Кровь - это жизнь.
Брэм Стокер. "Дракула"
Когда я сквозь стену вошёл в маленькую, полутёмную, забрызганную кровью спаленку, было, конечно, уже поздно. Белое, как алебастр, тоненькое тело погибшей девушки в разодранной ночной рубашке безвольно свисало головой вниз с угла продавленного диванчика. Всё вокруг: простыня, подушки, валяющееся на полу одеяло, крохотная ковровая дорожка, светлые обои комнатки были буквально пропитаны её кровью. Убийца не скупился. Вокруг было полно пищи, и он не считал нужным экономить. На открытом горле пока ещё были хорошо видны два тёмно-алых отверстия. Бедняжка была мертва. Но и не была мертва. Через ментальный осмотр я удостоверился, что несчастная душа, испугавшись ужаса смерти, соблазнённая проклятым убийцей, осталась в истерзанном теле - его аура стала красноватой. Девушка была обращена вампиром. Отверстия от его клыков скоро затянутся. И её уделом будут теперь вечный нестерпимый голод, страшный сон в гробу, склепе или иной подземной щели днём и кровавая охота по ночам, охота, которая сперва соберёт щедрую жатву трупов обычных людей. И в первую очередь, как и у всякого слабого вампира, это будут дети... А затем она породит новое поколение безумных хищников ночи.
Но только этого не произойдёт. Скоро сюда прибудет опергруппа и новообращённую уничтожат. С гневом и жалостью я посмотрел на смертельно бледное личико несчастной. Большие глаза её были открыты, но жизни в них не было - только гибельный ужас последних секунд её земного существования. Слабенькие ручки, прижатые к маленькой груди в пароксизме агонии, сведённые смертной судорогой худенькие ножки... Очки на тумбочке у дивана, рыбки в аквариуме, портреты известных киноактёров на плакатах - теперь испачканных её кровью... Меня охватила ярость. Как смел этот потусторонний гадёныш творить такое зло и жестокость, да ещё вновь и вновь собираясь воспроизвести их в своих жертвах?! Я нащупал в кармане пистолетную обойму. Вынув её, я подставил открытый верх под лунные лучи, бесстрастно освещавшие комнату. Гильза была матовой, но пуля тускло блеснула серебром. Я усмехнулся, достал пистолет, заменил обойму, повернулся, вышел через стену обратно в подъезд, спустился на улицу, сел за руль служебного автомобиля, обрёл плотность и завёл двигатель.
Кровавый ментальный след виден был отчётливо, хотя капли и расплылись в розоватые облачка в туманном сумраке августовской московской ночи. Длинной неровной цепочкой они медленно растекались в лунном свете на высоте не больше мачты уличного фонаря, и даже на автомашине я свободно мог вести преследование. Впрочем, след мне не был особенно нужен. Я и так был практически уверен в том, что знал, куда он приведёт. Лишь изредка на всякий случай я включал истинный взор, и он по-прежнему подтверждал имеющиеся у меня сведения. След вёл на Пятницкое кладбище - маленькое, старое, зажатое между железной дорогой, промышленной зоной и новыми жилыми кварталами.
Вампир в Москве. Старый, матёрый вампир. Это было дико и почти невероятно - уж здесь-то, в большом городе, где плотность наблюдения как за ментальной, так и за физической реальностью была очень высока, казалось бы, неоткуда взяться давней паранормальной угрозе. Но она была. Хотя я точно знал, что мы не могли её прошляпить. Старого вампира на протяжении времени засечь достаточно легко, и практически все они были давно повыведены. Во всяком случае, в пределах контролируемых нами и обжитых людьми областей планеты. Новый появиться мог - попался человек под несколько укусов и обращение где-то в далёких и малонаселённых краях, успел вернуться домой, умер и вскоре поднялся из гроба с безумной жаждой крови. Это бывало, бывало не раз. Как раз для таких и подобных им случаев и существовал отдел мониторинга ментального пространства, в котором я служил. Именно для этого мы и вели постоянное наблюдение, стараясь как можно скорее выявлять вновь появляющиеся сверхъестественные сущности и реагировать на них в зависимости от степени их опасности для населения.
И вот на тебе. Нежданная эпидемия вампиризма в одном из прилегающих к центру районов Москвы, несколько пострадавших, два смертельных случая, один случай обращения. И с последним было очень обидно - молодая девушка пала жертвой мерзкого кровопийцы буквально за несколько минут до того, как мы выявили предположительное основное логово ублюдка на Пятницком кладбище. Район был мой. Я жил и нёс службу очень рядом, никого из агентов с боевыми способностями ближе не было. Поэтому я и решил не дожидаться, пока по вызову прибудет единственная на департамент оперативная группа. Я был здорово зол на "не мёртвую" тварь, столь внезапно появившуюся на территории, которую считал в некотором роде находящейся под моей защитой. Я же буквально родился и вырос на соседних улицах. Не становясь на пост возле квартиры погибшей девушки, я высмотрел след, оставленный улетавшим от жертвы сытым вампиром, и отправился лично истребить поганца.
Это, конечно, было против всех инструкций и правил. Вообще говоря, так делать было нельзя. Но я знал, что "не мёртвая" теперь девушка не поднимется раньше следующей полуночи, а поскольку она жила одна, то можно было рассчитывать, что как минимум до утра её даже никто не хватится.
А мне много времени и не нужно. Я припарковал машину в тёмном тупиковом проулке, упиравшемся в кладбищенские ворота, забрал с заднего сиденья короткий меч в чёрных ножнах, перекинул лямку через плечо и вышел из автомобиля. Ворота, конечно, были заперты, но мне это было безразлично. Я развоплотился, прошёл прямо сквозь высокие чугунные решётки, всмотрелся в спускавшийся к земле след и решительно зашагал по узенькой аллейке.
Кровавые облачка привели меня к небольшому склепу, скрытому под травяным холмиком. "Надворный советникъ Голованов..." прочитал я надпись на покосившихся каменных створках. Остальное было неразборчиво - время не пощадило надписей. Даже года смерти видно не было. Я проник взглядом внутрь холмика.
Вампир не спал. Над гробом с его телом мерцал голубоватый призрачный огонёк, едва освещавший крошечное помещение склепа. Если бы я шёл к его обиталищу плотным, как обычный человек, он бы меня, наверно, почуял заранее. Но сейчас он мог меня только лишь увидеть, да и то исключительно через ментальные слои. Соответственно, заметил он меня не раньше, чем я вошёл в склеп сквозь проём со створками. Здесь застоялся мерзкий смрад - земля, кровь и тлен. Пространство камеры с гробом было настолько тесным, что я даже не смог бы выпрямиться в полный рост, если б вернул себе плотность.
Звериная ярость и страх мелькнули в красных глазах над окровавленными губами. Бывший надворный советник вскочил в гробу. Было немного странно лицезреть эту не слишком изящную фигуру. Это был отнюдь не стройный аристократичный красавец с интересной бледностью и привлекательного цвета глазами из романтических фильмиков. Белое обрюзгшее лицо, обильные следы крови на вялых губах, сильно торчащие клыки, облысевшая голова, крупные остроконечные уши. Хорошо хоть, он был одет: старая куртка и протёртые брюки, видно, снятые с кого-то из первых жертв. Далеко не все из этих загробных кровососов утруждали себя одеванием, если не собирались проводить время в обществе нормальных живых людей. Вампир громко зашипел:
- Ты кто такой?! Тоже брат крови? Это мои угодья! Уходи в другое место! Я не приглашал тебя, я не дам тебе укрытия!
Разговаривать с ним я не собирался. Подняв пистолет, я несколько раз надавил на спуск. Может быть, вампир увернулся бы от моих пуль, если бы заранее подозревал о нападении, эти мерзавцы невероятно ловки. Но он был слишком удивлён моим появлением прямо в склепе, да и не понимал, кто я такой. Серебряные пули ударили в "не мёртвое" тело, брызнула тёмная, густая, почти чёрная кровь. Вампир жутко взвыл, вывалился из гроба, ударился о стенку склепа и сполз на пол. Если на кладбище есть охрана, подумал я, то они сейчас разбегутся кто куда. Этакий вопль услышать от старых могил! О выстрелах я не беспокоился. Стрельба из развоплощённого оружия практически не слышна.
Однако же мой противник ещё не был окончательно сражён. Он был сыт и жирен, успел очень хорошо откормиться на страданиях своих несчастных жертв. Уже падая, он сумел-таки завершить превращение в туманную форму. Мои пули высыпались из его тела, проделав тёмные дыры в синеватом облаке тумана. Вокруг пуль на каменном полу расплылись большие кровавые пятна. Это указывало на то, что мои выстрелы всё-таки несколько обессилили вампира и частично лишили его запаса тёмной энергии. Тем не менее, синий туман медленно пополз в мою сторону. Будь я сейчас человеком из плоти и крови, эта мгла попросту окружила и задушила бы меня. Даже и так малейшее ослабление воли, случайное воспоминание о том, что я живой человек, и мне нужно дышать, могло оказаться гибельным. Однако я сохранил присутствие духа и просто спокойно отступал перед тускло фосфоресцирующим синеватым облачком, одновременно доставая из-за спины свой клинок. Щупальца тумана выползли из склепа вслед за мною. Тогда я сделал несколько резких взмахов, словно разрубая синие мглистые протуберанцы. И всякий раз клочья тумана отделялись от основной массы и истаивали, роняя наземь кровавую изморось. Мой бесплотный клинок мог проникать в истончившуюся сущность вампира, мог поранить его даже в таком состоянии, и когда меч рассекал туманные слои, из синего облака раздавались свистящие пронзительные стоны.
Не выдержав моих ударов, туманная форма попыталась рвануться вверх, улететь, удрать от гибели, но высоко подняться не смогла. Вампиру надо было пытаться уйти сразу же - полёт был единственным, что могло спасти его от меня, хотя бы на время. А теперь, не имея сил сохранять истончённый облик, он обратился опять человеком и тяжело рухнул к моим ногам. Страшная злоба кипела в его взоре:
- Они найдут тебя!.. Я буду отмщён! Не просто так я вернулся! Тланксаты уничтожат тебя и всех вас... Они дали мне время набрать последователей, прежде, чем заберут меня к себе! Ты ещё не знаешь, кто... Уыыаааооы....
Последний дикий вопль, полный смертной боли, вампир издал, когда я прорезал его шею "мерцающим" ударом клинка. Суть этого убийственного приёма состояла в том, что быстро отпуская и снова перехватывая меч, я заставлял клинок "мерцать" между физическим и ментальным состоянием. Так он мог проходить сквозь абсолютно любые тела, и никакая защита не могла его остановить. Он прорубал и реальные и ментальные объекты, пока у меня хватало энергии самому сохранять бесплотность. Так-то клинок у меня не был даже заточен.
Остроухая клыкастая башка откатилась в сторону, оставляя за собой густой кровавый шлейф, и замерла. Тело вампира конвульсивно дёрнулось, и... осталось лежать на траве. А это уже было непонятно. Согласно всем имевшимся у меня данным, согласно древним поверьям и современным нашим методическим рекомендациям, оно должно было рассыпаться прахом, ведь оно им по сути давно уже являлось. Но нет. Обезглавленный труп не исчез. Это было бы понятным, если б вампир был новообращённым, как та девушка, которую он сгубил пару часов назад. В этом случае тело полагалось сжечь. Но это же, очевидно, был старый, заматерелый кровосос. Его давно уже изменившийся вид, умелое пользование вампирскими способностями, наконец, тот факт, что он сумел обратить пресловутую девчонку... И тем не менее, он нагло валялся передо мною, будто был свеженьким юным упырьком, только что инициированным в общину. Как это так?
Я зашёл обратно в склеп. Голубой огонёк погас с гибелью своего хозяина. Достав смартфон и включив фонарик, я тщательно осмотрелся. В пылу боя с вампиром детали окружения ускользнули от меня, но теперь я заметил аккуратно прислонённый в углу деревянный колышек, до половины испачканный тёмной кровью. Заглянув в гроб, я увидел характерную дырку в полуистлевшей сафьяновой обивке. А на полу валялось несколько совершенно высохших головок чеснока. Всё сразу стало понятно.
Этого вампира уже убивали. Охотник пришёл сюда очень давно, может, век, может, больше века назад, пронзил сердце адской твари осиновым колом, набил её рот чесноком, но не отрезал голову, либо испугавшись кровавой работы, либо не имея подходящего инструмента. Поэтому упырь не рассыпался прахом тогда.
Однако же совсем недавно кто-то вновь нанёс визит в склеп. Этот "кто-то" знал, куда идти и что делать. Он вынул кол из тела кровососа, очистил его пасть от чеснока, и таким образом освободил кровавого убийцу и растлителя. И вампир вновь стал "свежим". Зачем? И кто это был? Если человек, то почему освобождённый вампир, наверняка мучимый страшным, нестерпимым голодом, не убил и не выпил его тут же на месте? Или он всё же убил его и унёс куда-то труп? А что, если это был не человек? Что же у нас тут за сверхъестественные "спасители" выискались? Вампир перед смертью упомянул каких-то "тланксатов". Странное слово с мезоамериканским оттенком... Не новый ли культ угрожает нам? Очень плохая новость.
Я выругался сквозь зубы, вышел из склепа и глянул на безголовый труп в потёртой куртке. Ну, у него-то теперь не спросишь... Вот если бы я был более внимателен и узнал о таком "спасении" заранее, я, конечно, допросил бы упыря до ликвидации... Кажется, я опять совершил ошибку. Что-то явно было не так. Ещё раз выругавшись, я развоплотился. Оставшиеся плотными капли вампирской крови упали с моего клинка. Идеально очистив таким способом свой меч, я сунул его обратно в ножны и зашагал к машине - вызывать сюда наряд из департамента обеспечения, сообщать о случившемся руководству и получать от него заслуженный разнос за своё самоуправство.
Моя невеста вышла из комы. Это произошло буднично, я бы даже сказал, как-то обыденно. Словно она просто легла спать предыдущим вечером, а теперь наступило утро.
Впрочем, действительно было утро - правда, довольно позднее. Как обычно, после завтрака я прошёл в дальнюю залу дома и присел у закрытого хрустального ложа с телом моей возлюбленной. Более года это было моим неизменным ритуалом, который я прерывал лишь на пару-тройку месяцев прошлой осени, когда тоска стала невыносимой. А так каждый день приходил я, садился и подолгу вглядывался в милые черты лежащей в спиритической коме девушки. Её звали Аня Залесьева. В мае предыдущего года я убил её отца - чёрного чародея графа Влада Залесьева. Тот предназначал своей дочери страшную судьбу: стать мёртвой матерью для наследника колдуна, аватара могучего демона, которому поклонялся омрачённый род его предков. Я спас Аню. Но после уничтожения графа, оставшаяся без носителя демоническая Сила попыталась овладеть её душой, соблазняя чёрным всевластием. Свободно отказавшись от соблазна, Аня вынуждена была уйти в мир сверхглубокого сна, погрузиться в спиритическую кому. Я был неутешен. Я запечатал её тело в хрустальный саркофаг. И она спала там именно тем самым "мёртвым сном", о котором писали сказители. Её не было со мной. Я запил. Забросил службу. Этого делать было нельзя. Слишком, увы, были нужны обеим сторонам предвечного конфликта мои силы. В своём горе и злости на Небеса я забыл об этом и наплевал на свой долг.
Брэм Стокер. "Дракула"
ПРОЛОГ
Когда я сквозь стену вошёл в маленькую, полутёмную, забрызганную кровью спаленку, было, конечно, уже поздно. Белое, как алебастр, тоненькое тело погибшей девушки в разодранной ночной рубашке безвольно свисало головой вниз с угла продавленного диванчика. Всё вокруг: простыня, подушки, валяющееся на полу одеяло, крохотная ковровая дорожка, светлые обои комнатки были буквально пропитаны её кровью. Убийца не скупился. Вокруг было полно пищи, и он не считал нужным экономить. На открытом горле пока ещё были хорошо видны два тёмно-алых отверстия. Бедняжка была мертва. Но и не была мертва. Через ментальный осмотр я удостоверился, что несчастная душа, испугавшись ужаса смерти, соблазнённая проклятым убийцей, осталась в истерзанном теле - его аура стала красноватой. Девушка была обращена вампиром. Отверстия от его клыков скоро затянутся. И её уделом будут теперь вечный нестерпимый голод, страшный сон в гробу, склепе или иной подземной щели днём и кровавая охота по ночам, охота, которая сперва соберёт щедрую жатву трупов обычных людей. И в первую очередь, как и у всякого слабого вампира, это будут дети... А затем она породит новое поколение безумных хищников ночи.
Но только этого не произойдёт. Скоро сюда прибудет опергруппа и новообращённую уничтожат. С гневом и жалостью я посмотрел на смертельно бледное личико несчастной. Большие глаза её были открыты, но жизни в них не было - только гибельный ужас последних секунд её земного существования. Слабенькие ручки, прижатые к маленькой груди в пароксизме агонии, сведённые смертной судорогой худенькие ножки... Очки на тумбочке у дивана, рыбки в аквариуме, портреты известных киноактёров на плакатах - теперь испачканных её кровью... Меня охватила ярость. Как смел этот потусторонний гадёныш творить такое зло и жестокость, да ещё вновь и вновь собираясь воспроизвести их в своих жертвах?! Я нащупал в кармане пистолетную обойму. Вынув её, я подставил открытый верх под лунные лучи, бесстрастно освещавшие комнату. Гильза была матовой, но пуля тускло блеснула серебром. Я усмехнулся, достал пистолет, заменил обойму, повернулся, вышел через стену обратно в подъезд, спустился на улицу, сел за руль служебного автомобиля, обрёл плотность и завёл двигатель.
Кровавый ментальный след виден был отчётливо, хотя капли и расплылись в розоватые облачка в туманном сумраке августовской московской ночи. Длинной неровной цепочкой они медленно растекались в лунном свете на высоте не больше мачты уличного фонаря, и даже на автомашине я свободно мог вести преследование. Впрочем, след мне не был особенно нужен. Я и так был практически уверен в том, что знал, куда он приведёт. Лишь изредка на всякий случай я включал истинный взор, и он по-прежнему подтверждал имеющиеся у меня сведения. След вёл на Пятницкое кладбище - маленькое, старое, зажатое между железной дорогой, промышленной зоной и новыми жилыми кварталами.
Вампир в Москве. Старый, матёрый вампир. Это было дико и почти невероятно - уж здесь-то, в большом городе, где плотность наблюдения как за ментальной, так и за физической реальностью была очень высока, казалось бы, неоткуда взяться давней паранормальной угрозе. Но она была. Хотя я точно знал, что мы не могли её прошляпить. Старого вампира на протяжении времени засечь достаточно легко, и практически все они были давно повыведены. Во всяком случае, в пределах контролируемых нами и обжитых людьми областей планеты. Новый появиться мог - попался человек под несколько укусов и обращение где-то в далёких и малонаселённых краях, успел вернуться домой, умер и вскоре поднялся из гроба с безумной жаждой крови. Это бывало, бывало не раз. Как раз для таких и подобных им случаев и существовал отдел мониторинга ментального пространства, в котором я служил. Именно для этого мы и вели постоянное наблюдение, стараясь как можно скорее выявлять вновь появляющиеся сверхъестественные сущности и реагировать на них в зависимости от степени их опасности для населения.
И вот на тебе. Нежданная эпидемия вампиризма в одном из прилегающих к центру районов Москвы, несколько пострадавших, два смертельных случая, один случай обращения. И с последним было очень обидно - молодая девушка пала жертвой мерзкого кровопийцы буквально за несколько минут до того, как мы выявили предположительное основное логово ублюдка на Пятницком кладбище. Район был мой. Я жил и нёс службу очень рядом, никого из агентов с боевыми способностями ближе не было. Поэтому я и решил не дожидаться, пока по вызову прибудет единственная на департамент оперативная группа. Я был здорово зол на "не мёртвую" тварь, столь внезапно появившуюся на территории, которую считал в некотором роде находящейся под моей защитой. Я же буквально родился и вырос на соседних улицах. Не становясь на пост возле квартиры погибшей девушки, я высмотрел след, оставленный улетавшим от жертвы сытым вампиром, и отправился лично истребить поганца.
Это, конечно, было против всех инструкций и правил. Вообще говоря, так делать было нельзя. Но я знал, что "не мёртвая" теперь девушка не поднимется раньше следующей полуночи, а поскольку она жила одна, то можно было рассчитывать, что как минимум до утра её даже никто не хватится.
А мне много времени и не нужно. Я припарковал машину в тёмном тупиковом проулке, упиравшемся в кладбищенские ворота, забрал с заднего сиденья короткий меч в чёрных ножнах, перекинул лямку через плечо и вышел из автомобиля. Ворота, конечно, были заперты, но мне это было безразлично. Я развоплотился, прошёл прямо сквозь высокие чугунные решётки, всмотрелся в спускавшийся к земле след и решительно зашагал по узенькой аллейке.
Кровавые облачка привели меня к небольшому склепу, скрытому под травяным холмиком. "Надворный советникъ Голованов..." прочитал я надпись на покосившихся каменных створках. Остальное было неразборчиво - время не пощадило надписей. Даже года смерти видно не было. Я проник взглядом внутрь холмика.
Вампир не спал. Над гробом с его телом мерцал голубоватый призрачный огонёк, едва освещавший крошечное помещение склепа. Если бы я шёл к его обиталищу плотным, как обычный человек, он бы меня, наверно, почуял заранее. Но сейчас он мог меня только лишь увидеть, да и то исключительно через ментальные слои. Соответственно, заметил он меня не раньше, чем я вошёл в склеп сквозь проём со створками. Здесь застоялся мерзкий смрад - земля, кровь и тлен. Пространство камеры с гробом было настолько тесным, что я даже не смог бы выпрямиться в полный рост, если б вернул себе плотность.
Звериная ярость и страх мелькнули в красных глазах над окровавленными губами. Бывший надворный советник вскочил в гробу. Было немного странно лицезреть эту не слишком изящную фигуру. Это был отнюдь не стройный аристократичный красавец с интересной бледностью и привлекательного цвета глазами из романтических фильмиков. Белое обрюзгшее лицо, обильные следы крови на вялых губах, сильно торчащие клыки, облысевшая голова, крупные остроконечные уши. Хорошо хоть, он был одет: старая куртка и протёртые брюки, видно, снятые с кого-то из первых жертв. Далеко не все из этих загробных кровососов утруждали себя одеванием, если не собирались проводить время в обществе нормальных живых людей. Вампир громко зашипел:
- Ты кто такой?! Тоже брат крови? Это мои угодья! Уходи в другое место! Я не приглашал тебя, я не дам тебе укрытия!
Разговаривать с ним я не собирался. Подняв пистолет, я несколько раз надавил на спуск. Может быть, вампир увернулся бы от моих пуль, если бы заранее подозревал о нападении, эти мерзавцы невероятно ловки. Но он был слишком удивлён моим появлением прямо в склепе, да и не понимал, кто я такой. Серебряные пули ударили в "не мёртвое" тело, брызнула тёмная, густая, почти чёрная кровь. Вампир жутко взвыл, вывалился из гроба, ударился о стенку склепа и сполз на пол. Если на кладбище есть охрана, подумал я, то они сейчас разбегутся кто куда. Этакий вопль услышать от старых могил! О выстрелах я не беспокоился. Стрельба из развоплощённого оружия практически не слышна.
Однако же мой противник ещё не был окончательно сражён. Он был сыт и жирен, успел очень хорошо откормиться на страданиях своих несчастных жертв. Уже падая, он сумел-таки завершить превращение в туманную форму. Мои пули высыпались из его тела, проделав тёмные дыры в синеватом облаке тумана. Вокруг пуль на каменном полу расплылись большие кровавые пятна. Это указывало на то, что мои выстрелы всё-таки несколько обессилили вампира и частично лишили его запаса тёмной энергии. Тем не менее, синий туман медленно пополз в мою сторону. Будь я сейчас человеком из плоти и крови, эта мгла попросту окружила и задушила бы меня. Даже и так малейшее ослабление воли, случайное воспоминание о том, что я живой человек, и мне нужно дышать, могло оказаться гибельным. Однако я сохранил присутствие духа и просто спокойно отступал перед тускло фосфоресцирующим синеватым облачком, одновременно доставая из-за спины свой клинок. Щупальца тумана выползли из склепа вслед за мною. Тогда я сделал несколько резких взмахов, словно разрубая синие мглистые протуберанцы. И всякий раз клочья тумана отделялись от основной массы и истаивали, роняя наземь кровавую изморось. Мой бесплотный клинок мог проникать в истончившуюся сущность вампира, мог поранить его даже в таком состоянии, и когда меч рассекал туманные слои, из синего облака раздавались свистящие пронзительные стоны.
Не выдержав моих ударов, туманная форма попыталась рвануться вверх, улететь, удрать от гибели, но высоко подняться не смогла. Вампиру надо было пытаться уйти сразу же - полёт был единственным, что могло спасти его от меня, хотя бы на время. А теперь, не имея сил сохранять истончённый облик, он обратился опять человеком и тяжело рухнул к моим ногам. Страшная злоба кипела в его взоре:
- Они найдут тебя!.. Я буду отмщён! Не просто так я вернулся! Тланксаты уничтожат тебя и всех вас... Они дали мне время набрать последователей, прежде, чем заберут меня к себе! Ты ещё не знаешь, кто... Уыыаааооы....
Последний дикий вопль, полный смертной боли, вампир издал, когда я прорезал его шею "мерцающим" ударом клинка. Суть этого убийственного приёма состояла в том, что быстро отпуская и снова перехватывая меч, я заставлял клинок "мерцать" между физическим и ментальным состоянием. Так он мог проходить сквозь абсолютно любые тела, и никакая защита не могла его остановить. Он прорубал и реальные и ментальные объекты, пока у меня хватало энергии самому сохранять бесплотность. Так-то клинок у меня не был даже заточен.
Остроухая клыкастая башка откатилась в сторону, оставляя за собой густой кровавый шлейф, и замерла. Тело вампира конвульсивно дёрнулось, и... осталось лежать на траве. А это уже было непонятно. Согласно всем имевшимся у меня данным, согласно древним поверьям и современным нашим методическим рекомендациям, оно должно было рассыпаться прахом, ведь оно им по сути давно уже являлось. Но нет. Обезглавленный труп не исчез. Это было бы понятным, если б вампир был новообращённым, как та девушка, которую он сгубил пару часов назад. В этом случае тело полагалось сжечь. Но это же, очевидно, был старый, заматерелый кровосос. Его давно уже изменившийся вид, умелое пользование вампирскими способностями, наконец, тот факт, что он сумел обратить пресловутую девчонку... И тем не менее, он нагло валялся передо мною, будто был свеженьким юным упырьком, только что инициированным в общину. Как это так?
Я зашёл обратно в склеп. Голубой огонёк погас с гибелью своего хозяина. Достав смартфон и включив фонарик, я тщательно осмотрелся. В пылу боя с вампиром детали окружения ускользнули от меня, но теперь я заметил аккуратно прислонённый в углу деревянный колышек, до половины испачканный тёмной кровью. Заглянув в гроб, я увидел характерную дырку в полуистлевшей сафьяновой обивке. А на полу валялось несколько совершенно высохших головок чеснока. Всё сразу стало понятно.
Этого вампира уже убивали. Охотник пришёл сюда очень давно, может, век, может, больше века назад, пронзил сердце адской твари осиновым колом, набил её рот чесноком, но не отрезал голову, либо испугавшись кровавой работы, либо не имея подходящего инструмента. Поэтому упырь не рассыпался прахом тогда.
Однако же совсем недавно кто-то вновь нанёс визит в склеп. Этот "кто-то" знал, куда идти и что делать. Он вынул кол из тела кровососа, очистил его пасть от чеснока, и таким образом освободил кровавого убийцу и растлителя. И вампир вновь стал "свежим". Зачем? И кто это был? Если человек, то почему освобождённый вампир, наверняка мучимый страшным, нестерпимым голодом, не убил и не выпил его тут же на месте? Или он всё же убил его и унёс куда-то труп? А что, если это был не человек? Что же у нас тут за сверхъестественные "спасители" выискались? Вампир перед смертью упомянул каких-то "тланксатов". Странное слово с мезоамериканским оттенком... Не новый ли культ угрожает нам? Очень плохая новость.
Я выругался сквозь зубы, вышел из склепа и глянул на безголовый труп в потёртой куртке. Ну, у него-то теперь не спросишь... Вот если бы я был более внимателен и узнал о таком "спасении" заранее, я, конечно, допросил бы упыря до ликвидации... Кажется, я опять совершил ошибку. Что-то явно было не так. Ещё раз выругавшись, я развоплотился. Оставшиеся плотными капли вампирской крови упали с моего клинка. Идеально очистив таким способом свой меч, я сунул его обратно в ножны и зашагал к машине - вызывать сюда наряд из департамента обеспечения, сообщать о случившемся руководству и получать от него заслуженный разнос за своё самоуправство.
ГЛАВА 1. Воссоединение
Моя невеста вышла из комы. Это произошло буднично, я бы даже сказал, как-то обыденно. Словно она просто легла спать предыдущим вечером, а теперь наступило утро.
Впрочем, действительно было утро - правда, довольно позднее. Как обычно, после завтрака я прошёл в дальнюю залу дома и присел у закрытого хрустального ложа с телом моей возлюбленной. Более года это было моим неизменным ритуалом, который я прерывал лишь на пару-тройку месяцев прошлой осени, когда тоска стала невыносимой. А так каждый день приходил я, садился и подолгу вглядывался в милые черты лежащей в спиритической коме девушки. Её звали Аня Залесьева. В мае предыдущего года я убил её отца - чёрного чародея графа Влада Залесьева. Тот предназначал своей дочери страшную судьбу: стать мёртвой матерью для наследника колдуна, аватара могучего демона, которому поклонялся омрачённый род его предков. Я спас Аню. Но после уничтожения графа, оставшаяся без носителя демоническая Сила попыталась овладеть её душой, соблазняя чёрным всевластием. Свободно отказавшись от соблазна, Аня вынуждена была уйти в мир сверхглубокого сна, погрузиться в спиритическую кому. Я был неутешен. Я запечатал её тело в хрустальный саркофаг. И она спала там именно тем самым "мёртвым сном", о котором писали сказители. Её не было со мной. Я запил. Забросил службу. Этого делать было нельзя. Слишком, увы, были нужны обеим сторонам предвечного конфликта мои силы. В своём горе и злости на Небеса я забыл об этом и наплевал на свой долг.
