Через несколько дней я улетела, так больше его и не увидев.
Конечно, я была расстроена, но успокаивала себя тем, что на четвертую годовщину снова отправлюсь в тот отель и, возможно, Мино прилетит тоже. Я даже купила билеты. Но, видимо, судьба была против. Накануне отъезда я так сильно заболела, что меня госпитализировали. Честно говоря, я подумывала сбежать из больницы, хотя едва смогла бы нормально передвигаться. Но понимала, что это бесполезно: я не прошла бы карантинную зону, и меня просто-напросто не пустили бы в самолет. Тогда я даже не смогла вернуть деньги за билеты.
Я с ужасом ожидала появления каких-то новых фотографий с курорта, где Мино был бы запечатлен с той блондинкой, а может, с какой-то новой. Но нет, в эфире была тишина. О моей звезде Халлю ничего не было слышно, даже не было понятно, где именно он на тот момент находился. Это и радовало, и огорчало одновременно.
В течение пятого года мир замер из-за пандемии. При всем желании я не смогла бы полететь в Корею. Бог Азии не снимался и тоже никуда не ездил. Зато он завел свой канал на ютубе, где выкладывал видео, показывающие маленькие фрагменты из его жизни. Конечно, он делал это для поклонников, ведь ему нужно было поддерживать свою популярность. Но мне нравилось думать, что он таким образом рассказывает о себе именно мне. Впрочем, в этих роликах не было ничего такого, что показало бы, что он помнит меня. Вполне возможно, он давно обо мне забыл. Даже если я когда-то нравилась ему, что значат те четыре дня, когда прошло уже пять лет?
На пятую годовщину я летела уже скорее из чувства долга, убежденная в том, что его не увижу. В самом деле, как бы мне ни хотелось верить в чудо, я все же была адекватным человеком. Но я сказала себе: «Лучше я прилечу и смогу убедиться, что его нет, чем не прилечу и буду надеяться, что он приезжал». К сожалению, на нужную дату и билеты, и номера были раскуплены, и на курорт я прибыла позже.
И вот теперь лежала в шезлонге на пляже в том же самом месте, с болезненной ностальгией вспоминая самый первый вечер.
Когда небо окрасилось в цвет бургунди, я поднялась с лежака и отправилась в отель. В конце концов, это всего лишь второй день моего пребывания здесь. Нельзя терять надежду. Вдруг он все-таки появится? В номере, не выдержав наплыва расстраивавших меня мыслей, я откупорила бутылку вина, то ли желая с опозданием отпраздновать свой приезд, то ли пытаясь заглушить горечь, поселившуюся в душе. Но не успела я налить бокал и пригубить, как в дверь постучали. Раздраженная неожиданным вмешательством персонала, я резко открыла дверь. И почувствовала, что разучилась дышать.
Бог Азии стоял передо мной, молча и пристально разглядывая. Он стал еще красивее, если это было возможно в принципе. Я точно была трезвой, сослаться на действие алкоголя не получалось, а потому пришлось сделать вывод, что мой мозг не выдержал накала страстей и теперь выдает галлюцинации.
– Привет! – сказало видение по-английски, чем уверило меня в своей нереальности. – Позволишь войти?
«Ну и пусть это всего лишь мое воображение, – подумала я. – Хотя бы несколько минут я поживу в придуманном мире, где звезда Халлю запросто заявился ко мне в гости. Хотя бы немного я буду счастлива».
– Привет, – ответила я по-корейски. – Да, конечно, – и сдвинулась в сторону, освобождая проход.
Он шагнул внутрь мимо меня. Я закрыла дверь и обернулась. Какое-то время мы молча пялились друг на друга. Я боялась сделать что-то такое, что заставит мое видение рассыпаться, а потому не двигалась и даже, кажется, не дышала.
– Ты… – он сделал паузу, а потом продолжил с чудовищным акцентом: – Ты помнишь меня?
Помню ли я его? Все эти пять лет я жила им, дышала им, существовала лишь для того, чтобы думать о нем. Я даже учила корейский, который мне совершенно не давался. Помню ли я?
Горло сжало спазмом, не позволяя произнести ни звука. Губы внезапно затряслись, и я самым глупейшим образом всхлипнула. В то же мгновение расстояние между нами сократилось, как будто пространство схлопнулось. Почему-то стало тесно, темно и перестало хватать воздуха. Возможно потому, что мужские объятия оказались чересчур крепкими. Комкая футболку на его спине, я уткнулась в него лицом и разревелась. Не знаю, на каком языке он бормотал что-то, уткнувшись губами мне в макушку и сильнее сжимая вокруг меня кольцо рук, – я все равно его не понимала. Но это было и не нужно. Самое главное я осознала: он реальный, он настоящий, и он сейчас здесь. Со мной.
Его футболка промокла от моих слез, но кажется его это мало волновало. Во всяком случае никакого возмущения он не высказывал. Голос его звучал мягко, как будто он уговаривал меня или, может быть, что-то объяснял.
– Ты здесь, – прижимаясь щекой к его груди, полувопросительно проговорила я, словно все еще не веря.
Он немного отстранился и, приподняв мое лицо, заглянул в глаза.
– Я здесь, – подтвердил он.
А потом, видимо, чтобы у меня не оставалось больше никаких сомнений, наклонился и начал целовать. Осторожные аккуратные касания его губ быстро превратились в ураган, сметающий все на своем пути. Меня подхватило и понесло, сопротивляться не было никакой возможности, а главное, желания.
Не помню, как мы оказались в спальне. То ли он хорошо ориентировался в моем номере, то ли я сама указала путь. Последнее представлялось очень маловероятным, потому что, кажется, я была совсем не в состоянии адекватно мыслить.
Надеюсь, звукоизоляция в отеле была на уровне, ведь у меня совершенно не получалось сдерживаться. Чувства, которые копились во мне все эти пять лет, теперь раскаленной лавой выплескивались наружу. В краткие вспышки сознания я пыталась вести себя хоть немного потише и прикрывала рот ладонью, но он тут же убирал мою руку и просил на ломаном английском:
– Не нужно. Не волнуйся. Тебя слышу только я.
Если его не беспокоило мое громкое поведение, то мне и подавно было наплевать, ведь осторожничала я только ради него. Поэтому после его слов я перестала беспокоиться и нырнула в кипящий поток чувств, который он сам создавал своими губами, руками, своим горячим телом. И это уже было не остановить.
Когда я вынырнула на поверхность, за окном было темно. Под моей щекой, постепенно успокаиваясь, билось его сердце. Жар медленно начал угасать, влажная кожа покрылась мурашками. Видимо, я задрожала, потому что лежащий рядом мужчина тут же начал натягивать на меня простыню и посильнее закутал в свои объятия.
– Замерзла?
Я улыбнулась и крепче прижалась к нему. Счастье от осознания, что он здесь, со мной, переполняло меня и лилось через край. Мне казалось, что весь мир затопило этим многоцветным восторгом, а я продолжала лучиться им.
– Теперь ты говоришь по-корейски, – констатировал он на своем малопонятном английском, в его голосе послышалась улыбка.
– Очень плохо, – возразила я на корейском, а потом все же добавила в качестве оправдания. – Но я очень старалась. Мне так хотелось самой безо всяких посредников понимать, что ты говоришь в своих интервью.
Его руки чуть сильнее сжались вокруг меня.
– Ты знала, кто я?
– Когда познакомились, не знала, – пришлось мне уточнить. – Но позже выяснила.
– И что подумала?
Я приподнялась на локте и заглянула ему в лицо:
– Расстроилась и обрадовалась одновременно.
– Вот как? – он приподнял брови. – Что расстроило?
– Я подумала, что мне ничего с тобой не светит.
– Не светит? – переспросил он, не поняв.
– В смысле, ты никогда не обратишь на меня внимание. Зачем звезде Халлю какая-то никому не известная девушка, тем более европейка?
– Действительно, – усмехнулся он.
Я наигранно нахмурила брови и показала ему язык. Он рассмеялся легко, как мальчишка, и спросил:
– А обрадовало тогда что?
– Когда я уехала, то думала, что мы больше никогда не встретимся, и я ничего не буду о тебе знать. То, что ты оказался известным актером, оказалось огромным плюсом. О тебе было много информации в интернете, и я могла даже на расстоянии видеть тебя, слышать, и таким образом быть к тебе ближе.
– Нечего было тогда сбегать, – пожурил он меня.
– Я не сбегала, – вздохнула я. – Просто мой отпуск подошел к концу.
– Могла бы как-то предупредить, что уезжаешь. Оставила бы номер телефона, в конце концов, – не сдавался он.
– Я же думала, что ты женишься, – виновато ответила я.
– Глупая, – мягко произнес он и, притянув меня, поцеловал в лоб.
– А ты, между прочим, тоже мог бы что-то сделать! – не осталась я в долгу. – Я приехала сюда через год, надеясь, что тебя увижу, а ты даже не подумал явиться.
– У меня были съемки, – вздохнул он. – Никак не мог с них сорваться. Но зато я предпринимал все, что мог, чтобы ты поняла, что я не женат. Надеялся, что ты когда-нибудь узнаешь, кто я такой.
– Пел ты тоже для меня? – шутливо спросила я, а сама замерла в ожидании ответа.
Вот сейчас он надо мной посмеется!
– Конечно! – серьезно подтвердил он. – Рад, что ты догадалась.
Неожиданно снова перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы. Чтобы себя не выдать, я промолчала.
– А ты когда-нибудь… – он прервался, словно решил не продолжать, но потом все же спросил: – Ты когда-нибудь приезжала в Корею?
– Да. На твой фанмитинг. Не выдержала. Очень хотелось увидеть тебя вживую.
– Ты была в красной блузке и, кажется, голубых джинсах?
Я, потеряв дар речи, снова приподнялась на локте, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Ты меня узнал?
– Не был уверен. Боялся ошибиться. Думал, что это невозможно. И весь концерт соображал, как подобраться к тебе поближе, чтобы рассмотреть. А ты? Почему не подошла ко мне?
– Да как? – воскликнула я. – Через толпу твоих фанаток пробиться было невозможно. А если даже и умудрилась бы приблизиться, так твои телохранители не подпустили бы.
– Плохо старалась, – наигранно нахмурился он, а я рассмеялась.
Сейчас прошлые проблемы, огорчения и печали ушли на дальний план, а потому воспринимались с улыбкой и легкостью.
– И что? – прищурился он. – Только один раз приезжала за все пять лет?
– Нет, был еще один раз. Когда ты снимался в Пусане, около полутора лет назад.
– Так это все-таки была ты! Тогда, когда поклонницы повалили ограду, и из-за этого охрана меня не подпустила к тебе?
– Да, я была там. Ты, кажется, не собирался сначала к нам подходить, и вдруг внезапно передумал?
Его грудь поднялась под моей щекой, так глубоко он вздохнул.
– Я скрывал это от публики, но в аварии я частично потерял память. И почему-то пропали только фрагменты с тобой. Но моя сестра напомнила мне о тебе.
– Откуда твоя сестра обо мне знала? – удивилась я.
– Она же видела тебя, когда ты приперлась ко мне в номер, наплевав на все правила приличий.
– Эй! – возмутилась я и несильно стукнула его, а он в ответ расхохотался и взъерошил мне волосы.
– Ну и что, что видела? – не сдавалась я. – Мало ли, я просто номером ошиблась. Или ты обо мне ей рассказывал?
Я затаила дыхание. Неужели? Что он мог бы обо мне рассказать? И как эту информацию могла воспринять его сестра?
– Нет. Ничего я не рассказывал. Но нуна весьма наблюдательная женщина. Она просто догадалась, что я очень тобой увлекся.
Мое сердце замерло. Он еще никогда не говорил, что я нравлюсь ему. Мне хотелось в это верить, я догадывалась об этом по его поступкам, но сейчас впервые он признал это вслух.
Он, ничего не заметив, продолжил:
– Это она сопоставила факты и она сообщила мне, что, оказывается, в аварию я попал, когда несся на всех парах в аэропорт. Собирался прилететь сюда.
Я с трудом сглотнула неожиданно появившийся ком в горле и внезапно севшим голосом произнесла:
– Наверное, она очень зла на меня.
– Нет, что ты! – воскликнул он и приподнял мое лицо за подбородок, заставив посмотреть на него. – Ты ей нравишься.
Я, не веря, покачала головой.
– Это на самом деле так! – заверил он меня. – К тому же в аварию я попал не по твоей вине.
Он вдруг смутился, как будто сказал неправду.
– Ага, как же! – саркастически протянула я.
– Я накануне поссорился с матерью, поэтому был немного расстроен и рассеян.
– Из-за меня? – ахнула я.
– Ты думаешь, что являешься центром Вселенной? – хмыкнул он, снова получив от меня несильный тычок. – Нет, не из-за тебя. Ну… – он замялся. – Скажем так, не совсем из-за тебя. Мать не знала, что я так рвусь на курорт ради девушки. Она думала, что я совсем стыд потерял и от съемок в престижной рекламе отказался, только чтобы искупаться в море.
О, вот это уже серьезно. Его мать не имеет представления обо мне, но уже заранее отрицательно настроена. Если она узнает, что он пострадал, направляясь ко мне…
– Потом я нашел твое письмо, – продолжил он, восприняв мое молчание как желание слушать дальше. – Между прочим, – он усмехнулся, – учить английский я начал, чтобы только его прочитать. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Так вот, я понимал, что у меня была девушка, которой я был увлечен настолько, что готов был отказаться от всего остального ради нее, но совершенно не помнил ее… Тебя. Не знал, как ты выглядишь, не помнил, что было между нами… Не представляешь, как это угнетало! Как будто я потерял какую-то важную часть себя. – Его голос внезапно сбился, и он замолчал.
– И ты нашел замену, – хмыкнула я, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей.
– Ничего подобного! – возмутился он.
– Ну, конечно! Весь мир наблюдал, как ты ее целовал!
– А ты что, ревнуешь? – его темные глаза заискрились смехом.
– Нет, – ответила я, пожав плечами. – Мне просто было больно.
Усмешка сползла с его лица.
– Прости.
Я помотала головой и отвернулась, потому что предательские слезы снова навернулись на глаза.
Он приподнялся и навис надо мной, пытаясь заглянуть в лицо. Я закрылась ладонями, он силой их убрал и начал обцеловывать мои мокрые щеки, веки, губы, что-то шепча в промежутках. Он перешел на корейский, а я еще слишком плохо воспринимала этот язык на слух, поэтому не понимала ни слова. Последней связной мыслью было: «Надо бы его потом расспросить, что же он пытался мне сказать». А потом я растворилась в жарком мареве чувств.
Проснулась я от того, что он зашевелился, вытягивая руку из-под моей головы. Даже не открывая глаз, я чувствовала, как солнце заливает спальню.
– Не уходи, – пробормотала я, обхватывая его сильнее за талию.
– Я недалеко, – прошептал он. – У меня ведь даже чемоданы не разобраны. Как приехал вчера, так сразу к тебе понесся.
– А как ты узнал, что я здесь? – от удивления я даже открыла глаза и увидела над собой его, растрепанного, сонного, самого красивого на свете. – Кто тебе сказал?
– Я тебе потом все поведаю в подробностях, – пообещал он. – А сейчас мне надо привести себя в порядок, переодеться… – Он хохотнул: – Да и тебе нужно немного отдохнуть от меня.
– Хорошо, – согласилась я, вновь закрывая глаза. – Только недолго.
– Постараюсь, – хмыкнул он и чмокнул меня в нос. – Досыпай.
Но когда он ушел, я поняла, что спать мне совсем не хочется. Меня переполняла энергия и пыталась вырваться наружу. Несмотря на то, что сон мой длился не больше четырех часов, я чувствовала себя бодрой и готовой свернуть горы. А потому встала и, наскоро приняв душ, начала подбирать наряды. Хотелось быть для него самой красивой.
Стук в дверь не заставил себя ждать. Улыбаясь в предвкушении, я открыла замок и растерянно замерла. Передо мной стояла немолодая женщина, которую я видела пять лет назад. Его мать.
Конечно, я была расстроена, но успокаивала себя тем, что на четвертую годовщину снова отправлюсь в тот отель и, возможно, Мино прилетит тоже. Я даже купила билеты. Но, видимо, судьба была против. Накануне отъезда я так сильно заболела, что меня госпитализировали. Честно говоря, я подумывала сбежать из больницы, хотя едва смогла бы нормально передвигаться. Но понимала, что это бесполезно: я не прошла бы карантинную зону, и меня просто-напросто не пустили бы в самолет. Тогда я даже не смогла вернуть деньги за билеты.
Я с ужасом ожидала появления каких-то новых фотографий с курорта, где Мино был бы запечатлен с той блондинкой, а может, с какой-то новой. Но нет, в эфире была тишина. О моей звезде Халлю ничего не было слышно, даже не было понятно, где именно он на тот момент находился. Это и радовало, и огорчало одновременно.
В течение пятого года мир замер из-за пандемии. При всем желании я не смогла бы полететь в Корею. Бог Азии не снимался и тоже никуда не ездил. Зато он завел свой канал на ютубе, где выкладывал видео, показывающие маленькие фрагменты из его жизни. Конечно, он делал это для поклонников, ведь ему нужно было поддерживать свою популярность. Но мне нравилось думать, что он таким образом рассказывает о себе именно мне. Впрочем, в этих роликах не было ничего такого, что показало бы, что он помнит меня. Вполне возможно, он давно обо мне забыл. Даже если я когда-то нравилась ему, что значат те четыре дня, когда прошло уже пять лет?
На пятую годовщину я летела уже скорее из чувства долга, убежденная в том, что его не увижу. В самом деле, как бы мне ни хотелось верить в чудо, я все же была адекватным человеком. Но я сказала себе: «Лучше я прилечу и смогу убедиться, что его нет, чем не прилечу и буду надеяться, что он приезжал». К сожалению, на нужную дату и билеты, и номера были раскуплены, и на курорт я прибыла позже.
И вот теперь лежала в шезлонге на пляже в том же самом месте, с болезненной ностальгией вспоминая самый первый вечер.
Когда небо окрасилось в цвет бургунди, я поднялась с лежака и отправилась в отель. В конце концов, это всего лишь второй день моего пребывания здесь. Нельзя терять надежду. Вдруг он все-таки появится? В номере, не выдержав наплыва расстраивавших меня мыслей, я откупорила бутылку вина, то ли желая с опозданием отпраздновать свой приезд, то ли пытаясь заглушить горечь, поселившуюся в душе. Но не успела я налить бокал и пригубить, как в дверь постучали. Раздраженная неожиданным вмешательством персонала, я резко открыла дверь. И почувствовала, что разучилась дышать.
Бог Азии стоял передо мной, молча и пристально разглядывая. Он стал еще красивее, если это было возможно в принципе. Я точно была трезвой, сослаться на действие алкоголя не получалось, а потому пришлось сделать вывод, что мой мозг не выдержал накала страстей и теперь выдает галлюцинации.
– Привет! – сказало видение по-английски, чем уверило меня в своей нереальности. – Позволишь войти?
«Ну и пусть это всего лишь мое воображение, – подумала я. – Хотя бы несколько минут я поживу в придуманном мире, где звезда Халлю запросто заявился ко мне в гости. Хотя бы немного я буду счастлива».
– Привет, – ответила я по-корейски. – Да, конечно, – и сдвинулась в сторону, освобождая проход.
Он шагнул внутрь мимо меня. Я закрыла дверь и обернулась. Какое-то время мы молча пялились друг на друга. Я боялась сделать что-то такое, что заставит мое видение рассыпаться, а потому не двигалась и даже, кажется, не дышала.
– Ты… – он сделал паузу, а потом продолжил с чудовищным акцентом: – Ты помнишь меня?
Помню ли я его? Все эти пять лет я жила им, дышала им, существовала лишь для того, чтобы думать о нем. Я даже учила корейский, который мне совершенно не давался. Помню ли я?
Горло сжало спазмом, не позволяя произнести ни звука. Губы внезапно затряслись, и я самым глупейшим образом всхлипнула. В то же мгновение расстояние между нами сократилось, как будто пространство схлопнулось. Почему-то стало тесно, темно и перестало хватать воздуха. Возможно потому, что мужские объятия оказались чересчур крепкими. Комкая футболку на его спине, я уткнулась в него лицом и разревелась. Не знаю, на каком языке он бормотал что-то, уткнувшись губами мне в макушку и сильнее сжимая вокруг меня кольцо рук, – я все равно его не понимала. Но это было и не нужно. Самое главное я осознала: он реальный, он настоящий, и он сейчас здесь. Со мной.
Его футболка промокла от моих слез, но кажется его это мало волновало. Во всяком случае никакого возмущения он не высказывал. Голос его звучал мягко, как будто он уговаривал меня или, может быть, что-то объяснял.
– Ты здесь, – прижимаясь щекой к его груди, полувопросительно проговорила я, словно все еще не веря.
Он немного отстранился и, приподняв мое лицо, заглянул в глаза.
– Я здесь, – подтвердил он.
А потом, видимо, чтобы у меня не оставалось больше никаких сомнений, наклонился и начал целовать. Осторожные аккуратные касания его губ быстро превратились в ураган, сметающий все на своем пути. Меня подхватило и понесло, сопротивляться не было никакой возможности, а главное, желания.
Не помню, как мы оказались в спальне. То ли он хорошо ориентировался в моем номере, то ли я сама указала путь. Последнее представлялось очень маловероятным, потому что, кажется, я была совсем не в состоянии адекватно мыслить.
Надеюсь, звукоизоляция в отеле была на уровне, ведь у меня совершенно не получалось сдерживаться. Чувства, которые копились во мне все эти пять лет, теперь раскаленной лавой выплескивались наружу. В краткие вспышки сознания я пыталась вести себя хоть немного потише и прикрывала рот ладонью, но он тут же убирал мою руку и просил на ломаном английском:
– Не нужно. Не волнуйся. Тебя слышу только я.
Если его не беспокоило мое громкое поведение, то мне и подавно было наплевать, ведь осторожничала я только ради него. Поэтому после его слов я перестала беспокоиться и нырнула в кипящий поток чувств, который он сам создавал своими губами, руками, своим горячим телом. И это уже было не остановить.
Когда я вынырнула на поверхность, за окном было темно. Под моей щекой, постепенно успокаиваясь, билось его сердце. Жар медленно начал угасать, влажная кожа покрылась мурашками. Видимо, я задрожала, потому что лежащий рядом мужчина тут же начал натягивать на меня простыню и посильнее закутал в свои объятия.
– Замерзла?
Я улыбнулась и крепче прижалась к нему. Счастье от осознания, что он здесь, со мной, переполняло меня и лилось через край. Мне казалось, что весь мир затопило этим многоцветным восторгом, а я продолжала лучиться им.
– Теперь ты говоришь по-корейски, – констатировал он на своем малопонятном английском, в его голосе послышалась улыбка.
– Очень плохо, – возразила я на корейском, а потом все же добавила в качестве оправдания. – Но я очень старалась. Мне так хотелось самой безо всяких посредников понимать, что ты говоришь в своих интервью.
Его руки чуть сильнее сжались вокруг меня.
– Ты знала, кто я?
– Когда познакомились, не знала, – пришлось мне уточнить. – Но позже выяснила.
– И что подумала?
Я приподнялась на локте и заглянула ему в лицо:
– Расстроилась и обрадовалась одновременно.
– Вот как? – он приподнял брови. – Что расстроило?
– Я подумала, что мне ничего с тобой не светит.
– Не светит? – переспросил он, не поняв.
– В смысле, ты никогда не обратишь на меня внимание. Зачем звезде Халлю какая-то никому не известная девушка, тем более европейка?
– Действительно, – усмехнулся он.
Я наигранно нахмурила брови и показала ему язык. Он рассмеялся легко, как мальчишка, и спросил:
– А обрадовало тогда что?
– Когда я уехала, то думала, что мы больше никогда не встретимся, и я ничего не буду о тебе знать. То, что ты оказался известным актером, оказалось огромным плюсом. О тебе было много информации в интернете, и я могла даже на расстоянии видеть тебя, слышать, и таким образом быть к тебе ближе.
– Нечего было тогда сбегать, – пожурил он меня.
– Я не сбегала, – вздохнула я. – Просто мой отпуск подошел к концу.
– Могла бы как-то предупредить, что уезжаешь. Оставила бы номер телефона, в конце концов, – не сдавался он.
– Я же думала, что ты женишься, – виновато ответила я.
– Глупая, – мягко произнес он и, притянув меня, поцеловал в лоб.
– А ты, между прочим, тоже мог бы что-то сделать! – не осталась я в долгу. – Я приехала сюда через год, надеясь, что тебя увижу, а ты даже не подумал явиться.
– У меня были съемки, – вздохнул он. – Никак не мог с них сорваться. Но зато я предпринимал все, что мог, чтобы ты поняла, что я не женат. Надеялся, что ты когда-нибудь узнаешь, кто я такой.
– Пел ты тоже для меня? – шутливо спросила я, а сама замерла в ожидании ответа.
Вот сейчас он надо мной посмеется!
– Конечно! – серьезно подтвердил он. – Рад, что ты догадалась.
Неожиданно снова перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы. Чтобы себя не выдать, я промолчала.
– А ты когда-нибудь… – он прервался, словно решил не продолжать, но потом все же спросил: – Ты когда-нибудь приезжала в Корею?
– Да. На твой фанмитинг. Не выдержала. Очень хотелось увидеть тебя вживую.
– Ты была в красной блузке и, кажется, голубых джинсах?
Я, потеряв дар речи, снова приподнялась на локте, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Ты меня узнал?
– Не был уверен. Боялся ошибиться. Думал, что это невозможно. И весь концерт соображал, как подобраться к тебе поближе, чтобы рассмотреть. А ты? Почему не подошла ко мне?
– Да как? – воскликнула я. – Через толпу твоих фанаток пробиться было невозможно. А если даже и умудрилась бы приблизиться, так твои телохранители не подпустили бы.
– Плохо старалась, – наигранно нахмурился он, а я рассмеялась.
Сейчас прошлые проблемы, огорчения и печали ушли на дальний план, а потому воспринимались с улыбкой и легкостью.
– И что? – прищурился он. – Только один раз приезжала за все пять лет?
– Нет, был еще один раз. Когда ты снимался в Пусане, около полутора лет назад.
– Так это все-таки была ты! Тогда, когда поклонницы повалили ограду, и из-за этого охрана меня не подпустила к тебе?
– Да, я была там. Ты, кажется, не собирался сначала к нам подходить, и вдруг внезапно передумал?
Его грудь поднялась под моей щекой, так глубоко он вздохнул.
– Я скрывал это от публики, но в аварии я частично потерял память. И почему-то пропали только фрагменты с тобой. Но моя сестра напомнила мне о тебе.
– Откуда твоя сестра обо мне знала? – удивилась я.
– Она же видела тебя, когда ты приперлась ко мне в номер, наплевав на все правила приличий.
– Эй! – возмутилась я и несильно стукнула его, а он в ответ расхохотался и взъерошил мне волосы.
– Ну и что, что видела? – не сдавалась я. – Мало ли, я просто номером ошиблась. Или ты обо мне ей рассказывал?
Я затаила дыхание. Неужели? Что он мог бы обо мне рассказать? И как эту информацию могла воспринять его сестра?
– Нет. Ничего я не рассказывал. Но нуна весьма наблюдательная женщина. Она просто догадалась, что я очень тобой увлекся.
Мое сердце замерло. Он еще никогда не говорил, что я нравлюсь ему. Мне хотелось в это верить, я догадывалась об этом по его поступкам, но сейчас впервые он признал это вслух.
Он, ничего не заметив, продолжил:
– Это она сопоставила факты и она сообщила мне, что, оказывается, в аварию я попал, когда несся на всех парах в аэропорт. Собирался прилететь сюда.
Я с трудом сглотнула неожиданно появившийся ком в горле и внезапно севшим голосом произнесла:
– Наверное, она очень зла на меня.
– Нет, что ты! – воскликнул он и приподнял мое лицо за подбородок, заставив посмотреть на него. – Ты ей нравишься.
Я, не веря, покачала головой.
– Это на самом деле так! – заверил он меня. – К тому же в аварию я попал не по твоей вине.
Он вдруг смутился, как будто сказал неправду.
– Ага, как же! – саркастически протянула я.
– Я накануне поссорился с матерью, поэтому был немного расстроен и рассеян.
– Из-за меня? – ахнула я.
– Ты думаешь, что являешься центром Вселенной? – хмыкнул он, снова получив от меня несильный тычок. – Нет, не из-за тебя. Ну… – он замялся. – Скажем так, не совсем из-за тебя. Мать не знала, что я так рвусь на курорт ради девушки. Она думала, что я совсем стыд потерял и от съемок в престижной рекламе отказался, только чтобы искупаться в море.
О, вот это уже серьезно. Его мать не имеет представления обо мне, но уже заранее отрицательно настроена. Если она узнает, что он пострадал, направляясь ко мне…
– Потом я нашел твое письмо, – продолжил он, восприняв мое молчание как желание слушать дальше. – Между прочим, – он усмехнулся, – учить английский я начал, чтобы только его прочитать. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Так вот, я понимал, что у меня была девушка, которой я был увлечен настолько, что готов был отказаться от всего остального ради нее, но совершенно не помнил ее… Тебя. Не знал, как ты выглядишь, не помнил, что было между нами… Не представляешь, как это угнетало! Как будто я потерял какую-то важную часть себя. – Его голос внезапно сбился, и он замолчал.
– И ты нашел замену, – хмыкнула я, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей.
– Ничего подобного! – возмутился он.
– Ну, конечно! Весь мир наблюдал, как ты ее целовал!
– А ты что, ревнуешь? – его темные глаза заискрились смехом.
– Нет, – ответила я, пожав плечами. – Мне просто было больно.
Усмешка сползла с его лица.
– Прости.
Я помотала головой и отвернулась, потому что предательские слезы снова навернулись на глаза.
Он приподнялся и навис надо мной, пытаясь заглянуть в лицо. Я закрылась ладонями, он силой их убрал и начал обцеловывать мои мокрые щеки, веки, губы, что-то шепча в промежутках. Он перешел на корейский, а я еще слишком плохо воспринимала этот язык на слух, поэтому не понимала ни слова. Последней связной мыслью было: «Надо бы его потом расспросить, что же он пытался мне сказать». А потом я растворилась в жарком мареве чувств.
Проснулась я от того, что он зашевелился, вытягивая руку из-под моей головы. Даже не открывая глаз, я чувствовала, как солнце заливает спальню.
– Не уходи, – пробормотала я, обхватывая его сильнее за талию.
– Я недалеко, – прошептал он. – У меня ведь даже чемоданы не разобраны. Как приехал вчера, так сразу к тебе понесся.
– А как ты узнал, что я здесь? – от удивления я даже открыла глаза и увидела над собой его, растрепанного, сонного, самого красивого на свете. – Кто тебе сказал?
– Я тебе потом все поведаю в подробностях, – пообещал он. – А сейчас мне надо привести себя в порядок, переодеться… – Он хохотнул: – Да и тебе нужно немного отдохнуть от меня.
– Хорошо, – согласилась я, вновь закрывая глаза. – Только недолго.
– Постараюсь, – хмыкнул он и чмокнул меня в нос. – Досыпай.
Но когда он ушел, я поняла, что спать мне совсем не хочется. Меня переполняла энергия и пыталась вырваться наружу. Несмотря на то, что сон мой длился не больше четырех часов, я чувствовала себя бодрой и готовой свернуть горы. А потому встала и, наскоро приняв душ, начала подбирать наряды. Хотелось быть для него самой красивой.
Стук в дверь не заставил себя ждать. Улыбаясь в предвкушении, я открыла замок и растерянно замерла. Передо мной стояла немолодая женщина, которую я видела пять лет назад. Его мать.
