверять и идти навстречу людям».
— Но как же строить общение, если не доверять и не идти навстречу? — возразила Света.
— Алиса доверилась и пошла навстречу. Ее убили. Я по-другому это даже назвать не могу. Мое первое впечатление от Алисы — девочка сидит симпатичная, но ни живая, ни мертвая, какая-то спящая красавица, забытая в замке. И что я сейчас ей должна сказать? Что надо отказаться от своей защиты и попробовать снова, — и все получится, и все будет замечательно? Вы все хотите жить в волшебной сказке с хэппи-эндом. Но разве на самом деле я могу гарантировать, что следующий встреченный Алисой мужчина опять не окажется говном? Ты, Света думаешь, что мое или твое позитивное мышление дают Алисе гарантию личной безопасности? Нет, я про себя точно знаю, что я не волшебница и не управляю миром при помощи позитивных мыслей. Ты, Алиса, можешь идти навстречу какому-нибудь симпатичному мужчине, но это всегда риск.
— Не могу. Хотя правильнее, наверно, сказать — не хочу.
Тренер снова замолчала, погрузившись в свои мысли.
— Да, не хочешь. Я тебя понимаю. Принцесса, уколов палец, сто лет проспала в своем замке. Ты, Алиса, когда время от времени просыпаешься и оказываешься в этой реальности, чувствуешь, как она впивается в тебя сотней болезненных шипов. И ты прячешься обратно, за надежную каменную стену волшебного замка, окруженного рвом и подъемным мостом с тяжелыми кованными воротами. Тебе так удобно. Почему я должна вытаскивать тебя из этого?
— А как же принц, который должен разбудить принцессу? — поинтересовалась Даша.
Наталья пожала плечами.
— Принц, как известно, подъезжает через сто лет. Алиса, тебе сколько? Тридцать пять? Лет десять ты уже спишь, стало быть путем нехитрых подсчетов выясняем, что волшебный принц появится, когда Алисе исполнится сто двадцать пять. Если вести здоровый образ жизни, и учитывая темпы развития медицины, то теоретически, шанс дождаться есть.
Дождавшись, пока утихнет смех, она продолжила.
— Так вот, Алиса, будешь ты еще раз пробовать строить глубокие личные отношения или предпочтешь скользить по поверхности, меняя любовников, играя с мужчинами и оставляя их без сожаления сразу после окончания конфетно-букетного романтического периода, это ты сама для себя выберешь. Я не знаю, как тебе лучше. И никто не знает, советы тут бессмысленны. Но я могу тебе подсказать, как уйти от мужа.
— Как?
— Во-первых, перестань с ним спать. Пока ты спишь с партнером, ты чувствуешь к нему эмоциональную привязанность, это происходит на уровне неконтролируемых биохимических реакций в организме.
Во — вторых — нужно снять с него все обвинения.
— Какие обвинения?
— Которые у тебя накопились за десять лет совместной жизни. Ну не может же так быть, чтобы у тебя не было на него никаких обид, правда? Что там у тебя, стандартный набор? Не уделяет внимания, не заботиться, не общается, смотрит телевизор или сидит в интернете, вместо с того, чтобы с женой поговорить? Не помогает, не ценит, не замечает.
— Ну так-то да, — обиженно сказала Алиса. — Наш развод — это не только я, честное слово, мы оба приложили к этому руку.
— Разумеется, оба. Но ты подумай вот о чем. Ведь этому парню все эти десять лет приходилось как-то выживать рядом с тобой. Он же не понимал, что с тобой происходит. Про Костю ты ведь ему никогда не рассказывала? Не объясняла, почему не доверяешь ему, ничем не делишься? Просто исполняла роль жены и домохозяйки. Ему ничего не оставалось, как формально исполнять роль мужа. И он тоже создал себе свой мир, в котором спасается от твоего холода. В итоге вы имеете то, что имеете, каждый живет, затворившись в своей капсуле. Я даже не сомневаюсь, что вы оба пытались изменить эту ситуацию. Как гласит китайская пословица, между тобой и другим человеком — всегда ровно десять шагов. Он свои пять шагов навстречу тебе, конечно же прошел, правда?
Алиса кивнула.
— И ты, моя девочка, тоже свои пять шагов прошла. По своему чудесному дворцу. Но вы не встретились, потому что ты не вышла за ворота замка, где он стоял и ждал тебя. Любил, верил, ждал, но так и не дождался. И теперь уже не встретитесь. Так будь человеком, Алиса, отпусти уже парня, пусть идет к следующему замку, может там окажется какая-нибудь принцесса посговорчивее. А может он по дороге крестьянскую девушку встретит и поймет, что ну их на фиг, этих загадочных принцесс с их загадочным внутренним миром. Скорее всего ты не найдешь слов, чтобы объяснить ему, что с другой женщиной может быть все по-другому, но все равно — отпусти и не обвиняй… И он, наверно, тоже не найдет слов, чтобы объяснить тебе, что никакая другая принцесса никогда не была ему нужна… Ну ты пореви тут пока, а мы сделаем перерыв на чай с печеньками.
Они курили на крыльце, с удивлением наблюдая за Славой, который, не надев куртки, совершал перед коттеджем короткие пробежки по вычищенным от снега дорожкам.
— Чего это с ним? — озадаченно спросил Саша.
Наталья пожала плечами.
— Занятия спортом не дают оснований для постановки диагноза.
— Кристиан Грей, зачем ты бегаешь? — крикнула с крыльца Даша.
Сама она не курила, просто стояла с остальными, кутаясь в лисий полушубок.
— Я иду к своей цели! — проорал Слава, взмахнул руками и соскочил с дорожки в сугроб. Побежал по сугробам, взметая вокруг себя снежную пыль, зачерпывая снег тяжелыми армейскими ботинками.
— Мальчик — дурак или псих? — спросила Света у тренера.
— А почему или-или? — пожала плечами Наталья. — Сочетание неудачное, конечно, но время от времени встречается.
Слава, тем временем, выбился из сил и теперь просто лежал на заснеженном белом поле, широко раскинув руки и глядя в небо.
Наталья докурила сигарету, выбросила окурок в чугунную урну, стоявшую у крыльца и вошла в дом. Вслед за ней потянулись и остальные.
— Кристиан Грей, перерыв окончен! — крикнула Даша, сложив руки рупором, но Слава никак не отреагировал.
Дождавшись, пока вернувшиеся участники рассядутся по своим местам, Наталья взяла свой стул и неожиданно поставила его перед стулом Даши, сев ней так близко, что их колени едва не соприкасались. Она наклонилась вперед, вглядываясь в лицо девушки, потом мягко и осторожно положила руку на ее колено. Даша неожиданно начала тихо всхлипывать.
— Вот так, — вздохнула Наталья. — Наприклеивают себе ресниц и волос, так что за ними живого человека не видно… Никакая ты не кукла, Даша… Рассказывай, о чем плачешь. Алиса, передай нам салфеток, пожалуйста.
Вытирая слезы и поплывшую косметику с лица, шмыгая носом, Даша усмехнулась сквозь слезы:
— Да тут нечего особенно рассказывать, маловато материала для психоанализа. Мама у меня тренер по дзюдо, я говорила. Она отдала меня в спорт, сама тренировала. Я мастер спорта международного класса, призер европейских чемпионатов… Была…
Даша судорожно вздохнула, высморкалась и продолжила рассказ монотонным, чуть гнусавым от слез голосом:
— У спортсменов на этом уровне вся жизнь поставлена на карту: или ты чемпион — или никто. Я школу едва на тройки закончила, ЕГЭ не писала, ни о каком институте или колледже даже речь не шла. С утра до вечера — тренировки, физподготовка, опять тренировки. Сборы, соревнования. Никаких дискотек, мальчиков, курортов. Мама строго за мной следила, никуда не отпускала. С выпускного вечера в школе домой за руку отвела. Я свой первый бокал шампанского выпила в двадцать лет. Мама разрешила после того, как я звание получила.
Даша замолчала, опустив голову и глядя в пол.
— Как все закончилось? — спокойно спросила Наталья. — Травма?
Даша качнула головой.
— Авария. Автобус занесло на скользком серпантине, мы полетели в пропасть. Многие погибли. Я выжила, но получила травмы, несовместимые с занятиями спортом.
— Хотя окружающим это незаметно, — продолжила Наталья, не реагируя на сарказм. — Они видят симпатичную молодую женщину с приятными манерами, у которой, вроде бы, все в порядке. Хорошая работа, хороший муж, ребенок, достаток, тихая спокойная жизнь.
Тренер помолчала, уйдя в свои мысли, легонько раскачиваясь на стуле.
— Современный мир с его скоростью и так называемым позитивным мышлением заставляет нас совершать ошибки нового типа. После катастрофы с Костей, а это была именно эмоциональная катастрофа, тебе нужны были годы, чтобы прийти в себя. Восстановиться после такой травмы тяжелее, чем вылечить сложный перелом. Кости срастаются быстрее, чем разбитое сердце. Но ты не стала ждать. Что там пишут в социальных сетях каждый день? «Не стой на месте, иди вперед, не оглядывайся на прошлое», «улыбайся, когда тебе плохо, и все будет хорошо». «Верь в хорошее, и оно случиться», «ставь себе цель и не бойся идти к ней» и еще десятки и десятки идиотских лозунгов. Мы верим в них и начинаем ставить себе цели и энергично шагать к ним, натужно улыбаясь и веря изо всех сил. Армия идиотов, неспособных хоть на несколько минут остановиться и спросить себя — а что, собственно, я на самом деле чувствую? Что сейчас со мной происходит? Зачем я собираюсь шагать именно к этой цели? И почему у меня челюсти судорогой сводит, когда я так старательно улыбаюсь? Мы совсем не хотим плакать и грустить, совсем. Даже когда это нам жизненно необходимо. И друзья наши тоже не хотят видеть нас грустными и кидают нам в ленту еще больше позитивных лозунгов, так что даже уже становиться как-то неприлично страдать в одиночестве. Если бы ты, Алиса, десять лет назад, потратила несколько минут своей жизни, чтобы честно ответить на эти вопросы, не было бы сейчас рядом с тобой холодного равнодушного человека, которого ты называешь мужем. Хотя на самом деле ты никогда, ни одного дня не была ему женой. Тебя не было рядом с ним все эти годы. Было твое туловище, которое ходило, разговаривало, готовило еду, занималось сексом, даже ребенка родило. Но тебя, Алиса, там не было.
И раз уж ты не ответила себе на эти вопросы, то теперь это сделаю я. Что ты чувствовала тогда, десять лет назад? Боль. Острую, невыносимую, разъедающую душу, как кислота разъедает кожу. Зачем тебе надо было выйти замуж? Чтобы убежать от этой боли, чтобы перестать сходить с ума от отчаяния, сделать вид, притвориться, что у тебя все хорошо, что ты контролируешь ситуацию своей жизни.
Что при этом происходило на самом деле? А на самом деле все попытки твоего мужа, этого несчастного парня, сблизиться с тобой натыкались на холодную стену твоей отчужденности. Он говорил о чем-то важном для него — ты слушала рассеяно, не отвечала или меняла тему разговора. Он спрашивал тебя о чем-то личном, значимом, — ты не говорила правды, уходила от ответов. Ведь не дай бог, снова почувствовать теплоту и привязанность к мужчине. А вдруг он тоже обманет, нанесет удар в спину? Как тогда выжить? Поэтому твое общение с мужем всегда оставалось формальным, на уровне незначимой легкой болтовни ни о чем и со временем сошло на нет, ибо зачем оно надо? Боль со временем все-таки притупилась, ушла, а муж остался. Теперь ты не знаешь, что с ним делать и как долго это все продлится.
— Мы развелись полгода назад, — призналась Алиса. — Но все еще живем вместе.
— Я же говорю: ни-рыба-ни-мясо, даже уйти нормально от мужика не можешь. Почему, кстати?
— Я не знаю.
— Алиса, хватит. Все ты знаешь.
— Возможно, боюсь жить одна. Никогда не пробовала.
— Еще?
— Я знаю, что я виновата. И я знаю, что ему будет больно. Если не из-за меня, то из-за сына. Он не хочет с ним расставаться, хочет видеть, как он растет, его можно понять.
— Б…ь, — сказала тренер. — Виновата она.
Наталья встала со стула, налила себе воды, и отошла к окну, выходившему на заснеженный двор.
— А я считаю, что человек должен ставить себе цель и идти к ней! — заявил Слава, прерывая тишину. — И никакой это не идиотский лозунг.
— Золотые слова, Зайка, — рассеяно сказала Наталья. — То есть, прости, Кристиан Грей. Кстати, поставь себе цель — научится понимать, что чувствуют другие люди. Считывать по мимике, по жестам, по интонациям. Что я сейчас чувствую? Почему прервала разговор с Алисой, отвернулась и пью воду?
— Ну…, — Слава пожал плечами. — Захотели пить.
— Двойка, Грей. Посмотри на мое лицо. У меня сжаты губы. Посмотри на мою кисть — как сильно я сжимаю стакан, пластик гнется под нажимом пальцев. Посмотри как я дышу — глубоко, медленно. Что со мной происходит?
Слава пожал плечами.
— Вы разозлились и пытаетесь успокоиться, — сказала Алиса.
— Тебе, Грей, нужно этому учиться. Хочешь, литературу читай, хочешь на тренинг сходи.
— Ерунда какая-то, — сказал Слава. — Мне уверенность нужна в себе и все.
— Лечением глухоты я не занимаюсь, — сухо заметила Наталья, возвращаясь на стул. — Алиса, ты кого хочешь доведешь до белого каления, честное слово. Виновата… Тот, кто был виновен, уехал отсюда десять минут назад. И он ни разу в жизни себя ни в чем не упрекнул. Он не задумывается о том, какой след оставляет после себя. А приличные люди сидят и обвиняют себя непонятно в чем. Алиса, Рита, ну-ка скажите, вы виноваты в том, что он вас обманул?
Алиса и Рита переглянулись, дружно пожали плечами.
— Ну, наверно, мы сами позволили себя обмануть, — неуверенно сказала Алиса. — На что-то закрывали глаза, были чересчур наивными.
— Б…ь! — опять выругалась тренер.
— Ну, наверно, надо лучше разбираться в людях, — робко предположила Рита.
— Твою мать, — Наталья закатила глаза и обессиленно запрокинула голову. — Граждане дорогие, да что ж это такое делается, а?! Это говно и сволочь творит, что хочет, ломает жизни нормальным порядочным людям, а нормальные порядочные люди сидят и думают, что они сами виноваты! В чем виноваты?! В том, что не разбираетесь в говне?! Вы не обязаны, вас этому никто не учил. Даже на факультете психологии студентам рассказывают по разные психотипы, про невротиков и психопатов, но никто никогда не объясняет им, что есть еще такая разновидность людей, как говно обыкновенное. Он не невротик, не психопат, он не был травмирован тяжелым детством, он просто решил быть говном, и ему это нравится. И сам он себе бесконечно в этой ипостаси нравится. Я его выгнала отсюда, потому что ему ничего от меня не надо. Он собой доволен. Нет такого метода в психотерапии — делать из говна что-то другое. А вы берете на себя его вину, и разрушаете этим себя еще больше, как будто вам мало. Чересчур наивны? Да вы просто нормальные люди, которым в голову не приходит, что с вами могут так поступить. Нормальные люди не подозревают в каждом встречном проходимца и вора.
Наталья сделала еще несколько глубоких вдохов и медленных выдохов, уже спокойно сказала:
— Не знаю, Алиса, что ты будешь делать дальше. В любом случае, при встрече с другим мужчиной — наблюдай за собой. Научись видеть, как ты избегаешь сближения. Впрочем, постановка диагноза не избавляет от самого диагноза. Я имею в виду, даже научившись понимать, как ты уходишь от эмоциональной близости с другим человеком, возможно, ты вовсе не перестанешь этого делать. Не захочешь перестать, предпочитая оставаться в безопасности своего одиночества. Это выбор многих людей.
Есть еще один идиотский лозунг позитивного мышления, о котором хочется упомянуть в данной ситуации и которым любят злоупотреблять мои коллеги-психологи. Называется «доверять и идти навстречу людям».
— Но как же строить общение, если не доверять и не идти навстречу? — возразила Света.
— Алиса доверилась и пошла навстречу. Ее убили. Я по-другому это даже назвать не могу. Мое первое впечатление от Алисы — девочка сидит симпатичная, но ни живая, ни мертвая, какая-то спящая красавица, забытая в замке. И что я сейчас ей должна сказать? Что надо отказаться от своей защиты и попробовать снова, — и все получится, и все будет замечательно? Вы все хотите жить в волшебной сказке с хэппи-эндом. Но разве на самом деле я могу гарантировать, что следующий встреченный Алисой мужчина опять не окажется говном? Ты, Света думаешь, что мое или твое позитивное мышление дают Алисе гарантию личной безопасности? Нет, я про себя точно знаю, что я не волшебница и не управляю миром при помощи позитивных мыслей. Ты, Алиса, можешь идти навстречу какому-нибудь симпатичному мужчине, но это всегда риск.
— Не могу. Хотя правильнее, наверно, сказать — не хочу.
Тренер снова замолчала, погрузившись в свои мысли.
— Да, не хочешь. Я тебя понимаю. Принцесса, уколов палец, сто лет проспала в своем замке. Ты, Алиса, когда время от времени просыпаешься и оказываешься в этой реальности, чувствуешь, как она впивается в тебя сотней болезненных шипов. И ты прячешься обратно, за надежную каменную стену волшебного замка, окруженного рвом и подъемным мостом с тяжелыми кованными воротами. Тебе так удобно. Почему я должна вытаскивать тебя из этого?
— А как же принц, который должен разбудить принцессу? — поинтересовалась Даша.
Наталья пожала плечами.
— Принц, как известно, подъезжает через сто лет. Алиса, тебе сколько? Тридцать пять? Лет десять ты уже спишь, стало быть путем нехитрых подсчетов выясняем, что волшебный принц появится, когда Алисе исполнится сто двадцать пять. Если вести здоровый образ жизни, и учитывая темпы развития медицины, то теоретически, шанс дождаться есть.
Дождавшись, пока утихнет смех, она продолжила.
— Так вот, Алиса, будешь ты еще раз пробовать строить глубокие личные отношения или предпочтешь скользить по поверхности, меняя любовников, играя с мужчинами и оставляя их без сожаления сразу после окончания конфетно-букетного романтического периода, это ты сама для себя выберешь. Я не знаю, как тебе лучше. И никто не знает, советы тут бессмысленны. Но я могу тебе подсказать, как уйти от мужа.
— Как?
— Во-первых, перестань с ним спать. Пока ты спишь с партнером, ты чувствуешь к нему эмоциональную привязанность, это происходит на уровне неконтролируемых биохимических реакций в организме.
Во — вторых — нужно снять с него все обвинения.
— Какие обвинения?
— Которые у тебя накопились за десять лет совместной жизни. Ну не может же так быть, чтобы у тебя не было на него никаких обид, правда? Что там у тебя, стандартный набор? Не уделяет внимания, не заботиться, не общается, смотрит телевизор или сидит в интернете, вместо с того, чтобы с женой поговорить? Не помогает, не ценит, не замечает.
— Ну так-то да, — обиженно сказала Алиса. — Наш развод — это не только я, честное слово, мы оба приложили к этому руку.
— Разумеется, оба. Но ты подумай вот о чем. Ведь этому парню все эти десять лет приходилось как-то выживать рядом с тобой. Он же не понимал, что с тобой происходит. Про Костю ты ведь ему никогда не рассказывала? Не объясняла, почему не доверяешь ему, ничем не делишься? Просто исполняла роль жены и домохозяйки. Ему ничего не оставалось, как формально исполнять роль мужа. И он тоже создал себе свой мир, в котором спасается от твоего холода. В итоге вы имеете то, что имеете, каждый живет, затворившись в своей капсуле. Я даже не сомневаюсь, что вы оба пытались изменить эту ситуацию. Как гласит китайская пословица, между тобой и другим человеком — всегда ровно десять шагов. Он свои пять шагов навстречу тебе, конечно же прошел, правда?
Алиса кивнула.
— И ты, моя девочка, тоже свои пять шагов прошла. По своему чудесному дворцу. Но вы не встретились, потому что ты не вышла за ворота замка, где он стоял и ждал тебя. Любил, верил, ждал, но так и не дождался. И теперь уже не встретитесь. Так будь человеком, Алиса, отпусти уже парня, пусть идет к следующему замку, может там окажется какая-нибудь принцесса посговорчивее. А может он по дороге крестьянскую девушку встретит и поймет, что ну их на фиг, этих загадочных принцесс с их загадочным внутренним миром. Скорее всего ты не найдешь слов, чтобы объяснить ему, что с другой женщиной может быть все по-другому, но все равно — отпусти и не обвиняй… И он, наверно, тоже не найдет слов, чтобы объяснить тебе, что никакая другая принцесса никогда не была ему нужна… Ну ты пореви тут пока, а мы сделаем перерыв на чай с печеньками.
Глава седьмая. Мастер спорта международного класса
Они курили на крыльце, с удивлением наблюдая за Славой, который, не надев куртки, совершал перед коттеджем короткие пробежки по вычищенным от снега дорожкам.
— Чего это с ним? — озадаченно спросил Саша.
Наталья пожала плечами.
— Занятия спортом не дают оснований для постановки диагноза.
— Кристиан Грей, зачем ты бегаешь? — крикнула с крыльца Даша.
Сама она не курила, просто стояла с остальными, кутаясь в лисий полушубок.
— Я иду к своей цели! — проорал Слава, взмахнул руками и соскочил с дорожки в сугроб. Побежал по сугробам, взметая вокруг себя снежную пыль, зачерпывая снег тяжелыми армейскими ботинками.
— Мальчик — дурак или псих? — спросила Света у тренера.
— А почему или-или? — пожала плечами Наталья. — Сочетание неудачное, конечно, но время от времени встречается.
Слава, тем временем, выбился из сил и теперь просто лежал на заснеженном белом поле, широко раскинув руки и глядя в небо.
Наталья докурила сигарету, выбросила окурок в чугунную урну, стоявшую у крыльца и вошла в дом. Вслед за ней потянулись и остальные.
— Кристиан Грей, перерыв окончен! — крикнула Даша, сложив руки рупором, но Слава никак не отреагировал.
Дождавшись, пока вернувшиеся участники рассядутся по своим местам, Наталья взяла свой стул и неожиданно поставила его перед стулом Даши, сев ней так близко, что их колени едва не соприкасались. Она наклонилась вперед, вглядываясь в лицо девушки, потом мягко и осторожно положила руку на ее колено. Даша неожиданно начала тихо всхлипывать.
— Вот так, — вздохнула Наталья. — Наприклеивают себе ресниц и волос, так что за ними живого человека не видно… Никакая ты не кукла, Даша… Рассказывай, о чем плачешь. Алиса, передай нам салфеток, пожалуйста.
Вытирая слезы и поплывшую косметику с лица, шмыгая носом, Даша усмехнулась сквозь слезы:
— Да тут нечего особенно рассказывать, маловато материала для психоанализа. Мама у меня тренер по дзюдо, я говорила. Она отдала меня в спорт, сама тренировала. Я мастер спорта международного класса, призер европейских чемпионатов… Была…
Даша судорожно вздохнула, высморкалась и продолжила рассказ монотонным, чуть гнусавым от слез голосом:
— У спортсменов на этом уровне вся жизнь поставлена на карту: или ты чемпион — или никто. Я школу едва на тройки закончила, ЕГЭ не писала, ни о каком институте или колледже даже речь не шла. С утра до вечера — тренировки, физподготовка, опять тренировки. Сборы, соревнования. Никаких дискотек, мальчиков, курортов. Мама строго за мной следила, никуда не отпускала. С выпускного вечера в школе домой за руку отвела. Я свой первый бокал шампанского выпила в двадцать лет. Мама разрешила после того, как я звание получила.
Даша замолчала, опустив голову и глядя в пол.
— Как все закончилось? — спокойно спросила Наталья. — Травма?
Даша качнула головой.
— Авария. Автобус занесло на скользком серпантине, мы полетели в пропасть. Многие погибли. Я выжила, но получила травмы, несовместимые с занятиями спортом.
