Место встречи было давным-давно определено. Я привычно посмотрела в гладь спокойного нынче моря, поправила прическу, небрежно расправила хитон. Оценила стройную фигуру, тонкие, изящные лодыжки. Тяжёлые золотые браслеты на руках. Темно-зеленые глаза с вытянутым зрачком.
Ты всегда говорил мне, что я красавица. Вот только я не верила.
Как можно быть красивой, если кожу заменяет чешуя, а волосы - полчище салатовых змей? Когда на руках острые когти, а твоего взгляда боится каждый третий?
Но ты не обращал на это внимания. Говорил, что видишь мою красоту не глазами - сердцем. На это ответа у меня всегда не находилось.
Потому что видеть ты и правда не мог.
Открытый взгляд, прямая осанка, твердый подбородок. Правильные черты лица, стройная фигура, сильные руки. И что с того, что зрачки твои неподвижны, а глаза серы? Твое сердце не было слепым. И иногда мне казалось, что ты видишь даже то, что не можем увидеть я и мои змеи.
Ты появился на нашем острове одним из многих. Я уже не помню, как получилось, что ты остался один в тот вечер - может статься, это сестры решили подшутить надо мной?.. Так или иначе, но первый звук, который ты в ту ночь услышал - это шипение моих змей, потревоженных присутствием нежданного гостя. Я тогда была юна и наивна, и в первый момент испугалась - никто раньше из тех мужчин, что мне попадались, не двигались дальше, когда встречались со мной взглядом.
- Кто ты?! - помню, нервно вскрикнула я, вскакивая на ноги, но не зная, куда податься - ты застал меня у стены крытого фонтана, и как назло, я не могла отступить, не наткнувшись на стену. Признаться, в тот раз я в первый и последний раз вспоминала предостережения матери на такой вот случай. Она говорила, что если я встречу мужчину, который окажется жив после встречи с моим взглядом - то мне стоит бежать без оглядки.
Тогда я ещё не знала, что ты не тот, кого мне стоит бояться. Тогда я не увидела, что ты слеп.
- Не стоит меня бояться, юная дева, - мягко произнес ты в ответ, протянув руку в темноте. Я долго смотрела на твою ладонь, не веря, что все так просто. А потом все же решилась, коснулась твоей руки своей - и ты, первый, не вздрогнул, когда вместо нежной кожи почувствовал чешую.
Знал ли ты, кто я и куда тебя занесло? Я никогда не спрашивала об этом, а ты не распространялся. И позже я в своей незаинтересованности раскаивалась - ведь, быть может, в твоём ответе была бы разгадка моей печали?..
Так или иначе, но в тот вечер началась наша дружба, которая переросла в более глубокое и нежное чувство. Любовь. Но если бы я знала заранее, если бы могла видеть будущее - решилась бы я тогда, в наш тот первый вечер, протянуть тебе руку? Я не знаю до сих пор.
Наше счастливое время вместе оказалось недолгим.
В один из дней, когда я привычно пришла к фонтану, ты, пришедший первым и пока не показавшийся из темноты, попросил меня закрыть глаза. Впервые с тех пор, как мы встретились. Сказал, что у тебя есть для меня сюрприз.
Я послушалась.
А потом ты накрыл своими широкими ладонями мои глаза, прижался к моему виску и шепнул в ухо:
- Я могу видеть, Уза. И я вижу, что ты очень красива, - и обнял меня, прижался к спине.
Зачем, зачем я обернулась к тебе, коснулась губами твоих губ и посмотрела в твои глаза?
Наблюдать окаменение так близко оказалось страшным испытанием. Особенно потому, что я впервые была так привязана к обычному человеку. Впервые так болело сердце, когда кто-то серел и терял краски, превращаясь в статую. И твои глаза, непривычно яркие, такие голубые, потеряли всякую подвижность, а последний твой вздох коснулся моего уха незавершенным поцелуем. Единственным настоящим поцелуем, который у нас был.
Признаюсь, я не помню, что было дальше. Очнулась только тогда, когда яркое солнце впилось в мои глаза, отраженное от глади разрушенного фонтана. Стены я разрушила тоже. И лишь ты, твоя статуя оказалась целой.
Даже в своей слепой, безумной ярости, я не смогла причинить тебе вред.
Так я осталась одна. И даже присутствие сестер, а после и их каменной коллекции не смогло перебить горечь моего сердца, раздавленного в тот вечер.
Потому что я знала, что прозреть ты мог лишь по божественной воле. И только по воле богов ты оказался каменной статуей. Тот, кто единственный разглядел мое некаменное сердце.
Много лет прошло с тех пор. Я повзрослела, из девушки превратившись в ослепительную женщину. Теперь и я видела, что я красива. Но красива опасной, смертельной красотой. Той, что превращает в камень тех неудачников, что осмелились поднять на меня взгляд, посмотреть с похотью в глазах.
Они все были неудачниками. Хотя, если подумать, у них все равно не было бы шанса.
Ведь мое сердце было отдано моей личной статуе. Тебе.
Путь до фонтана привычно лег под ноги. Песок с тихим шуршанием тёрся о чешую моих босых ног, приятно грел накопленным за день теплом. Ты замер в тени разрушенного фонтана и выросшего за эти годы рядом кипариса, который я посадила, не желая, чтобы твою красоту разрушило солнце, как оно разрушило уже бесчисленное множество статуй на других концах острова.
- Здравствуй, - тихо поздоровалась я, подходя и ласково прикасаясь к твоим губам в лёгком поцелуе. Поднырнула, оказавшись в каменном объятии, закрыла глаза. Так мне становилось легче. Так казалось, что ты ещё не окаменел, что просто так крепко обнимаешь, и привычно дышишь в ухо. А если развернуться, и обнять тебя в ответ, то мне казалось, что где-то там, под каменной броней, все ещё бьётся твое сердце. Просто медленно. Очень медленно.
- Я найду способ, - пообещала я, прижавшись головой к каменному плечу. - Я найду...
И только мои змеи знают, что влага, оседающая на складках твоей одежды - это не вечерняя роса.
Я простояла так долго. Очень долго. Так долго, что смогла увидеть где-то далеко на горизонте яркий огонек, который все увеличивался. И это было не привычное солнце.
- Снова гости, - прошептала я в твое ухо, не желая размыкать объятья. Не желая снова возвращаться в мир, где я была Медузой. Той, кто обращает незванных гостей в камень.
- Может быть, хоть сегодня нам повезет...
Странно, но факт: на всех кораблях, что приплывали к нам, всегда находились записи, интересные и не очень. И я каждый раз надеялась, что перебирая очередной "подарок", найду способ обратить свое окаменение. Вернуть тебя к жизни.
- Я вернусь, - сказала я перед рассветом, когда огонек нового корабля приблизился настолько, что стала отчётливо различима фигура на носу корабля. Погладила тебя по щеке, прощаясь на день, но не навсегда.
И двинулась обратно, решив хоть пару часов поспать перед тем, как гости доберутся до берега. В том, что неугомонные последователи Афины и не подумают остаться на корабле, прежде чем соваться на незнакомый остров, я была уверена.
В конце концов - не они первые, не они - последние.
"А после мы с тобой снова будем любоваться на закат..." - пообещала я мысленно, обернувшись на тебя в последний раз перед тем, как уйти. Солнце, словно торопившееся за кораблем, блеснуло в полуразрушенном фонтане, отразилось от воды.
И показалось, что ты меня услышал.
Ты всегда говорил мне, что я красавица. Вот только я не верила.
Как можно быть красивой, если кожу заменяет чешуя, а волосы - полчище салатовых змей? Когда на руках острые когти, а твоего взгляда боится каждый третий?
Но ты не обращал на это внимания. Говорил, что видишь мою красоту не глазами - сердцем. На это ответа у меня всегда не находилось.
Потому что видеть ты и правда не мог.
Открытый взгляд, прямая осанка, твердый подбородок. Правильные черты лица, стройная фигура, сильные руки. И что с того, что зрачки твои неподвижны, а глаза серы? Твое сердце не было слепым. И иногда мне казалось, что ты видишь даже то, что не можем увидеть я и мои змеи.
Ты появился на нашем острове одним из многих. Я уже не помню, как получилось, что ты остался один в тот вечер - может статься, это сестры решили подшутить надо мной?.. Так или иначе, но первый звук, который ты в ту ночь услышал - это шипение моих змей, потревоженных присутствием нежданного гостя. Я тогда была юна и наивна, и в первый момент испугалась - никто раньше из тех мужчин, что мне попадались, не двигались дальше, когда встречались со мной взглядом.
- Кто ты?! - помню, нервно вскрикнула я, вскакивая на ноги, но не зная, куда податься - ты застал меня у стены крытого фонтана, и как назло, я не могла отступить, не наткнувшись на стену. Признаться, в тот раз я в первый и последний раз вспоминала предостережения матери на такой вот случай. Она говорила, что если я встречу мужчину, который окажется жив после встречи с моим взглядом - то мне стоит бежать без оглядки.
Тогда я ещё не знала, что ты не тот, кого мне стоит бояться. Тогда я не увидела, что ты слеп.
- Не стоит меня бояться, юная дева, - мягко произнес ты в ответ, протянув руку в темноте. Я долго смотрела на твою ладонь, не веря, что все так просто. А потом все же решилась, коснулась твоей руки своей - и ты, первый, не вздрогнул, когда вместо нежной кожи почувствовал чешую.
Знал ли ты, кто я и куда тебя занесло? Я никогда не спрашивала об этом, а ты не распространялся. И позже я в своей незаинтересованности раскаивалась - ведь, быть может, в твоём ответе была бы разгадка моей печали?..
Так или иначе, но в тот вечер началась наша дружба, которая переросла в более глубокое и нежное чувство. Любовь. Но если бы я знала заранее, если бы могла видеть будущее - решилась бы я тогда, в наш тот первый вечер, протянуть тебе руку? Я не знаю до сих пор.
Наше счастливое время вместе оказалось недолгим.
В один из дней, когда я привычно пришла к фонтану, ты, пришедший первым и пока не показавшийся из темноты, попросил меня закрыть глаза. Впервые с тех пор, как мы встретились. Сказал, что у тебя есть для меня сюрприз.
Я послушалась.
А потом ты накрыл своими широкими ладонями мои глаза, прижался к моему виску и шепнул в ухо:
- Я могу видеть, Уза. И я вижу, что ты очень красива, - и обнял меня, прижался к спине.
Зачем, зачем я обернулась к тебе, коснулась губами твоих губ и посмотрела в твои глаза?
Наблюдать окаменение так близко оказалось страшным испытанием. Особенно потому, что я впервые была так привязана к обычному человеку. Впервые так болело сердце, когда кто-то серел и терял краски, превращаясь в статую. И твои глаза, непривычно яркие, такие голубые, потеряли всякую подвижность, а последний твой вздох коснулся моего уха незавершенным поцелуем. Единственным настоящим поцелуем, который у нас был.
Признаюсь, я не помню, что было дальше. Очнулась только тогда, когда яркое солнце впилось в мои глаза, отраженное от глади разрушенного фонтана. Стены я разрушила тоже. И лишь ты, твоя статуя оказалась целой.
Даже в своей слепой, безумной ярости, я не смогла причинить тебе вред.
Так я осталась одна. И даже присутствие сестер, а после и их каменной коллекции не смогло перебить горечь моего сердца, раздавленного в тот вечер.
Потому что я знала, что прозреть ты мог лишь по божественной воле. И только по воле богов ты оказался каменной статуей. Тот, кто единственный разглядел мое некаменное сердце.
Много лет прошло с тех пор. Я повзрослела, из девушки превратившись в ослепительную женщину. Теперь и я видела, что я красива. Но красива опасной, смертельной красотой. Той, что превращает в камень тех неудачников, что осмелились поднять на меня взгляд, посмотреть с похотью в глазах.
Они все были неудачниками. Хотя, если подумать, у них все равно не было бы шанса.
Ведь мое сердце было отдано моей личной статуе. Тебе.
Путь до фонтана привычно лег под ноги. Песок с тихим шуршанием тёрся о чешую моих босых ног, приятно грел накопленным за день теплом. Ты замер в тени разрушенного фонтана и выросшего за эти годы рядом кипариса, который я посадила, не желая, чтобы твою красоту разрушило солнце, как оно разрушило уже бесчисленное множество статуй на других концах острова.
- Здравствуй, - тихо поздоровалась я, подходя и ласково прикасаясь к твоим губам в лёгком поцелуе. Поднырнула, оказавшись в каменном объятии, закрыла глаза. Так мне становилось легче. Так казалось, что ты ещё не окаменел, что просто так крепко обнимаешь, и привычно дышишь в ухо. А если развернуться, и обнять тебя в ответ, то мне казалось, что где-то там, под каменной броней, все ещё бьётся твое сердце. Просто медленно. Очень медленно.
- Я найду способ, - пообещала я, прижавшись головой к каменному плечу. - Я найду...
И только мои змеи знают, что влага, оседающая на складках твоей одежды - это не вечерняя роса.
Я простояла так долго. Очень долго. Так долго, что смогла увидеть где-то далеко на горизонте яркий огонек, который все увеличивался. И это было не привычное солнце.
- Снова гости, - прошептала я в твое ухо, не желая размыкать объятья. Не желая снова возвращаться в мир, где я была Медузой. Той, кто обращает незванных гостей в камень.
- Может быть, хоть сегодня нам повезет...
Странно, но факт: на всех кораблях, что приплывали к нам, всегда находились записи, интересные и не очень. И я каждый раз надеялась, что перебирая очередной "подарок", найду способ обратить свое окаменение. Вернуть тебя к жизни.
- Я вернусь, - сказала я перед рассветом, когда огонек нового корабля приблизился настолько, что стала отчётливо различима фигура на носу корабля. Погладила тебя по щеке, прощаясь на день, но не навсегда.
И двинулась обратно, решив хоть пару часов поспать перед тем, как гости доберутся до берега. В том, что неугомонные последователи Афины и не подумают остаться на корабле, прежде чем соваться на незнакомый остров, я была уверена.
В конце концов - не они первые, не они - последние.
"А после мы с тобой снова будем любоваться на закат..." - пообещала я мысленно, обернувшись на тебя в последний раз перед тем, как уйти. Солнце, словно торопившееся за кораблем, блеснуло в полуразрушенном фонтане, отразилось от воды.
И показалось, что ты меня услышал.
