Горгулья – птица вольная. Но нужен трамплин!
фанфик к
"Попытке номер тринадцать"
Мэри Грин и Алены Кручко
Донеслось предсонное "Курлык!", прежде чем на уже светлеющем небосводе показался-таки краешек солнца, и под его деловитыми лучами горгульи замерли, и стали неотличимы от камня. Несколько яйцеподобных камней, непостижимым образом державшихся на насесте, сооруженном наспех в камышах, определенно могли вызвать неподдельный интерес у любого, наткнувшегося на них. Но в такой глуши натыкаться было некому, да и кто видел бы, подумал, что померещилось, потому Василий Петрович без малейших зазрений совести привязал к двум чахлым, еле державшимся в болотистой почве, березкам, пару жердей, да и успокоился. На первое время хватит, а там кто знает этих горгулий, да и тыкать гвоздями и без того еле живые березки очень уж ему не хотелось. Даром что некромант. Горгульи задумку оценили, и пользоваться нижней жердочкой не брезговали, как и, в последнее время уже ставшими традиционными, харчами хозяина домика неподалеку. Наваристые! Дымящиеся еще! Отличный супчик у Василия с помощником выходил!
Но вот скрылось солнце, прошло полночи, а аппетитным варевом так и не тянет. В надежде на неправильный ветер, горгульи привычным рядком потянулись к заборчику - небось, выйдет все же, с котелком-то своим? Но не тут-то было. "Курлык?", спросил наугад куда-то в темноту черный горгулий. На зов слетелась лишь мошкара, да пара тучных оводов. Это обедом не назовешь.
Но и пренебрегать им тоже не стоит.
Можно, конечно, поймать мышь. Но ведь ее надо поймать! Что-то, а разленились горгульи на Васильевом супчике знатно! Даже на крыло становиться было лень. Зачем? От насеста до кормушки можно и пёхом, неспеша. Суп - не мышь, в норку не убежит.
Но что-то явно было не так. Небо грозило посветлеть, а в желудках было даже не пусто - а чисто. Посовещавшись, горгульи решили - надо лезть!
Альпинистского снаряжения у них, кроме собственных когтей, разумеется, не было. Но, оценив конструктив заборчика, решили довольствоваться и оным.
Быстро же теряются навыки дикого животного, стоит поблизости только появиться человеку! Месяца не прошло на домашних харчах, а горгульи уже, сами того не зная, мимикрировали под офисного работника, с лапками, способными держать только ручку, и уж никак не самое себя. Закрыв глаза на сей позор, подталкиваемые снизу товарищами под самые интересные части тела, горгульи все же забрались на забор. Ух, высоко! Полметра аж от земли. Огляделись вокруг, оглядели себя, как бы невзначай, после произошедшего, избегая взгляда состаишников, да и плюнули. На кого похожи стали?! И только мелкий горгулиш, от роду и пары десятков лет не насчитывающий, и потому сумевший проскользнуть под забором, избежал потери большой части важного родового качества - самомнения.
Но пафос - пафосом, а жрать-то хочется. Окошко, вон, светится. Благо - невысоко от земли. Угу. Почти как заборчик. Доковыляли. Дальше то что?
Снова посовещавшись, а, надо заметить, что горгульи - животные стадные, то есть стайные, решили остатки гордости запросто так не разбазаривать, и до подоконника добраться методом конечностно-лобового упора, что, по-простому, для себя, назвали "отдави башку ногой". Взгромоздившись таким образом на сородичей, черный горгулий постиг-таки одним глазом содержимое окна. Второй глаз, по причине выбивающегося из рамы гвоздя, пришлось, во избежание потери, закрыть защитным веком. "Что там?", спрашивает, на своем, горгульем, та часть стаи, что отвечала за свою часть операции, в прямом смысле, головой. "Свечка. Книга, открытая. Василий спит.", отвечает горгулий, а сам картинку в книге рассматривает. Эх, и занятные вещи Василий Петрович читает!
"А суп?", снова спрашивает "голова". Да какой там суп!?
Горгулий, расстроенный вконец, и сам не заметил как с почти былой легкостью соскочил с груды тел поддерживающих его собратьев. Пометался чуть по двору, спугнув пару ночных фыркожуев, и собрал всех. Совещаться.
"Не будет больше супчиков!", заявил он. На возмущенные цоканья остальных горгулий, пояснил: "Расслабились мы! Что же это такое - через забор друг друга перетаскивать?! Пешком ходить?! По головам взбираться?! Где те вольные сильные птицы, что реяли выше сосен? Что взмахом крыла полстраны пересекали? Мы же... Мы же... Одомашнились!!!"
Удивленно-гневный вздох горгулий прокатился по двору. Заворочался уснувший над книжкой Василий. А черный горгулий продолжал: "Сколько унижения мы терпим только ради подачки? Бежать! Бежать надо из этого горгулятника! Кто знает, зачем этому магу под боком горгульи нужны? Вот сейчас перед ним книжка, а там - горгульи! И не такие вот...", тут он потряс свой упитанный живот, "...а гордые, сильные! Вольные! Печаль меня берет, когда я о судьбе нашей думаю!.."
И всплакнул.
"А что за книжка-то?", спросил горгулиш, мелкий, и потому еще любопытный до деталей.
"А кикимора его знает! Не успел!"
В очередной раз посовещавшись, было решено вызнать, что за книга такая важная, раз сам некромант ей до такой степени интересуется. Применив уже знакомый метод, а, потому, в этот раз, уже не толкаясь и почти не ойкая, снова подняли горгулия на уровень окна. Супчики Василий варил знатные, с хитринкой, а потому грамоту горгульи, сии супы и поглощавшие, разумели отлично.
"В... Ф... Хран... ция!", минут через пятнадцать доложил стойким братьям черный, прочитав подпись под так поразившей его картинкой, "Хранция! За-бор... Нет, со-бор Пар..."
В этот момент конструкция все же потеряла свою жесткость, и горгулий полетел вниз. Не о таком полете он мечтал последние вот уж полчаса, но узнать, что хотел, он все же узнал.
"Хранция! Собор Пар!", завопил он, уже не заботясь о том, чтобы не быть обнаруженным. "Вот куда нам надо!". "А, собор?", встрепенулся дедушка, услышав едва ли не единственное, еще знакомое ему, слово, "Это вон там!". И махнул крылом в сторону ближайшей заброшенной церквушки.
Воодушевления хватило на строительство целой взлетной полосы, состоящей из дорожки, бревна, и трамплина, коим послужил старый пень, приспособленный некромантом под стол. Отсутствие плотного обеда - на тестовый полет. А там уж и гордости за себя - на настоящий. Разбежаться, правда, посильнее пришлось. Силы возвращались, а там и попутный ветер подхватил и понес стаю далеко-далеко.
С воды приполз туман, окутал молочной паутиной звуки, перебрал серебристыми пальцами по каждой травинке, каждому листочку, оставил капли росы, чтобы было в чем отражаться скорому солнцу, сгладил выщербленные стены да треснутые купола старой церкви.
"Вот оно! Собор! Пар!", заухал черный горгулий, "Хранция! Мы добрались! Вот что значит - быть вольным! Полвзмаха - и мы в другой стране!"
Горгульи, преисполненные собственной важности и чувства исполненного долга, опустились на узкие выступы аркатуры, и в этот самый момент и взошло солнце.
Зевая и потягиваясь, Василий Петрович вышел на свежий воздух. Глаза резал непривычно яркий свет. График совсем сбился: Гюго, чтоб его, к лешему! Оторваться невозможно же! Третий день на чае! Ладно бы еще хоть полезным чем в отсутствие супруги занимался, а то - книжка! Горгульи, вон, разбежались...
Упомянутый леший тут же нарисовался:
— А я уж думаю, не захворал ли?, — по-свойски протискиваясь в калитку, запричитал Сеня. — Вот, медку, дикого, принес! Кричишного!
Некромант уважительно закивал - после ложки такого меда, да с успокоительным чаем, на нежить стоит только рыкнуть - тут же успокаивается.
— Хуже, — ответил он, едва не доведя впечатлительного лешего до сердечного расстройства, — зачитался!
Сеня уставился на обложку томика "Собора Парижской Богоматери", который Василий все еще, по выработанной за три дня привычке, держал в руках.
— Знакомая картинка какая-то!.. А! — Вспомнил леший, — Я же давеча точь-в-точь такую наблюдал!
— Это где это? — удивился маг.
— На заброшенной церкви. Я еще удивился - что за горельефы такие появились? ...Не твои ли, эм, подопечные?
— Похоже, что мои, — как-то грустно вздохнул Василий. — Совсем, небось, отощали. Да и себя бы неплохо покормить! Пойду-ка я, — добавил он, уже с воодушевлением, — супчика сварю! К закату как раз настоится!
P. S.
Невесть откуда взявшиеся туристы начали досаждать. Ладно бы днем еще - а то и ночью повадились! Таинственная атмосфера романтики Виктора Гюго, понимаешь ли! А выгуливаться-то горгулушкам когда, я вас спрашиваю?! Откуда только слухи пошли?! Ну и навбивал везде Василий Петрович табличек со знаками "Охраняемая территория". Для убедительности сам пару раз в образе егеря показался. Подотпустило вроде.
"Че... Что там этот маг малюет?", за созданием очередной таблички с соседней березы подслеповато наблюдал дед. "О... х... р...", принялся читать уже написанные буквы горгулиш. "А!", перебил его дедушка, "Знаю! Охранция же! Территориальное деление проводит. Вот бестолочь черный! Правильно прочесть не мог! "
То, каким чудом их прежний некромант очутился в другой стране, горгулий не волновало. Маг - он и есть маг. А вкусный суп - есть вкусный суп. Теперь-то, под вольным небом, вне оков горгулятника, разве может чувство собственного достоинства пострадать из-за какого-то супа?
фанфик к
"Попытке номер тринадцать"
Мэри Грин и Алены Кручко
Донеслось предсонное "Курлык!", прежде чем на уже светлеющем небосводе показался-таки краешек солнца, и под его деловитыми лучами горгульи замерли, и стали неотличимы от камня. Несколько яйцеподобных камней, непостижимым образом державшихся на насесте, сооруженном наспех в камышах, определенно могли вызвать неподдельный интерес у любого, наткнувшегося на них. Но в такой глуши натыкаться было некому, да и кто видел бы, подумал, что померещилось, потому Василий Петрович без малейших зазрений совести привязал к двум чахлым, еле державшимся в болотистой почве, березкам, пару жердей, да и успокоился. На первое время хватит, а там кто знает этих горгулий, да и тыкать гвоздями и без того еле живые березки очень уж ему не хотелось. Даром что некромант. Горгульи задумку оценили, и пользоваться нижней жердочкой не брезговали, как и, в последнее время уже ставшими традиционными, харчами хозяина домика неподалеку. Наваристые! Дымящиеся еще! Отличный супчик у Василия с помощником выходил!
Но вот скрылось солнце, прошло полночи, а аппетитным варевом так и не тянет. В надежде на неправильный ветер, горгульи привычным рядком потянулись к заборчику - небось, выйдет все же, с котелком-то своим? Но не тут-то было. "Курлык?", спросил наугад куда-то в темноту черный горгулий. На зов слетелась лишь мошкара, да пара тучных оводов. Это обедом не назовешь.
Но и пренебрегать им тоже не стоит.
Можно, конечно, поймать мышь. Но ведь ее надо поймать! Что-то, а разленились горгульи на Васильевом супчике знатно! Даже на крыло становиться было лень. Зачем? От насеста до кормушки можно и пёхом, неспеша. Суп - не мышь, в норку не убежит.
Но что-то явно было не так. Небо грозило посветлеть, а в желудках было даже не пусто - а чисто. Посовещавшись, горгульи решили - надо лезть!
Альпинистского снаряжения у них, кроме собственных когтей, разумеется, не было. Но, оценив конструктив заборчика, решили довольствоваться и оным.
Быстро же теряются навыки дикого животного, стоит поблизости только появиться человеку! Месяца не прошло на домашних харчах, а горгульи уже, сами того не зная, мимикрировали под офисного работника, с лапками, способными держать только ручку, и уж никак не самое себя. Закрыв глаза на сей позор, подталкиваемые снизу товарищами под самые интересные части тела, горгульи все же забрались на забор. Ух, высоко! Полметра аж от земли. Огляделись вокруг, оглядели себя, как бы невзначай, после произошедшего, избегая взгляда состаишников, да и плюнули. На кого похожи стали?! И только мелкий горгулиш, от роду и пары десятков лет не насчитывающий, и потому сумевший проскользнуть под забором, избежал потери большой части важного родового качества - самомнения.
Но пафос - пафосом, а жрать-то хочется. Окошко, вон, светится. Благо - невысоко от земли. Угу. Почти как заборчик. Доковыляли. Дальше то что?
Снова посовещавшись, а, надо заметить, что горгульи - животные стадные, то есть стайные, решили остатки гордости запросто так не разбазаривать, и до подоконника добраться методом конечностно-лобового упора, что, по-простому, для себя, назвали "отдави башку ногой". Взгромоздившись таким образом на сородичей, черный горгулий постиг-таки одним глазом содержимое окна. Второй глаз, по причине выбивающегося из рамы гвоздя, пришлось, во избежание потери, закрыть защитным веком. "Что там?", спрашивает, на своем, горгульем, та часть стаи, что отвечала за свою часть операции, в прямом смысле, головой. "Свечка. Книга, открытая. Василий спит.", отвечает горгулий, а сам картинку в книге рассматривает. Эх, и занятные вещи Василий Петрович читает!
"А суп?", снова спрашивает "голова". Да какой там суп!?
Горгулий, расстроенный вконец, и сам не заметил как с почти былой легкостью соскочил с груды тел поддерживающих его собратьев. Пометался чуть по двору, спугнув пару ночных фыркожуев, и собрал всех. Совещаться.
"Не будет больше супчиков!", заявил он. На возмущенные цоканья остальных горгулий, пояснил: "Расслабились мы! Что же это такое - через забор друг друга перетаскивать?! Пешком ходить?! По головам взбираться?! Где те вольные сильные птицы, что реяли выше сосен? Что взмахом крыла полстраны пересекали? Мы же... Мы же... Одомашнились!!!"
Удивленно-гневный вздох горгулий прокатился по двору. Заворочался уснувший над книжкой Василий. А черный горгулий продолжал: "Сколько унижения мы терпим только ради подачки? Бежать! Бежать надо из этого горгулятника! Кто знает, зачем этому магу под боком горгульи нужны? Вот сейчас перед ним книжка, а там - горгульи! И не такие вот...", тут он потряс свой упитанный живот, "...а гордые, сильные! Вольные! Печаль меня берет, когда я о судьбе нашей думаю!.."
И всплакнул.
"А что за книжка-то?", спросил горгулиш, мелкий, и потому еще любопытный до деталей.
"А кикимора его знает! Не успел!"
В очередной раз посовещавшись, было решено вызнать, что за книга такая важная, раз сам некромант ей до такой степени интересуется. Применив уже знакомый метод, а, потому, в этот раз, уже не толкаясь и почти не ойкая, снова подняли горгулия на уровень окна. Супчики Василий варил знатные, с хитринкой, а потому грамоту горгульи, сии супы и поглощавшие, разумели отлично.
"В... Ф... Хран... ция!", минут через пятнадцать доложил стойким братьям черный, прочитав подпись под так поразившей его картинкой, "Хранция! За-бор... Нет, со-бор Пар..."
В этот момент конструкция все же потеряла свою жесткость, и горгулий полетел вниз. Не о таком полете он мечтал последние вот уж полчаса, но узнать, что хотел, он все же узнал.
"Хранция! Собор Пар!", завопил он, уже не заботясь о том, чтобы не быть обнаруженным. "Вот куда нам надо!". "А, собор?", встрепенулся дедушка, услышав едва ли не единственное, еще знакомое ему, слово, "Это вон там!". И махнул крылом в сторону ближайшей заброшенной церквушки.
Воодушевления хватило на строительство целой взлетной полосы, состоящей из дорожки, бревна, и трамплина, коим послужил старый пень, приспособленный некромантом под стол. Отсутствие плотного обеда - на тестовый полет. А там уж и гордости за себя - на настоящий. Разбежаться, правда, посильнее пришлось. Силы возвращались, а там и попутный ветер подхватил и понес стаю далеко-далеко.
С воды приполз туман, окутал молочной паутиной звуки, перебрал серебристыми пальцами по каждой травинке, каждому листочку, оставил капли росы, чтобы было в чем отражаться скорому солнцу, сгладил выщербленные стены да треснутые купола старой церкви.
"Вот оно! Собор! Пар!", заухал черный горгулий, "Хранция! Мы добрались! Вот что значит - быть вольным! Полвзмаха - и мы в другой стране!"
Горгульи, преисполненные собственной важности и чувства исполненного долга, опустились на узкие выступы аркатуры, и в этот самый момент и взошло солнце.
Зевая и потягиваясь, Василий Петрович вышел на свежий воздух. Глаза резал непривычно яркий свет. График совсем сбился: Гюго, чтоб его, к лешему! Оторваться невозможно же! Третий день на чае! Ладно бы еще хоть полезным чем в отсутствие супруги занимался, а то - книжка! Горгульи, вон, разбежались...
Упомянутый леший тут же нарисовался:
— А я уж думаю, не захворал ли?, — по-свойски протискиваясь в калитку, запричитал Сеня. — Вот, медку, дикого, принес! Кричишного!
Некромант уважительно закивал - после ложки такого меда, да с успокоительным чаем, на нежить стоит только рыкнуть - тут же успокаивается.
— Хуже, — ответил он, едва не доведя впечатлительного лешего до сердечного расстройства, — зачитался!
Сеня уставился на обложку томика "Собора Парижской Богоматери", который Василий все еще, по выработанной за три дня привычке, держал в руках.
— Знакомая картинка какая-то!.. А! — Вспомнил леший, — Я же давеча точь-в-точь такую наблюдал!
— Это где это? — удивился маг.
— На заброшенной церкви. Я еще удивился - что за горельефы такие появились? ...Не твои ли, эм, подопечные?
— Похоже, что мои, — как-то грустно вздохнул Василий. — Совсем, небось, отощали. Да и себя бы неплохо покормить! Пойду-ка я, — добавил он, уже с воодушевлением, — супчика сварю! К закату как раз настоится!
P. S.
Невесть откуда взявшиеся туристы начали досаждать. Ладно бы днем еще - а то и ночью повадились! Таинственная атмосфера романтики Виктора Гюго, понимаешь ли! А выгуливаться-то горгулушкам когда, я вас спрашиваю?! Откуда только слухи пошли?! Ну и навбивал везде Василий Петрович табличек со знаками "Охраняемая территория". Для убедительности сам пару раз в образе егеря показался. Подотпустило вроде.
"Че... Что там этот маг малюет?", за созданием очередной таблички с соседней березы подслеповато наблюдал дед. "О... х... р...", принялся читать уже написанные буквы горгулиш. "А!", перебил его дедушка, "Знаю! Охранция же! Территориальное деление проводит. Вот бестолочь черный! Правильно прочесть не мог! "
То, каким чудом их прежний некромант очутился в другой стране, горгулий не волновало. Маг - он и есть маг. А вкусный суп - есть вкусный суп. Теперь-то, под вольным небом, вне оков горгулятника, разве может чувство собственного достоинства пострадать из-за какого-то супа?
